У меня возникли сложности с презентацией очередной «Пастуховской кухни». Возможно, потому, что этот выпуск оказался и на самом деле чересчур «кухонным» - обычный треп близких родственников поздним вечером (скорее уже ночью), спровоцированный какой-то случайно оброненной, услышанной фразой. Борис, изящно уклонившийся от продолжения бесконечного разговора о Курске, неожиданно «вытащил из рукава» пару купленных на Брайтоне книжек и внезапно заговорил об эмиграции, легко и непринужденно перекинув мостик длиной в сто лет от «философских пароходов» к «философским самолетам». На это наложились мои не столько воспоминания, сколько ощущения от собственной эмиграции. В результате разговор получился до неприличного личный и, как следствие, малоинформативный.

К утру, по итогам этого полуночного погружения в «воспоминания о будущем», я пришел к выводу, что эмиграция в современных условиях - совершенно экстерриториальное явление, и в большей степени является состоянием души, чем следствием местонахождения тела. Можно оставаться в путинской России и при этом быть в эмиграции, а можно уехать за тридевять земель, и при этом оставаться в путинской России. И это не столько о ментальности, сколько о мироощущении. В значительной степени это личный выбор, который не зависит от того, уехал носитель сознания физически за пределы культурной Ойкумены или нет.

Подробности по ссылке:

https://youtu.be/X9LvDS_-go8?si=dCbo8IfX5MavuZHv

Все возмущаются цинизмом Путина, который попользовал трагедию в Беслане для того, чтобы дать «правильный спин» в трактовке «ситуации» в Курской области:
- Это не война, а террористы - они были, есть и будут – мы их будем уничтожать – но жертвы неизбежны - короче, «армии нет, но вы держитесь»;
- Это большая, но локальная трагедия – она никак не связана с нашей политикой – жалко людей, которых это коснулось – все остальные могут спать спокойно – граница на замке, мы просто куда-то дели ключ – но мы обязательно найдем – всех.

Я же вижу в происходящем много позитива.

Во-первых, общественное мнение его по-прежнему волнует. Мог бы просто, как написал Довлатов, «класть с пробором». Однако не рискует, вынужден выкручиваться и объясняться.

Во-вторых, его припекло так сильно, что десяти дней не дотянули собственно до памятной даты – 1 сентября (трагедия случилась 1 сентября 2004 года). А что так? Еще 10 дней без мысли о том, что ВСУ – это хуже, чем бесланские террористы, страна бы не протянула?

В целом я, как человек, половину своей сознательной жизни наблюдавший, как испекаются подобные заморочки в околокремлевских «think tanks», не разделяю ажиотажа вокруг этого очевидного (и очередного) высосанного из политтехнологического пальца кремлевского гафа. Реальное влияние на общественное мнение подобные задумки оказывают крайне редко - чаще всего заложенный в них импульс просто игнорируется обществом. Это в некотором смысле пример не моральной деградации Путина (не сочтите, что оправдываю), а аппаратной деградации Кремля.

А что же Путин? А он же в некотором смысле заложник мастеров черного пиара: раз стоит в графике, значит, «стоящие сапоги», надо брать. И, наоборот, все, что не в графике (моральные сомнения, например), - как известно, на фиг.

Тот, кто долго жил рядом с кухней, не должен посещать рестораны. Я просто вижу эту картинку маслом - советники пишут письмо с предложениями по менеджерированию "ситуации" в Курской области.


Рабочая группа, пара сотрудников, пара командированных, пара консультантов (один трет треснувшее пенсне).

На повестке дня один вопрос: как отвлечь внимание от "ситуации" на то время, которое нужно бравому Генштабу, чтобы справиться с ней.

Набрасывают идеи:

Не привлекать лишнего внимания, не циклиться на теме, подчеркивать локальный характер происходящего. – Хорошо, но мало. Что еще?


Понизить градус, свести к минимуму военное знчение, приравнять к чему-то «обыденному», типа - к теракту, мол, плохо, но в целом норм. – Тоже хорошо. Но как?


А пусть он съездит куда-то, где чечены теракт устраивали, и скажет, что украинцы – это еще хуже. – Допустим. А куда?


Да хоть куда. Ну, в Беслан, например, - он по дороге из Баку в Грозный. - Это удобно, но там же 1 сентября юбилей?


Да какая разница - отметим раньше…


Ну, в общем, как-то так. Тяжелые будни посткоммунистического застоя на крови.

Дважды за последнее время московский царь навещал кавказского князя в его вотчине: после того, как отряды князя застряли в автомобильной пробке и не успели на битву с «Вагнером», и после того, как эти же отряды разминулись с ВСУ, которые прошли мимо. Тенденция, однако…

Понятно, что идет торг. Долг платежом красен. Царь хочет взамен квартала имени себя получить жизни чеченцев, которыми он засеет курские поля. Князь предпочел бы рассчитаться громкими словами, в крайнем случае – отдать Cybertruck. По сути, Путин приехал на стрелку, на которой от Кадырова потребуют подтвердить лояльность делом (жизнями своих бойцов), но дадут и личный утешительный приз – какую-нибудь долю в каком-нибудь энергетическом междусобойчике. Например, с Азербайджаном.

Кремлевские, между тем, ведут эту войну абсолютно по лекалам 90-х, как они изображены в каком-нибудь «Бандитском Петербурге». Украинцы в их представлении - местные плохие пацаны, которых использует заокеанский бугор. Говорить с ними кремлевским не о чем и незачем. Если пацаны нарываются (зашли в Курск), то отвечать должен пахан, и ему нужно «предъявить». Никакого другого смысла заявление русского посла Антонова в Вашингтоне о том, что Путин принял решение об ответе, вне этого контекста не имеет.

Нетерпение эмиграции и ее несколько предвзятые оценки происходящего в России, когда желаемое часто выдается за действительное, волей-неволей оказывает влияние на формирование оценок западными «центрами принятия решений», когда речь идет о прогнозе для путинского режима. Как правило, адаптивные возможности режима к тем или иным формам давления занижаются. При этом неэффективные, но внешне эффектные меры воздействия множатся с бессмысленным ускорением, способствуя выработке у режима иммунитета к такого рода воздействию. Это очень похоже на бессистемное и избыточное употребление антибиотиков, которое в худшем случае может привести к возникновению «госпитальной инфекции» - своего рода «супербактерии», не реагирующей ни на один из известных препаратов. Ну и побочка немалая, первой дохнет, как правило, полезная микрофлора. Если что, это я о санкциях, которые принимаются по инерции, только потому, что что-то надо предпринять во время утреннего обхода и сделать дежурную запись в истории болезни. Мол, вкололи еще 40 физических лиц (единиц), больной перед смертью потел…

Ну прямо эпическая история на выходные. Но сначала небольшое лирическое отступление.

Моя мама до шести лет говорила только по-украински. После смерти своей мамы, то есть моей бабушки, в 1937 году она воспитывалась у прабабушки в Чернигове в чисто украинском окружении. Поэтому, когда дедушка перед войной вез ее в Киев, на каждое «Дывысь, стогы наче хатки стоять» он настойчиво повторял, что надо говорить: «Смотри, стога как домики стоят».

Папа у меня – породистый волжский русак, ярославский медведь. Когда они с мамой переехали из Ленинграда в Киев, он, естественно, не знал ни одного слова по-украински. Когда у нас в семье было грустно, кто-то болел или просто не было настроения, мы с мамой просили его (и просим до сих пор) произнести вслух слово «паляныця» по-украински. Это всегда было и остается душераздирающим зрелищем, поднимающим нам с мамой настроение. Человек, не родившийся в Украине и не впитавший этот язык с детства, сделать это практически не может.

Так вот, сегодня Зеленский запустил самую, на мой взгляд, жестокую и провокационную кампанию против российских пропагандистов. Он объявил о том, что новый украинский «ракета-дрон» (что бы это ни значило) будет называться "Паляница" (в транскрипции что-то вроде "паляныця"). Ради того, чтобы посмотреть, как дикторы российских госканалов будут корячиться, чтобы произнести это наименование, я готов заново, как генерал Чернота, на день на эти каналы подписаться, - чтобы послушать, получить удовольствие и снова отписаться.

Дуров не Дуров, а без Телеграм можем остаться.

По существу проблемы:

1. Кризис в отношениях Дурова с «мировым истеблишментом» был неизбежен, место и время его возникновения были случайны.
2. Так как всякая случайность есть непознанная нами необходимость, то со временем всплывут вполне конкретные причины: почему именно Макрон и почему именно сейчас?
3. Дуров стал заложником собственной талантливости. Такие проекты (идеи) как Телеграм рождаются раз в десятилетие, конкурентов можно посчитать на пальцах одной руки.
4. Не могу отделаться от ощущения, что конкуренты приложили руку к произошедшему. Дуров для них как Паниковский информационного Арбатова – нарушитель конвенции. Всей Одессе нравится сотрудничать с государством, а ему не нравится.
5. Дело Дурова, как и вся его жизнь, будет развиваться в двух параллельных плоскостях: в политической и бизнесовой. Надеюсь, что бизнес-составляющая победит, и второго Ассанжа в итоге мы не получим.
6. Основная претензия в принципе неразрешима. Жизнь убедительно доказала, что свободой слова, в первую очередь, умеют пользоваться те, кому место не на свободе. Часть общества считает, что будет дешевле оставить на свободе преступников, чем лишить свободы слова, другая, наоборот, с радостью откажется от слов. Государство всегда будет следить за балансом сил, и, как только появится возможность, вставит свои пять копеек (биткоинов) в пользу ограничения свобод. Дело Дурова, как и ранее дело Ассанжа, будет иметь тестовое значение, и, возможно, на десятилетие определит будущую расстановку сил в этой битве.
7. Кстати, о биткоинах. Если бы личность Сатоси Накамото можно было определить методами Интерпола, он бы уже давно был арестован. Мудрость его инкогнито заиграла вчера новыми красками. Так или иначе, но биткоин на прицеле. Падет Телеграм – рвно или поздно падет и он, хотя это и внешне, и внутренне не связанные вещи. Просто государство, победив раз, захочет повторения банкета.
8. Телеграм как проект под двойной угрозой. Во-первых, если Дуров не идет на уступки, то он с большой вероятностью превращается в заложника французских властей и всех тех, кто влез с ними в одну лодку. Во-вторых, если он идет на уступки, это может уронить доверие к проекту до уровня, который он не сможет пережить. Кроме того, у французских властей в этом случае окажется много последователей. Все захотят повторить.
9. Меня не покидает ощущение, что Дуров сознательно пошел на обострение. Причины могут быть экономические, политические или сугубо личные. Но он сам прервал игру в кошки-мышки. Зачем и почему – вопрос, ответ на который мы получим не скоро.
10. В любом случае, чем бы это ни закончилось, я благодарен Дурову за возможность несколько лет эксплуатировать уникальную платформу, которая лично для меня удобней и привлекательней ФБ. Во-первых, это было красиво…

Дилемма Лукашенко: можно ли откупиться от Путина таким образом, чтобы не спровоцировать в Беларуси новую революционную ситуацию?

Белорусы как бы посередине между русскими и украинцами по темпераменту. Предугадать, как поведет себя армия, а вслед за ней и общество, если она понесет существенные потери при штурме украинских укрепрайонов, не возьмется никто.

Но и зависимость немолодого диктатора от России выросла до катастрофических пределов. Не выполнишь просьбу – в Москве найдут Беларуси «другую вдову».

Как быть? Пропустить через границу только одних вагнеровцев, а своих оставить маршировать вдоль границы? Но сколько там тех вагнеровцев? И смогут ли они что-то сделать с озверевшей за годы войны украинской армией? А если Украина ответит? А если собственная армия поддержит украинскую? Что тогда, ядерное оружие применять? А кто ж ему дасть…

В общем, куда ни кинь – всюду клин. Как жить, баб Шур? …

Небольшой текст из категории «вредные вопросы»: о двух «кейсах», точнее - двух историях. Обе грустные, но поучительные.

Одна история - про национал-социализм в Германии. Эта история прямолинейная и относительно короткая. В 1933-м к власти в Германии пришли сторонники теории расового превосходства, они начали войну. США и Великобритания с их амбициями не согласились, в конечном счете от войны не уклонились и одержали бескомпромиссную победу. В 1945-м эта история более-менее закончилась.

Вторая история - про национал-большевизм в России. Она путаная и относительно длинная. В некотором смысле она продолжается до сих пор.

В 1917-м году к власти в России пришли сторонники теории социального превосходства. Они вели подготовку к большой войне и, скорее всего, не начали ее только потому, что национал-социалисты Германии сделали это раньше. Тем не менее, несмотря на то, что хрен был явно не слаще редьки, США и Великобритания не стали воевать на два фронта, а сделали большевистскую Россию своим союзником в борьбе с нацистской Германией.

По итогам Второй мировой войны эти же США и Великобритания согласились оставить большую часть стран Восточной Европы в зоне контроля (фактически оккупации) России, включая страны Балтии, которые вообще были аннексированы. После этого Запад опустил «железный занавес», чтобы ограничить распространение русского влияния на оставшуюся часть Европы.

Несколько раз особо свободолюбивые народы Восточной Европы пытались совершить побег из «русского мира» (тогда советского). Как минимум, в трех случаях (в Венгрии в 1956, в Чехословакии в 1968 и в Польше в 1981) эти попытки жестоко насильственно пресекались – в Польше руками самих поляков. Ни в одном случае это не стало поводом для вмешательства Запада в конфликт, и тем более для военной и финансовой поддержки восставших народов, и, кроме моральной поддержки, эти народы ничего не получили.

Под этим «железным занавесом» советская Россия прела как овощи в скороварке, и в 1991-м (реально уже в 1989-м) советский трест лопнул от внутреннего напряжения. «Англосаксы» оказались в положении сентиментального боксера из песни Высоцкого: им руку поднял рефери (история), которой они не били. В отличие от событий полувековой давности, на этот раз Запад России ничего не обещал: это логично, обещают победителям, а не проигравшим.

Еще четверть века спустя выяснилось, что русский Ванька-встанька проиграл отнюдь не все, а оставшегося с лихвой хватило, чтобы не только консолидировать государство изнутри, но и начать прирезать обратно отпавшие куски: сначала в Грузии, позже в Украине. Это мало чем отличалось от того, что СССР проделал с Венгрией, Чехословакией и Польшой, но на этот раз США и Великобритания, а вслед за ними и весь западный альянс, вмешались (воспоминания о крахе СССР были так свежи, что представить себе, что этот «огрызок империи» может долго противостоять коллективному Западу, было просто невозможно). Обе стороны в итоге просчитались и вывалились в изматывающую позиционную войну.

А теперь внимание, вопрос (на который лично у меня нет ответа): вот этот «огрызочный» кейс - он про что? Про национал-социализм и войну до победного конца (возможно, общего) или про национал-большевизм и «мирное сосуществование» (ров с крокодилами, как любит говорить мой сын)? Добивать или огородиться и ждать, пока сопреет? Но есть нюанс: во втором случае Запад жестко и крайне аморально предает Украину и еще какую-то часть вновь образованных независимых государств.

СВО – это проект родом из “нулевых”. Из него прямо-таки прет самонадеянность только что сформировавшегося класса политических рантье, паразитирующих на кажущейся неистощимой маслянистой (нефтегазовой) ренте. Поэтому он полон веры в то, что «деньги решают все».

Сколько раз в самом начале путинского правления я слышал этот сакраментальный клич путинских индейцев: «Зальем деньгами!» Монетизация льгот? – Зальем деньгами! Повышение пенсионного возраста? – Зальем деньгами! Протесты городской образованщины? – Зальем деньгами! СВО – это всего лишь обыкновенная война, которую залили деньгами.

Однако сегодня, на рубеже двух с половиной лет войны, постепенно приходит осознание того, что война – это не про деньги. Пока это происходит очень медленно. Но с каждым Курском, Саратовым и Ростовом, с каждым «прилетом» и «заходом» оно проникает внутрь сознания как яд. То, что начиналось с денег на крови, заканчивается кровавыми деньгами.

В отличие от денег на крови, кровавые деньги перестают утешать. Мы видим, как галопирует инфляция жизни и как государству приходится выплачивать смерти все более высокий гонорар. Критическим будет момент, когда деньги вообще перестанут играть в этих расчетах жизни со смертью существенную роль. В этот самый момент для России начнется настоящая война, и тогда все станет иначе.

Спустя три недели после того, как Украина перенесла боевые действия на территорию «канонической России», в Курскую область, цели этой операции видятся мне несколько иначе, чем в начале августа. Я не уверен при этом, являются ли эти цели осмысленными или существуют исключительно на интуитивном уровне. Но, так или иначе, пожалуй, у этой операции есть стратегическая сверхзадача, но не военная, а политическая. В контексте того, что именно говорит Зеленский в последние дни, и с учетом того, как трансформируется украинский «мирный план», полагаю, что такой целью является втягивание Запада глубже в конфликт с целью его интернационализации. В этом смысле главная политическая связка, которая прослеживается в «месседже» Украины миру после Курска: «Мы можем – значит, мы должны - значит, вы не должны нам мешать – дайте разрешение бить вашим оружием по любым целям на территории России на любую ее глубину – вы же видите, что этот старый динозавр ничего не смог сделать – значит, нечего бояться его ядерного оружия – так мы победим!». Должен подчеркнуть, чтобы меня не поняли превратно: втягивание Европы непосредственно в войну является для Украины легитимной военно-политической стратегией. Каждый защищается как может. Прямое участие Запада в войне в этом смысле видится действительно единственной понятной стратегией военной победы Украины в ней. Как на это отреагирует Запад – это другой вопрос, который находится за пределами этой реплики. Но, так или иначе, политически Курск – это именно про это.

Посещение Путиным лишь впервые за двадцать лет школы в Беслане и его нежелание ехать в околофронтовые районы Курской области вызвали в оппозиционной среде много разговоров о его трусости, потерянности и в целом неготовности проявлять лидерские качества в тяжелые моменты. Мне представляется, что такая трактовка поведения Путина (как в этот раз, так и на протяжении многих лет) неверна.

Культ личности Путина, практикуемый в России давно и теперь уже ставший неотделимой частью вертикали власти, - это не только инструмент пропаганды. Чтобы полноценно работать, культ личности должен отделять вождя от «мирского». Вождь может знать или не знать деталей, назначать нерадивых чиновников, которых потом будут громко снимать, совершать действия, которые дорого обойдутся гражданам. Ему можно все это, потому что он не человек. Человека можно наказать за ошибки. Вождя, богочеловека, - нельзя: он вне нашей системы измерений.

Когда после окончания войны Император Хирохито под американским давлением официально признал, что он не бог, а человек, японский поэт Мийоши Татскджи написал воззвание такого содержания «Ваше Величество, тот, кто не бог, должен, как сын человека, подчиняться логике человечества» - раз император просто человек, то и за поступки свои он должен быть судим. Бога судить нельзя.

Путину-богочеловеку не страшно не поехать к фронту и игнорировать проблемы. Богочеловеку куда страшнее остро реагировать на насущные проблемы и тем самым показывать, что он тоже человек, тоже подчинен повестке, диктуемой ему окружающим миром.

В этом отношении стремление демонстрировать населению «грехи» Путина - будь то его дворцы или его ошибки и их последствия - обречены на неизбежный провал. Остается бороться либо за умы неочарованных элит (но про грехи они и сами все знают, тут разговор должен идти об их личных рисках), либо за превращение Путина обратно в человека, - но рецептов такого превращения немного. Неудивительно, что многие уповают уже только на то, что время и возраст неминуемо превращают любого богоподобного вождя в прах.

Небольшое послесловие к прошлым «Пастуховским четвергам», где снова пришлось много говорить о Дурове. Обвинения ему, наконец, сформулированы. Они более глобальны, и, значит, политически уязвимы, чем я рассчитывал. Прокуратура пытается не столько преследовать его за какие-то конкретные преступные действия (по крайней мере, пока), сколько стремится криминализовать определенный вид деятельности и поставить этот вид деятельности под жесткий контроль государства, установив жесткую металлическую рамку с красной кнопкой там, где до сих пор вход был свободным.

Так или иначе, процесс, видимо, будет иметь прецедентное значение, и дело уже, к сожалению, не ограничивается судьбой одного конкретно взятого, пусть даже весьма непрозрачного и чересчур экстравагантного, Павла Дурова. Не уверен, что этот шаг прокуратуры до конца хорошо продуман. Полагаю, что набор менее амбициозных и сосредоточенных в основном в финансовой сфере обвинений имел бы больше шансов на успех. Хотя, возможно, успех никому и не нужен, а нужно что-то другое.


Пока, впрочем, дело против Дурова выглядит еще более мутным, чем его фигурант, хотя казалось бы, куда уж больше. В этом тумане юридических амбиций и политических интриг мне очень трудно осуществлять навигацию. Пока очевидно только то, что именно вопрос об отказе в сотрудничестве с правоохранительными органами является тем шилом, которое не утаишь в целом мешке предъявленных Дурову громких обвинений. Все остальное насажено на этот штырь.


Сразу оговорюсь, что по существу вопроса я занимаю умеренную позицию. Обе крайние точки зрения, - анархистская и этатистская, - мне чужды. Тезис о том, что с государством никогда нельзя сотрудничать, вызывает у меня столько же недоверия, как и тезис о том, что с государством нужно сотрудничать по его первому требованию. Я бы лично предложил здесь руководствоваться двумя критериями. Во-первых, государство должно быть правовым с реально независимым судом (к которому Басманный суд, например, по определению не относится), а, во-вторых, запрос должен быть утвержден не следователем, прокурором или следственным судьей, а получен в ходе полноценной судебной процедуры, где на государстве лежит бремя доказывания, что данный конкретный и ограниченный запрос является обоснованным.

В целом осмелюсь предположить, что причины ареста Павла Дурова лежат не в юридической, а в политической плоскости. С тех пор, как в 2018 году Телеграм в России был юридически запрещен решением Таганского районного суда города Москвы, поставившего этот мессенджер вне закона, а потом чудесным образом продолжил почти беспрепятственно свою работу, только слепоглухонемой мог не заподозрить, что у команды Телеграм и команды Путина есть некие понятийные договоренности. Макрон к этой категории лиц с ограниченными возможностями явно не относился. В некотором смысле можно понять его раздражение тем, что авторитарные вожди, живущие по понятиям, быстрее находили способ договориться с Дуровым, чем вожди свободного мира, где правит закон. Он предложил решить эту проблему по-французски, то есть изящно. У французов свои понятия, которые выстраиваются вокруг концепта «особых отношений». Эти «особые отношения» авансом и были, судя по всему, предложены Дурову в 2021 году вместе с гражданством.

Аванс Дуров принял, а вот отношения, похоже, не заладились. К сожалению, я не знаю ни одной страны мира, где поведение не по понятиям остается безнаказанным. Просто в одних странах за это убивают, а в других - начинают громкий судебный процесс. Нет ничего удивительного в том, что именно сейчас в судебных кустах Франции обнаружился юридический рояль и заиграл Марсельезу. Все бы ничего, если бы в этом междусобойчике под замес не попала свобода слова и принципы, на которых строится независимость новых медиа от государства. Французское правосудие слишком широко шагнуло – штанина может лопнуть.

Посмотрел «Министерство неджентльменских дел». Где-то так я себе ситуацию с «Северным потоком» и представлял…

Если серьезно, несмотря на все полунамеки и полуутечки, мы крайне далеки от того, чтобы понять, кто стоит за взрывами газопроводов и как именно технически это сделано: украинцами, с участием украинцев или под прикрытием украинцев.

Одно только можно сказать наверняка: Украина и Зеленский (я их здесь не противопоставляю) готовы играть ва-банк и пойдут на любые «неджентльменские» меры, чтобы не допустить мира на условиях Путина. Из этого я делаю вывод, что ожидания мира по какой-то стандартной схеме (устали, сели, поделили, разграничили, расползлись) чересчур романтичны.

Заставить Украину сесть за стол переговоров «красиво» не получится ни у кого: ни у Байдена, ни у Харрис, ни даже у Трампа. Это можно сделать только ценой жесткого и грубого предательства союзника, то есть полностью пренебрегая принципом Экзюпери: ответственностью за тех, кого приручили.

Может или не может позволить себе какой-либо американский политический лидер пойти на такое откровенное и пошлое предательство – это для меня, на самом деле, большой вопрос. На словах можно обещать сделать все, что угодно, но на практике взять и бросить Украину на съедение Путину на глазах у всего мира, боюсь, даже Трампу не по плечу. А Украина очевидно не будет помогать сохранить лицо…

Многие годы в России не видели в Украине субъекта политики, и поэтому допускали в отношении нее катастрофические ошибки. Иногда мне кажется, что сегодня похожую ошибку пытаются совершить в Америке. Там многие решили, что стоит сделать строгое лицо, как Украина выстроится (и война закончится в один день). Я бы сказал, что это не аксиома, а всего лишь теорема, требующая доказательств.

Наиболее вероятным ответом России на разрешение бить западным оружием по российской «канонической" территорий», если таковое будет получено Украиной, скорее всего, станет начало «рельсовой войны» в Европе. Возможно, в этом и кроется ответ на вопрос о том, зачем Путину так нужен был Красиков. Разведчики и диверсанты, похоже, станут главной ударной силой, с помощью которой Россия попытается начать гибридную войну в Европе. Последней будет предложен тот сценарий, который отрабатывали в Украине с 2014 по 2022 год. Запад будет демонстрировать России фигуры высшего пилотажа, а Россия будет отправлять на Запад «группы высшего саботажа».

Я люблю читать Телеграм-канал Дмитрия Медведева. Не могу позволить себе это делать часто по медицинским соображениям, но, когда такое случается, то нахожу для себя в нем много познавательного. Дело в том, что он реанимирует угасшую было со времен горбачевской оттепели привычку (способность) читать официальные тексты между строк, выискивая в заштампованных ругательно-оптимистичных передовицах грустные и сморщенные задники потаенных кремлевских смыслов.

Все дело в том, что, как и в старые времена, посты Медведева надо рассматривать как шифрограммы «от Алекса - Юстасу», которые, однако, идут не из Берлина в «Центр», а из «Центра», где засели кремлевские «осажденцы», в адрес «глубинного народа». Они написаны птичьим языком ругательств, который, однако, этот самый глубинный народ умеет считывать правильно и, главное, делать правильные и далеко идущие выводы. То, что постороннему наблюдателю кажется бредом, народу, привыкшему жить в бреду и угаре, является посланием, наполненным крайне важной и жизненно ему необходимой информацией.

Не буду голословным. Возьмем, к примеру, ни с того ни с сего появившийся пост о богатствах Юго-Восточной Украины, которая предстает неведомым миру Клондайком, ранее неизвестной никому жемчужиной Европы. Если продраться через бесконечных «опарышей» и «гомункулов», то текст вроде бы заключает в себе простую и понятную мысль: Украина так отчаянно дерется за Донбасс, потому что это сокровищница, полная злата, которое нужно «киевскому режиму» , чтобы рассчитаться за оказанную Западом корыстную военную и финансовую помощь.

Обойду пока стороной вопрос о том, насколько экономически привлекателен Донбасс, который десятилетиями сначала для советской Украины, а потом и независимой Украины напоминал «чемодан без ручки» - и бросить нельзя, и нести несподручно. Это тема большого отдельного разговора с участием специалистов. Здесь для меня важно другое – вроде простое и понятное пропагандистское послание, заключенное в непритязательном текстике Медведева, на поверку оказывается чемоданом с двойным дном. Смысл его, в той части, которая как раз и предназначена для «глубинного народа», совсем в ином.

В такой экзотической форме Медведев сигнализирует «глубинному народу» о том, какое ценное приобретение путинский режим совершил в результате братоубийственной войны. Вы-то думали, что мы кладем сотни тысяч жизней за просто так, а мы для вас на самом деле добыли пещеру Алладина. В общем, послание Медведева народу звучит как послание Остапа Бендера Эллочке-Людоедочке: «Вас обманули. Вам дали гораздо лучший мех. Это шанхайские барсы». Это не руины некогда процветающего региона с вымирающим населением, находящимся под гнетом бандитов, а прямо-таки мечта инвестора.

Народ все прочтет правильно и, когда и если ему объявят о том, что война закончилась, хотя Украина и ее ненавистный режим как были, так и есть, он послушно отпразднует «великую победу» вождя: ведь мы же получили большой Донбасс – кладовую, полную несметных богатств. Правильно делает Медведев – победу надо ковать заранее, а то ненароком по пьяни сочтут за поражение.

Я вчера на «Пастуховской кухне» оказался внутри классического анекдота – «не читал, но осуждаю». Я был вынужден критиковать интервью Нуланд Зыгарю, которое к тому моменту еще не успел посмотреть. Сейчас наверстываю - интересно, кстати. Но от основного критического тезиса отказаться не готов. Нарратив, согласно которому главная ошибка Обамы и всех последующих американских лидеров состояла в невмешательстве в российские и украинские дела, я, пожалуй, принять не могу. Я думаю, вмешательства было избыточно. Но в этом проблемы как раз нет. Проблема в том, что это вмешательство очень часто оказывалось неадекватным, а еще чаще – просто ошибочным. Я думаю, нас еще ждет впереди большая работа по разбору ошибок Запада. Что, конечно, не снимает ответственности ни с России, ни с Путина лично. Кому интересно развитие дискуссии, может посмотреть «Пастуховскую кухню» целиком:

https://youtu.be/YilA3ugVpMY?si=fyVz5IJEtQIJE4mM

Не могу пройти мимо. «Важные истории» обратили внимание на публикации «Медузы» и «Системы» о том, что от медицинских научных центров потребовали представить разработки в области борьбы со старением. В частности, правительство интересуют «разработки медицинской продукции против старения клеток, нейротехнологий для предупреждения когнитивных сенсорных нарушений, а также методов коррекции иммунной системы». Все это, видимо, требуется для какой-то национальной программы борьбы со старческим маразмом, лоббистом которой упорно называют директора Курчатовского центра Михаила Ковальчука, известного своей приверженностью к нетрадиционным научным методам. Если это не фейк (уж очень развесистая клюква! – но доверяю чутью Романа Анина и его команды), то нет новости лучше. Семнадцать лет, отданных мною работе в фармацевтическом бизнесе в качестве юриста и лоббиста, убедили меня в том, что ничто так не укорачивает жизнь, как непроверенные методы ее продления. Все, что нам мешает, способно нам помочь. Лично готов просить Силуанова поддержать в полном объеме программу продления жизни резидентов Кремля и выделить на это начинание любое количество миллиардов. В конце концов, они не пойдут на войну (в том, что ничью жизнь они не продлят, не сомневаюсь ни минуты).

А впрочем, есть классический бюджетный метод омоложения. Он был знаком еще Пушкину, и доступен любому желающему:

https://www.facebook.com/share/v/JMSgoi47EbMwWFrE/?mibextid=UalRPS

Давая сегодня прогноз о продолжении или прекращении войны, принципиально важно учитывать зависимость этих прогнозов от ситуации на фронте. Все мои скептические замечания относительно возможности какого-либо перемирия основаны на предположении, что война будет сохранять позиционный характер, и стратегических прорывов линии фронта ни у одной из сторон не будет. При этом медленное тактическое наступление или отступление в расчет не принимается. Значение будет иметь только стратегический успех или стратегическая неудача, которые меняют не столько военную, сколько военно-политическую ситуацию в воюющих странах.

Спрямляя углы, можно сказать, что прогноз на прекращение, временное или постоянное, войны в обозримом будущем прямо зависит от исхода битвы под Покровском. Похоже, Покровск не сильно похож на Бахмут или Авдеевку, сражение за которые имело скорее символическое, чем военное значение. Здесь все намного серьезней. В моем представлении Покровск – это своего рода донбасский Сталинград, от удержания или потери которого действительно очень многое зависит. Потеря Покровского и всей связанной с ним агломерации может создать для руководства Украины принципиально новую политическую реальность как внутри страны, так и на международной арене. Полагаю, что все стороны конфликта это понимают, но не все договоривают (проговаривают) до конца чисто политические последствия.

Понять, что происходит под Покровском, непросто. В поисках ответа я решил воспользоваться конкурентным преимуществом (знанием украинского языка) и погрузился во внутриукраинскую дискуссию. Легче не стало, хотя я впечатлен ее открытостью и принципиальностью (привет зет-пабликам – патриот не тот, кто приукрашивает ситуацию). Из этой дискуссии я вынес впечатление, что положение реально угрожающее:
- план снизить напряжение, оттянув войска из-под Покровска на Курское направление, даже если он и был, не сработал;
- по каким-то причинам, несмотря на то, что было достаточно времени на подготовку к российскому наступлению, качество и количество заранее подготовленных оборонительных позиций вызывает много вопросов;
- Россия учится воевать на ходу, сочетая действия небольших групп пехоты (чуть ли не по 5 человек) с тактикой выжженной земли (используя многократное превосходство в дронах, снарядах, ракетах и авиационных бомбах);
- неявно, но все более определенно в воздухе витает угроза окружения значительных сил ВСУ.

Что этому можно противопоставить:
- выдержку и мотивированность украинской пехоты (это самый мощный аргумент);
- некий хитрый план (сюрприз) контрнаступательных действий, о котором говорят представители украинского командования (не совсем понятно - чем);
- какой-то щедрый жест союзников, который может выразиться в кратном и немедленном увеличении поставок боеприпасов и вооружений, либо в пресловутом разрешении бить по территории России западным оружием (но я, кстати, не уверен, что последнее приведет именно к срыву наступления под Покровском).

Из этого всего, к сожалению, следует, что позиция Украины в отношении условий переговоров может существенно поменяться в случае поражения под Покровском. Проблема, однако, в том, что и позиция России в этом случае тоже существенно поменяется. Так или иначе, что-то определенное о судьбе войны и мира можно будет сказать только к началу осенней распутицы (как раз под президентские выборы в США), которая отфиксирует итоги летней кампании 2024 года.

Небольшая вдохновляющая речь Путина о важности китайского языка, где он поделился информацией о том, что его «младшенькие» свободно говорят по-китайски, вызвала всплеск интереса к его предполагаемым детям от партнерства с Кабаевой (хотя лично я подумал о внуках), который был тут же удовлетворен «Досье», рассказавшем немного о быте путинских наследников. В целом вырисовывается апокалиптическая картина изолированных от реальной жизни подростков, которые проводят время на яхтах и в закрытых резиденциях и штудируют китайский (впрочем, расследование «Досье» намекает, что в основном ищут учителей немецкого и английского). С прицелом на будущее? Какое? Это для меня самый интересный вопрос.


Образ Китая как волшебной щуки из сказки про Иванушку-дурачка играет системообразующую роль в идеологии путинских элит, структурируя еще более важный и глобальный образ “безобразной России будущего”. И да, без Китая этот образ никак не складывается. Китай – это ответ на все вопросы, на которые на самом деле нет ответа. А как мы проведем модернизацию, если своих технологий нет, а с Западом воюем? – А Китай поможет. А как мы освоим Сибирь и Арктику, если своих людей нет, а чужих уже и брать неоткуда? – А Китай поможет. А где мы возьмем чипы, машины, химикаты и вообще все, что нужно для нормальной жизни, не говоря о войне? А в Китае возьмем. А как насчет инвестиций и технологий? – Да там же, конечно. Ну, чем не щука, скажите? Каким счастливым карасем оказалась эта Россия. Повезло ей с Китаем из сказки – своя, да еще и ручная щука на все случаи жизни по требованию.

Если серьезно, то в представлении путинских элит будущее России в партнерстве с Китаем предстает в неестественно розовом цвете. Они видят отношения России и Китая как кальку отношений Англии и Америки – поиздержавшийся аристократ флиртует с богатым вахлаком. «Джентльмен в поисках десятки», как сказал бы герой Ильфа и Петрова. Россия при Китае – это привилегированная провинция, светоч европейской культуры в азиатской тьме. То есть им кажется, что они будут из Москвы как “белые люди” помыкать “китайскими ватниками”. Трудно сказать, чего в этих представлениях больше – остаточной имперской спеси или неумного фантазерства. В реальности в рамках развиваемой модели отношений с восточным соседом у путинской России есть только одна функция – отсасывать для Китая нефть и газ и еще кое-какие ресурсы. Все; ни для чего другого Россия нынешнему Китаю не нужна.

Будущее России при Китае, если путинский план будет полностью реализован, – это стать глухой провинцией у студеного моря, где проживают белокожие уйгуры с непомерно высоком самомнением о себе самих и своем месте в мире. Именно эта печальная перспектива и является Ахиллесовой пятой путинского плана модернизации. Он всем хорош, практически безупречен, но у него есть один маленький изъян: он утопичен. Эта щука не собирается исполнять желаний Иванушки-дурачка.

Очень короткая ремарка о Путине и ВЭФ, потому что комментировать по сути нечего. Все тот же «неутомимый труженик» с кругозором полкового командира. То ли полусталин, то ли полуниколай (первый) – все та же полная погруженность в детали и все та же полная историческая бесперспективность.

С Путиным или без Путина, России, пока она существует, нужен восточный вектор внешней, в том числе - экономической, политики. Делать вид, что мир остается прежним, и что баланс сил между экономиками запада, востока и юга остается прежним, не получится, каким бы неприятным и даже отвратительным ни казался путинский режим. Поэтому даже если бы сегодня у власти находился Навальный (Юлия Навальная, Илья Яшин, Леонид Волков или кто-нибудь другой), им, скорее всего, пришлось бы делать то же самое – организовывать всякие ВЭФы и тащить туда всяка разна, чтобы развивать российский Дальний Восток. И это было бы правильно. Поэтому ничего криминального в усилиях путинского режима развиваться в восточном направлении я не вижу, и думаю, многое из того, о чем говорит Путин, как задача переживет и его самого, и его режим (это, кстати, касается и многого другого, чем занят сегодня Кремль). Дело именно в том, что Путин может только говорить об этой задаче, а решить ее не способен. Вот где настоящая проблема.

Дело не в том, что Путин обозначает какие-то не те задачи. Многое из того, за что он лихорадочно хватается, действительно является национальными приоритетами (ну хотя бы демография). Дело в том, что он предлагает решать эти задачи извращенными методами, которыми они априори не могут быть решены. В праве это называется «покушение с негодными средствами»:

- России нельзя идти на Восток, развязав войну с Западом – Восток ее в этом виде съест и выплюнет;

- России нельзя идти ни на Восток, ни на Запад, увязнув в кровопролитной, сжигающей все предназначенные для развития ресурсы локальной войне, все больше напоминающей кавказскую войну все того же Николая I;

- России вообще никуда нельзя идти, пока ею будет править кучка вцепившихся во власть питерских пацанов, создавших на месте государственности с тысячелетними традициями северный филиал Коза Ностры.

И последнее, но не по значимости. Предпринимательство – это не про созидание (как это ни грустно). Это про риск, свободу и условия, которые позволяют выстраивать длинные цепочки планов. И пока этого всего не появится, не будет никакого освоения Арктики, Сибири и Дальнего Востока. И то, что есть, потеряем.