Фонд «Хамовники» приглашает прочить книги, изданные при его поддержке и размещённые на сайте фонда в открытом доступе. Среди них

Ольга Фадеева, Егор Быстров, Олег Збанацкий, Александр Желудков. Родные земли. Очерки трансформации земельных отношений в России. Но после прочтения этой книги будете скептически относиться к рекомендациям использовать данные реестра земель сельскохозяйственного назначения вместо сельскохозяйственной переписи.

Александр Давыдов, Павел Абрамов. Этнография туфты. Кто и как пишет заказные учебные работы в России. Про симбиоз высшего образования и скриптуры, подталкивающий к выводам об обесценивании оценивания.

Дмитрий Рогозин, Анна Ипатова, Надежда Галиева. Стандартизированное (телефонное) интервью. Книга, чтобы поправить картину мира и тех, кто считает, что интервью может быть только глубоким, и тех, кто считает, что в массовом опросе интервьюер, а заодно с ним и респондент должны быть как роботы.

И еще много других книг, в том числе Селеев С., Павлов А. Гаражники и Плюснин Ю.М., Заусаева Я.Д., Жидкевич Н.Н., Позаненко А.А. Отходники.

Кто-то помнит, кто-то знает по рассказам, как проходили советские выборы с одним кандидатом, – почему-то именно такая аналогия возникла, когда читала эту статью:

Бабич Н.С., Михайлов А.А. Анализ достоверности данных массовых опросов (на примере оценок распространённости курения в России) // Социологическая наука и социальная практика. 2024. Т. 12, № 3. С. 198–213.

Как понять, сколько же у нас курильщиков, если разные опросы и обследования показывают разные цифры? Первый вариант: собрать все эти разные цифры вместе с методикой и процедурой их получения, попробовать понять причину расхождений или, наоборот, близости значений. Но это трудоемко и долго. Есть второй вариант: найти эталонное обследование, которое показывает истину. И ничего страшного, что на эталонность будет проверяться только одно обследование – зато его подвергнут нескольким испытаниям. Сперва сравнят с другими опросами, потом отвергнут гипотезу социального давления на респондентов этого обследования, затем подвергнут методической триангуляции (в том числе расчетное количество купленных за год пачек сигарет сравнят с данными об их продажах), а в финале применят корреляционный анализ:

Если в некотором исследовании достаточно хорошо измеряется самооценка курения респондентов, то его результаты должны демонстрировать тесную статистическую связь с объективными проявлениями или последствиями курения – заболеваемостью и смертностью. … смертность – это отражение максимально объективных последствий курения, так как измерению подвергается не просто самочувствие или образ жизни человека, но само его физическое существование. … необходимо использовать данные о смертности от заболеваний, тесно связанных с курением. В России по некоторым оценкам более 60% смертности от курения приходится на болезни системы кровообращения. Следовательно, именно эта причина может использоваться для верификации данных о распространённости курения.

Не сомневайтесь: хотя коэффициенты корреляции рассчитывались между долей курильщиков и смертностью только на 27 точках-годах, они оказались статистически значимыми. Но авторы настолько осторожны в интерпретации, что кажется, будто даже отказываются от этого результата:

… полученный результат, по мнению авторов, не следует рассматривать с содержательной точки зрения как свидетельствующий о конкретном уровне корреляционной связи между курением и смертностью от определённой причины. В этом смысле величина коэффициента представляется достаточно условной. Однако исследовательским интересом является не столько содержательная интерпретация показателя, сколько именно формальное отражение им отношений между сравниваемыми рядами данных.

Итак, кто же у нас в роли эталона?

Проведённый анализ показал, что среди всех опросных измерений распространённости курения может быть выделен один «эталонный», который целесообразно рассматривать как наиболее достоверный. Это РМЭЗ (RLMS).

За РМЭЗ рада, хотя люблю эти данные и работаю с ними вовсе не из-за их эталонности. Изумляет сама постановка исследовательской задачи – найти эталонные данные. Ну, и методы определения эталонности тоже изумляют.

А вообще-то пару недель назад ВШЭ сделала одно из масштабных обновлений данных РМЭЗ прошлых волн. Выложены обновленные индивидуальные файлы как за отдельные волны, так и объединенные массивы, в которые добавлены до этого отсутствовавшие переменные.

Например, в данные 2004-2008 добавлены переменные о пенсионных планах и отношении к пенсионной реформе (версии 2002-го года). В своё время мне этих переменных очень не хватало… В данные 2009 добавили переменные об отношении к деньгам, о финансовых установках; в файле 2012 года появились переменные о покупке алкоголя (чем руководствуются, что покупали, насколько легко купить в населенном пункте; эти переменные добавлены и в файлы следующих волн), про тревожность и нервозность; к данным 2015 года добавили переменные об отношении к представителям разных национальностей. Открыли, к примеру, переменные о некогнитивных навыках (2016); о социальном капитале (2018; к кому могли бы обратиться в разных ситуациях); о том, как переживали ковид и карантин (2020), насколько удовлетворены тем, как в семье принимаются финансовые решения (2021). В файл 2022 добавили среди других переменные о пользовании социальными сетями и платформами, так что могу вернуться к идее предложить в курсовых работах исследование цифровых мигрантов: панельный характер данных позволяет посмотреть, кто куда «переезжал» из виртуальных обжитых мест после запрета некоторых из них в начале 2022.

Назвала лишь несколько открытых тематических блоков, там ещё много интересного.

И вот такую сверхценность хозяйственности воспринимаю как «приговор» сфере услуг. Ни общепит, ни доставка готовой еды, ни клининг, ни услуги по ремонту кардинально не снизили за 15 лет ценности хозяйственности как мужской или женской черты. В 2010 49% мужчин назвали её среди ценимых качеств женщины, в 2025 – 47%. А женщины с ними не спорят: 46% в 2010 и 48% в 2025 считают хозяйственность ценной женской чертой. Лишь мужчины, называя ценные мужские качества, стали реже выбирать этот вариант: 35% в 2010 и 29% в 2015.

Если бы надо было обосновать актуальность исследования (не)оплачиваемого домашнего труда, использовала бы эти данные. Как указание на значимость домашней экономики. Которая держится на женщинах.

Судя по баталиям в профессиональном чате, водораздел внутри российских социологов пролегает по отношению к SPSS и теории поколений. А тем временем ВЦИОМ без лишнего шума (возможно, шум и был, но не услышала) перешёл на теорию поколений: с апреля 2024 в аналитических обзорах все чаще используется не возрастное разделение респондентов, а разделение на поколения:
поколение оттепели (до 1947 г.);
поколение застоя (1948—1967 гг.);
реформенное поколение (1968—1981 гг.);
старшие миллениалы (1982—1991 гг.);
младшие миллениалы (1992—2000 гг.);
поколение Z / зумеры / поколение цифры / (2001 г. и позднее).

Вот такая институционализация теории поколений.

Для первого в этом году весеннего номера журнала «Пути России» подготовила подборку новых книг по экономической социологии.

Черкашина, Т. Ю. 55 книг по экономической социологии, изданных в 2024 году // Пути России. 2025. Т. 3. № 1. С. 186–194.

После прошлогоднего первого опыта к составлению второго списка приступала с любопытством-вызовом: наберётся ли изданий одного – 2024-го – года на полноценную подборку? Набралось. Как и первая она включает издания и переиздания книг в российских и зарубежных издательствах; какие-то из книг могут восприниматься как не строго по экономической социологии, а «рядом с ней», «по ту сторону дисциплинарных границ».

Тематические блоки подборки: социально-экономические неравенства, богатство и бедность, экономика креативных индустрий и экономика близких отношений, эмоциональный поворот в социологии потребления, современный долг и современные деньги, неформальная экономика, советская трудовая и потребительская повседневность. Но самыми большими получились блоки про труд (прекариат и пролетариат, эмпатия vs индустриальная организация труда, заработная плата как инструмент ограничений и контроля, позитивная самопрезентация цифровых фрилансеров, место трейдеров среди алгоритмов и искусственного интеллекта, постпандемическое переосмысление работы) и жильё ((пост)советская жилищная модель и владение домом как американская мечта, доступность жилья, как цены на землю меняют жилищный ландшафт, поиск идентичности и приобретение привилегий через покупку второго жилья).

Несколько изданий – в открытом доступе, ссылки на них включены в библиографические описания.

Как меняются оценки численности населения с денежными доходами ниже границы бедности в целом по Российской Федерации (в % от общей численности населения)

2021
Данные, опубликованные 10.03.2023 в срочной информации и справках Росстата по актуальным вопросам: 11,0% (в предварительных данных, опубликованных в начале 2022, была указана такая же доля населения, но ссылка на этот документ уже не актуальна).
Статистический сборник «Социальное положение и уровень жизни населения России. 2023», подписанный 29.12.2023: 11,0%.
Текущая информация на сайте (Официальная статистика / Население / Неравенство и бедность): 11,1%.

2022
Предварительные данные, опубликованные 10.03.2023 в срочной информации и справках Росстата по актуальным вопросам: 10,5%.
Статистический сборник «Социальное положение и уровень жизни населения России. 2023», подписанный 29.12.2023: 9,8%.
Текущая информация на сайте (Официальная статистика / Население / Неравенство и бедность): 9,0%.

2023
Предварительные данные, опубликованные 06.03.2024 в срочной информации и справках Росстата по актуальным вопросам: 9,3%.
Предварительные данные, опубликованные 11.12.2024 в срочной информации и справках Росстата по актуальным вопросам: 8,5%.
Текущая информация на сайте (Официальная статистика / Население / Неравенство и бедность): 8,3%.

2024
Предварительные данные, опубликованные 12.03.2025 в срочной информации и справках Росстата по актуальным вопросам: 7,2%.

В итоге в 2024 динамика пересмотров будет как в 2021 или как в 2022-2023?

Когда готовила подбору новых книг по экономической социологии, конечно же, просмотрела книг больше, чем вошло в финальный список. И с сожалением понимала, что много интересных изданий не по экономической социологии останутся «за кадром». В том числе

Katherine Davies. Siblings and sociology. Manchester University Press, 2023 (2025).

В заголовке книги прямолинейно обозначено, что она будет про социологический взгляд на отношения между братьями и сёстрами.

Распространенный приём (направление) в социальных исследованиях сиблингов – учитывать влияние наличия брата или сестры на развитие в детстве, рассматривать это как фактор в анализе образовательных и профессиональных результатов. Братья и сёстры интересны в исследованиях социальной и экономической мобильности; но для этого сложные данные нужны. Социологи смотрят на сиблингов с иным фокусом: как в отношениях с братьями и сестрами возникает наша собственная идентичность (к примеру, «Ты же старший брат / старшая сестра, поэтому…» – знакомо многим с детства); как репутация брата или сестры «преследует» нас в разных контекстах (прежде всего, в школе) и формирует ожидания в наш адрес; как мы, будучи братьями и сёстрами, заботимся друг о друге, и не только в детстве. Другой контекст, в который Katherine Davies помещает отношения сиблингов, – это родственные отношения в целом.

В том, как складываются отношения братьев и сестёр, естественно, сильная нормативная составляющая: «отношения между братьями и сестрами пронизаны идеями, идеалами и воображаемыми связями», часто противоречивыми представлениями о том, какими они должны быть, расхождениями между идеализированными и реальными отношениями.

Чем именно зацепила меня Siblings and sociology? Наверное, свою роль сыграли данные, с использованием которых написана книга. Это ответы более тысячи британцев на вопросы одной из директив «Массового наблюдения» (№ 95, лето 2012). Mass Observation остаётся для меня одним из самых интересных социологических проектов, которому больше сорока лет (если не считать «первой реинкарнации») – три раза в год добровольцы получают директивы (задания) с набором детализирующих вопросов по двум-трём темам и описывают какие-то ситуации из повседневного опыта, своё отношение и проживание каких-то событий.

Возможно, описание книги, особенно про сиблингов в контексте всех родственных отношений, оказалось созвучно нашему исследованию собственности домохозяйств, которое на этапе замысла вообще не предполагало братьев и сестёр, но по факту оказалось, что родственные и экономические отношения часто воспроизводятся в друг друге, «нормы родства» могут оказаться сильнее, надёжнее норм юридических, уводя отношения собственности в неформальное пространство.

Проявлений братьев и сестёр в наших массовых опросах не так много. Есть опросы ВЦИОМ – о том, кого из родственников считают своей семьёй, кому оказывают и от кого получают финансовую помощь, с кем сложились близкие, доверительные отношения. Есть «прицельный» опрос ФОМа о родных братьях и сёстрах, правда, десятилетней давности. В анкетах обследований домохозяйств в блоках вопросов про межсемейные обмены и помощь практически не выделяют сиблингов отдельным вариантом, они попадают в «других родственников» после детей, родителей, бабушек-дедушек и внуков. То есть даже из близких, родственных отношений вертикальные фиксируются, акцентируются более явно, чем горизонтальные.

ЦБ выложил микроданные шестой волны обследования домохозяйств по потребительским финансам

▪️ Скачать документацию, вопросники и сами данные можно тут.

▪️ По дизайну обследование очень похоже на знаменитый Российский мониторинг экономического положения и здоровья населения Вышки — в нем есть панельная составляющая, т.е. часть одних и тех же домохозяйств и индивидов опрашивают в нескольких волнах.

Всего в 2024 г. опрошено 6079 домохозяйств. Из них в 5325 домохозяйствах повторно опрошены респонденты, ранее опрошенные в 5-ю волну обследования в 2022 г. Это составляет 87,6% всех семей, опрошенных в 2024 г. Кроме них, в 2024 году были также опрошены ещё 203 семьи, которые участвовали в обследовании хотя бы 1 раз в 2013-2020 гг., но пропустили участие в 2022 году. И еще 552 семьи были опрошены в 2024 году впервые.

▪️ Обследование включает вопросы про доходы и расходы домохозяйств, владение недвижимостью и другими активами, использование финансовых инструментов, ценовые ожидания и много чего еще.

👉 Подписаться на доказательный ⎵ пробел: https://yangx.top/evidencespace

Так сколько же российских домохозяйств имеет дополнительное жильё, помимо занимаемого?

31 марта Росстат разместил документацию к Комплексному наблюдению условий жизни населения за 2024, а также агрегированные таблицы с некоторыми характеристиками условий жизни домохозяйств. Микроданных пока нет, обещают в июне 2025. Сразу же посмотрела таблицы о «наличии в домохозяйствах и характеристики других жилых помещений, помимо основного жилья» (табл. 14; под этим же номером в Итогах наблюдения в предыдущие годы).

Росстат показывает, что доля домохозяйств, имеющих другие квартиры или комнаты или дома, в том числе садовые домики, упала до 15,8%; в 2022 таких домохозяйств было 17,6%, в 2018 – 20%. При этом доля сельских домохозяйств, владеющих дополнительным жильём, с 2016 практически стабильна – 9-11%, основной вклад в падение доли собственников второго жилья внесли городские домохозяйства (с почти 23% в 2016-2018 до 17,5% в 2024), особенно из городов-миллионников (с 30-31% в 2016-2018 до 19,6% в 2024).

Есть несколько гипотез-интерпретаций этих данных.

✔️ Цифры правильные, потому что согласуются с данными другого росстатовского обследования – ОБДХ. В 2023 (последний год, за которые открыты данные) по данным ОБДХ другие квартиры или комнаты были у 5,5-6,8% домохозяйств (в разные кварталы), в КОУЖ в 2022 и 2024 – 5,5%. Дача или дом сезонного проживания были у 14,2-14,7% домохозяйств из ОБДХ; дом на садовом (дачном) участке – у 9,6% домохозяйств из КОУЖ-2023 и 8,6% у домохозяйств из КОУЖ-2024.

✔️Цифры правильные, и, возможно, мы видим поляризацию домохозяйств по жилищным активам. В КОУЖ не спрашивают о количестве вторых квартир или домов, под каждый вид вторых жилых помещений – только одна клетка в анкете; так что вполне возможно, что домохозяйств-собственников жилых объектов становится меньше, но количество этих объектов у таких домохозяйств увеличивается – если столько строят, кто-то же это покупает.

✔️Цифры правильные, и, возможно, в них проявляется эффект изменения структуры совокупности домохозяйств. Росстат, конечно, всех удивил, показав по итогам ВПН-2020 (2021) 42% домохозяйств из одного человека, но сокращение среднего размера домохозяйств за последние полтора десятилетия показывают все обследования. Возможно, домохозяйств становится больше, но за счет малых по размеру домохозяйств, которые с меньшей вероятностью будут собственниками дополнительного жилья. Может быть так, что абсолютная численность домохозяйств, владеющих вторым жильем, не сокращается, но сокращается их доля из-за распространения мелких домохозяйств.

❌ Всё не так, всё неправильно. Потому что в РМЭЗ доля домохозяйств, у членов которых есть ещё квартира или часть квартиры, выросла с 9,8% в 2016 до 10,5% в 2023 (10,9% в 2022), доля домохозяйств, владеющих «дачей или другим домом, частью дома, садовым домиком», хоть и сократилась с 20,9% в 2016 до 18,7% в 2023, всё равно выше, чем у Росстата. А в целом доля домохозяйств, у которых есть хоть какое-то второе жилье, была 27,1% в 2016 и 25,8% в 2023.
26-27% в РМЭЗ явно больше, чем 15-17% в КОУЖ. И сопоставимая доля домохозяйств, владеющих чем-то жилым дополнительно к занимаемому жилью, фиксируется в обследовании домохозяйств по потребительским финансам от ЦБ РФ.

❌ Всё не так, всё неправильно. Потому что выборка для КОУЖ-2024 (и, видимо, взвешивание при коррекции выборки) выполнена с учетом данных ВПН-2020 (2021): «В качестве основы выборки использован базовый подмассив информационного массива Всероссийской переписи населения 2020 года». И словили эффект чрезмерно высокой доли домохозяйств из одиночек. И все остальные эффекты сомнительной по качеству переписи. Стоит дождаться публикации микроданных, чтобы сравнить сырые и взвешенные данные.

Вебинар «Пульса науки» о нейросетевых инструментах в арсенале исследователя

📅 8 апреля 2025 года в 11.00 состоится вебинар компании «Пульс науки», где сотрудники Российского научно-исследовательского института экономики, политики и права в научно-технической сфере расскажут о том, как сделать исследовательскую работу продуктивнее с помощью генеративного искусственного интеллекта.

🤖 На вебинаре слушатели узнают о практических сценариях использования последних «рассуждающих» версий ChatGPT o1 (OpenAI) и DeepSeek R1 и других инструментов, а также о том, как их использование упрощает рутинные задачи исследователя. Будут разобраны и реальные примеры: как искать и отбирать релевантную литературу, суммаризировать и структурировать знания, обрабатывать и анализировать данные, использовать нейросетевые инструменты в процессе подготовки рукописей.

👉 Требуется предварительная регистрация. Подробную информацию о можно найти здесь.

Фильм снят Ленинградской киностудией документальных фильмов в 1987 году, и сюжет про Татьяну Заславскую начинается с её поездки к ленинградским социологам.

А вторая часть сюжета – в стенах нашего Института экономики, 60-летний юбилей Татьяны Ивановны и подготовка к нему, в том числе кадры, как делали локально легендарный альбом-поздравление. Правда, тут возникает интересный для медицины кейс коллективной частичной амнезии: очевидцы помнят юбилей, помнят, как к нему готовились, но не помнят, как снимали для этого фильма.

На перекидном календаре в фильме почему-то среда, 8 апреля. Может, просто не перевернули лист; может, действительно отмечали 8 апреля.

Женщины науки. Т. Заславская, О. Ладыженская, Э. Егорова.
Ленинградская к/студия документальных фильмов, 1987. Автор сценария – Н. Вольман, режиссер – В. Наумов, оператор – В. Морозов.

«Этот фильм – своеобразный портрет трех представительниц науки: социолога и экономиста, академика Академии наук СССР Татьяны Ивановны Заславской, математика, члена-корреспондента Академии наук СССР Ольги Александровны Ладыженской и хирурга-офтальмолога, доктора медицинских наук Элеоноры Валентиновны Егоровой».

В ближайшую неделю Шанинка станет местом сосредоточения публичности экономической социологии, в том числе на секции "Укоренённость экономического поведения:
границы и перспективы теоретического подхода" студенческой конференции "Векторы", в субботу, 12 апреля.  Всё доступно онлайн после регистрации.

Сиблинги явно в социологическом мейнстриме. Не искала специально, лишь просматривала свежие зарубежные социологические журналы. А тут статья сразу и про сиблингов, и про приобретение собственности.

Cook, J. (2024). Lateral Financial Assistance with Home Ownership: Understanding the Role of Siblings. Sociology, 59(1), 55-71.

В статье представлены результаты качественного исследования, основанного на интервью как с получателями, так и «донорами» «боковой» финансовой помощи при покупке первого жилья, то есть исходящей от братьев или сестёр и направленной братьям-сёстрам (24 интервью, из которых 18 – с «донорами» и 6 – с «реципиентами» денежных ресурсов).

Точка зрения, что сиблинги, скорее, конкуренты за экономические ресурсы родительской семьи, как в виде прижизненных (родителей) трансфертов, так и в виде наследства, господствует, но корректируется результатами исследования. Выделили три категории «боковой» финансовой поддержки, исходящей от братьев или сестёр:

помощь как дополнение (assistance as complementary): братья или сёстры помогают вместе с другими родственниками. Но если со стороны родителей такая помощь зачастую – это дар, то со стороны братьев и сестёр – заём. Необходимость вернуть деньги братьям или сёстрам, как правило, приоритетна по сравнению с возвратом денег родителям и другим старшим родственникам (если это был не дар), «что подчеркивает различные нормы, связанные с каждым типом отношений». Ещё одно социологическое проявление такой помощи – неравенство в социальных ресурсах и следующих за ними экономических, которые можно мобилизовать при приобретении собственности, в данном случае – жилья;

помощь как защита (assistance as protective). Но защищают здесь скудные и ограниченные ресурсы родителей: «доноры чувствовали себя обязанными оказать финансовую помощь своим братьям и сестрам, чтобы они не просили помощи у родителей»;

помощь как восстановление справедливости (restoring fairness). С таким мотивом старшие сиблинги могут помогать собрать средства на первоначальный ипотечный взнос своим младшим братьям или сёстрам, если в своё время получили поддержку от родителей (и свободные ресурсы родителей на этом закончились).

Особенность исследования, представленного в статье, в том, что оно само – «побочная ветвь» бо’льшего исследования. Первоначально рекрутировали тех, кто был вовлечён в родственную финансовую помощь при покупке первого жилья (в статусе получателя или «донора»), но уже в собранных данных обратили внимание на кейсы с участием сиблингов. И на одном из кейсов исследователи пытаются объяснить, почему в итоговой подвыборке получателей «горизонтальной» помощи оказалось существенно меньше, чем тех, кто её предоставлял. Мужчина, 30 лет, получал помощь в приобретении жилья от родителей и брата: «Во время интервью он признался, что, хотя и рассказал друзьям, что получал помощь от родителей, он никому в жизни не говорил, что получал помощь от брата: “Это неловко. … Наверное, [помощь от] родителей можно понять. Это естественно. Но [брат] находится там же, где и я”». «Там же, где и я» означает принадлежность к одному поколению, и принять помощь от брата и сестры = шанс подорвать самооценку (may cause one to negatively evaluate their own progress and standing). «Чувство неловкости, связанное с принятием финансовой помощи от брата или сестры (в отличие от помощи от родителей или других старших родственников), в конечном счёте может отчасти объяснить, почему эта практика нечасто обсуждается и получает очень мало внимания как в научной, так и в популярной литературе».

Знания vs комфорт

Опрос студентов одного из новосибирских вузов, о котором рассказывали на студенческой конференции.

#МНСК #МНСК2025