Утро после контранступа для @ru_global. Объединил несколько заметок за последний месяц, добавил новенького:

Несмотря на идущие третий месяц попытки ВСУ наступать на Запорожском фронте и под Артемовском, похоже, что ставка Запада на военный разгром России руками Украины все-таки не сработала. На фронте установился баланс (или позиционный тупик, если угодно), и вопрос стратегической инициативы подвисает в воздухе.

Поскольку война не тотальная, проиграет в ней не тот, у кого физически кончатся силы, а тот, кто раньше потеряет волю к борьбе. Здесь важны ясный образ победы и внятная стратегия достижения этой победы.

Сперва у нас с этим были проблемы: СВО началась внезапно (от этого, кстати, был такой шок у всех), так же внезапно перетекла в затяжную войну с чередой обидных поражений.

Мы как общество в прошлом году смогли выдержать удар и хоть и не сразу, хоть только к концу года, но собрались и настроились на долгую и упорную борьбу. Образ победы очевиден (мы о нем писали здесь), движение к победе хоть и медленное, но после частичной мобилизации армии и экономики весьма последовательное.

И хотя ни разу образ нашей победы официально не озвучен, он интуитивно понятен; действия властей на всех уровнях ему не противоречат, а общество хоть и без особой радости (войне радуются только не вполне здоровые люди), но в массе своей сплотилось ради победы и готово если не участвовать прямо, то хотя бы терпеть. Все это рано или поздно приведет к результату на фронте — если противник не ответит таким же сплочением.

По мере выдыхания украинских наступательных усилий ход перейдет к России; наша армия уже ведет ползучее наступление под Купянском, при этом наш противник в лице Запада оказывается на развилке выбора: сплотиться, удвоить, утроить усилия или потихоньку выходить из игры. Третьего не дано: стратегия выжидания, как видно на нашем примере, работает только в том случае, когда понятно, чего ты ждешь, в противном случае выжидание приводит к громким оплеухам от более мотивированного противника.

Выбранная Западом доктрина войны по доверенности оказалась тупиковой. Как показали последние полтора года, при нынешней вялой эскалации Россия может парировать военные усилия в адрес ВСУ — даже ценой немалого напряжения, даже ценой громких и обидных поражений, не влекущих, впрочем, стратегических последствий.

Чтобы сплотиться, Западу нужна воля, а для воли нужна цель, нужен новый образ победы, нужна надежда, ради которой жить. Такой целью может снова стать военный разгром России, и представляется, что на этот раз не обойтись либо без прямого военного вмешательства на Украине, либо без второго фронта в том или ином виде: может быть, со стороны Польши, или в Приднестровье, или где-то еще. Маркером этого будут заявления лидеров Запада о недопустимости военной победы Кремля на Украине и соответствующая медийная накачка на эскалацию.

Представляется, что на самом деле Запад не хочет экскалации, а стремится перейти к классической холодной войне и многолетнему сдерживанию — к долгой стратегии, уже показавшей однажды свою эффективность. Для этого нужно заморозить конфликт на Украине хотя бы в нынешнем состоянии. Украина в таком случае останется для Запада фронтиром, подобным западногерманскому, однако, чтобы это работало, нужны достаточно прочные соглашения с Москвой.

Аргументом со стороны Запада здесь может стать как раз угроза прямого собственного вмешательства или открытия второго фронта, ну или как вариант — усиление не имеющих стратегического смысла, но чувствительных для Москвы провокаций типа атак на Черноморский флот или налетов беспилотников. Может ли сработать такой ход на грани блефа? В голову к нашему высшему политическому руководству мы залезть не можем, однако изложенному выше нашему образу победы такое соглашение будет противоречить.

С другой стороны, если и мы не найдем способ выйти из позиционного тупика, будет расти соблазн закончить тяжелый конфликт, зафиксировать прибыли и убытки и сосредоточиться на мирном развитии в новых условиях.

Альтернатива — продолжение конфликта с риском неконтролируемой, вплоть до ядерной, эскалации.

А вот и один из вариантов противодействия украинским тихоходным дронам.

Так сказать, из автоматической пушки по автоматическим воробьям.

Если читатели вдруг до сих пор не в курсе, есть такая Ядерная пятерка, она же P5. То есть страны, официально обладающие ядерным оружием согласно ДНЯО. По счастливому стечению обстоятельств, они же являются постоянными членами Совбеза ООН, но мы сейчас о другом — о ядерном.

Несмотря ни на что, этот формат, точнее, процесс живет, причём теперь там еще и Россия председательствует.

Попробовали собрать в кучу мысли, что это за зверь такой, и что с ним дальше делать.

Чудес ждать не приходится, но работать вполне можно и нужно. Чем и планируем заниматься довольно активно.

Понятное дело, сейчас это скорее площадка для откровенного обмена мнениями (за ядерное измерение потенциальных поставок Ф-16 для Украины по щщам как раз там раздавали, например). Но не будем забывать и про подготовку вариантов решения накопленных проблем в ядерной и околоядерной сфере после наступления подходящей атмосферы, которую зачастую именуют комплексным урегулированием.

#стратдела

Пошли разговоры про якобы прорыв главной нашей линии обороны под Работино в районе Орехово — Токмак и как следствие — долгожданный перелом в контрнаступе. Нам представляется, что никакого прорыва и перелома нет, и вот почему.

Итак, примерно две недели назад ВСУ достигли переднего края нашей обороны восточнее Работино и с тех пор пытаются сделать две вещи: расширить плацдарм и преодолеть этот передний край. Из карты в конце поста видно, почему нельзя бросать все силы вперед: получится глубокая и уязвимая кишка, чреватая фланговыми ударами и окружением. Даже нынешнее вклинение с этой точки зрения уже опасно, и именно поэтому противник так отчаянно штурмует Работино: взятие данного села и окрестных высот позволит расширить фронт влево, ликвидировав фланговую угрозу с этой стороны.

Одновременно ВСУ наступают вдоль главной линии обороны вправо, на Вербовое. Судя по всему, замысел здесь — вынудить наши войска к северу от Вербового отступать, чтобы не быть отрезанными. Цель такая же: расширить плацдарм и ликвидировать фланговую угрозу. Только после этого можно бросать все силы вниз, на юг, на преодоление возвышенности, по которой проходит линия обороны.

Проблем здесь несколько. Во-первых, наступление вдоль фронта, да еще и в низине между двух командных высот, делает уязвимыми фланги, которые будут растягиваться по мере продвижения вперед. В полной мере это можно было наблюдать к западу, под Старомайорским и Урожайным, где точно так же ВСУ наступали там, где могли (по низине), в конце концов завязли и даже откатывались назад.

Во-вторых, попытки наступать с небольшого плацдарма по трем направлениям (вперед и вбок) требуют втрое больше сил и средств, которые нужно доставить на передовую под обстрелами по полям и единственной проселочной дороге. С этим, судя по ежедневным кадрам разгромленной техники, проблемы.

Но самое главное — это медленный темп. Понятие «прорыв фронта» уместно тогда, когда счет идет на часы, максимум дни. Тогда противник не успевает среагировать, и можно двигаться дальше, взламывая оборону и выходя на оперативный простор. Это похоже на бильярд, когда умелый игрок, не промахиваясь, может закончить партию за минуты, не дав сопернику даже шанса на ответный удар.

Здесь не так. Бои под Работино идут уже почти три месяца, а последний месяц на южном фронте — почти только под Работино. За это время обороняющимся можно не только не спеша подтянуть резервы, но и укрепить оборонительные линии, при необходимости — выстроить новые, застелить свежие минные поля, оборудовать огневые точки. В некотором смысле, ВСУ сейчас в худшем положении, чем три месяца назад: тогда они пользовались преимуществом выбора направления удара, а сейчас уже всё, из колеи под Работино никуда не деться, и с большой вероятностью понятно, что и как они будут делать.

Чтобы развить успех, ВСУ нужно кратно усилить наступающую группировку. Сомнительно, что они не могли этого сделать раньше, но смогут сейчас, не оголяя другие участки фронта. Без кратного же усиления даже локальный успех ни к чему не приведет: цель операции — не Работино, не Вербовое и даже не преодоление первой линии обороны. Цель — дойти до моря, и она так же далека, как и три месяца назад. Шанс у ВСУ был в начале июня, в попытке резкого броска вперед, и они его не реализовали.

Теперь на оперативный простор выйти невозможно, по мере продвижения он будет заполняться новыми рубежами и укрепрайонами, новыми неприступными работиными. Времени же все меньше, впереди осень, дожди и зима.

Зафиксируем: вместе с министром обороны на Украине меняют правила мобилизации, грести будут более широким гребнем. На фронт теперь поедут ограниченно годные, снимается часть броней в промышленности и образовании, пошли разговоры о том, как бы достать сбежавших за границу, и так далее.

Действительно ли потери ВСУ настолько велики, что немедленно требуют таких крутых мер? Представляется, что все же нет. Общие потери ВСУ за отчаянное лето вряд ли выше 100 тыс. человек, а скорее — 50-60 тыс., до половины из которых после лечения вернётся в строй.

Да, побиты ударные части, наиболее подготовленные и мотивированные, и отловленные на улице туберкулезники таких бойцов не заменят в соотношении 1 к 1, нужно больше. Но все же 10-15% выбитого личного состава можно было бы пополнить прежними методами, цифры не особо велики.

Оценивают, что призвать по новым правилам можно до 10% населения Украины, то есть, ещё как минимум полтора, а то и два миллиона, если считать реально оставшихся в стране и не прошедших через армию мужчин призывного возраста.

Будут ли всех их призывать сразу, и если да, то с какой целью? Как мы уже не раз писали, это зависит от Запада, который своим снабжением и делает из толпы призванных тарасов ударную силу. Если в ближайшие месяцы будут объявлены новые пакеты помощи, кратно превышающие всё, что поставлялось до этого, то это значит, эскалация переходит на следующий уровень, и из этих полутора-двух миллионов (или их части) будут сколачивать новую ударную группировку, чтобы в будущем, возможно, следующей весной повторить попытку контрнаступа в новых масштабах.

Если же масштабной западной военной помощи не будет, если не будет сотен танков и тысяч единиц бронетехники, сотен самолетов, миллионов снарядов и ракет, причем не растянутых на годы, а сразу, это значит, что полутора-двум миллионам людей будет нечем наступать.

Так зачем же сейчас киевские власти будоражат украинское общество такими, мягко говоря, непопулярными решениями?

Во-первых, это подготовка базы, чтобы в случае чего быстро и без осечек мобилизовать много людей. То есть, это зеркальная мера на реформу российской мобилизационной системы, которая у нас идет с прошлой осени и тоже, так сказать, про запас.

Во-вторых, по новым правилам вполне могут набрать несколько десятков, а может, и пару сотен тысяч людей, для того чтобы держать фронт против набирающей силу российской армии. В обороне сидеть проще, особенно если это оборона в городе, и для обороны не так важна тяжелая бронетехника и артиллерия, которых у ВСУ не хватает. Оборону, в отличие от наступления, можно обеспечить кое-как вооруженным числом, паллиативами вроде фпв-дронов и так далее. Короче, без западных поставок наступать эта масса солдат вряд ли сможет, а вот обороняться — вполне.

Проблема в том, что на таких масштабах уже начинает в полный рост сказываться демографическая разница и, как следствие, — разница в мобресурсе Украины и России. Даже официально в России в 3,5 раза больше населения, чем на Украине, а фактически, с учетом беженцев и занятых Россией территорий — в 4-5 раз. И вот, в армию России приходит с начала года почти 300 тыс. контрактников (пусть даже половина из них — перешедшие на контракт мобилизованные), а Украине приходится это компенсировать последним резервом, который, к тому же, пока что нечем вооружать.

В целом, похоже, что стороны начали готовиться к кампании следующего года. Она обещает быть более масштабной и, кто знает, — возможно, решающей.

Не можем промолчать на тему новости про Су-34 и "Кинжал".

Зайдём с козырей — не поверим, пока не покажут настоящим образом.

Теперь по деталям.

1) Су-34 может утянуть на себе ракету из состава авиационного гиперзвукового ракетного комплекса "Кинжал".

2) Су-34 не может с этой ракетой выйти на те скорости, с которых, предположительно, изделие 9-С-7760 запускают МиГ-31И или МиГ-31К (в чем разница, мы до конца не понимаем), и, соответственно, вряд ли возможны те же дальности и скорости самой ракеты.

3) Отдельный вопрос — собственно, механизм ввода полетного задания и пуска. Су-34 — очень другой самолет, и катапультные устройства для пуска ракет у него тоже другие. Возможно, и ракета здесь очень другая, о чем скажем ниже.

4) Да, у нас есть кейс прикручивания на самолеты советской школы все новых и новых ракет "воздух-земля" западного образца. Но там носитель, фактически, повозка, насколько можно судить. Загрузка полетных заданий наверняка происходит на земле*, из кабины дается только команда на сброс в заданной точке с заданной скоростью. Кинжал — более сложная история.

5) При этом мы хорошо помним, например, истории за возможность целеуказания для Кинжалоносцев из внешних источников. Правда, как именно это технически реализовано, мы не в курсе, могли быть костыли на костылях.

6) Кроме того, совсем нельзя исключать, что источник ТАСС™ вообще говорил про какое-то иное изделие. Возможно, тоже скоростное. Возможно, с повышенной проникающей способностью. А может, даже тоже гиперзвуковое, но совсем другое.

7) В любом случае, СВО стимулирует развитие авиационных средств поражения для всех видов носителей, равно как и средств противодействия таковым. В очередной раз выскажем надежду, что опыт должным образом собирается, анализируется и не отправится на пыльные полки.

8) Да, и еще одна маленькая деталь. "Кинжалы" у нас в Дальней авиации, как известно. Если вдруг таки Су-34 теперь тоже кинжалоносец, то это очень много вопросов организационного характера. Не говоря уж про влияние на перспективы контроля над вооружениями...


*вероятно, таким же образом группа поддержки Киева следит за неприменением соответствующих изделий за пределами так называемых международно признанных границ Украины.



#гиперхайп
#заклепки

Канцлер ФРГ Шольц опубликовал в соцсетях первое фото после полученной во время занятий спортом травмы: у него глазная повязка.

Перед поездкой Эрдогана в Сочи аналитики с немецкого радиоканала Deutschlandfunk предполагали, что символическая уступка Эрдогана в виде приезда в Россию в положении просящего об услуге как-то повлияет на судьбу зерновой сделки. Как оказалось, интересы и возможности сторон оказались важнее символов, что, впрочем, происходит примерно всегда именно таким образом.

Тем больше забавляет искреннее недоумение и разочарование корреспондентов радиостанции, как же так получилось-то, вроде бы всем сделка хороша, и санкций отсыпали всего чуть-чуть, а Путин её не хочет.

Забавно выйдет, конечно, если Трамп вылетит из кандидатов из-за судебных тяжб, а Байден — по состоянию здоровья. Тогда выбирать придётся натурально из хрен пойми кого.

Впрочем, мы по Ельцину знаем, какие чудеса способны творить американские политтехнологи. Время, чтобы раскрутить никому не известных выскочек на замену, наверное, ещё есть.

Спрашивают, что за дела в районе Времеевского выступа, где сообщают об атках ВСУ на Новодонецкое и Новомайорское.

Снова смотрим на карту рельефа и на наши укрепления. Первую половину лета ВСУ наступали здесь по низине вдоль речки Мокрые Ялы, дошли до Урожайного и завязли. В районе Новодонецкого и Новомайорского боев в это время толком не шло, и фронт не двигался.

Похоже, завязнув в Урожайном, ВСУ теперь пытаются выйти к р. Мокрые Ялы с востока, и если не форсировать реку, то хотя бы взять под огневой контроль идущее по западному ее берегу шоссе (обозначено черной линией) и перебить тем самым снабжение важного нашего узла обороны в Старомлыновке.

Проблем для противника тут две. Во-первых, и Новодонецкое, и Новомайорское — в низинах, то есть, ВСУ снова атакуют не там, где нужно, а там, где проще. После занятия этих сел по пути к р. Мокрые Ялы нужно штурмовать высоты, на которых в п. Керменчик — мощный наш опорник, фактически, дополнительная линия обороны.

Во-вторых, в отличие от Работино, на данном направлении ВСУ все еще в 12-15 км от нашей главной линии обороны, и даже Старомлыновка тоже находится перед главной линией. То есть, даже успех этого локального наступления не даст ВСУ ничего в стратегическом плане: они в лучшем случае займут часть полосы обеспечения, которая, собственно, и не предназначена для длительной обороны, но держит ее вот уже три месяца.

Посмотрим, как пойдут дела, но пока это похоже на очередную имитацию бурной деятельности по взятию очередных никому не нужных бабкосел, которое за неимением других новостей можно будет подавать как великую перемогу.

Эти танки горят и будут гореть — так же, как остальные. Цели специальной военной операции будут достигнуты. — Дмитрий Песков о планируемых поставках танков Challenger 2. 16 января 2023 г.

This didn't age well. Как говорится, яка держава, такий и D-Day.

Сегодня — ровно три месяца контраступу. Интересно, дотянут ВСУ ли до 4,5 месяцев Соммы?

Вот и докатилась история про перспективы возвращения американских ядерных авиабомб на британские острова до традиционных СМИ и официальных спикеров. Не остались в стороне, делимся авторской версией комментария (несколько провокационной:)).

Вряд ли можно говорить о каком-то радикальном изменении ситуации в части как ядерной доктрины США, так и особенностей совместных ядерных миссий НАТО. Более того, Великобритания, как и США, являются "легитимными" странами-обладательницами ядерного оружия согласно ДНЯО, соответственно, даже существующая критика в части размещения ЯО на территории неядерных держав и обучение их вооруженных сил его боевому применению тут не работает.

В чем можно быть уверенным — так это в том, что любые переговоры по нестратегическому ЯО легче от такого вероятного шага в любом случае не станут.

При этом в идеальном мире это вообще говоря можно было бы рассмотреть как ловкий способ сохранить американское ТЯО в Европе, но вывести его из неядерных стран НАТО, однако это своего рода wishful thinking.

#стратдела

Типичного москвича трудно удивить, он все воспринимает как должное.

Вот первый поезд на вновь открытую станцию Яхромская. Вот пассажиры, которые утром на работу уезжали на автобусе с пересадкой, а возвращаются уже на метро.

Что делает типичный москвич? Он выходит в первый раз на новой станции и, уткнувшись в телефон, идёт к выходу, как будто так и было всегда, как будто не было этих тридцати лет ожидания.

В лучшем случае москвич замешкается, чтобы в первый и последний раз посмотреть на указателе, куда ему, собственно, выходить.

Насчет Илона Маска, который похвастался своему биографу, как отключил Старлинк над Крымом, и которого после этого стали записывать чуть ли не в нашего человека в Америке, последнюю надежду мирового сообшества и единственный противовес вашингтонской военщине.

Во-первых, Маск — человек совершенно системный. Бизнес такого масштаба, как у Маска, да еще и с таким уровнем госзаказа и интеграции в госструктуры невозможен без четкого следования государственной линии.

Государственная линия США с начала СВО — не дать Украине проиграть и не дать при этом конфликту выйти за пределы Украины, исключить втягивание в конфликт США и НАТО в качестве воюющих сторон. Старлинк — важнейший военный инструмент, и условия его применения на Украине полностью контролируются американским государством.

Максимум возможного — это игры разных крыльев Капитолия, они будут обостряться перед выборами, и тяготеющий к республиканцам Маск, конечно, будет на словах играть против нынешней администрации, но на деле как выступал, так и будет выступать в роли правительственного подрядчика на ТВД, в роли интернет-ЧВК, если угодно. Соответственно, приказ не включать доступ к спутникам Starlink в пределах 100 км от побережья Крыма Маск мог отдать только с ведома Вашингтона.

Во-вторых, личные предпочтения Маска в этом деле роли не играют никакой, и не дайте его пиар-талантам себя обмануть. Уж что-что, а новостные поводы из ничего Маск делать умеет. Не зря его в этом смысле сравнивают со Стивом Джобсом, апокрифическую биографию которого, кстати, тоже писал Уолтер Айзексон.

Кирилл Копылов (@Greatwarchannel) прочитал в московской Листве (@listva_books_msk) классную лекцию о сходствах и различиях Первой мировой войны и СВО, а после лекции и слушатели добавили кое-что из сказанного ниже.

О многочисленных сходствах — а здесь и массированная воздушная разведка уровня рота-батальон, и особые штурмовые подразделения, и позиционный тупик как таковой, — так вот, об этих сходствах читайте в канале Кирилла, мы же перечислим принципиальные различия, которых три.

► Во-первых, Великую войну вели ведущие индустриальные державы мира на пике своего могущества. Именно поэтому, столкнувшись с затягиванием войны и снарядным голодом, стороны смогли на три порядка нарастить производство: с сотен тысяч снарядов в год до сотен миллионов. Аналогичным был рост выпуска других средств: самолётов, пулеметов, пушек, автомобилей, аэростатов и так далее. Сейчас даже двух-трехкратный рост военного производства — уже большая проблема, и это ограничивает масштабы применения артиллерии в частности и масштабы конфликта в целом.

► Во-вторых, о масштабах. Главные воюющие державы Первой мировой мобилизовали до 15–20% населения, а потеряли — до 10%. Сейчас даже на Украине, имеющей максимальное мобилизационное напряжение, в армии не больше 3–3,5% населения, потеряно из них, по самым кровожадным оценкам, до 1%. В России в армии меньше процента населения. То есть, такими темпами до последнего украинца можно воевать еще лет десять.

► В-третьих, о позиционном тупике. Выход из него был найден и успешно применен во Вторую мировую, когда плотную оборону научились прорывать ударными танковыми армиями, которые в сочетании с подвижной артиллерией, мотопехотой и при поддержке авиации могли меньшим количеством людей, чем в Первую мировую, в считанные дни и недели громить целые фронты или группы армий противника. Сейчас это не работает опять-таки в силу меньших масштабов конфликта: бронетехника есть, но применяется она для непосредственной поддержки пехоты и как подвижные огневые точки, а чем заканчиваются редкие попытки прорыва фронта бронетанковым кулаком, мы все могли видеть в начале июня. Иными словами, ни одна из сторон не может набрать нужную критическую массу, чтобы запустить блицкриг в стиле Второй мировой. В Первую мировую причина тупика была обратной: у противников имелась максимально возможная масса войск, но не было инструментов для прорыва фронта.

Вообще, СВО по меркам XIX – начала XX века — это заурядная войнушка, не стоящая особенного внимания. Побольше Русско-Турецкой, поменьше Русско-Японской. Россия всем своим видом говорит: мол, ничего такого не происходит, мы просто возрождаем красивую традицию. С Первой же мировой СВО сравнивают главным образом на Западе, и там же придают ей такое же всемирно-историческое значение. И тем парадоксальнее практическая линия Запада, который весьма старательно локализует конфликт, дозирует военные поставки, не мобилизует промышленность, а главное — делает все, чтобы не влезать самим.

Куда это нас заведет, решительно непонятно.

А еще забавно, что посол США в Японии Рам Эммануэль, сравнивая китайские события с романом Агаты Кристи «Десять негритят», сам роман не смог назвать его настоящим названием, употребив вместо него принятый сейчас политкорректный аналог: And Then There Were None, «И никого не стало».

Мы сравним это с романом Дж. Оруэлла «1984», в котором общество приучали к правильному образу мыслей путем изъятия из языка вредных слов.

Выглядит как описание путешествия настоящего диктатора, боящегося народа!

До президента США, правда, не дотягивает.

^^ По просьбе читателя спросили у Кандинского, как выглядит поезд-крепость.