Земля опять сделала круг. Мой всегда приостанавливается на очередном дне борца. Этот год не стал исключением ни по сложности, ни по виражам, но в целом... в целом я им доволен, потому что начал выстраивать отношения с одним очень важным человеком. С человеком, к которому я был бесконечно несправедлив.

Я всегда его обесценивал. Чтобы он ни сделал — этого было либо недостаточно, либо вообще ничтожно перед бесконечными горами свершений. А он много мог, многое исполнял и часто преодолевал невозможное. Им гордились некоторые. Ему завидовали некоторые. Его любили некоторые! Но я — нет. Я всегда находил, к чему придраться. И придирался.

Я никогда его не поддерживал. Не считал нужным и должным, любил только критикой. Это, конечно, и правда давало какие-то результаты, иногда даже неплохие, потому что он сильный и справлялся даже в полном неверии с разными ситуациями в своей жизни. Но я всегда знал, что расцветают люди в любви, а не в унижении. С ним не выходило.

Потому что я его стеснялся. И крутого нрава, и дерзости, и жара, с которым все у него выходило. Мне когда-то сказали, что он должен быть холодным и сдержанным. Меня стыдили за его эмоциональность, за прагматичность. Умение анализировать и отринуть эмоции приравнивали к страшному и дикому эгоизму, почти аморальному. Любовь к вниманию — ужас и кошмар. Его вкусы — содомия. Его таланты — несуществующее бахвальство мелочами.

Кстати, я никогда его не хвалил. Не умел. Не знал, как это делать, хотя с другими людьми у меня проблем не было. С ним же... сказать приятное слово — это как из себя проклятие выдавить. Зачем? Я не должен! Да и ни черта он не сделал особенного, чтобы еще и хвалить его за что-то.

А еще его очернила болезнь. Неотвратимо, и я тоже долго не мог этого принять. Он хороший, но печать беды на нем — бесконечное напоминание о боли, которую мы преодолели. Смотрю на него, а вижу карту препятствий, боев и травм, на которые никто из нас не соглашался. И не испытываю гордости, только горечь и послевкусие несправедливых потерь. Болезнь делает его невыносимым, непредсказуемым и злым. Делает его психом. Он и есть псих. Никто не должен видеть такое убожество — он весь кривой.

Поэтому я запихал его поглубже в тени, чтобы не видеть, посадил на поводок своего отношения. Не слышать, не вспоминать, не думать о нем — казалось мне идеальным выходом. Я прятал его, только изредка обращаясь в самые плохие времена, как последний мудак. Потому что сил у нас двоих как-то больше. Но из нас двоих — он плохой, потому что... мне так однажды сказали? Потому что меня в этом убедили еще тогда, когда я был очень мал? Это уже неважно, так было всегда.

Этот человек, вопреки возможным ожиданиям моих недоброжелателей, я.

Весь год я потратил на настраивание отношений с собой. Отпускал поводок. Позволял себе злиться, кричать, гневаться. И вместе с этим я расслаблялся, начиная глубже любить и ценить все вокруг. Весь год я пытался подружиться со своей затравленной темной стороной, которая оказалась не такой уж и плохой, хотя иногда ему надо давать по носу, чтобы не зарывался. Именно эта моя часть умеет преодолевать на пределе возможностей. Именно она спасала меня от смертей. Именно ей я должен быть благодарен за победы в воинах, где счет был не в мою пользу. Да, мы болеем... И это я тоже принял, находя в своей отъехавшей крыше хорошие моменты: я моральный питбуль — если я вцепился, я сдохну, но не разожму челюстей. Я принял... и изменилось просто все.

Изменились отношения в семье. Изменились отношения на работе. Я смог открыто говорить о многих вещах, в которых у меня раньше от стыда зажимались голосовые связки. Я стал ближе с родными, сильнее — в битвах, которые находят меня и в которые я вступаю сам. Я стал получать удовольствие. Я стал признаваться себе в слабостях. Я стал понятнее себе и другим. А еще у меня теперь есть очень твердая опора — я сам.

Относиться к себе по-человечески — это тоже борьба. И все, кто в ней — дер(ж)итесь.

Это 33 мой день. Я все еще молод и красив... и псих. Все еще.
Спасибо всем, кто были рядом со мной этот год. Я вас обожаю, знаете? ❤️

#sanyakaput #art

С первым днем весны, грешники! Ну как, почки уже набухли? 🌚
(У нас только надпочечники — столько адреналина с кортизолом за февраль наработать.)

Решили вас немного поразвлечь в эту субботу. Модо вот наскреб немного времени на работе в четверг, чтобы наскетчить задание в На удачу. Пускай и здесь будет, тем более что с этими персонажами хочется знакомить всех даже вне очереди. А задание было таково (и было оно получено 14 февраля):

1 персонаж: мудрый, открытый.
2 персонаж: очаровательный, алчный.
И фотография места действия.

Я постарался довести скетч до состояния чуть более конкретного, чем "построения", чтобы персонажи были узнаваемые (для меня лично, хаха) и детали понятные.
Думали мы с Саней, думали, кто же из наших подходит под эти характеры, и таки придумали. Знакомьтесь, уже фактически десятилетние дети, Лекс и Ян, герои из "Черного шума", который когда-то был написан, но будет переписан заново, потому что тогда было слишком рано.

Если Яна (черта под деревом) можно почти даже не представлять — это по совместительству Дьявол из "Вязи" (а "Вязь" — это технически приквел к новому "Черному шуму"), то Лекс — его головная боль по сюжету. Оба они друг для друга — та еще боль, во всех местах, до печенок.

У Лекса довольно интересная история, но в целом он чуть только что не совсем до конца опустившийся наркоша и гопник, которому по судьбе были даны некоторые способности. Но со способностями у Лекса не задалось, поэтому он снюхался, скурился и скололся. То, что у него открытый характер — просто поверьте на слово, там ни стыда и ни совести, рубаха-парень. С мудростью дела обстоят сложнее, НО ОНА ТАМ ТОЖЕ ЕСТЬ. Просто не сразу. По признанию Яна, всю дорогу Лекс непреодолимо тупой. Если точнее, то сферический долбоеб. Но Ян вообще любит разбрасываться эпитетами.

Поэтому на рисунке Лекс повторяет Повешенного с одноименного аркана таро. Вероятнее всего, оказался он в таком положении, потому что чем-то очень сильно утомил Яна, и тот наслал галлюцинацию в наказание (а обещал, будет шибари.............🖕), однако происходящее нам метафорически намекает, что Лекс-таки способен через самопожертвование увидеть мир под другим углом. Повешенный — он вообще про такую духовную трансформацию в крайне некомфортных условиях.

Ян же был и остается Дьяволом. Он предлагает некое искушение, способное либо сбить с пути просветления, либо же усилить муки. А чем больше мук, тем больше мудрости зародится в пустой головушке, так? Еще Яну просто прикольно, ведь это не он висит вниз башкой в смирительной рубашке. По крайней мере, сегодня.

Диалог — максимально классический для них.
Свидание в принципе тоже.

А я когда-нибудь превращу это в полноценный арт, но шутку оставлю для архива.

#moudor #art #черныйшум

#art #WIP #za300

Собрали выходное настроение за прошедшие полтора года.










Ничего не поменялось совершенно. 🏌️

#moudor #art #commission

Следующая ночь застаёт Хэмпа стоящим на шканцах. Оперевшись о фальшборт, он с удовольствием купает уставшее лицо в прозрачном и тихом воздухе.

К вечеру небо наконец-то прояснилось, и Хэмп пришёл сюда, — как можно дальше от рулевого, вахтенных и обоих кубриков — чтобы урвать для себя побольше того благословенного времени, когда вся работа уже сделана, но Волк Ларсен его ещё не хватился.

Однако сегодня он сам старается Хэмпа избегать и ведёт себя на удивление спокойно. Хэмп не знает причины. По правде говоря, он и не хочет её выяснять.

Хэмп не хочет ничего, кроме как просто стоять у фальшборта и кутаться в ночь.

Он жадно вертит головой по сторонам. Пусть он уже который месяц проводит в море, но ясная звёздная ночь до сих пор его восхищает. И всегда будет восхищать.

Удивительно: хотя ветер постоянный и крепкий, море почти не волнуется. Вода блестит жидким зеркалом, укачивая в себе звёзды. А «Призрак» плавно идёт бакштаг, разрезая морскую гладь, как масло, как будто купается в небе.

Небо сверху, небо снизу, небо везде. Хэмп и представить себе не мог, что так бывает.

Чутьё заставляет его обернуться. И хотя он и не слышал никаких шагов, но интуиция не обманывает — чуть поодаль действительно стоит Волк Ларсен, наблюдая за Хэмпом из тени.

— Я только на минуту! Я уже иду, я не хотел… — Хэмп подскакивает, как ударенный током, тараторит, не давая заговорить Ларсену.

Его обрывает недовольный жест рукой.

— Я не за этим пришёл, — кривится Ларсен. — Мне нужно, чтобы ты торчал возле меня. Ты мой помощник, а не мой пленник…

Хэмп собирается было напомнить, что он здесь вообще-то в плену, но Ларсен сам замирает на полуслове. Его и без того недовольное лицо мрачнеет ещё больше, он с досадой отворачивается прочь, чтобы закурить.

Хэмп хотел бы прервать их неловкое молчание, но вместо этого всё никак не перестанет таращиться на высвеченные плотным оранжевым светом пальцы, на то, как Ларсен сердито, плохо пряча неловкость, прикусывает сигару. Таращится и всё никак не может понять, почему его настолько тянет улыбнуться, что даже уголкам губ щекотно.

— В конце концов, ночь сегодня славная, — наконец говорит Ларсен. — Давно таких не было.

Он, что, всерьёз пытается спасти беседу разговором о погоде? Хэмп не сдерживается и всё же улыбается — тайком, прикрыв рот ладонью. Ему везёт, что Ларсен не замечает. Или делает вид, что не замечает.

— Я помню, как ты Киплинга читал. Сейчас не будешь? — спрашивает Хэмп.

Ларсен качает головой:

— Я не в том настроении. А ты?

— Я тоже нет.

Они молчат с минуту, но Хэмпу очень не хочется обрывать разговор.

— Очень жаль. Какая же ночь без стихов и вдохновения? Пропадёт, можно сказать, впустую.

— Пожалуй. Такие ночи и правда либо для стихов, либо для влюблённых парочек — а у нас, — в голосе Ларсена внезапно появляется мягкий лукавый смешок, — нет ни того, ни другого.

— То есть как?.. — хочет возмутиться Хэмп, но недоговаривает, осознав, насколько это будет нелепо.

Он открывает и закрывает рот, захлёбывается воздухом, но никак не может выдавить из себя ни одного толкового слова. Его щеки, несмотря на ночную прохладу, постыдно горят.

Хэмп бы всё отдал, чтобы провалиться сейчас на этом самом месте.

Разумеется, Ларсен на него смотрит. Смотрит и смеётся, склонив голову вбок.

— Господи, Хэмфри, я бы вечность на тебя глядел, — его глаза сверкают от удовольствия. Конечно, он ведь обожает ставить Хэмпа в неловкое положение.

Ларсен всё не унимается:

— Ты просто возмущаешься так… Прелестно.

➖➖➖➖➖➖➖➖

Царь-подорожник — "Обманщики", Глава 9