Эта небрежность проявлялась не только в прозе, но и в поэзии. Лимонов после долгого перерыва продолжил писать стихи – фактически на седьмом десятке лет. И вот что удивительно – стихи выходили довольно неряшливыми, но при этом невероятно живыми. Странное дело: мне они нравятся, несмотря на все формальные недочеты – они и неровные стилистически, и незамысловатые по содержанию, и зачастую просто нелепые, но в них видна сила личности автора. А в этой личности парадоксально слились фанатический характер, психологическая наблюдательность, цинизм и «пролетарский» антиэстетизм. В поэзии Лимонов не изменил себе как прозаику – он писал как хотел – без претензий на качество.

Самые интересные его стихи – на исторические темы. Например, такое:

«Апостол Павел – кривоногий
Худой немолодой еврей –
Свой ужин ест один, убогий,
Присел на камне у дороги
И бурно чавкает скорей. <...>

Сектант по сути бомжеватый,
Но в глубине его сумы
Лежит "послание к галатам" –
И вот его читаем мы…»

Хорошие ли это стихи? Нет: даже синтаксис – и тот не ночевал («бурно чавкает скорей»). А вместе с тем все изложено емко и убедительно. Более всего мне у Лимонова нравится следующее стихотворение:

«Учу законы Хаммурапи,
Чтоб терракотовых вождей,
Диктаторов чужих сатрапий
Я понимал бы как людей...

В горячей мгле Мессопотамий,
Там, где поэт Саддам Хуссейн
Создал режим гиппопотамий,
А янки прыгали в бассейн,

Потомки бродят Хаммурапи,
стенают, и стреляют вдаль...
А с терракотовых сатрапий
Собрали финик и миндаль

Эдем меж Тигром и Евфратом!
...Затем повесили его,
Кадык вождя объяв канатом,
И снявши смерть на видео...»

Лимонов – удивительный литератор. Написать почти сотню книг, остаться равнодушным к стилю, но при этом неизменно быть интересным – в этом он был неподражаем. Продолжи он эстетствовать так, как пытался это делать в «Дневнике неудачника» – не написал бы и десятой части своего огромного наследия. Не хватило бы интереса и терпения. Просто потому, что литературность как таковая (то есть как чистая форма) для него была неорганична.

Интересно то, как в книге «Священные монстры» он описывает Маяковского – во-первых, весьма проницательно, а во-вторых... Не у Маяка ли Э. В. подсмотрел собственную стратегию – компенсировать политикой литературные недостатки?

«Он хорошо сыграл агитатора и горлана. Главаря, конечно, из него не получилось.
Он правильно и рано понял, что в лирической поэзии настоящей славы не будет. И потому развил тот талант, который неизбежно вытекал из самой его комплекции – он стал крупным. Как его высокая башенная фигура, с короткими ногами и бритой башкой. Но до этого он был вначале футуристом, как Уальд был эстетом, их патлатые физиономии и большие плечи неуловимо похожи, кстати. <...>. Вначале Маяковский и хотел быть новым эстетом: желтая кофта, банты под горлом.
Однако, маскарад этот ему скоро надоел. <...> Взвесив все за и против Маяковский правильно использовал свои габариты, вес и фактуру – он стал поэтом-трибуном. Эта вакансия занята в России не была».

Особенно показательна фраза «вначале Маяковский и хотел быть новым эстетом» – посмотрите на американские фото Лимонова – там эстетизма в сто раз больше, чем во всех желтых кофтах Маяковского.

Вообще, великий писатель не обязан быть хорошим писателем – вон Достоевский тоже так себе стилист (хотя в ранних произведениях старался, но потом перешел на надиктовку стенографистке-жене – представьте, насколько печатная версия отличалась от оригинала). Ф. М. также в определенный момент понял, что в писательстве не важно как – важно, что. Также и Лимонов, как мы видели в первой цитате, мог писать изящно – но не хотел насиловать себя и тратить время попусту. Потому перешел на органичный для себя «ремесленный» стиль.

Это хороший урок для всех литераторов – следует делать то, что у тебя получается лучше всех и лучше всего. И никому не подражать.

Сегодня стартовал мой авторский курс «Онтология: от монизма к дискретности». Первая лекция «Бытие как проблема» уже доступна к просмотру. В ней рассказываю о
– проблемах с энциклопедическими определениями онтологических понятий;
– наших сложностях с восприятием категорий бытия и сущего (в том числе на примере личного опыта);
– влиянии теоремы Пифагора на ход мировой мысли;
– истинных мотивах «безумного» учения Парменида;
– причинах появления платоновского идеализма;
– гегелевской философии как апофеозе монистического взгляда на мир.

Темы остальных лекций:

2. Онтологический статус и проблема единства истины.
19 марта (вс) 17:00 - 18:30

Лекция будет посвящена:
– рассмотрению различных способов существования;
– различению понятий бытия, сущего и сущности;
– критике идеи единства истины;
– проблеме «основного вопроса философии».

3. Антропология дискретности: психология и этика.
9 апреля (вс)

Главные темы:
– сущность человеческой природы;
– способы экзистирования;
– типологические различия между людьми.

4. Антропология дискретности: историософия и политология.
30 апреля (вс)

О том,
– является ли история направленным процессом;
– способна ли культура смягчать противоречия между людьми;
– стремится ли человечество к единому мировоззрению.

Уточнения следуют.

Вчера на лекции занимались определением онтологического статуса следующих объектов:

1) Тарелка с фруктами на картине
2) Государственный герб Уганды
3) Чашка кофе на рекламном плакате
4) Социальная справедливость
5) Святой Грааль
6) Бронзовый век
7) Закон Ома
8) Фиолетовый саблезубый пятиглаз
9) 7 + 3 = 5
10) Евгений Онегин
11) Шершавость
12) Сновидение с псоглавым карликом
13) Мономахов трон (Успенский собор)
14) щцдмицу гашыгйятмзт цйгнзхяк
15) Время
16) Мусорная корзина с трещиной
17) Бог
18) Невесомая нерастяжимая нить
19) Водопроводчик Х. З. Мишин
20) Выражение «я всегда лгу»

Плюс говорили о философии Николая Гартмана и Романа Ингардена. Упоминали Платона, Аристотеля, Гераклита, Гегеля и Константина Крылова.

Также я озвучил собственное определение понятия онтологического статуса, различил главные метафизические понятия и рассказал, почему, на мой взгляд, невозможна единая наука и единая истина о сущем.

Получилось интересно.

Некоторые подписчики в последнее время интересовались – как продвигается третий том «Маргиналий».

Отвечаю: сейчас он готов где-то на 60% (в каждый сборник входят 55 опусов). В последние месяцы пополняю их список реже – но пополняю.

В частности, опубликовал в этом жанре на Бусти тексты к Василию Зеньковскому, Константину Крылову (это уже третья – предыдущие вошли в первый том), Эжену Ионеско, Иосифу Бродскому, Дэвиду Юму, Евгению Замятину и Квентину Мейясу.

Один из них – довольно-таки важный для себя – публикую ниже.

Маргиналия к Юму

В «71. К Локку» и некоторых других текстах я упоминал так называемую «гильотину Юма» – ошибку в суждениях, когда желаемое описывается как действительное, то есть когда предписывающие высказывания выглядят как описывающие:

«Я заметил, что в каждой этической теории, с которой мне до сих пор приходилось встречаться, автор в течение некоторого времени рассуждает обычным образом, устанавливает существование Бога или излагает свои наблюдения относительно дел человеческих; и вдруг я, к своему удивлению, нахожу, что вместо обычной связки, употребляемой в предложениях, а именно "есть" или "не есть", не встречаю ни одного предложения, в котором не было бы в качестве связки "должно" или "не должно". Подмена эта происходит незаметно, но тем не менее она в высшей степени важна».

Помимо того, что человек может, действительно, не отличать свои желания от реальности, моральные суждения подобного рода высказываются еще по одной причине: всякий, кто во всеуслышание возвещает неприятные истины, автоматически подпадает под подозрение в том, что они ему приятны (хотя, возможно, это совсем не так – и для него это «горькие истины»). Иначе говоря, мы обычно стараемся умалчивать о некоторых вещах – и это не только конформизм, но и потребность иметь моральные костыли, то есть иллюзии, благодаря которым наша жизнь остается более-менее осмысленной. Люди стараются декларировать свою приверженность определенным убеждениям, даже если последние противоречат наблюдаемым фактам – и даже само это отрицание люди нередко ставят себе в заслугу.

Ни один человек по своей природе не причастен истине – но каждый имеет моральное сознание, а потому ставит мораль выше истины. Исключения крайне редки – мало людей, не стесняющихся называть короля голым и при этом желающих, чтобы это было не так. Являюсь ли я таким исключением? В общем, нет. Есть истины, которые я не буду произносить вслух. Но имеются и те, что стоят посредине: они мне неприятны, но не отвратительны – по крайней мере, не настолько, чтобы я их не мог озвучить. Их набралось семнадцать.

Еще раз скажу, что это мои «горькие истины» – и когда их высказывает кто-то другой, я раздражаюсь. Потому что подозреваю этого говорящего в том, что для него они «сладкие». Уверен, что подобные подозрения в отношении меня будут и у вас, дорогой читатель. Но нет – для меня они (в лучшем случае) горьковатые.

1. Природа внеморальна, мораль внеприродна. Попытки отождествить одно с другим, вывести одно из другого или даже просто соподчинить одно другому безнадежны. Безнадежны не потому, что нелогичны, а потому, что бессмысленны – любые подобные попытки всегда являются эвфемизацией и самообманом. Раз не существует связи природы и морали, то, следовательно, не существует и бога, если понимать под таковым промысел и моральную инстанцию. В лучшем случае существует «бог-часовщик», деистический бог (но он что есть, что его нет – для нашего существования разницы в его бытии/небытии нет).

2. Богатые в среднем нравственнее бедных. Каждый конкретный человек был бы лучше, если бы был богатым. Следовательно, в среднем богатые нравственнее. Признать этот факт мешают две вещи. Во-первых, богатых не любят – потому им не прощается то, что бедным легко сходит с рук. Хамящий учителю мажор вызывает негодование, а хамящий беспризорник – почти сочувствие. Пьяный чиновник наехал на пешехода – скандал на весь свет; пьяный безработный сделал то же самое – роль реакции. Во-вторых, богатых меньше, и они заметнее.

3. Значение высокой культуры в образовании невысоко. Хороших людей создают не гуманитарные дисциплины, а четко сформулированные стабильные законы – писанные и неписанные. Думать, что чтение классики, изучение истории и посещение музеев формируют нацию – наивно.

4. Свобода нужна немногим – и даже этим немногим нужны немногие свободы. Свобода порождает ответственность, ответственность порождает дурные переживания, а дурные переживания почти никому не нужны. Когда людям дают много свободы, они быстро делегируют ее любому, кто готов ее взять. Это знает всякий, кто пытался организовать хотя бы школьный выпускной.

5. Люди науки и искусства всегда были, есть и будут находиться на обочине исторических процессов. В лучшем случае они лишь создавали то, что влияло на эти процессы. Но поскольку им принадлежит прошлое, они делают вид, что всегда имели власть и влияние за счет того, что формулировали идеи. Но идеи (а особенно политические идеологии) – это, в большинстве случаев, химеры, нужные лишь для упрощения мышления и борьбы со скукой. Признать свое периферийное положение указанным людям мешает, во-первых, тщеславие, а во-вторых, врожденная глупость. Художественные таланты и теоретические способности не делают человека умным в обыденном смысле слова – зато внушают ему иллюзию обладания умом. Следует сказать всем им (для их же блага): «Тень – знай свое место!».

6. Людей удерживают вместе в дружбе, семье и работе не общие ценности и не сантименты, а общие интересы. Потому главный секрет любой власти – в том, чтобы в ней постоянно нуждались. Плохая власть пытается нравится, хорошая – внушает, что защищает интересы. «Плохая» и «хорошая» в данном случае лишены моральной оценки, потому что цель власть – власть, даже если это власть в семье или в рабочем коллективе.

7. Идеальное общество, как бы кому оно не виделось, невозможно – потому что люди не идеальны. Формальные решения по построению идеального общества (то есть создание определенных социальных институтов, должных обеспечить стабильность такого общества) неэффективны – потому что власть состоит не из институтов, а из людей, которые, как уже сказано, не идеальны. Как создать идеальных людей? Никак их не создашь – и даже фантазировать об этом не следует.

8. Национальные различия – самые важные. Если бы это не так, у нас были бы государства, образованные по иному признаку. «Главное, чтобы человек хороший был». Ну тогда покажите государства хороших людей. «Классовые различия важнее национальных». Тогда найдите на карте государство Буржляндия или Интеллигентия. «История – это вечная гендерная война!». Покажите однополые государства. Бывали ли примеры государств, образованных не по национальному признаку? Да. Только они очень быстро распадались, а их жителей все соседи все равно называли по доминирующей нации: например, путь из варяг в греки существовал, а из варяг в ромеи – нет. Или: Гераклит всю жизнь был подданным персидского царя, но никто не называл его персидским философом – потому что по национальности он был греком.

9. Главное человеческое заблуждение, присущее абсолютному большинству – думать, что люди похожи друг на друга. А если даже и непохожи – например, имеют иные взгляды, то просто заблуждаются. На самом деле наши различия в психической организации и картинах мира совершенно фундаментальны. Принять это мешает, во-первых, зациклиненность каждого на себе, а во-вторых, равнодушие к другим.

10. Если человек стабильно выбирает то, что ему вредно, значит это ему приятно. Приятно – не значит хорошо или морально или прекрасно. Потому что не все люди хороши, моральны и прекрасны – следовательно, нередко им приятно аморальное и безобразное. Некоторым нравится страдать – и потому они ищут страдания. Некоторым нравится причинять боль – и потому они ищут жертву. Некоторым нравится жертвовать собой – и они легко находят себе высокую идею. Пытаться им помощь – дело хорошее, но ждать серьезного результата – наивно. Шансы принципиально поменять человека не выше, чем поменять собственные музыкальные вкусы.

11. Дистанция между массовой и элитарной культурой невелика. Высшие образцы элитарной культуры качественнее образцов массовой; среднее же качество массовой культуры выше – потому что элитарная культура обычно рассчитана не на истинных ценителей, а на замкнутые группы с жесткой внутренней цензурой и групповым фаворитизмом.

12. Человек не может быть счастлив – потому что потребности, удовлетворение которых делает его счастливым, противоположны друг другу. Например: честолюбие противоположно стремлению к безмятежности, а радость от удовольствий – самодостаточности. Максимум, что доступно человеку – это хорошая, достойная, нравственная жизнь. Греческие философы (самые адекватные моралисты всех времен) называли счастьем именно такую жизнь, отличая ее от счастья в обыденном смысле. Это, еще раз скажем, наш максимум.

13. Достижения русской культуры в некоторых областях блистательны, но в целом довольно-таки скромны. Да, мы можем гордиться литературой, классической музыкой (они у нас, действительно, первосортны) и некоторыми глобальными научными достижениями, но влияние на цивилизацию измеряются не только этими тремя областями. Есть еще и философия, и теология, и филология, и психология, и архитектура, и скульптура, и киноискусство, и фотография, и юриспруденция, и экономика. Плюс есть всякие прикладные вещи, стоящие на грани между ремеслом и искусством – кулинария, парфюмерия, дизайн. Есть ли у русских достижения в этих областях? Да. Глобальны ли эти достижения? Нет – нет у нас в них ни Чайковских, ни Достоевских. Но это не приговор – во времена, когда Аристотель учил Македонского, не было и следа тех народов, которые спустя тысячелетия вышли на первые роли. Также есть одна важнейшая область, наши достижения в которой намеренно преуменьшаются – это исключительного качества государственность: то, что некоторые другие великие нации (например, немцы и итальянцы) приобретали сверхусилиями и сверхжертвами, у нас имелось на века раньше.

14. Нередко родители не любят своих детей или любят так, что лучше бы не любили. Родители были людьми еще до того, как стали родителями – и потому прежде всего остаются людьми – то есть имеют предпочтения: одни люди им нравятся, другие – нет. Дети могут обладать неприятными для родителей качествами и потому вызывать всю гамму негативных эмоций. Кроме того, дети ограничивают свободу и почти всегда меняют жизненные планы. И не всем родителям хватает осознанности, чтобы не винить в этом детей.

15. Мы не можем жить без других людей. Дело не только в узком круге близких – дело в людях вообще. Одиночество – вне зависимости от того, для чего оно выбирается – ради служения богу, истине, собственной безмятежности или даже одному-двум ближайшим родственникам – неполноценно. Настоящую глубину переживаний мы познаем только в открытом общении с новыми (или новыми-старыми) людьми.

16. Неисправимо дурные люди, дурные от природы – существуют. «Антроподицея» – разговоры о том, что все мы добры от природы, что каждого можно исправить, если найти к нему нужный подход – опаснейшее заблуждение последних веков. Но следует заметить, что хороших людей все же больше.

17. Люди плохо различают свои взгляды и свои вкусы. Именно поэтому они подозревают тех, кто озвучивают неприятные, «горькие истины», в том, что таковые истины тем нравятся. Зачастую так и есть, но не всегда – что подтверждает конкретно этот текст.

Приду

10 апреля в 19:30 пройдёт панихида по Владлену Татарскому (Максиму Фомину) в храме Святого Великомученика и Целителя Пантелеймона на улице Пестеля 2А

9 день по православному обычаю очень важный для души. Приходите помолиться за Максима вместе.

Запись недавней лекции (они больше не будут выкладываться на ютуб – только в вк).

Наконец-то добрался до темы «основного вопроса философии» – привел исторические примеры того, почему спор материализма и идеализма вторичен по отношению к другому вопросу.

После онтологии речь пошла об антропологии – о конфликте между двумя типами сознания, тремя базовыми инстинктами и разнообразными модусами существования. Не могу сказать, что полностью доволен этой второй частью – там, где речь заходит о сознании и самосознании, не всегда легко подобрать точные слова (потому что в таких разговорах сознание является и субъектом, и объектом).

Но на то, чтобы найти эти слова, остается еще две лекции (пятая – ранее не планировавшаяся – состоится 18 мая).

«И зачем было начинать эту вашу СВО! Ради чего?»

Ну хотя бы ради того, чтобы не было вот этого вот.

«Это ответная реакция!»

Нет, это у нас ответная реакция.

Вот это я понимаю мужик. Потерял ногу, объявил сбор на протез – без давления на жалость, а, напротив, с изумительной формулировкой – «мне нужно встать на ноги, чтобы продолжить». То есть он собирается вернуться в строй. Эталон правильного отношения к себе, к жизни и к русскому делу.

Но это еще не конец истории. Деньги собрали за 13 часов – и Владислав сразу же удалил реквизиты с формулировкой «средства должны идти "на передовую" и тем, кто тоже в них нуждается». Вот уж не знаю, что тут сказать. Даже офицеры Российской империи – и те бы испытали благоговение перед подобным синтезом жизнелюбия, отваги и скромности.

Особенно это прекрасно на фоне соевой тбилисской эмиграции, впадающей в депрессию от чтения твиттера, плохих велодорожек, лактозы и глютена.

На Бусти продолжает выходить рубрика «Разногласия» – заметки о философии, культуре и политике. Некоторые из них здесь уже публиковались. Ниже – новая порция.

Также на Бусти недавно вышли три новых маргиналии:
– К Розанову – о том, что исторический процесс вторичен по отношению к частной жизни;
– К Роману Сладкопевцу – лонгрид об античном логоцентризме и христианской апофатике;
– К Дали – о правильном отношении к себе и любимой женщине.

Так что не забудьте подписаться.

31

Христианство и современность. Икона, на которой изображены адвокаты Иван Ковшаров и Юрий Новицкий, часто воспринимается как фейк. Ну разве могут на иконе быть люди в костюмах? Между тем, никакого юмора тут нет – оба юриста были убиты советскими *** в 1922 году, а в 1992 году причислены к лику святых.

Тот факт, что подобные образы вызывают подозрения в неподлинности, показывает, что христианские церкви и само христианство воспринимаются обществом как атавизм (даже самими верующими). Если святость прочно ассоциируется с атрибутами прошлого – это поражение религии. Если святость в прошлом, значит и религия – тоже в прошлом.

Реальным свидетельством возрождения христианства будут не миллионные крестные ходы, нет – таковым будет ситуация, когда завидев икону с человеком в джинсах и кедах, обыватель удивится не более, чем такой же одежке на рекламном плакате.

«Но святые не носят джинсы!» – если вы так подумали, то подтвердили все вышенаписанное.

41

Философия и наука. Любителям рассуждать о том, что наука появились в результате деградация философии, что она является нигилизмом в отношении классических философских доктрин, что она своим ничтожным эмпиризмом отрицает вековечную мудрость, что она отказывается от предельных вопросов в пользу второстепенных, что она подменяет истину пользой, а духовные потребности – материальными, что она возвеличивает земное и презирает небесное, что она чужда вере и морали – вот всем-всем охотникам до таких лозунгов хочу сообщить крайне неприятную новость: эмпирическая наука, занимавшаяся изучением (исключительно) естественных причин, не прибегавшая ни к каким метафизическим или теологическим объяснениям, появилась раньше философии. Как минимум на сто лет.

И именно науке философия обязана своим существованием – не наоборот – потому что философия появилась в противовес науке. Она родилась из ревности к здравомыслию и практическим успехам ученых. Эти успехи были столь велики, что и сию пору курс философии начинается не с философов, а с ученых, которых философия впоследствии нежно кооптировала в свои ряды.

44

Безусловный патриотизм. В свое время я читал почти всех философов и публицистов национально-государственно-имперского толка – и (даже в юные лета) давался диву тому, как много внимания они уделяли теме оправдания России и изоблечению Запада. Россия – подножие Престола Господня, у нас вселенская миссия, мы уникальная цивилизация, мы катехон, удерживающий мир от зла, мы хранители-носители всякого возвышенного, мы последняя надежда погрязшего в грехе человечества и прочее ля-ля. А они – ониииии! У нас совесть, у них закон, у нас правда, у них выгода, у нас истина, у них ересь, у нас чистота, у них разврат, у нас духовность, у них земное.

Не будем даже говорить о том, что это, вообще говоря, чистой воды рессантимент. В конце концов, не всякий рессантимент плох – в гомеопатических дозах он может стать катализатором развития. Дело куда хуже – эти авторы пишут все это не для увещевания людей с отсутствующим чувством патриотизма – они пишут это для себя. Да, они пытаются себе объяснить, почему родина права, а неродина не права. И вот это-то самое печальное.

Как же нужно бояться самих себя, насколько же нужно быть неуверенными себе, чтобы накручивать тома софистики вокруг Отечества – вместо того, чтобы просто и элементарно сказать: «Это моя родина, и я ее люблю – а потому хочу для нее всего самого лучшего». Нет, им важно, чтобы родина была «хорошей».

Значит ли это, что у таких людей плохо с патриотизмом? Нет – у них плохо с пониманием своих предпочтений и интересов: «Имею ли я право безосновательно что-то любить? А вдруг правы они, а не мы?».

Вообще не понимаю этого дискурса – желания искусственно возвеличить Россию через метафизические и историософские исподвыверты. Есть у Отечества высшая миссия или нет, является оно подножием Престола или обителью зла, чисто оно или грязно, знает истину или мается во тьме неведения – мне вообще до лампочки. Я люблю его безусловной любовью – и всем советую то же самое.

«Но разве можно любить то, истинность, благо и красота чего не доказана?». Да, можно: потому что, как говорил великий русский национальный мыслитель А. Н. Севастьянов, любовь – это высшая несправедливость – ведь предпочитает одно всему остальному. Amen.

52

Страшнее нищеты и разрухи. Самое тяжелое следствие политических катастроф (революции, войн, распадов территорий) – это вовсе не экономические последствия. Ну да, проценты людей теряют работу – это очень печально. Ну да, инфляция – почти все уходит на еду, которая при этом становится дрянной. Ну да, проседает инфраструктура – раздолбанные дороги, грязная вода из труб, неубранные в парках бутылки, протекающие крыши.

Но все это – ничто в сравнении с происходящим в области общественной психологии. Если кратко и без приукрашиваний – на поверхность с социального дна всплывает мразь. Враги цивилизации, враги общества, враги культуры – в общем, враги humanitas (в широком, цицероновском смысле слова) обретают вес. В дурные времена именно они становятся хозяевами жизни.

Я хорошо знаю этот процесс, поскольку рос именно в атмосфере торжества мрази – в 90-х. Проблема того времени была отнюдь не в экономике – нужно понимать, что в сравнении с нищетой 80-х все было не так уж и плохо. Полки расплодившихся как грибы супермаркетов были полными – значит, товары покупались. Уже это было гигантским шагом вперед.

Ужас был в другом – в инверсии социальной иерархии. Например, невозможно было представить пожилого человека на дорогой машине – старость тогда равнялась бедности. Невозможно было представить хорошо обеспеченного «бюджетника» (это слово уже является анахронизмом, а тогда она было синонимом лузерства) – полицейский (тогда еще милиционер), военный, учитель, врач – все они были предметом насмешек. Лучшим выражением духа того времени является следующий анекдот:

– Маша, ты из хорошей семьи, золотая медалистка, красная дипломистка... Как же вышло, что ты стала проституткой?
– Вы знаете, просто повезло.

Особенность 90-х в том, что тогда это было правдой. При этом важно отметить, что в любом обществе в любую эпоху востребованная секс-работница (употребляю этот термин не из политкорректности, а чтобы охватить все виды торговли собой, начиная со стриптиза) зарабатывает больше, чем библиотекарша, учительница или медсестра. Равно как доходы статусного уголовника могут превышать заработок инженера, управленца среднего звена или адвоката. Но. Нормальное общество отличается тем, что отказывает блядям и бандюкам в уважении – их благосостояние не конвертируется в почет. Потому что всем понятно, что это шваль. Тогда, в 90-е, все было наоборот – и мерзость постсоветских лет состояла именно в торжестве присущего швали цинизма.

Вследствие политических коллапсов описанная инверсия происходит всегда – потому что хтонические чудовища в человечьих личинах всегда «секут фишку»: они не теряются в то время, когда их более цивилизованные и этичные соплеменники застывают в недоумении. В лучшем случае они ураганят лет пять-десять, в худшем – становятся новым правящим слоем.

До того, как в страну приходит маленький пушистый зверек, их не видно – а потому рядовые граждане просто не берут их в расчет. И очень зря – они бродят среди нормальных людей и ждут своего часа.

P.S. Про 90-е у меня есть и более развернутый текст «Маргиналия к Крылову (№2)» (в трех заметках).

53

Отсталая Россия. Виктор Гюго в антиклерикальной речи описывает казнь одного гугенота, осужденного за убийство своего сына, который решил стать католиком:

«9 марта 1762 года седовласого человека, Жана Каласа, привозят на площадь, раздевают донага, кладут на колесо. Он связан, голова свисает на грудь. <...> Палач поднимает железную полосу и раздробляет ему руку. Осужденный издает вопль и теряет сознание. Советник суетится, осужденному дают понюхать солей, и он возвращается к жизни; тогда – снова удар железной полосой, снова вопль; Калас теряет сознание; его приводят в чувство, и палач начинает все снова; и поскольку каждая рука и нога должны быть перебиты в двух местах, по каждой из них наносятся два удара, что составляет восемь казней. После восьмого обморока священник подносит к его устам распятие, но Калас отворачивает голову, и тогда палач наносит ему последний удар – он раздробляет ему грудную клетку толстым концом железной полосы. Так умер Жан Калас. Это продолжалось два часа. После его смерти было доказано, что сын покончил самоубийством».

Вторая половина XVIII века в самой цивилизованной стране тогдашнего мира – и такая удивительно изобретательная девятиактная казнь. Страшно представить, что в это время творилось в какой-нибудь дикой и отсталой России...

А в этой самой России в это время уже 19 лет как действовал мораторий. Лишь в 1764-м он был нарушен Екатериной II. Впрочем, и она высшей мерой откровенно брезговала – а ее потомки тем паче. Грубые люди – нет чтобы с галльской утонченностью в девять подходов кости дробить. Или сжигать заживо – как в Англии того же XVIII века.

На новой лекции:

– говорил о типологических различиях между людьми и невозможности объединения человечества;
– рассказал, как трансцендентальные идеи мешают нам увидеть дискретность сущего;
– критиковал тоталитарный проект Жака Фреско и романтические идеи Александра Андреевича Проханова;
– вкратце упомянул исследования генетических основ политических предпочтений;
– защищал биологический детерминизм (не отрицающий, впрочем, наличие свободы воли) от нападок социальных конструктивистов.
– цитировал Канта, Пинкера, Ганнушкина и Пико делла Мирандола;
– на реальном примере показал, как мыслят шизоиды.

В отличии от прошлой лекции, этой я полностью доволен. Настоятельно рекомендую к просмотру.

Отличный текст.

Кое-что добавлю. Для меня главный шок случился не 2 мая, а 3го – когда я зашел на главные либеральные агрегаторы с наивной мыслью «ну уж теперь-то они поймут!». Куда там! Никто, никто, никто из этой блядвы не выразил ни толики соболезнования убитым, притом абсолютно зверски умученным русским.

Напомню для тех, кто пропустил: обгоревших, но еще живых людей добивали ногами – весело, сладострастно, под камеру – и это было в общем доступе в первые же часы. Но ни у кого – ни у номинальных правозащитников, ни у либеральных публицистов, ни у оппозиционных артистов с обостренным чувством сострадания и справедливости – это не вызвало ни малейшего сочувствия. Некоторые говорили, что им стыдно (за Россию, конечно), некоторые открыто глумились, некоторые говорили «пока непонятно, ждем расследования», некоторые уходили в софистику.

Если до того момента я полагал, что с либералами можно и даже нужно разговаривать, то после 3 мая все иллюзии развеялись. С тех пор я перестал беспокоиться от того, что кто-то где-то неправ – если раньше я мог вступать в полемику (очную или заочную), то теперь просто ставлю галочку – «заукраинская мразь, говорить не о чем».

Отношение к Одессе-020514 – главный маркер для различения нормальных людей и мрази. Как 9 лет назад, так и сегодня.