Сопротивление, Де Голль — подавляющее меньшинство, исключение, которое, кстати, сами французы не особо упоминают в своих учебниках по истории. Ведь в конце концов они Де Голля свергли, началась безумно идиотская философия постмодернизма, "Новая волна" и т.д.. Сейчас же это криптоколония, которую в ближайшие десятилетия захватят арабы и другие веселые народности. А жаль. (или нет?)

Вот кто-нибудь реально понимает, что интересного привнесли французы в мир мысли,например, не считая Паскаля, возможно, Бергсона и других малоизвестных философов? Вот откройте Лакана или Дерриду, желательно в оригинале, они банально мыслить не умеют, что говорил еще Гегель. Это настолько плохо, что поразительно.
Откройте почти любую французскую книжку. Там обязательно будет адюльтер, что-то о любви и чувствах. За редчайшим исключением какой-нибудь интеллектуальный декаданс! И много пафоса, очень много...

но язык красивый, стишки хорошие попадаются

Смысл неразделённой любви

В чем смысл неразделённой любви? Иногда кажется, что это безликая страсть, овладевающая всем нутром безрассудно, следовательно, неправильно. Но такое понимание хоть и помогает подчас, однако ничего не проясняет в вопросе. Ведь как так получается, что один человек убежден в том, что его возлюбленный есть его вторая недостающая половина, что они одно целое; в то же время второй так не считает? Кто ошибается и есть ли тут ошибка?

В греческой мифологии Амур — бог. Греки понимали, что чувство любви независимо от человека, оно имеет горнее происхождение. Действительно, ведь если бы все обуславливалось инстинктами, то люди любили бы одних и тех же, чтобы эффективно продолжить свой род. Но подчас происходит, что мы влюбляемся, казалось бы, в совсем неподходящих нам людей.
Здесь можно предположить, что бог Амур по природе своей слеп, так что миром правит случай, но давайте всё-таки вспомним, что мы не древние греки и знаем, кто действительно управляет любовью...

Есть одна любопытная французская рождественская песня:

Entre le bœuf et l'âne gris
dort, dort, dort le petit fils.

Mille anges divins, mille séraphins
volent à l'entour de ce dieu d'amour.

Между быком и серым ослом
Спит, спит, спит маленький сынок.

Тысяча божественных ангелов, тысяча серафимов
Кружат вокруг бога любви.

Бог любви — Христос, если так, то ему решать, кому посылать стрелу любви. Но неужели и он слеп и делает это наугад? Как бы не так. Ведь нигде не сказано, что любовь должна быть обязательно обоюдной, напротив, пафос любви христианина как раз в том, что она скорее неразделённая.

Но любое чувство можно извратить. Можно из любви сплести плеть, а можно верёвку, чтобы повеситься. Человеку всё возможно. Неразделённая любовь посылается как будто бы как некоторое испытание. Причем не только одному человеку, но и нелюбящему, так как часто случается, что нелюбящему было бы славно полюбить. Хотя бывает и наоборот: любящему бы разлюбить. Стоит заметить, что испытание любовью часто встречается у людей, которые в общем-то живут неплохо. Если так, то тогда это отличная закалка для человека, который не знает таких страданий как голод, война или потеря близких. Хотя, конечно, всё у всех по-разному.

Владимир Соловьев «Из Гейне»

Коль обманулся ты в любви,
Скорей опять влюбись,
А лучше — посох свой возьми
И странствовать пустись.

Увидишь горы и моря, —
И новый быт людей
Волною шумною зальет
Огонь любви твоей.

Орла услышишь мощный крик
Высоко в небесах
И позабудешь о своих
Ребяческих скорбях.

А?

Начал сталкиваться с самым страшным, на мой взгляд, явлением в человеческой жизни. Всегда была надежда, что получится избежать этого, увернуться, скрыться или помереть. Эта вещь появляется незаметно, подкрадывается со спины, а когда понимаешь, что произошло — уже поздно. Я говорю, конечно же, о "взрослении".
Хотя слово не совсем подходящее для этого явления. В действительности это что-то вроде встраивания в общую модель поведения, модель жизни, которая начинает формировать тебя от начала и до конца. И вот ты уже замечаешь, как твой стиль общения, письма или одежды становится подобным 40-летним работникам офиса. То, что еще недавно воспринималось тобой как "закоснелость", как признак людей тлеющих, становится частью тебя.
Появляются первые мысли о семье. Но разве это не лицемерно? Разве это желание не вызвано сугубо эгоистичными порывами? "Хочется возвращаться домой, чтобы кто-то встречал и...". Какая ложь! Разве есть тут что-то от любви? От той высокой любви, которая "не бесчинствует, не ищет своего"?
Но альтернативный сценарий еще хуже. Тонуть в своем ограниченном Я, в своих страстях и болезнях в надежде, что твоя новая идеология даст тебе спокойствие, расставив правильные акценты и всё разъяснив. И пока ты читаешь умные книжки, изучаешь новые языки и приобретаешь новые навыки, в это время за занавесом стоит смерть, которая все обесценит. А дальше... Дальше отчет за все потраченное время.

Хотя всё сказано в этом стихотворении. Лучше всего пуститься в странствия.

(Из Ефрема Сирина)

Странническая жизнь весьма тягостна; это – путь трудный для невежд, несносный для всякого юноши, скорбный для людей простосердечных. 

Мудрым это – подвиг, бедным – мучение, знатным – бесславие, богатым – унижение. 

Кто вступает в странническую жизнь, тому должно сложить с себя и оставить величие свое и избрать для себя одно унижение; так заповедано, так и прилично.

Ложем его будет земля, в возглавие ему ляжет камень; в день холода и мороза будет ударять он во всякую дверь, ища себе убежища.

Рукописи Достоевского

Я их лапал!!!

Георг Гейм

Вечер приносит ветра и мороз
Из тёмной степи, из далёкой России.
Лес склоняет свои головы, безлиственные.
Облака нескончаемо плывут на Северо-Восток.

Иногда случается, что открываешь книжку, — особенно поэтическую, особенно на чужом языке, — и находишь на случайной странице случайные (или всё же всё не случайно??) строки, которые обращают на себя внимание.
Ты их читаешь и вот некоторые слова, некоторые словосочетания несколько тебя захватывают, погружают тебя в область поэтической нескончаемости, где немножко, да веселее.

Нам всем, русским, нужно помнить и твердить себе беспрестанно: «Ничего не доводи до излишества!».

1851 год, 25 января
41 год

Посмертный фильм Дэвида Линча