Вышел третий тираж моей книги «Пепел над пропастью. Феноменология Концентрационного мира нацистской Германии». Книга вошла в Топ - лист выставки Non Fiction, которая открылась сегодня в Гостином дворе. Анонсирую открытие в ближайшем времени встреч в онлайне со зрителями моих программ и читателями моих книг - будет возможность обсудить впечатления.
Смотрю на антивоенных «протестунов». Сытые, сочные, румяные лица, на которых написано довольство и достаток. Пишут «Нет войне», «Нужен мир», «Мы против».
Дети Васисуалия Лоханкина против войны.
Пацифисты.
Войну они видели только в кино. Причём помойном, американском. Ни бабушек, ни дедушек фронтовиков больше нет. Рассказать было некому. Книг Б.Васильева, В.Быкова, мемуаров не читали. Поэтому протестуют. Пишут. Мажут маркерами пацифики в общественных сортирах...
Выступать против войны вообще нетрудно. Занятно.
Спроси их «что такое война? Как возникает, почему? Что такое военная храбрость, человеческое фронтовое достоинство, почему люди соглашаются умирать?» Не ответят. Промычат: «Ааааа, нуууу … это… ну плохо… убивать не надо… надо жить мирно».
⁃ Хорошо, войну остановим. А что надо делать? Как спасти людей, которых много лет нацисты убивают?
⁃ Нуууу… это... как его … переговоры надо.
⁃ Восемь лет переговоров. Толку ноль. Тысячи убитых. Россия язык истрепала на переговорах.
⁃ Нууу… ээээ… не знаю … мир надо.
Все. Ничего никто не знает, не понимает, ни в чем не разбирается… Халявщики, тиктокеры, креативный класс, протестуны на час. Что за уголовника Навального, что против войны - лица одни и те же. Раньше строчили «за», теперь «против» - руки то помнят. Протест как лекарство от скуки и пресыщенности.
Болотная в своё время сделала главное - создала пародию на революцию, моду на революционеров без революции, плана, системы, готовности жертвовать. За ней пошла мода на пародийный, буффонадный протест. Чтобы протестующие были, была вся атрибутика - лозунги, толпа, плакатики, игрушечная, заводная злость - а протеста не было. Подарок для власти, которая им якобы так не нравится.
А ведь у них и у солдат одна задача. Борьба за мир. И те и другие говорят «нет войне». Только солдат, офицер понимают - война это не компьютерный монстр, не бумажный тигр, не игра, с ней не справиться, приплясывая, хихикая и покрикивая. Война это кровь, смерть, боль, ужас, которую можно только пересилить, передумать, переломить, но не переплясать и перехохмить. Солдат, офицер смелы. А эти выступают против войны, боясь и трепеща. Протестуя против смерти, как огня боятся день провести в КПЗ. Солдат, поднимаясь из окопа, рискует жизнью, эти боятся ради борьбы отказаться от смузи. Там главный результат - победа. Здесь - лайки и просмотры.
Протест антивоенный, говорите?
Ну - ну.
Дети Васисуалия Лоханкина против войны.
Пацифисты.
Войну они видели только в кино. Причём помойном, американском. Ни бабушек, ни дедушек фронтовиков больше нет. Рассказать было некому. Книг Б.Васильева, В.Быкова, мемуаров не читали. Поэтому протестуют. Пишут. Мажут маркерами пацифики в общественных сортирах...
Выступать против войны вообще нетрудно. Занятно.
Спроси их «что такое война? Как возникает, почему? Что такое военная храбрость, человеческое фронтовое достоинство, почему люди соглашаются умирать?» Не ответят. Промычат: «Ааааа, нуууу … это… ну плохо… убивать не надо… надо жить мирно».
⁃ Хорошо, войну остановим. А что надо делать? Как спасти людей, которых много лет нацисты убивают?
⁃ Нуууу… это... как его … переговоры надо.
⁃ Восемь лет переговоров. Толку ноль. Тысячи убитых. Россия язык истрепала на переговорах.
⁃ Нууу… ээээ… не знаю … мир надо.
Все. Ничего никто не знает, не понимает, ни в чем не разбирается… Халявщики, тиктокеры, креативный класс, протестуны на час. Что за уголовника Навального, что против войны - лица одни и те же. Раньше строчили «за», теперь «против» - руки то помнят. Протест как лекарство от скуки и пресыщенности.
Болотная в своё время сделала главное - создала пародию на революцию, моду на революционеров без революции, плана, системы, готовности жертвовать. За ней пошла мода на пародийный, буффонадный протест. Чтобы протестующие были, была вся атрибутика - лозунги, толпа, плакатики, игрушечная, заводная злость - а протеста не было. Подарок для власти, которая им якобы так не нравится.
А ведь у них и у солдат одна задача. Борьба за мир. И те и другие говорят «нет войне». Только солдат, офицер понимают - война это не компьютерный монстр, не бумажный тигр, не игра, с ней не справиться, приплясывая, хихикая и покрикивая. Война это кровь, смерть, боль, ужас, которую можно только пересилить, передумать, переломить, но не переплясать и перехохмить. Солдат, офицер смелы. А эти выступают против войны, боясь и трепеща. Протестуя против смерти, как огня боятся день провести в КПЗ. Солдат, поднимаясь из окопа, рискует жизнью, эти боятся ради борьбы отказаться от смузи. Там главный результат - победа. Здесь - лайки и просмотры.
Протест антивоенный, говорите?
Ну - ну.
Сегодня тему «военблогеров» и примкнувших к ним «патриотичных» гопников, стремительно окукливающихся и превращающихся в либеральную тусовку, склонную к либеральным же способам защиты поляны (травля, закрикивание, угрозы, оскорбления, запрет на инакомыслие – ни одного элемента изъять нельзя) их союзники пытаются спасти сравнениями с яркими именами военных журналистов времен Великой Отечественной войны. «Вот, де, они, новые Симоновы …» и т.д. Получается красиво. Во-первых, «военблогеры» наследники великих традиций (то есть попробуй тронь. Бьешь по нынешнему Пупкину, а попадаешь в тогдашнего Симонова), а, во-вторых, они столь же талантливы и многогранны. Поэтому тут нам и «писатели» и «поэты» и «музыканты» и «публицисты» - все цвета бензинового пятна в луже.
Поскольку мы заговорили об этом, давайте вспомним имена военных журналистов времен минувшей войны. Среди этих имен В.Гроссман (находился в Сталинграде всю Сталинградскую битву, первым из журналистов вошел на территорию освобождённых советскими войсками Треблинки и Майданека), К.Симонов (побывал на всех фронтах Великой Отечественной, описывал происходящее в последних боях за Берлин). Б.Полевой первым из советских журналистов побывал в Освенциме, вел репортажи с Нюрнбергского процесса. Среди военных журналистов были И.Андроников, В.Вишневский, М.Джалиль, Е.Петров – последние двое погибли, но не они одни. В целом, по словам А.Фадеева, погибла треть членов Союза Писателей, отправившихся на войну журналистами. Их имена можно видеть на мраморной доске в Центральном Доме Литераторов.
Писатели, поэты, драматурги… Почти каждое имя сегодня – имя классика. При этом далеко не всегда то, что они делали, принималось властью безоговорочно. Один пример: «Сейчас я записываю, - писал Б.Полевой, - все это (впечатления от войны в целом и Нюрнбергского процесса в частности) без особой надежды когда-либо опубликовать, ибо все попытки напечатать мои дневники в журналах или книгой до сих пор не удавались. Кроме нескольких клочков о Великолуцкой операции, которые дал «Октябрь», все так и лежат дома до лучших времен, и я не знаю, настанут ли они когда-нибудь, эти «лучшие времена». Пусть все эти мои записи послужат хотя бы первичным сырьем для какого-нибудь будущего Льва Толстого, который … в отдаленном будущем, когда утихнут бушующие страсти, будет восстанавливать полную картину второй мировой войны». В итоге книга Полевого «В конце концов», написанная в 1946-1947 годах, вышла только в 1969 году. И они умели это принимать как должное – пусть рукопись залежалась в издательстве - главное, что мы победили. Примерно так однажды сказал Брежнев Полевому.
Всех этих людей отличал не только высочайший профессионализм, талант, мастерство, отличный язык, отсутствие самопиара – они точно знали свое место на войне. Среди них не существовало крайне распространенных в наши дни «военных экспертов», которые раздают военным советы, журят их за нерасторопность, подталкивают в спину командование, критикуют, разъясняют преимущества и недостатки типов вооружений, оценивают боеспособность войск.
Их задача была рассказывать о подвигах (не своих, а чужих – это важно понимать) тем, кто этих подвигов не видел (как на фронте, так и в тылу), славить героев, фиксировать увиденное (преступления врага, подвижничество наших солдат и офицеров) писать историю войны и ее героев. Они тонко и точно чувствовали происходящее, боль, радость, страдания, нечеловеческое напряжение и, что особенно важно, умели это выразить. Поэтому все знают «Жди меня и я вернусь…» или «Повесть о настоящем человеке»…
И вспомните хоть что - нибудь яркое, точное, талантливое, врезавшееся в память, написанное «военблогерами» за год СВО.
Вспомнили?
Поэтому когда я сегодня вижу эти сравнения, слышу рядом с косноязычными, тупыми, самовлюблёнными и очень оручими Пупкиными фамилии «Симонов», «Полевой», отсылки к опыту советских военных журналистов применительно к нынешним «военблогерам», мне совершенно очевидно, что это оскорбительное для памяти великих вранье.
«И интереснее всего в этом вранье то, что оно – вранье от первого до последнего слова».
Поскольку мы заговорили об этом, давайте вспомним имена военных журналистов времен минувшей войны. Среди этих имен В.Гроссман (находился в Сталинграде всю Сталинградскую битву, первым из журналистов вошел на территорию освобождённых советскими войсками Треблинки и Майданека), К.Симонов (побывал на всех фронтах Великой Отечественной, описывал происходящее в последних боях за Берлин). Б.Полевой первым из советских журналистов побывал в Освенциме, вел репортажи с Нюрнбергского процесса. Среди военных журналистов были И.Андроников, В.Вишневский, М.Джалиль, Е.Петров – последние двое погибли, но не они одни. В целом, по словам А.Фадеева, погибла треть членов Союза Писателей, отправившихся на войну журналистами. Их имена можно видеть на мраморной доске в Центральном Доме Литераторов.
Писатели, поэты, драматурги… Почти каждое имя сегодня – имя классика. При этом далеко не всегда то, что они делали, принималось властью безоговорочно. Один пример: «Сейчас я записываю, - писал Б.Полевой, - все это (впечатления от войны в целом и Нюрнбергского процесса в частности) без особой надежды когда-либо опубликовать, ибо все попытки напечатать мои дневники в журналах или книгой до сих пор не удавались. Кроме нескольких клочков о Великолуцкой операции, которые дал «Октябрь», все так и лежат дома до лучших времен, и я не знаю, настанут ли они когда-нибудь, эти «лучшие времена». Пусть все эти мои записи послужат хотя бы первичным сырьем для какого-нибудь будущего Льва Толстого, который … в отдаленном будущем, когда утихнут бушующие страсти, будет восстанавливать полную картину второй мировой войны». В итоге книга Полевого «В конце концов», написанная в 1946-1947 годах, вышла только в 1969 году. И они умели это принимать как должное – пусть рукопись залежалась в издательстве - главное, что мы победили. Примерно так однажды сказал Брежнев Полевому.
Всех этих людей отличал не только высочайший профессионализм, талант, мастерство, отличный язык, отсутствие самопиара – они точно знали свое место на войне. Среди них не существовало крайне распространенных в наши дни «военных экспертов», которые раздают военным советы, журят их за нерасторопность, подталкивают в спину командование, критикуют, разъясняют преимущества и недостатки типов вооружений, оценивают боеспособность войск.
Их задача была рассказывать о подвигах (не своих, а чужих – это важно понимать) тем, кто этих подвигов не видел (как на фронте, так и в тылу), славить героев, фиксировать увиденное (преступления врага, подвижничество наших солдат и офицеров) писать историю войны и ее героев. Они тонко и точно чувствовали происходящее, боль, радость, страдания, нечеловеческое напряжение и, что особенно важно, умели это выразить. Поэтому все знают «Жди меня и я вернусь…» или «Повесть о настоящем человеке»…
И вспомните хоть что - нибудь яркое, точное, талантливое, врезавшееся в память, написанное «военблогерами» за год СВО.
Вспомнили?
Поэтому когда я сегодня вижу эти сравнения, слышу рядом с косноязычными, тупыми, самовлюблёнными и очень оручими Пупкиными фамилии «Симонов», «Полевой», отсылки к опыту советских военных журналистов применительно к нынешним «военблогерам», мне совершенно очевидно, что это оскорбительное для памяти великих вранье.
«И интереснее всего в этом вранье то, что оно – вранье от первого до последнего слова».
Был. Слушал. Очень глубоко и интересно. Заодно выяснил на стенде издательства «Яуза», которое выпустило уже второй тираж моей книги «Пепел над пропастью. Феноменология нацистского Концентрационного мира”, что и этот тираж раскупается стремительно. Искренне благодарен всем за интерес. Обещаю в ближайшее время выйти в эфир здесь и на ютубе в своих каналах и поговорить о книге и обо всем, что интересует моих зрителей и читателей.
P.S. По ходу дела получил предложение от издательства «Дмитрий Сечин» выступить составителем 14 и 15 тома собрания сочинений Аверченко, литературное наследие которого собираю много лет. Вот думаю… Хватит ли времени?
P.S. По ходу дела получил предложение от издательства «Дмитрий Сечин» выступить составителем 14 и 15 тома собрания сочинений Аверченко, литературное наследие которого собираю много лет. Вот думаю… Хватит ли времени?
Telegram
Кристина Потупчик
На Новодевичьем кладбище в годовщину кончины Жириновского открыли ему памятник.
Forwarded from Волонтёрская Рота
Борис Якеменко посетил штаб «Волонтерской Роты»
Сегодня, 6 апреля, Борис Якеменко посетил федеральный штаб «Волонтерской Роты Боевого Братства», расположенный в Москве на улице Красина.
Как эффективно работать в условиях, когда медиасреда накалена, какие действия помогут стать медиалидерами в молодежной среде – рассказал волонтерскому штабу в формате свободной беседы историк, культуролог, доцент кафедры истории России Российского университета дружбы народов, ведущий программы «Наши» на канале Соловьев Лайф – Борис Григорьевич Якеменко.
#ВолонтерскаяРота
#Москва
Сегодня, 6 апреля, Борис Якеменко посетил федеральный штаб «Волонтерской Роты Боевого Братства», расположенный в Москве на улице Красина.
Как эффективно работать в условиях, когда медиасреда накалена, какие действия помогут стать медиалидерами в молодежной среде – рассказал волонтерскому штабу в формате свободной беседы историк, культуролог, доцент кафедры истории России Российского университета дружбы народов, ведущий программы «Наши» на канале Соловьев Лайф – Борис Григорьевич Якеменко.
#ВолонтерскаяРота
#Москва
Сегодня Благовещение – один из двенадцати великих православных праздников. В этот день миллионы православных людей вспоминают явление архангела Гавриила к Богоматери с вестью о том, что от нее родится Спаситель всего человечества. Так началась история земной жизни Иисуса Христа. Праздник этот настолько значим и велик, что не отменяется даже если совпадает с Пасхой.
По благочестивым народным поверьям, в этот день, как и на Пасху, солнце «играет», и прекращаются мучения грешников в аду. В этот день не рекомендовалось работать, даже если работа легкая («птица гнезда не вьет, а девка косы не плетет»), поскольку в знак благоговения к Богу и Его Пречистой Матери этот день следовало посвятить Господу.
В старой России существовал очень чистый и светлый обычай в день Благовещения, как в день возвещения свободы всему миру, покупать на рынке птиц и выпускать их на волю. Сегодня этот обычай, как и многие другие, постепенно возвращается.
С праздником!
По благочестивым народным поверьям, в этот день, как и на Пасху, солнце «играет», и прекращаются мучения грешников в аду. В этот день не рекомендовалось работать, даже если работа легкая («птица гнезда не вьет, а девка косы не плетет»), поскольку в знак благоговения к Богу и Его Пречистой Матери этот день следовало посвятить Господу.
В старой России существовал очень чистый и светлый обычай в день Благовещения, как в день возвещения свободы всему миру, покупать на рынке птиц и выпускать их на волю. Сегодня этот обычай, как и многие другие, постепенно возвращается.
С праздником!
Я вырос среди очень умных людей. Отец и его друзья и знакомые (А.Ильченко, Д.Белкин, Л.Россолимо, Б.Жеребцов и многие другие) были не только глубокими знатоками своего дела, настоящими профессионалами – они были великолепно образованными интеллектуалами, читавшими все, что выходило важного и интересного. Отец, для которого главными в жизни были Достоевский и Толстой, не мог много лет себе простить, что не купил полное собрание Толстого (десятки огромных томов), потому что не хватило денег, а занимать он не любил.
У всех этих людей были великолепные библиотеки, где были вещи редкие и редчайшие – от русских изданий XVIII века до «имкапрессовских» и «посевовских», крайне опасных в то время – и они меня, школьника, свободно пускали в эти сокровищницы, знакомили с интересными изданиями, рассказывали, советовали, учили собирать книги, давали их читать домой. Последнее не случайно мной особо отмечено – при исчезновении какой-нибудь редкости шансы ее найти вновь равнялись нулю.
Еще учась в средней (во всех отношениях) школе я привык заходить «на огонек» к кому-нибудь из отцовских друзей или знакомых, когда там собиралась компания. За чайным столом начинался пир духа. Сложнейшие темы, горячие споры, проза и поэзия разных времен и народов, самые разные имена – от Мандельштама и Канта до Ленина и Шкловского – все это сплеталось во что-то совершенно удивительное.
Никогда не забуду разговор стихами Хайяма. Один из гостей привел к слову рубаи Хайяма, другой ответил его же четверостишием – и начался разговор. Они разговаривали стихами Хайяма, задавали ими вопросы и на них ими же отвечали. Это продолжалось минут десять и завершилось восхищенным смехом присутствующих, но важно понимать – это не была интеллектуальная эквилибристика, это была «высшая форма» общения, просто когда прозы уже не хватало и на помощь пришли стихи с аллюзиями и подтекстами. Примечательно, что такая же форма стихотворного общения существовала в великосветских салонах XIX века.
Понятно, что я не мог ни в каком качестве участвовать в этих разговорах, но это было настолько интересно, что я сидел часами, стараясь запомнить всё сказанное, уложить в память и ум, фиксировал имена и названия книг. Так у меня выработалась острейшая потребность в умных, глубоких разговорах, возник вкус с осмысленному, масштабному высказыванию. Сложилась привычка читать книги с карандашом и тетрадью, чтобы подчеркнуть важное, выписать необходимое.
Появилась необходимость вести дневник, чтобы осмыслить действительность в свете того, что узнано. Уже в последних классах школы у меня дома стали собираться мои приятели, а когда я поступил в Университет – знакомые по университету и мы сидели до утра (в буквальном смысле) говорили, спорили, хохотали, обменивались впечатлениями от книг и статей. Даже в армии я создал небольшое сообщество, которое, как первые христиане в катакомбах, тайно собиралось ночами в клубе. И, плавая в густых облаках табачного дыма, как херувимы на картине Рафаэля, мы говорили и говорили… Среди собеседников помню Б.Егорова (сына легендарного космонавта Бориса Егорова) – жаль, что после армии я потерял с ним связь.
Потом наступили девяностые и вместе с ними все это исчезло. Людей завертело и разбросало, или даже хуже, как у А.Островского «такой-то умер, такая-то с ума сошла». Началась борьба за существование, было не до разговоров и вопросов, словно всем стало всё ясно. Да так оно и было, поскольку произошел сброс сложности, что закономерно вывело вперед не умных и творческих людей, а людей заурядных, упрощенных, которым все ясно-понятно и нечего тут мантифолии разводить.
До исступления доводили мертвые разговоры о том, кто кого и где объегорил или отметелил, кто с кем и зачем, что пожрать, какая тупая власть, что нужно всех расстрелять, утопить и повесить, скотский шпанский мат и пошлятина… Как будто заело пластинку. Возникла тяжелая, как стоячая вода, тоска по тем, давним, живым, настоящим разговорам, спорам, стихам и прозе, по осмысленному высказыванию…
Вот бы сегодня заново научиться говорить серьезно о серьезных вещах.
У всех этих людей были великолепные библиотеки, где были вещи редкие и редчайшие – от русских изданий XVIII века до «имкапрессовских» и «посевовских», крайне опасных в то время – и они меня, школьника, свободно пускали в эти сокровищницы, знакомили с интересными изданиями, рассказывали, советовали, учили собирать книги, давали их читать домой. Последнее не случайно мной особо отмечено – при исчезновении какой-нибудь редкости шансы ее найти вновь равнялись нулю.
Еще учась в средней (во всех отношениях) школе я привык заходить «на огонек» к кому-нибудь из отцовских друзей или знакомых, когда там собиралась компания. За чайным столом начинался пир духа. Сложнейшие темы, горячие споры, проза и поэзия разных времен и народов, самые разные имена – от Мандельштама и Канта до Ленина и Шкловского – все это сплеталось во что-то совершенно удивительное.
Никогда не забуду разговор стихами Хайяма. Один из гостей привел к слову рубаи Хайяма, другой ответил его же четверостишием – и начался разговор. Они разговаривали стихами Хайяма, задавали ими вопросы и на них ими же отвечали. Это продолжалось минут десять и завершилось восхищенным смехом присутствующих, но важно понимать – это не была интеллектуальная эквилибристика, это была «высшая форма» общения, просто когда прозы уже не хватало и на помощь пришли стихи с аллюзиями и подтекстами. Примечательно, что такая же форма стихотворного общения существовала в великосветских салонах XIX века.
Понятно, что я не мог ни в каком качестве участвовать в этих разговорах, но это было настолько интересно, что я сидел часами, стараясь запомнить всё сказанное, уложить в память и ум, фиксировал имена и названия книг. Так у меня выработалась острейшая потребность в умных, глубоких разговорах, возник вкус с осмысленному, масштабному высказыванию. Сложилась привычка читать книги с карандашом и тетрадью, чтобы подчеркнуть важное, выписать необходимое.
Появилась необходимость вести дневник, чтобы осмыслить действительность в свете того, что узнано. Уже в последних классах школы у меня дома стали собираться мои приятели, а когда я поступил в Университет – знакомые по университету и мы сидели до утра (в буквальном смысле) говорили, спорили, хохотали, обменивались впечатлениями от книг и статей. Даже в армии я создал небольшое сообщество, которое, как первые христиане в катакомбах, тайно собиралось ночами в клубе. И, плавая в густых облаках табачного дыма, как херувимы на картине Рафаэля, мы говорили и говорили… Среди собеседников помню Б.Егорова (сына легендарного космонавта Бориса Егорова) – жаль, что после армии я потерял с ним связь.
Потом наступили девяностые и вместе с ними все это исчезло. Людей завертело и разбросало, или даже хуже, как у А.Островского «такой-то умер, такая-то с ума сошла». Началась борьба за существование, было не до разговоров и вопросов, словно всем стало всё ясно. Да так оно и было, поскольку произошел сброс сложности, что закономерно вывело вперед не умных и творческих людей, а людей заурядных, упрощенных, которым все ясно-понятно и нечего тут мантифолии разводить.
До исступления доводили мертвые разговоры о том, кто кого и где объегорил или отметелил, кто с кем и зачем, что пожрать, какая тупая власть, что нужно всех расстрелять, утопить и повесить, скотский шпанский мат и пошлятина… Как будто заело пластинку. Возникла тяжелая, как стоячая вода, тоска по тем, давним, живым, настоящим разговорам, спорам, стихам и прозе, по осмысленному высказыванию…
Вот бы сегодня заново научиться говорить серьезно о серьезных вещах.
По точной мысли А.Бадью, политика это то, что "дает проявиться возможности, которая была невидимой или немыслимой». То есть политика это то, что вырывает возможность из невозможного (студенты у Сорбонны в 1968 году кричали «требуйте невозможного!). Последние годы до СВО были отмечены угасанием любых возможностей. Одни и те же лица застыли на экранах. Поэтому при декларативном стремлении к будущему возникла его боязнь, при формальном движении вперед началось парадоксальное возвращение к «золотому веку» советской античности.
Вся массовая культура, все выступления чиновников несли в себе один ключевой посыл "постарайся стать менеджером по продажам. И тогда у тебя будет все хорошо". Идеология «менеджера среднего звена» (homo menegeris) стала государственной идеологией. Людям, способным построить великое государство, свернуть горы, дать новые смыслы половине мира, людям, давшим Пушкина и Достоевского, двадцать лет настойчиво предлагали стать простыми обывателями. И жить ради стиральной машины, квартиры, дешевой дряни из Икеи.
Они всегда мечтали о Царстве Божием, о великой и гордой России, о мировом лидерстве, а теперь им предлагалось трепетно, жертвенно, до самозабвения мечтать о новом айфоне и должности старшего менеджера по продажам. И почти добились своего. Ведь для того, чтобы уничтожить танковый завод, не обязательно взрывать цеха и разгонять рабочих. Надо просто поручить делать вместо танков кастрюли. И бросить все силы прославленного коллектива на совершенствование этих важнейших предметов.
СВО, среди прочего, дала возможность вырваться из этого круга, затеять то, что казалось невозможным, то есть вернуть реальную политику. Россия сегодня берет на себя решение задач, имеющих значение для всего мира. Победа над всеобщей несправедливостью, насилием вместо дипломатии, расчеловечиванием, деградацией цивилизации.
А дальше, по окончании СВО, амбиции перейдут в гражданские сферы - прорыв в технологиях, остановка старения, победа над раком, полет на Марс - что угодно. Ведь полет Гагарина (победа в космосе) органическом выросла из победы на фронте. Если там, тогда смогли - сможем всё и здесь, сейчас, всё преодолеем, сумеем, свершим.
Важно одно - у нас всегда должны быть амбициозные цели, мобилизация должна сохраниться как инструмент для решения глобальных задач и донесение смыслов до остального мира. Главная задача - дать людям смелость требовать невозможного. Тем более, что обстановка в мире максимально благоприятствует этому.
Вся массовая культура, все выступления чиновников несли в себе один ключевой посыл "постарайся стать менеджером по продажам. И тогда у тебя будет все хорошо". Идеология «менеджера среднего звена» (homo menegeris) стала государственной идеологией. Людям, способным построить великое государство, свернуть горы, дать новые смыслы половине мира, людям, давшим Пушкина и Достоевского, двадцать лет настойчиво предлагали стать простыми обывателями. И жить ради стиральной машины, квартиры, дешевой дряни из Икеи.
Они всегда мечтали о Царстве Божием, о великой и гордой России, о мировом лидерстве, а теперь им предлагалось трепетно, жертвенно, до самозабвения мечтать о новом айфоне и должности старшего менеджера по продажам. И почти добились своего. Ведь для того, чтобы уничтожить танковый завод, не обязательно взрывать цеха и разгонять рабочих. Надо просто поручить делать вместо танков кастрюли. И бросить все силы прославленного коллектива на совершенствование этих важнейших предметов.
СВО, среди прочего, дала возможность вырваться из этого круга, затеять то, что казалось невозможным, то есть вернуть реальную политику. Россия сегодня берет на себя решение задач, имеющих значение для всего мира. Победа над всеобщей несправедливостью, насилием вместо дипломатии, расчеловечиванием, деградацией цивилизации.
А дальше, по окончании СВО, амбиции перейдут в гражданские сферы - прорыв в технологиях, остановка старения, победа над раком, полет на Марс - что угодно. Ведь полет Гагарина (победа в космосе) органическом выросла из победы на фронте. Если там, тогда смогли - сможем всё и здесь, сейчас, всё преодолеем, сумеем, свершим.
Важно одно - у нас всегда должны быть амбициозные цели, мобилизация должна сохраниться как инструмент для решения глобальных задач и донесение смыслов до остального мира. Главная задача - дать людям смелость требовать невозможного. Тем более, что обстановка в мире максимально благоприятствует этому.
Forwarded from СОЛОВЬЁВ
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
❗️Сегодня откровенно идут разговоры о том, что папа римский скоро уйдёт на покой. Он, очевидно, находится в руках людей, которые начинают манипулировать старым и больным человеком. Всем им очень хочет занять место миротворцев: и Эрдоган пытался и папа римский. Но вот римский папа вполне могу бы встать между враждующими сторонами, прям на нейтралочке и, поднявши руки с крестом, сказать: «Остановитесь, христиане вы или нет?» Это фото обошло бы весь мир. У него был бы шанс войти в историю, по крайней мере уйти из жизни человеком, который не зря её прожил.
Борис Якеменко, историк, политолог в эфире Соловьёв Live.
Борис Якеменко, историк, политолог в эфире Соловьёв Live.
⚡️⚡️⚡️ВНИМАНИЕ⚡️⚡️⚡️
‼️С завтрашнего дня мои субботние и воскресные эфиры «Утро Z” будут начинаться с 7.00 по московскому времени и продолжаться, как обычно, до 11.00.‼️
До встречи!
‼️С завтрашнего дня мои субботние и воскресные эфиры «Утро Z” будут начинаться с 7.00 по московскому времени и продолжаться, как обычно, до 11.00.‼️
До встречи!
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
⭕️УТРО Z на СоловьёвLive
"РОССИЯ ПРОВОДИТ СПЕЦОПЕРАЦИЮ НА УКРАИНЕ"
ВНИМАНИЕ:
⚡️ТЕПЕРЬ МЫ С ВАМИ ВСТРЕЧАЕМСЯ НА ЧАС РАНЬШЕ - С СЕМИ УТРА⚡️
С 7.00 до 11.00
- Война с Православием на Украине.
- Заявления Лукашенко.
- Эскалация в Израиле.
- Арест Трампа.
- И другое.
🎙в студии - Борис Якеменко.
В гостях
‼️Михаил Онуфриенко, журналист, движение «Великая Русь»,
телеграм Мир Михаила Онуфриенко
‼️Архимандрит Савва Мажуко, насельник Никольского монастыря г. Гомель, Телеграм Канал о. Саввы Мажуко
‼️Алексей Дзермант, политолог /Белоруссия/, телеграм ДZермант
‼️Сергей Пашков, руководитель Ближневосточного бюро ВГТРК
‼️Владимир Васильев, главный научный сотрудник института США и Канады РАН
‼️Николай Межевич, президент Ассоциации прибалтийских исследований, телеграм Профессор Межевич Н.М.
📺Телеканал Соловьёв Live смотрите на бывших частотах Euronews, в Смарт ТВ, в приложениях Смотрим и Winkа, а также в телеграм https://yangx.top/SolovievLive
"РОССИЯ ПРОВОДИТ СПЕЦОПЕРАЦИЮ НА УКРАИНЕ"
ВНИМАНИЕ:
⚡️ТЕПЕРЬ МЫ С ВАМИ ВСТРЕЧАЕМСЯ НА ЧАС РАНЬШЕ - С СЕМИ УТРА⚡️
С 7.00 до 11.00
- Война с Православием на Украине.
- Заявления Лукашенко.
- Эскалация в Израиле.
- Арест Трампа.
- И другое.
🎙в студии - Борис Якеменко.
В гостях
‼️Михаил Онуфриенко, журналист, движение «Великая Русь»,
телеграм Мир Михаила Онуфриенко
‼️Архимандрит Савва Мажуко, насельник Никольского монастыря г. Гомель, Телеграм Канал о. Саввы Мажуко
‼️Алексей Дзермант, политолог /Белоруссия/, телеграм ДZермант
‼️Сергей Пашков, руководитель Ближневосточного бюро ВГТРК
‼️Владимир Васильев, главный научный сотрудник института США и Канады РАН
‼️Николай Межевич, президент Ассоциации прибалтийских исследований, телеграм Профессор Межевич Н.М.
📺Телеканал Соловьёв Live смотрите на бывших частотах Euronews, в Смарт ТВ, в приложениях Смотрим и Winkа, а также в телеграм https://yangx.top/SolovievLive