Почему свободные политконсультанты — это гарантия конституционных основ народовластия?

Тут у великолепной Красотки о политике вышла интереснейшая заметка о состоянии рынка политконсультантов, который беспощадно сужается и оставляет за бортом многих специалистов. Проблема носит очень глубокий, и, на удивление, серьёзный конституционный характер.

У нас в Конституции есть статья 13, которая кроме запрета идеологии закрепляет также политическое многообразие и многопартийность. Говоря проще, эта статья — конституционная гарантия политической конкуренции в России, а значит — гарантия свободного рынка политуслуг. Конституционный Суд не раз «подмигивал» законодателю в том, что монополизировать политический рынок — плохая затея, поскольку нарушается не только статья 13, но и статья 1 — о правовом государстве. Но дальше красивых фраз, конечно, дело не идёт.

У юристов очень формальный взгляд на гарантии политического многообразия: юридически вот есть партии большие, есть маленькие, имеют право участвовать? Имеют. Финансирование есть? Есть. Улучшить политрынок предлагают тоже формальными мерами: смягчить или убрать подписной барьер, муниципальный фильтр, упростить регистрацию и так далее. Но едва ли это спасёт от монополизации, если только слегка облегчит участь 2-3 партий.

Политическая конкуренция — это прямая гарантия свободных выборов, «щит» от монополизации. Задача политконкуренции — диверсифицировать риски. А задача политконсультантов — обеспечить эту диверсификацию. Любая концентрация власти в рамках одного центра принятия решений — опасна. И статья 13 как раз об этом.

Понимать статью 13 надо глубже и в связи со статьёй 3 — о принципе народовластия и свободных выборов. Гарантировать политконкуренцию — это не значит объявить формальное равенство между партиями и кандидатами. Этого уже недостаточно. Практика показала, как при соблюдении формального равенства нарушается фактическое равенство и как оно допускает монополизацию власти.

Конституционные гарантии политконкуренции — это ещё и стимулирование этой конкуренции, создание условий для её существования, возможно, применение и мер позитивной дискриминации (например, для более мелких партий). Гарантировать какое-то право или свободу = создать все условия, — правовые и материальные, — чтобы человек этим мог воспользоваться. То есть стимулировать политконкуренцию подобному тому, как стимулируется рыночная экономика.

Говоря о политконкуренции мы забываем, кто эту конкуренцию обеспечивает. Политконсультанты — это не просто маркер сужения политрынка, это одна из его гарантий: разве может существовать свободная наука, если в здании РАН не будет свободных учёных, а все оставшиеся будут выполнять чисто административно-техническую работу?

Статья 13 — это про работников политрынка, про их интеллектуальные ресурсы. Это интеллектуальные ресурсы, которые могут стимулировать конкуренцию. Нельзя, например, обеспечить рыночную конкуренцию, если вы создали условия, которые выдавливают из профессии менеджеров любых мастей. Такая же логика и в отношении политконсультантов.

Политрынок — это не только про деньги. Политрынок — одна из гарантий того, что как минимум две стороны электоральной гонки будут уравновешены интеллектуальными ресурсами. Как бы не хотелось сторонникам морали о честной и безденежной политике, свободные политконсультанты обеспечивают и реализацию принципа свободных выборов и народовластия, пусть даже их стимул носит материальный характер. Как минимум, это честнее и понятнее, чем меняющиеся вопросы политпринадлежности, идентичности, вотевер

Консолидированное сообщество политконсультантов (как мне показалось, Красотка о политике практически к этому и подводит) должна мыслить стратегически. Возможно, называя себя «цехом» это сообщество в действительности им ещё не стало, им ещё предстоит обрести «цеховое сознание»: без политконкуренции нет демократии, без демократии нет денег.

Политтехнолог Алёна Август высказывает противоположное, не без иронии, мнение. Объект её критики — сами политконсультанты, которые не подстроились под рынок, не установили личных контактов с заказчиком и в целом растеряли свои компетенции, поскольку хорошие специалисты уж точно найдут себе место.

С одной стороны кажется, что Алёна Август права: даже рынок, регулируемый административными мерами, это тоже рынок, и от умения на него реагировать зависит выживаемость специалиста.

Но с другой стороны, Алёна Август невольно подтверждает всё то, что написал выше: если политическую конкуренцию, а значит и рынок политуслуг контролирует админресурс и государство, то и распределение ресурсов уже зависит не от конкуренции, а от субъективного усмотрения конкретного лица — представителя государства. Само по себе, это уже коррупциогенный фактор: распределение ресурсов зависит не от прозрачной процедуры и конкуренции, а от личных договорённостей.

То есть мы уже не можем говорить о свободной конкуренции рынка политуслуг.

Поэтому, утверждая, что политконсультанты сами виноваты в том, что не выстроили личные контакты, политтехнолог сама признаёт, что ресурсы распределяются очень субъективно и вовсе не в результате свободной конкуренции. Представьте, если бы экономическая конкуренция зависела от того, выстроила ли корпорация личные связи с государством. Едва ли это в плюс государству или же самой корпорации, ведь её бенефиты от админресурса, а это не заслуга качества товаров. Личные контакты ещё не говорят о том, что этот условный специалист лучше того специалиста, у которого таких контактов нет.

Резюмируя: не может идти речи о свободной и прозрачной конкуренции там, где основной заказчик — админресурс. И виновны здесь вовсе не политконсультанты, которые вовремя не подстроились. Это как вторить за сторонниками рыночных реформ: да, существенная часть населения проиграли в результате демократизации, но разве мы виноваты, что они вовремя не подстроились под рынок?

На мой взгляд, политконсультант, который из вольного стрелка превращается в государственного служащего, превращает свой талант в набор административно-предсказуемых техник, теряя изначальное творчество своей профессии.

Но это моё мнение.

Очень часто в комментариях коллеги-юристы или политконсультанты мне цинично отвечают: прогибать право через политику в порядке вещей, важно — кто платит, или о том, что подстроиться под административный рынок — великий скилл, не всем дано.

Я, в порядке дружеского подкола, хочу процитировать Гендальфа из «Властелина колец», которому Саруман предложил присоединиться к силам зла (ну то есть подстроиться под новые рыночные условия!):

— Скажи мне, друг, когда Саруман Мудрый променял мудрость на безумие?

Премьер-министр Франции — гей. Это вообще нормально?

Недавний запрет гей-пропагнды в интернете и признание ЛГБТ экстремистской организацией по-разному влияет на психологическое состояние политического сегмента телеграм-каналов. И вот теперь последняя острая тема — ориентация нового премьер-министра Франции.

Конечно, о том, что молодые политики возглавляли серьёзные публичные должности и ранее, вспоминать не принято. Тот же Себастьян Курц.

Видимо, тема настолько оказалась (а почему?) острой и актуальной, что не подчеркнул этого только ленивый: от лёгких насмешек до фраз о том, что это — его единственная заслуга. С намёком на то, как он получил эту должность.

На самом деле, в его биографии нет ничего удивительного: начиная как низовой полит активист, он прошёл путь от муниципального депутата до депутата Нацсобрания, а затем — должности в нацправительстве. Здесь его биография ничем не отличается от других молодых политиков Европы, когда правящая партия побеждает на выборах. Можно сказать, рядовая биография. Кстати, некоторые карьерные треки российских политиков тут тоже не исключение: молодёжка, мундептство и выше.

Оставим специалистам психологическую оценку такого нездорового интереса к ориентации премьер-министра, который ещё толком не занял должность. И вспомним, что у нас говорил Конституционный Суд на эту тему.

Например, КС говорил, что Конституция закрепляет принцип индивидуальной автономии личности. К этой же сфере относится и свобода сексуального самоопределения, которая предполагает существование объективных различий в сексуальной идентичности. Лица, которые достигли совершеннолетия, могут выбирать конкретные варианты сексуального поведения, в том числе такие, которые большинством могут оцениваться неодобрительно.

Суд акцентировал внимание, что сексуальная ориентация не может служить правомерным критерием установления различия в правовом статусе человека и гражданина — это бы противоречило конституционным гарантиям равенства и запрету дискриминации (статья 19, часть 2). Государство обязано принимать меры по защите и восстановлению прав и не допускать их ущемлений по мотивам сексуальной ориентации, а его вмешательство в сферу индивидуальной автономии должно быть минимальным.

Почти аналогичную позицию КС даже воспроизводит в своём Заключении о поправках к Конституции 2020 года, где говорит о том, что поправка о браке как союзе мужчиной и женщиной не может и не должна рассматриваться как право на вмешательство в автономию личности.

Почему мы вспоминаем тут Конституционный Суд?

Потому что суд выводит это право из Конституции: достоинство личности (статья 21), права на частную и личную жизнь (статья 23), свобода убеждений и свобода слова (статьи 28-29).

Более того, перечень этих прав относится к основным правам, принадлежит от рождения и является неотчуждаемым (статья 17, часть 1). Не говоря о том, что статья 55 (часть 3) не содержит никаких оснований для ограничения прав таких лиц лишь на основании их сексуальной принадлежности. Из статьи 56 (части 3) вовсе следует, что права, которые предусматриваются статьями 21, 23 и 28, не могут быть ограничены ни при каких условиях.

Так что читаем и учим Конституцию, товарищи, она себя ещё точно не исчерпала 😉

Тут, дорогой, можно лишь вспомнить классика:

«А надо вам заметить, что гомосексуализм изжит в нашей стране хоть и окончательно, но не целиком. Вернее, целиком, но не полностью. А вернее даже так: целиком и полностью, но не окончательно. У публики ведь что сейчас на уме? Один гомосексуализм. Ну, еще арабы на уме, Израиль, Голанские высоты, Моше Даян. Ну, а если прогнать Моше Даяна с Голанских высот, а арабов с иудеями примирить? – что тогда останется в головах людей? Один только чистый гомосексуализм.»

Венедикт Ерофеев, поэма "Москва-Петушки", 1969 год

https://yangx.top/voronapublichnik/826

Мнение Ивана Брикульского:

Не может идти речи о свободной и прозрачной конкуренции там, где основной заказчик — админресурс. И виновны здесь вовсе не политконсультанты, которые вовремя не подстроились. Это как вторить за сторонниками рыночных реформ: да, существенная часть населения проиграли в результате демократизации, но разве мы виноваты, что они вовремя не подстроились под рынок?

На мой взгляд, политконсультант, который из вольного стрелка превращается в государственного служащего, превращает свой талант в набор административно-предсказуемых техник, теряя изначальное творчество своей профессии.

http://vybor-naroda.org/vn_exclusive/254551-nevozmozhno-govorit-o-svobodnoj-konkurencii-rynka-polituslug.html

Как Вы думаете, кого не хватает в этом шорт-листе лучших выпускников Вышки? 😉

Да, меня публикуют на Альт-Райте, вопросы?

Продолжая рубрику дней рождения в цеху юристов-публичников — 12 января свой День России отмечает Виталий Исаков — коллега-конституционалист, трудоголик и практически единомышленник

#деньрождениявцеху , как говорится

Совместных материалов с Виталием мы писали не так много (а планировал в несколько раз больше!), вот среди них — «Конституционный Суд: распустить нельзя оставить» — к извечному вопросу (как справа, так и слева), зачем нам нужен такой КС. Конечно, не забываем диссертацию Виталия о критериях правовых законов.

Кстати, многие уже забыли о том, что до конст. реформы 2020 года у нас существовали уставные (конституционные) суды субъектов. Мой дотошный коллега даже успел выиграть дело, защитив права бездомных, в Уставном суде Санкт-Петербурга.

Многословен не буду, прочитать о кейсах, которые вёл тут, тут и тут.

В первую очередь, пожелаем самого простого — нормальный отдых и спокойствие. И женщины не должны быть помехой 😉. Как и проблемы исполнения решений КС и новые жалобы, они никуда не денутся, а дедлайн как обычно будет вчера. Но не стоит прогибаться под изменчивый мир.

Привет, это Брикульский!

Сегодня вышла моя первая статья по теме кандидатской диссертации в журнале «Сравнительное конституционное обозрение»:

Постсоветское президентство: искушение социальными полномочиями

О чём эта статья?

О «социальном оттенке» президентских режимов, которые сложились на постсоветском пространстве и превратили глав государств в распределителей социальных бенефитов. Для анализа я взял 9 государств с президентскими режимами (их ещё называют «евразийским президенциализмом») — Беларусь 🇧🇾, Россию 🇷🇺, Азербайджан 🇦🇿, Казахстан 🇰🇿, Узбекистан 🇺🇿, Кыргызстан 🇰🇬, Туркменистан 🇹🇲 и Таджикистан 🇹🇯, а также полупрезидентскими режимами — Украина 🇺🇦 и Молдова 🇲🇩.

Главы этих государств — не только гаранты безопасности и суверенитета, но и гаранты социального достатка. Уникальность этого явления в том, что:

✅ глава государства в ручном режиме управляет социальной политикой: пособия, пенсии, стипендии, иногда даже зарплаты — дискреция глав государств;

✅ они же могут произвольно устанавливать конкретные размеры таких выплат, в том числе, привязывая к потрясениям или выборам;

✅ социальные полномочия президентов прямо не следуют из конституций, а обосновываются особой ролью главы государства, который может такие полномочия просто присваивать;

✅ другие властные институты лишь плебисцитарно одобряют президентские социальные инициативы.

И вот к каким выводам я прихожу:

✅ инструментарий президента неограничен, даже парламентское правление может выступать ширмой для президенциализма;

✅ президент воспринимается как даритель социальных благ — избиратель связывает свои социальные ожидания с конкретной персоной в должности президента;

✅ естественным пределом полномочий президентов становятся не нормы конституций, а финансово-экономические возможности государства.

Я говорил ранее: СКО — уникальный независимый журнал по конституционному праву. Крутые переводы, сравнительная аналитика, качественный отбор — всё это во многом на инициативе редколлегии и волонтёров. У журнала нет крупных спонсоров в лице вузов или государства. Поэтому статья и сам выпуск — платные, все пожертвования идут непосредственно журналу. Стоимость смешная — 359 рублей (статья) или 1200 — выпуск. Хотя куда лучше сэкономить и оформить годовую подписку.

Самое главное — отдельная благодарность моему коллеге-конституционалисту из Восточной Европы А. Марусяку. Наши обсуждения, споры и коммуникация показали: свободная наука стоит выше пропаганды, споров и геополитических конфликтов, а будущее наций должно выстраиваться учёными.

И, конечно, огромное спасибо редколлегии и экспертам журнала.

Покупаем и читаем!

Государственные услуги: удобство или конституционность?

Новость про «прослушку» в московских поликлиниках, думаю, слышали все: под предлогом улучшения качества медицинских услуг, будет вестись запись общения врача и пациента.

Несмотря на высокое качество мосуслуг (нужно отдать должное, это очень крутая штука), качественно организованную работу на городском уровне, эта проблема носит более глубокий характер.

С одной стороны, у человека есть право на охрану здоровья и медицинскую помощь (бесплатную). Это право должно обеспечивать государство, что следует из статей 7 и 41 Конституции. Но с другой, эти гарантии не должны подменять все другие конституционные права и гарантии, например, достоинство личности, право на неприкосновенность частной и личной жизни (статьи 21 и 23).

По сути, «цифровое государство» (в данном случае Москва) в лице быстрой доступности любой госуслуги и цифровизации в XXI веке создаёт те же риски, что и социальное государство 50 лет назад: под предлогом улучшения социального достатка и социальных услуг, государство получает золотой билет на вмешательство в жизнь и автономию человека, усиливая контроль над его бытовой сферой.

Венгерский конституционалист А. Шайо вместе с Р. Уитц писали: «какого «независимого» политического решения можно ожидать от тех, кто зависит от услуг и милостей правительства?» Комфорт и удобство — это вовсе не те категории, которые позволяют государству вмешиваться в личную автономию человека.

На самом деле, здесь должны срабатывать две универсалии.

Первая — является ли подобная мера вмешательства единственно возможной для улучшения качества услуг и были ли исчерпаны государством все прочие меры, не допускающие такого вмешательства?

Вторая — может ли публичная власть самостоятельно, не на основании Конституции и закона, присваивать себе новые полномочия?

Вопросы, конечно, риторические.

Разница между доступностью и комфортом социального государства в прошлом веке с цифровым государством, как и их тесное переплетение сейчас, очень существенна. Для поддержания социального государства нужен разветвлённый и вертикальный госаппарат. Но нужен ли он будет по мере развития цифровых услуг? Не окажется ли, что вертикальная модель окажется вовсе непригодной (или ненужной) в мире доступных цифровых услуг?

Работаем, братья 💪🏻

Коллеги по аспирантуре и дорогое экспертное сообщество, а кто-то пользуется ещё сайтом academia для поиска материалов и научной коммуникации? Если что, я завёл тут профиль, подписывайтесь!

Игра в напёрстки с Конституционным Судом: дело науки конституционного права против статуса иноагента

В ноябре мы подали жалобу в Конституционный Суд против статуса иноагента Института права и публичной политики — старейшей в России научно-экспертной организации в области конституционного права. Это была очень большая работа, очень трудоёмкая — 158 листов, включая жалобу и дополнительные исследования.

Напомню, что основания для включения Института в реестр иноагентов:
— заключения amicus curiae в КС;
— аналитические доклады и исследования;
— экспертные мнения.
В чём риски такого подхода — объяснял тг-каналу Института «Суть дела» (см. карточки).

«Лейтмотив жалобы — это конституционные гарантии свободной науки»

Прицелом нашего конституционно-правового ружья была дефиниция «политической деятельности» закона об иноагентах. Её дефект в том, что понятие и форма политической деятельности полностью пересекается с понятием и формами... науки конституционного права. А значит в зоне риска любые организации, эксперты и преподаватели, которые занимаются конституционным правом или вообще социально-гуманитарными науками. Признание «амикусов» политической деятельности делает токсичным вообще любое взаимодействие с КС — от экспертов до заявителей.

Казалось бы, практически всё окружение лично судей КС в зоне риска. Но что сделал Суд для защиты этих людей? Ничего.

Вчера Конституционный Суд опубликовал отказное определение — глумливое и издевательское решение. Суд не только не ответил ни на один вопрос жалобы, он даже не смог адекватно воспроизвести проблемы жалобы на первых страницах. Весь текст этого определения — простое и не имеющие отношение к нашему кейсу копирование позиции КС из решения 2014 года.

В общем, в деле «конституционное право v. Конституционный Суд» победил последний.

Но это победа фокусника в игре в напёрстки.

Разбираемся в аналитике, что не так с этим решением, почему КС сделал хуже только себе и почему Институт права и публичной политики всё же победил. Читать тут и тут.

Игра в напёрстки, игра в напёрстки, игра в напёрстки — это должно звучать из каждого правового утюга про решение КС по делу Института права и публичной политики. И я не устану это повторять.

Хороший материал вышел на Коммерсанте, который тоже обратил внимание: признавать заключения amicus curiae в КС политической деятельностью, как минимум, странно, а поведение самого КС не поддаётся объяснению. Мой комментарий Ъ по ссылке.

И отдельное спасибо журналистам Право.ру, которые очень правильно расставили акценты этого дела: научная деятельность не может быть политической, а глумление КС бьёт по академическому сообществу. Материал и мой комментарий — тут. Вот небольшой отрывочек:

«Нельзя победить в игре в наперстки, особенно когда твой оппонент — умелый фокусник. Я не считаю, что Институт проиграл стратегически. ИППП — не просто организация, а люди, которых он воспитал: адвокаты, журналисты, ученые-правоведы, исследователи и правозащитники. Огромное культурно-интеллектуальное наследие нельзя отменить».

У Эксперта по Госдуме интересное социологическое наблюдение.

Помню, что было как минимум несколько исследований по российским судьям (буду благодарен ссылкам в комментариях). Авторы тогда увидели две тенденции: первая — судьи были выходцами преимущественно из силового цеха, а вторая (пришедшая на замену), — судьи из аппарата.

То есть аппарат воспроизводит сам себя и свои паттерны в органе, который в принципе аппаратом быть не должен. В пору вспомнить Маркса, которого упрекали в том, что он перевернул Гегеля с ног на голову.

Интересно посмотреть, сколько из действующих депутатов Госдумы были в прошлом служащими в широком смысле — госслужба, муниципальная, лица, замещающие гос/мун должности, госкорпорации и так далее. Я бы посмотрел ещё, конечно, на всякие бюджетные организации. И всё в динамике: от созыва к созыву.

Не получится, что в представительном органе государство воспроизводит (и представляет) само себя? Не хорошо и не плохо, просто как факт и пища для размышлений.

Друзья, по традиции, выкладываю свой аналитику вчерашнего решения КС по делу Института на портал Закон.ру

Наш максимум, который мы пока что сможем делать как сознательные граждане — популяризировать и актуализировать эту проблему.

Поэтому прошу Вас по возможности помочь мне просмотрами и комментариями. Если нет аккаунта на Законе ру — самое время его завести.

Почему я об этом прошу?

Потому что это поможет вывести материалы и попасть в топ-популярных материалов недели. Вместе сильнее!

UPD там в комментариях уже начался сущий ад