Выдающийся пушкинист В.Непомнящий о том, зачем окололитературная гопота издевается над Пушкиным.

У Иммануила Канта юбилей.

«Браво! – вскричал иностранец. – Браво! Вы полностью повторили мысль беспокойного старика Иммануила по этому поводу. Но вот курьез: он начисто разрушил все пять доказательств, а затем, как бы в насмешку над самим собою, соорудил собственное шестое доказательство!…

– Взять бы этого Канта, да за такие доказательства года на три в Соловки! – совершенно неожиданно бухнул Иван Николаевич.

– Иван! – сконфузившись, шепнул Берлиоз.

Но предложение отправить Канта в Соловки не только не поразило иностранца, но даже привело в восторг.

– Именно, именно, – закричал он, и левый зеленый глаз его, обращенный к Берлиозу, засверкал, – ему там самое место! Ведь говорил я ему тогда за завтраком: «Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали! Оно, может, и умно, но больно непонятно. Над вами потешаться будут».

Идут праздненства. Нам показали полные залы народа, «имеющего отношение» к Канту, но большинство этих людей вряд ли всерьез его читали. В зале сидели философы, но не философия. В России часто Канта воспринимали как довод и аргумент в пользу/против чего-нибудь, но не как самостоятельную фигуру, уменьшая его масштаб до уровня прикладных задач. Большевиками он считался «учителем» Маркса, а либералы 1990-х, любившие играть в интеллектуалов (это была одна из форм противопоставления себя «темным массам забитой России») жонглировали его обрезанными цитатами, когда нужно было сказать нечто «умненькое».

Как у нас уже давно принято, его растаскивали по политическим лагерям – он побывал и «выдающимся соотечественником, внесшим значимый вклад в развитие и становление России» и «человеком, который предал свою родину и писал какие-то непонятные книги». Это и понятно – он был одним из тех, кто стоял у истоков Нового времени и формировал сознание «нового европейца» и увлечение им или охлаждение к нему в точности отражало качание маятника от Запада к России и обратно, от «познающего субъекта» к человеку и назад.

Без Канта не было бы Гегеля, а без Гегеля – конфликта Германии и СССР, инициированного правыми и левыми гегельянцами, спор которых, по точному выражению одного умного человека, завершился в Сталинграде.

Кант был фигурой, об которую разбился Бакунин, с которой воевал Ленин в своем «Материализме и эмпириокритицизме», оселком, на котором оттачивали мысль Пятигорский и Мамардашвили. Первый точно подмечал, что Декарт был первым основоположником новой философии, Кант — вторым, а третьего пока не было. А последний в своих «Кантианских вариациях», говоря очень о многом, по сути говорил только об этих двух, доказывая их абсолютную ценность даже для тех, кто никогда их не читал.

Мамардашвили считал, что именно Кант создал «универсальный язык философии, и употребляющие его люди часто забывают не только о том, что это язык Канта, но и о том, что это язык философии». Кант очень неровен – продираясь сквозь сложнейшие формулы, вдруг выходишь, как из темной дубравы на солнечную поляну, к тонкому, символистски-красивому определению человека, души, сердца или разума (Достоевский, кстати, точно такой же), яркому и точному штриху, который завершает уже почти сложившуюся твою собственную мысль, дает ей форму. Видимо, это же чувствовал и Андрей Белый, когда писал:

Взор убегает вдаль весной:
Лазоревые там высоты…
Но «Критики» передо мной —
Их кожаные переплеты…
Вдали — иного бытия
Звездоочитые убранства…
И, вздрогнув, вспоминаю я
Об иллюзорности пространства.

С удовольствием в очередной раз принял приглашение к участию. Великолепный проект, соединяющий на церковной площадке светских и церковных молодых людей.

Интервью Сергея Аксёнова нашему телеканалу «Россия24».

Меньше, чем за полчаса подвели итоги 10 лет Крыма дома.

Вспомнили самые яркие события- им стал референдум 2014 года.

Поговорили о самых страшных потрясениях на полуострове- трагедия в Керчи. В октябре 2018 года подонок расстрелял 20 человек в колледже.

Обсудили миграционную политику - в Крыму не так много иностранных специалистов, не комфортно им видимо, в регионе близ зоны СВО жестко работают силовики и правоохранители. Но рейды последних дней выявили 85 нелегалов. Крым выступил с инициативой ужесточения миграционного законодательства.

Отметили положительный рост турпотока- Крым снова вошел в тройку лидеров по бронированию на майские праздники, некоторые отели уже в стопе даже на июль.

Дали полезные советы тем, кто едет отдыхать. Время простоя у моста может составить час в зависимости от периода «ракетной тревоги», но это безопасность и не надо роптать.
Можно ехать по сухопутному коридору, по новым территориям, сам Сергей Аксёнов им пользуется, но редко-часто ездить в Москву-непозволительная роскошь.

А вообще, приезжайте в наш красивый российский Крым отдыхайте и купайтесь, только не как его губернатор 4 раза за 10 лет, а каждый день: погода прекрасная, море ласковое, крымчане наши, родные уже, раз поддержали Владимира Путина на прошедших выборах больше, чем референдум.
Тут не обидят бешенные украинские бешенцы и никто не предъявит за русский язык. Ну а безопасность-справимся, вот только снимать и выкладывать в сети «нашу безопасность» не надо.

Смотрю много месяцев самые разные ресурсы присяжной «патриотической» гопоты, особенно внимательно смотрю после резонансных событий.

То, что пишут, можно коротко выразить словами из «Тиля Уленшпигеля»: «Тут поднялся такой крик, что в ратуше лопнули три окна».

Орут:

- Сторонника Украины – убей!!!!!. Их надо убивааааать!!!!, «Убивайтиииии ииииихххх!!!!

- Только терроррррр!!!!. Трррррребуем террооооррррр!!!!. Рррррусский террооооррррр нннада!!!!.

Пока достаточно.

Очень любопытные детали к общей картине массы.

Итак, положение первое.

Обратите внимание, как строится фраза. «Убей» «Надо убивать». Это обращение к кому-то. Сразу становится понятно, что автор воинственных эскапад убивать никого не собирается, да и не в состоянии – «мы все здоровьем хлипки, все зелены лицом». Иначе он написал бы: «Убью», «Буду убивать» и записался бы в добровольцы. Но нет, «надо» убивать другим, но не ему самому. Эту почетную миссию по очищению Родины от негодяев он всегда рад перепоручить кому-то еще (то есть толкнуть на ранение или гибель), а себе оставить прибыльную и безопасную возможность прокричать об этом издалека.

Итак, рубрика: «Вперед, орлы, а я за вами, я смело постою за вашими спинАми» окончена.

Рубрика вторая. Леденящая душу.

Терррроооррррр!!!

И вновь террора они требуют от кого-то. Некто должен прийти и устроить террор – автор воинственных кличей, как всегда, сам участвовать в терроре не собирается («трусоват был Ваня бедный»), но всегда готов подтолкнуть к террору других. «Нужен» ему, но осуществлять будет другой. Примечательно, что нередко трусам нужен именно «русский террор». То есть террор хороший, положительный, против них. Вот украинский террор плохой, потому что «ихний» и против нас направлен, а наш будут хороший, добрый, позитивный.

Неатрибутируемый болтун в чате или патриотический гопник, не читавший ничего в своей жизни, кроме опусов дружков, не понимает, что террор не имеет национальных коннотаций. Террор это террор. Методы его всегда одинаковы, результаты тоже. Именно поэтому он (к слову) не допускается в России уголовным кодексом.

Не дело не только в этом. Главная особенность террора – он подменяет насилием право. То есть террор (якобинский, российский, украинский – не важно) сам назначает жертвы в зависимости от актуальности момента и ими питается. Таким образом трусливый певец и заклинатель террора рано или поздно непременно оказывается его объектом (как много раз в истории и было), но это в его чугунную голову не приходит.

Мало того, террор существует только постоянной подпиткой. Думать, что террор в какой-то момент окажется неактуальным, так как все задачи будут с его помощью решены, есть большое заблуждение. Террор обычно останавливают те же, кто его развязал, и самыми жесткими методами, при этом террористы (самые что ни на есть патриотичные) вдруг объявляются врагами и, к их глубокому разочарованию и обиде, уничтожаются или отправляются туда, куда Макар телят не гонял и ворон костей не заносил, где и аннигилируются.

И наоборот. СССР победил Германию в войне не потому, что на три сожженных ими деревни и четыре их виселицы отвечал десятью сожженными немецкими деревнями и двадцатью виселицами, не потому что жег их детей (как хочет выродок Красовский и его дружки) а потому, что был выше, смелее, сильнее и гуманнее. Мало того, наши союзнички, превратившие в пепел Дрезден, Кельн, Гамбург, Штутгарт, Магдебург в ответ на нацистский террор, не могут отмыться до сих пор.

История бесспорна.

Но вот подай им на диванчик, в постельку вместе с растворимым пакетированным кофе «терроооррр».

Дебилы, б…

С гадливым энтомологическим интересом слежу за припадками нашей «православной» тусовки. Уже приходилось говорить о том, что все вокруг объявлено ими сатанизмом, в то время как задай им вопрос о том, что такое сатанизм и они зашипят и выгорят как инопланетяне в «Отроках во вселенной», не нашедших ответа на хрестоматийный вопрос об «А» и «Б», восседавших зачем-то на трубе.

Их главная проблема не только в вопиющем невежестве, отчего они круглые сутки распространяют «бабьи басни и забобоны» и все, что они делают, это «душепагубное актерство и печальнейшая комедия» (по выражению святителя Игнатия). Хуже другое – вся их деятельность это превращение Православия в примитивный общедоступный продукт «распивочно и на вынос». Они сводят православие к собранию традиций и форм, в то время как Православие это система выживания, экспансия в чуждое, непостижимое пространство с целью сделать это пространство понятным и создать из него инструмент духовного развития. Православие это не добавление к современной жизни этнографии, а замещение нынешнего существования на иное, более высокое и совершенное, когда красота преходящая меняется на непреходящую, на то, что остается после человека. Православие это проект иного, иначе организованного, бытия, противоположного существующему порядку.

Погружение в Православие предполагает обмен своего собственного существования на созданную Христом совершенную модель. При этом данная модель и те, кто ее создал, становится важнее собственного существования. Православие дает возможность «дожить до себя». Православие это не наука саморазвития, статус, дубина и жупел, с которым надо атаковать врага – в этом случае Православие это прикладной, инструментальный предмет, лишенный всякого духовного, нравственного, сотериологического содержания, за ним начинают видеть предназначение, которое ему никогда не было присуще. То есть Православие становится частью культуры потребления и оказывает помощь в реализации потребительских стратегий. В результате Православие начинает рождать не смыслы, а «ценности», то есть товар, имеющий цену, который нужно обменивать на другие «ценности» цивилизации.

Возникает «поп-православие», «Православие Light», приспособленное к примитивному сознанию большинства ровно по принципу маркетинговых стратегий Кока-колы, которая всегда создает новый вкус с тем расчетом, чтобы он нравится большинству. Разница поп-православия и православия принципиальна. Второе возделывает человека, включает человека в историю и духовный опыт тысячелетий, первая «разделывает» человека, расчленяет его на части «традиционные» и «нетрадиционные», «правильные» и «неправильные», отключает от всего великого наследия, сводя последнее к набору штампов и клише.

Как уже говорилось, «Сорок сороков кормухинских дураков» ничего не читают, кроме дрянных брошюрок «Список смертных грехов» и «Предсказания афонских старцев о скорой и страшной всеобщей гибели». Убрав из Православия дух, историю, сложность, поп-православие утверждает свой главный постулат – смерть есть необходимость, она неизбежна, ужасна, мучительна, поджидает за каждым углом, в то время как Православие есть преодоление смерти. Именно поэтому в поп-православии такое внимание уделяется маргинальным явлениям – ужасам, порокам, распаду, крови, извращениям, сатане.

Превратив Православие в товар и «ценность», они все воспринимают через эту призму, даже покаяние. Для них это только необходимость грешника что-нибудь купить или кому-то что-то перечислить. Посмотрите. «Согрешил? Пал? Переведи деньги на храм, колокол, крест, приют». «Оплати» - главная мысль. Выкупи грех. Оправдайся. То есть опять же они действуют в абсолютно западной координате, где главное не искупление, а оправдание греха.

Несколько лет назад я выпустил книгу (Церковь на переломе. Православная церковь и общество перед вызовом протестантизма), где показывал, как в нашу церковную жизнь проникают западные императивы. Вот эти «Сорок сороков дураков» лучшее тому доказательство.

Выдающийся пушкинист Валентин Непомнящий о том, как важно читать Гомера в подлиннике и об унижении великой русской литературы.

Шествия Бессмертного полка не будет.

День Бессмертного полка без людей.

Пусты улицы.... Площади…

В жизни любого человека, общества, страны есть события и явления, которые можно назвать «архетипическими». То есть события и явления, на которых все держится. Которые происходят несмотря ни на что – они важны настолько, что не могут не произойти. Которые происходят не потому, что сошлись звезды, «так получилось», совпало. А потому что они происходят сами по себе. Они сами определяют и положение звезд и течение времени.

Ценность и значение этих событий определяется их неотменяемостью и непрерывностью. Любой вопрос об их возможности и целесообразности (надо/не надо, можно/нельзя, стоит/не стоит) лишает эти события ценности, девальвирует их, обнуляет. «Надо ли идти на встречу с любимым? Так ведь дождь, зачет, деловая встреча, утром рано вставать, недоделан отчет…» - Точно не надо идти. Это уже не любимый человек. Для вас не любимый. Для другого, который пойдёт в любом случае - да.

Если есть подобные резоны в любом деле, даже кажущемся очень важным, это значит только одно – произойдет событие или нет, зависит от целой цепи случайностей. И чем длиннее эта цепь, тем меньше вероятности, что событие произойдет. Событие, действие, отвечающее на вопрос «зачем» не архетипично, оно не имеет ценности, его можно заменить на что угодно или отменить вообще. И наоборот, если на этот вопрос ответа нет («Зачем? Так надо! Нельзя не сделать, не пойти, не увидеть, не участвовать! Потому что навсегда исчезнет что-то, что составляет суть жизни») то, скорее всего, это то самое. Оно. Архетип. Истинное.

Из истории Иудейской войны, которая стоила древним евреям государства, мы знаем примечательный эпизод. Иерусалим был осажден римлянами. Из-за жесткой обороны римляне не могли подтащить к стенам стенобитные орудия. Но в субботу Бог запретил евреям работать. И они не воевали. Потому что субботу или соблюдают или нет. Римляне в субботу подтаскивали орудия и долбили стены и ворота. И, наконец, овладели городом. Защитники были глупцы? Нет. Просто для них были вещи, более ценные, чем город. И даже чем жизнь. Точно так же французы сохранили себя, сдав немцам Париж. А вместе с ним сдав достоинство, свободу, честь. А мы сохранили Ленинград, свободу, достоинство, честь. Сохранили дорогой ценой…

В день Бессмертного полка будет пусто на улицах.

Сложная обстановка. Ну, как нибудь в другой раз. А 7 ноября 1941 года, когда немцы стояли под Москвой, а наши солдаты шли парадом по Красной Площади, обстановка лучше была?

Кажется, что это пустяк. Ну, не вышли… В другой раз выйдем.

В прошлом году тоже так думали.

Не пустяк.

На Донбассе, в Станице Луганской ГИМ открыл Музей казачества

Здание музея было частично разрушено в 2014 году. После того как Луганская Народная Республика вошла в состав России, шефство над местным музеем взял Государственный исторический музей. Сегодня работы по его восстановлению завершены.

Теперь посетители смогут увидеть коллекцию археологических материалов, найденных на территории Станично-Луганского и соседних районов. Отдельные залы расскажут об истории становления донского казачества, быте станичников в XIX–XX веках и событиях настоящего времени.

Целый комплекс мероприятий направлен на поддержку всех 77 музеев ДНР, ЛНР, Херсонской и Запорожской областей. Уже сейчас при помощи РОСИЗО в Шахтерске открыт музей кино, а в Волновахе Музей им. Рублева создал экспозицию «Лики русской иконы». Новыми местами притяжения для молодых граждан новых территорий стали детские центры Политеха, Петергофа, Фанагории и Пушкинского музея.

Украинские «музейщики» радостно откликнулись на это событие:
  
«Знаете, у нас за это время мы сколько писали, просили, сколько работы провели, но всегда не хватало денег на музей. На все было - а на музей не было денег. Мы все время слышали, что это не ко времени. А у русских время! Они знают, что такое музеи, и знают их ценность для дальнейшего продвижения своей идеологии. Они в Станице такое здание отбацали! Это просто сюр какой-то! Стоит посреди руин инструмент пропаганды, который транслирует, что мы русские и всегда были русскими».

Джонатан Свифт предлагает очень хороший рецепт прекращения политических дрязг:

«Если раздоры между партиями становятся ожесточенными, он рекомендует замечательное средство для их примирения. Оно заключается в следующем: вы берете сотню лидеров каждой партии и разбиваете их на пары, так, чтобы головы людей, входящих в каждую пару, были приблизительно одной величины; затем пусть два искусных хирурга отпилят одновременно затылки у каждой пары таким образом, чтобы мозг разделился на две равные части. Пусть будет произведен обмен срезанными затылками и каждый из них приставлен к голове политического противника.

Операция эта требует, по-видимому, большой тщательности, но профессор уверял нас, что если она сделана искусно, то выздоровление обеспечено. Он рассуждал следующим образом: две половинки головного мозга, принужденные спорить между собой в пространстве одного черепа, скоро придут к доброму согласию и породят ту умеренность и ту правильность мышления, которые так желательны для голов людей, воображающих, будто они появились на свет только для того, чтобы стоять на страже его и управлять его движениями. Что же касается качественного или количественного различия между мозгами вождей враждующих партий, то, по уверениям доктора, основанным на продолжительном опыте, это сущие пустяки».