Это я хвастаюсь своей бумажной коллекцией книг о Шерлоке Холмсе)
А читаю сейчас из этого богатства сборник фэнтези или не очень фэнтези продолжений, считай фанфиков, "Невероятные расследования Шерлока Холмса", - как раз тот самый, про который упоминала выше, с параллельными мирами, с Ктулху, с Неизъяснимым с Очень Большой Буквы, - короче, практически с блэкджеком и женщинами пониженной социальной ответственности. Для осенних вечеров - весьма недурно, хотя качество неровное, некоторые рассказы отличные, а некоторые совсем корявенькие.
Но вот мне что теперь интересно.
Нет ли у редакторов антологий терминов вроде "проклятие Нила Геймана", или "критерии отбора по Нилу Гейману"? Потому что вот ставишь в сборник рассказ про бабулечку и Святой Грааль, как в прошлом сборнике, или про перекресток Холмсианы и Лавкрафтианы (как тут, "Этюд в изумрудных тонах") - и все, остальные произведения сборника уже должны по определению подпоясаться и надувать щеки, а то будут выглядеть уж совсем бледненько. Несправедливо, наверно, но уж такова жизнь.
#FantasyAndSciFi
#детективы
Но вот мне что теперь интересно.
Нет ли у редакторов антологий терминов вроде "проклятие Нила Геймана", или "критерии отбора по Нилу Гейману"? Потому что вот ставишь в сборник рассказ про бабулечку и Святой Грааль, как в прошлом сборнике, или про перекресток Холмсианы и Лавкрафтианы (как тут, "Этюд в изумрудных тонах") - и все, остальные произведения сборника уже должны по определению подпоясаться и надувать щеки, а то будут выглядеть уж совсем бледненько. Несправедливо, наверно, но уж такова жизнь.
#FantasyAndSciFi
#детективы
Короче, я тут потратила минут 15, пробежалась по папочкам-стопочкам и составила список Совершенно Обязательных Книг с прицелом на остаточек 2020 года.
В итоге сейчас промежуточный вариант включает 55 позиций, которые я как бы уже к этому моменту, как предполагалось, должна была давно прочитать, потому что неодолимым водоразделом стоят они между мной и прочими культурными людьми. Ну то есть это та ситуация, когда все, позор, и со мной буквально поговорить не о чем, и во всех раундах настолки "А я это не читала" я уделала остальных игроков и отняла их спички.
С шансами начать ликвидировать пропасть в этом году ок, с шансами закончить - нету их, этих шансов. Я не уверена, что я и в следующем это все одолею(
Плюс я насчитала 18 позиций для второго списка, - о них, правда, со мной никто разговаривать не собирается, потому как никто, кроме меня, это читать не будет. Но. Этот список отделяет меня теперешнюю от той, кхм, несколько более информированной версии меня, которой я хочу быть, то есть ну писец просто как хочу.
Итого 73 книжечки. И это ещё промежуточный результат. Ещё до того, как появились списки non/fiction этого года. Это без учёта всех настоящих и фальшивых сокровищ следующего. Это НЕ ПЕРЕЧИТЫВАЯ ничего из Толстого, Достоевского, Диккенса, Патрисии Хайсмит, Дафны Дю Морье, Нила Геймана, Джеральда Даррелла, Саймака, Брэдбери, Шекли, Карела Чапека, Стивена Кинга, Джейн Остин и прочего Карлосончика (а как тогда???)
В итоге сейчас промежуточный вариант включает 55 позиций, которые я как бы уже к этому моменту, как предполагалось, должна была давно прочитать, потому что неодолимым водоразделом стоят они между мной и прочими культурными людьми. Ну то есть это та ситуация, когда все, позор, и со мной буквально поговорить не о чем, и во всех раундах настолки "А я это не читала" я уделала остальных игроков и отняла их спички.
С шансами начать ликвидировать пропасть в этом году ок, с шансами закончить - нету их, этих шансов. Я не уверена, что я и в следующем это все одолею(
Плюс я насчитала 18 позиций для второго списка, - о них, правда, со мной никто разговаривать не собирается, потому как никто, кроме меня, это читать не будет. Но. Этот список отделяет меня теперешнюю от той, кхм, несколько более информированной версии меня, которой я хочу быть, то есть ну писец просто как хочу.
Итого 73 книжечки. И это ещё промежуточный результат. Ещё до того, как появились списки non/fiction этого года. Это без учёта всех настоящих и фальшивых сокровищ следующего. Это НЕ ПЕРЕЧИТЫВАЯ ничего из Толстого, Достоевского, Диккенса, Патрисии Хайсмит, Дафны Дю Морье, Нила Геймана, Джеральда Даррелла, Саймака, Брэдбери, Шекли, Карела Чапека, Стивена Кинга, Джейн Остин и прочего Карлосончика (а как тогда???)
Это НЕ ШАРЯСЬ по незнаковым детективам, триллерам и фантастике просто потому, что попалось в каком-то левом списке, соответственно, левая нога решила, что нам надо, и уговорила правую. Это забыв о том, какой у меня сейчас список-список начатых и неоконченных.
...
И это ведь примерно четверть, наверно, от того, что действительно следовало бы посчитать, просто я себе простила чохом оставшиеся три четверти.
Как жить, бабшура(((
...
И это ведь примерно четверть, наверно, от того, что действительно следовало бы посчитать, просто я себе простила чохом оставшиеся три четверти.
Как жить, бабшура(((
На фото видно, что у меня ноу-хау дай бог каждому: я разложила стопочку у кровати на две, чтоб нас с таксами не убило ненароком.
И тут до меня дошло наконец, чего мне всегда не хватает во всех книжных рецензиях - жратвы! то есть того, что подойдет для создания настроения. Сидишь этак, а перед тобой книжка и... (даже иииии....):
"Чингисхан и рождение современного мира" - свежезаваренный лапсанг сушонг, вяленая говядина;
"Ночь в тоскливом октябре" - тыквенный суп, горячий шоколад со специями, печёные яблоки, глинтвейн и любая хэллоуиновская еда-ерунда типа пальцев-сосисок;
"Приключения Шерлока Холмса" - картофельная запеканка с мясом, эрл грей с молоком, печенье, маффины (ну, если кто фанат - почки, джентльмены! И, джентльмены, овсянка! эти, наверно, на английском читают, да? Причем не тогда, когда учат, а много лет спустя, так, для удовольствия);
Ремарк - ром, кальвадос, коньяк и мясо. Хорошее мясо, обращаю ваше внимание, очень хорошее! а те, кто тру ремаркеры, могут не только вовсе не жрать, но и не пить, а так, нюхать... ну, к примеру, кальвадос. С трудом представляю человека, правда, который для счастья стал бы нюхать ром, но какие мои годы, плюс все это время и ром мне мог попадаться не тот;
Любой роман Хмелевской - бигос, сырник, вареники с капустой;
"Морбакка" - перцовое печенье и черничный пирог;
"Карлсон" - котлетки, тефтельки, булочки с корицей и без, пирожные-корзиночки и пирожные "картошка";
"Трое в одной лодке" - тосты с сыром и ананасы в сиропе;
Все мои чудесные книги по средневековью - кекс с изюмом и чай с вишней;
Элена Ферранте - эспрессо и бискотти;
Братья Стругацкие - бутерброды с котлетой, бутерброды с колбасой, малосольные огурчики, маринованные огурчики, и вот вроде все поставил, а есть-то и не можешь;
Любой роман Джеральда Даррелла - домашние, зараза, булочки с домашними взбитыми сливками и с домашним же клубничным вареньем (тем, кто на этом месте пошел рыдать - окей, окей, что угодно, но на пикнике);
"Ребекка" - маленькие фуршетные закуски, а душистый чай с сэндвичами и свежайшим рассыпчатым печеньем чтоб в другой комнате стоял, а ты туда этак мужественно не идёшь;
Джейн Остен - картофель с маслом и розмарином, запечённая индейка и заварной крем (конечно, можно и просто вареное яйцо, как мы помним из "Эммы", от вареного яйца большой беды быть не может, - но, короче, тут вопрос не в самой еде, а в том, что вот подать-то ее будьте любезны на ваших фамильных кузнецовских тарелках)...
Короче, я гений, остановиться невозможно.
Процесс, однако, рискованный: в результате попробовала тушащиеся овощи, вздохнула, и плеснула в них коньяку, кетчупа и соевого соуса (на вкус зашибись, но, возможно, не выживу).
#нямням #НочьВТоскливомОктябре
"Чингисхан и рождение современного мира" - свежезаваренный лапсанг сушонг, вяленая говядина;
"Ночь в тоскливом октябре" - тыквенный суп, горячий шоколад со специями, печёные яблоки, глинтвейн и любая хэллоуиновская еда-ерунда типа пальцев-сосисок;
"Приключения Шерлока Холмса" - картофельная запеканка с мясом, эрл грей с молоком, печенье, маффины (ну, если кто фанат - почки, джентльмены! И, джентльмены, овсянка! эти, наверно, на английском читают, да? Причем не тогда, когда учат, а много лет спустя, так, для удовольствия);
Ремарк - ром, кальвадос, коньяк и мясо. Хорошее мясо, обращаю ваше внимание, очень хорошее! а те, кто тру ремаркеры, могут не только вовсе не жрать, но и не пить, а так, нюхать... ну, к примеру, кальвадос. С трудом представляю человека, правда, который для счастья стал бы нюхать ром, но какие мои годы, плюс все это время и ром мне мог попадаться не тот;
Любой роман Хмелевской - бигос, сырник, вареники с капустой;
"Морбакка" - перцовое печенье и черничный пирог;
"Карлсон" - котлетки, тефтельки, булочки с корицей и без, пирожные-корзиночки и пирожные "картошка";
"Трое в одной лодке" - тосты с сыром и ананасы в сиропе;
Все мои чудесные книги по средневековью - кекс с изюмом и чай с вишней;
Элена Ферранте - эспрессо и бискотти;
Братья Стругацкие - бутерброды с котлетой, бутерброды с колбасой, малосольные огурчики, маринованные огурчики, и вот вроде все поставил, а есть-то и не можешь;
Любой роман Джеральда Даррелла - домашние, зараза, булочки с домашними взбитыми сливками и с домашним же клубничным вареньем (тем, кто на этом месте пошел рыдать - окей, окей, что угодно, но на пикнике);
"Ребекка" - маленькие фуршетные закуски, а душистый чай с сэндвичами и свежайшим рассыпчатым печеньем чтоб в другой комнате стоял, а ты туда этак мужественно не идёшь;
Джейн Остен - картофель с маслом и розмарином, запечённая индейка и заварной крем (конечно, можно и просто вареное яйцо, как мы помним из "Эммы", от вареного яйца большой беды быть не может, - но, короче, тут вопрос не в самой еде, а в том, что вот подать-то ее будьте любезны на ваших фамильных кузнецовских тарелках)...
Короче, я гений, остановиться невозможно.
Процесс, однако, рискованный: в результате попробовала тушащиеся овощи, вздохнула, и плеснула в них коньяку, кетчупа и соевого соуса (на вкус зашибись, но, возможно, не выживу).
#нямням #НочьВТоскливомОктябре
НемножкОкнижка
А читаю сейчас из этого богатства сборник фэнтези или не очень фэнтези продолжений, считай фанфиков, "Невероятные расследования Шерлока Холмса", - как раз тот самый, про который упоминала выше, с параллельными мирами, с Ктулху, с Неизъяснимым с Очень Большой…
Послесловие по сумасшедшим расследованиям Холмса.
Во-первых, я сборник уже когда-то читала, - не зря же он у меня в бумаге, - но забыла почти все, соответственно, лет через семь - десять запросто можно будет развлечься назло очередной осени.
Во-вторых, совершенно очевидно, что авторы изо всех сил старались меня развлечь. Дальше цитирую, правда, по памяти:
"... Мы вернулись из музея мадам Тюссо, где смотрели синематографическое шоу... Говорили, что у нее вспыльчивый нрав, и она отколотила кочергой младшего лакея, но я сама свидетельств тому не видела... Подозреваю, что его говядина до забоя имела обыкновение ржать, но цены вполне приемлемы..."
Иногда шутки удачны, иногда нет; при этом для того, чтобы рассказ вышел ах какой, совершенно не обязательно шпиговать его такими стилизациями (на самом деле, вот уж не думала, что я такое скажу, но Ктулху и всякие там шогготы тоже не так чтобы обязательны; один из самых прелестных рассказов, - если, кхм, не считать "Этюд в изумрудных тонах" Геймана, который по-прежнему лучший, и вот его, кстати, хрен забудешь, - так вот, прелестный рассказ про тайну проклятия, белой лисицы и красивой женщины, и там дело совсем не в мистике, отнюдь).
Но вот что, конечно, расстраивает прям вот расстраивает: в конце французская фраза с веселенькой опечаткой, "plus ca change, plus c'est la meme chos". Возможно, растяпа редактор перевода, а возможно - автор и редактор оригинала. С тоской вспомнила, как двадцатидвухлетняя я убедительно говорю своим тогдашним ученикам, что да, латынь учить совершенно необходимо, только не в средневековом произношении, а в классическом, ибо мало что даст вам, дети, такое чувство интеллектуального превосходства, как россыпь опечаток в латинских цитатах, лезущих в глаза при прочтении, например, "Человека, который смеётся". Мое издание Гюго было 70-х годов, и тоже не знаю, кто лажал. Видимо, единственный способ сохранить цитаты безукоризненными - поручить их трудолюбивым ручкам мадам Толстой, пусть переписывает.
Но забавно, что я ворчу на сегодняшних редакторов-корректоров, а советские-то зубры тоже на высоте были, получается.
Короче, чем больше все меняется, тем больше остаётся той же фигнёй, plus ca change, plus c'est la meme chose
#FantasyAndSciFi
#детективы
Во-первых, я сборник уже когда-то читала, - не зря же он у меня в бумаге, - но забыла почти все, соответственно, лет через семь - десять запросто можно будет развлечься назло очередной осени.
Во-вторых, совершенно очевидно, что авторы изо всех сил старались меня развлечь. Дальше цитирую, правда, по памяти:
"... Мы вернулись из музея мадам Тюссо, где смотрели синематографическое шоу... Говорили, что у нее вспыльчивый нрав, и она отколотила кочергой младшего лакея, но я сама свидетельств тому не видела... Подозреваю, что его говядина до забоя имела обыкновение ржать, но цены вполне приемлемы..."
Иногда шутки удачны, иногда нет; при этом для того, чтобы рассказ вышел ах какой, совершенно не обязательно шпиговать его такими стилизациями (на самом деле, вот уж не думала, что я такое скажу, но Ктулху и всякие там шогготы тоже не так чтобы обязательны; один из самых прелестных рассказов, - если, кхм, не считать "Этюд в изумрудных тонах" Геймана, который по-прежнему лучший, и вот его, кстати, хрен забудешь, - так вот, прелестный рассказ про тайну проклятия, белой лисицы и красивой женщины, и там дело совсем не в мистике, отнюдь).
Но вот что, конечно, расстраивает прям вот расстраивает: в конце французская фраза с веселенькой опечаткой, "plus ca change, plus c'est la meme chos". Возможно, растяпа редактор перевода, а возможно - автор и редактор оригинала. С тоской вспомнила, как двадцатидвухлетняя я убедительно говорю своим тогдашним ученикам, что да, латынь учить совершенно необходимо, только не в средневековом произношении, а в классическом, ибо мало что даст вам, дети, такое чувство интеллектуального превосходства, как россыпь опечаток в латинских цитатах, лезущих в глаза при прочтении, например, "Человека, который смеётся". Мое издание Гюго было 70-х годов, и тоже не знаю, кто лажал. Видимо, единственный способ сохранить цитаты безукоризненными - поручить их трудолюбивым ручкам мадам Толстой, пусть переписывает.
Но забавно, что я ворчу на сегодняшних редакторов-корректоров, а советские-то зубры тоже на высоте были, получается.
Короче, чем больше все меняется, тем больше остаётся той же фигнёй, plus ca change, plus c'est la meme chose
#FantasyAndSciFi
#детективы
Ну что я могу сказать( только такой читатель-косяк, как я, мог начать читать мемуары Лифаря о Дягилеве со 2-й части ("С Дягилевым"), пропустив первую, "Дягилев".
Первая теперь мне совершенно необходима, конечно, но от второй, как начала, оторваться была уже не в силах. Там вся их общая история, начиная с бегства измученного юноши из-под крыла революции к самому Дягилеву, такому блестящему, знаменитому, благополучному - и заканчивая смертью совершенно уже старого, истерзанного, больного Дягилева всего несколько лет спустя.
При этом на самом деле гораздо больше узнаешь, конечно, не о Дягилеве, а о самом Лифаре.
То есть вот этот огромный образ Дягилева он перед тобой крутит, а ты откусываешь по кусочкам, то с одного бока, то с другого, но это же только кусочки (
Лифарь зовёт его Котушка, Варламушка, Отеллушка, и да, он такой: Котушка, когда по утрам в халате танцует в номере, чтобы рассмешить Лифаря. Варламушка, когда не купается, у какого бы моря ни был: немыслимо раздеться и показать кому-то свое огромное полуобнажённые тело. Отеллушка - когда закатывает Лифарю безумные скандалы, выкидывает букеты, ломится в гостиничный номер...
Обожает Венецию и Флоренцию. Тает от счастья, катаясь по заснеженной Чехии на санях с бубенцами. Оставляет картинную галерею Мясину, а новое собрание - Лифарю (хм, и вот это свое подаренное Дягилевым собрание Эрнста, Пикассо, Миро и прочих Лифарь пребойко выставлял в Лондоне, буквально "моя выставка имела большой успех"). Постепенно остывает к балету и все жарче пылает страстью к раритетным книгам.
Уже было совсем организует себе и сопровождающим визит в Советскую Россию, и отменяет все практически в последний момент: советский посол дрогнул и буквально брякнул что-то вроде "я вам гарантирую возвращение и как посол, и лично, но не могу ручаться за то, что Москва не переменит своего решения и не возьмет его назад". Напугал, ясное дело.
При его многолетнем балетном сумасшествии случайно становится очевидным, как мало он в этом профессионально понимает: Лифарь с Баланчиным, репетируя "Свадебку" Стравинского, хулиганят, пользуются тем, как совершенны могут быть их движения, но при этом хореография, темп вообще не женятся с музыкой, труппа давится от хохота, а Дягилев и Стравинский говорят, мол, вот же молодцы!
*И только тут, кстати, на не-будем-вспоминать-каком году жизни я узнала, что Джордж Баланчин был Георгий Баланчивадзе!
...Но пока все эти куски у меня так и не складываются в единый образ того волшебника Дягилева, к ногам которого падали покоренные города, который перекраивал искусство, конструируя новые миры (говорил, думать надо не прошлым и даже не настоящим, а будущим). Вот у меня пока скорей работает по сути ужасное, но прилипчивое "да я/ он вылитый Дягилев!" - потому что кто ж из нас не нагрешил хоть чем-нибудь из списочка:
- не любил Венеции?
- не устраивал безумных сцен ревности?
- не подозревал любимых, что их интерес - практического или корыстного толка, а не настоящее чувство?
- не мечтал освободиться от обязательств и вести "жизнь туриста" (по свидетельству Лифаря, в жизни Дягилев был именно туристом)?
- не выпендривался, наконец, своими познаниями перед друзьями, хотя бы и тоже в музее, а то мало ли где ещё?
- и т.д. и т.п.?
... Но магия не складывается, недаром же сам Лифарь говорит, мол, а чего вы ждёте? Что могут о великих сказать их близкие? Скорей всего, что жена, что экономка гения смогут вам поведать только одно - что он предпочитал к завтраку, а больше они ни о чем и не разговаривали...
* Ничего, я не волнуюсь, у меня впереди ещё вторая книга Лифаря, которая первая, плюс "Русские сезоны" навсегда", Шенг Схейен. #мемуары
Первая теперь мне совершенно необходима, конечно, но от второй, как начала, оторваться была уже не в силах. Там вся их общая история, начиная с бегства измученного юноши из-под крыла революции к самому Дягилеву, такому блестящему, знаменитому, благополучному - и заканчивая смертью совершенно уже старого, истерзанного, больного Дягилева всего несколько лет спустя.
При этом на самом деле гораздо больше узнаешь, конечно, не о Дягилеве, а о самом Лифаре.
То есть вот этот огромный образ Дягилева он перед тобой крутит, а ты откусываешь по кусочкам, то с одного бока, то с другого, но это же только кусочки (
Лифарь зовёт его Котушка, Варламушка, Отеллушка, и да, он такой: Котушка, когда по утрам в халате танцует в номере, чтобы рассмешить Лифаря. Варламушка, когда не купается, у какого бы моря ни был: немыслимо раздеться и показать кому-то свое огромное полуобнажённые тело. Отеллушка - когда закатывает Лифарю безумные скандалы, выкидывает букеты, ломится в гостиничный номер...
Обожает Венецию и Флоренцию. Тает от счастья, катаясь по заснеженной Чехии на санях с бубенцами. Оставляет картинную галерею Мясину, а новое собрание - Лифарю (хм, и вот это свое подаренное Дягилевым собрание Эрнста, Пикассо, Миро и прочих Лифарь пребойко выставлял в Лондоне, буквально "моя выставка имела большой успех"). Постепенно остывает к балету и все жарче пылает страстью к раритетным книгам.
Уже было совсем организует себе и сопровождающим визит в Советскую Россию, и отменяет все практически в последний момент: советский посол дрогнул и буквально брякнул что-то вроде "я вам гарантирую возвращение и как посол, и лично, но не могу ручаться за то, что Москва не переменит своего решения и не возьмет его назад". Напугал, ясное дело.
При его многолетнем балетном сумасшествии случайно становится очевидным, как мало он в этом профессионально понимает: Лифарь с Баланчиным, репетируя "Свадебку" Стравинского, хулиганят, пользуются тем, как совершенны могут быть их движения, но при этом хореография, темп вообще не женятся с музыкой, труппа давится от хохота, а Дягилев и Стравинский говорят, мол, вот же молодцы!
*И только тут, кстати, на не-будем-вспоминать-каком году жизни я узнала, что Джордж Баланчин был Георгий Баланчивадзе!
...Но пока все эти куски у меня так и не складываются в единый образ того волшебника Дягилева, к ногам которого падали покоренные города, который перекраивал искусство, конструируя новые миры (говорил, думать надо не прошлым и даже не настоящим, а будущим). Вот у меня пока скорей работает по сути ужасное, но прилипчивое "да я/ он вылитый Дягилев!" - потому что кто ж из нас не нагрешил хоть чем-нибудь из списочка:
- не любил Венеции?
- не устраивал безумных сцен ревности?
- не подозревал любимых, что их интерес - практического или корыстного толка, а не настоящее чувство?
- не мечтал освободиться от обязательств и вести "жизнь туриста" (по свидетельству Лифаря, в жизни Дягилев был именно туристом)?
- не выпендривался, наконец, своими познаниями перед друзьями, хотя бы и тоже в музее, а то мало ли где ещё?
- и т.д. и т.п.?
... Но магия не складывается, недаром же сам Лифарь говорит, мол, а чего вы ждёте? Что могут о великих сказать их близкие? Скорей всего, что жена, что экономка гения смогут вам поведать только одно - что он предпочитал к завтраку, а больше они ни о чем и не разговаривали...
* Ничего, я не волнуюсь, у меня впереди ещё вторая книга Лифаря, которая первая, плюс "Русские сезоны" навсегда", Шенг Схейен. #мемуары
...
Но зато вот сам Лифарь-то, Лифарь! Сначала читала и думала - фу, мальчик явно непростой, и это мне мешало проникнуться к нему симпатией: то он, видите ли, ни в коем случае не согласится быть фаворитом Дягилева, о ужас, ужас, Ужжжжас!!! - а то уже они с Дягилевым едут покупать ангелочку изысканный гардероб. То он не в восторге от сюрреалистов, то буквально через несколько месяцев уже гордо выставляет картины Миро и Эрнста, которыми Дягилев его задаривал. То прям заботится о том, чтоб его драгоценный Отеллушка не сгорал от ревности, - и ведь, мол, совершенно напрасно же! - то на вечере у Кшесинской, набравшись, вовсю флиртует именно с той партнёршей, ревность к которой у Дягилева и так зашкаливает...
Короче, я думала - нет, какая-то лживая вобла просто, изображающая невинность
И тут все поменялось) на одном из спектаклей режиссер, не посоветовавшись с Лифарем и партнершей, дал дирижеру указания замедлить темп в ключевой сцене. Партнёрша, женщина железные нервы, оттанцевала в три раза медленнее, чем репетировала, не показывая фурий, которые наверняка клокотали у нее в груди. Лифарь же, выскочив на сцену, злобно начал хлопать в ладоши, задавая дирижеру темп, оттанцевал так, как и планировал, с обычной скоростью, умчался за кулисы и от избытка переполнявшей его ярости начал душить партнёршу. Очень, говорит, хотелось задушить дирижёра, - хотя ведь и он был не виноват! - но увы, не пустили.
И вот с этого момента я его уже увидела иначе, не как расчетливую жужелицу с неаппетитными намерениями, а как живого и пылкого человека. Так что романтические воспоминания одного из последних возлюбленных Дягилева, а по совместительству звезды французского балета, премьера Парижской Оперы, основателя Университета Хореографии и чего там ещё, да и вообще, одного из лучших хореографов ХХ века - могу рекомендовать с чистой совестью. Там ещё много чудесного, кроме того, о чем я упомянула; у меня получилось настоящее удовольствие) #мемуары
Но зато вот сам Лифарь-то, Лифарь! Сначала читала и думала - фу, мальчик явно непростой, и это мне мешало проникнуться к нему симпатией: то он, видите ли, ни в коем случае не согласится быть фаворитом Дягилева, о ужас, ужас, Ужжжжас!!! - а то уже они с Дягилевым едут покупать ангелочку изысканный гардероб. То он не в восторге от сюрреалистов, то буквально через несколько месяцев уже гордо выставляет картины Миро и Эрнста, которыми Дягилев его задаривал. То прям заботится о том, чтоб его драгоценный Отеллушка не сгорал от ревности, - и ведь, мол, совершенно напрасно же! - то на вечере у Кшесинской, набравшись, вовсю флиртует именно с той партнёршей, ревность к которой у Дягилева и так зашкаливает...
Короче, я думала - нет, какая-то лживая вобла просто, изображающая невинность
И тут все поменялось) на одном из спектаклей режиссер, не посоветовавшись с Лифарем и партнершей, дал дирижеру указания замедлить темп в ключевой сцене. Партнёрша, женщина железные нервы, оттанцевала в три раза медленнее, чем репетировала, не показывая фурий, которые наверняка клокотали у нее в груди. Лифарь же, выскочив на сцену, злобно начал хлопать в ладоши, задавая дирижеру темп, оттанцевал так, как и планировал, с обычной скоростью, умчался за кулисы и от избытка переполнявшей его ярости начал душить партнёршу. Очень, говорит, хотелось задушить дирижёра, - хотя ведь и он был не виноват! - но увы, не пустили.
И вот с этого момента я его уже увидела иначе, не как расчетливую жужелицу с неаппетитными намерениями, а как живого и пылкого человека. Так что романтические воспоминания одного из последних возлюбленных Дягилева, а по совместительству звезды французского балета, премьера Парижской Оперы, основателя Университета Хореографии и чего там ещё, да и вообще, одного из лучших хореографов ХХ века - могу рекомендовать с чистой совестью. Там ещё много чудесного, кроме того, о чем я упомянула; у меня получилось настоящее удовольствие) #мемуары
Я на этой неделе кругом балбес, начала у Пастуро «Красный. История цвета», хотя после черного и синего надо было, оказывается, сначала про зеленый. Ну ой, последовательность поменяется. Пока вывешиваю воспоминания о том, как читала его «Синий. История цвета» и «Черный. История цвета». #культурненько #Пастуро
Начать с того, что Пастуро со своей историей цветов меня действительно потряс. Я нашла эти книжки, начитавшись модных статей про странное для современного глаза восприятие синего у древних греков, но оказалось, что там про все интересно, греками совсем не ограничивается. Про черный ниже будет подробнее, но и синий не подкачал. В числе прочего многомудрый автор рассказывает, почему джинсам было предначертано стать униформой, почему банкир должен ходить в темно-синем, и каковы религиозные и культурологические истоки знаменитой фразы Генри Форда о том, что можно купить машину любого цвета, если она черная. А еще там о сногсшибательных средневековых войнах красильщиков красного и синего спектра друг с другом, ткачами и кожевниками. Это незабываемо, конечно. Начать с того, что они воевали за чистую воду - остатки красильных дел ее друг для друга делали непригодной, то есть красненьким приходилось ждать, пока уляжется болтушка после синеньких, и наоборот. Организуемся, мол, по-честному: в понедельник красят красненькие, во вторник вода течет грязненькая, в среду – синенькие. Но это же можно, если ты красненький, ну чуть-чуть еще на вторник заползти, или в среду ну ооочень рано утром. А там приходишь в положенную пятницу – а синенькие уже ждут с дрекольем, хорошо. Плюс добавим истории греха, порока и коррупции. Чего стоят гениальные ткачи, которые задурили голову королеве Бьянке Кастильской во времена ее французского правления, и она разрешила им красить ткани у себя в мастерских (а ткачам вообще-то красить самим абсолютно нельзя, красильщики же без работы останутся). Скандал, конфуз, другие ткачи красят тайком и боятся штрафов, а эти (развязно, любимчики королевские) – в открытую! Так во всех документах и было – мол, парижским ткачам красить строжайше запрещено, шагайте строем к красильщикам, все - кроме, не помню, как их, предположим, дома Лилье и дома Марни, которым можно, можно, и еще раз можно: вы красьте сами, озолотитесь, заразы подлые. Вот я представляю, как их все ненавидели. Эх. Короче, читается то как детектив, то как трактат по искусствоведению, то как исторический роман.
#СредневековьеЛюбовьМоя #культурненько #Пастуро
#СредневековьеЛюбовьМоя #культурненько #Пастуро
Ниже мое изложение парочки страниц из Пастуро про относительность культурологического анализа и про то, что очевидное неочевидно.
Если в тексте написано, что король надевает мантию черного цвета, это не дает не только никаких оснований полагать, что мантия и вправду была черной, но и никакой возможности утверждать обратное.
Если на средневековой гравюре или миниатюре изображена черная дверь, то это не имеет никакого отношения к реальному цвету двери: она обозначена так, чтобы контрастировать а) с другой дверью, б) с окном, в) со стенами, выкрашенными в белый, красный, либо другие оттенки черного(!)
После прочтения же этой книги прям хоть решай, что пора бесповоротно трансформироваться как личность и наконец превратиться в черную дверь, про которую в корне неверно было бы утверждать, что она черная. Для полного эффекта давайте присыплем это порошком Бертрана Рассела и представим, что стоит лишь отвернуться - черная дверь запросто может превратиться в кенгуру.
Здорово было бы в кенгуру-альбиноса.
#СредневековьеЛюбовьМоя #культурненько #Пастуро
Если в тексте написано, что король надевает мантию черного цвета, это не дает не только никаких оснований полагать, что мантия и вправду была черной, но и никакой возможности утверждать обратное.
Если на средневековой гравюре или миниатюре изображена черная дверь, то это не имеет никакого отношения к реальному цвету двери: она обозначена так, чтобы контрастировать а) с другой дверью, б) с окном, в) со стенами, выкрашенными в белый, красный, либо другие оттенки черного(!)
После прочтения же этой книги прям хоть решай, что пора бесповоротно трансформироваться как личность и наконец превратиться в черную дверь, про которую в корне неверно было бы утверждать, что она черная. Для полного эффекта давайте присыплем это порошком Бертрана Рассела и представим, что стоит лишь отвернуться - черная дверь запросто может превратиться в кенгуру.
Здорово было бы в кенгуру-альбиноса.
#СредневековьеЛюбовьМоя #культурненько #Пастуро
Из той же чудесной книги про историю черного.
В восьмом веке просвещенные христианские священнослужители гонялись за германцами, чтоб принести им, значицца, благую весть. Бесстрашненько. По болотам, лесам, скалам и т.д. И когда поосмотрелись, то обнаружили, что язычники пьют кровь животных и этих же животных лопают. Поскольку это не укладывалось в стандарты христианского поведения (а выглядело, наверно, до неприличия впечатляющим), миссионеры немедленно стукнулись за методичкой к епископу, вопрошая, поедание кого именно из местной фауны запретить в первую очередь. Свои силы и длину списочка фауны они оценивали трезво, и пытались ограничиться для начала самыми крамольными позициями. Ну типа пяток. Самого неподобающего. А потом, мол, процесс окультуривания уже пойдет, поговорим и об остальном.
Епископ был человек понимающий и без промедления прислал инструкцию, в которой было написано, что германские христиане ну срочно-пресрочно должны взять себя в руки и перестать лопать вОронов, ворОн, лошадей, волков, и - тадамммм! - кроликов.
Срочно. Перестать. Есть. Кроликов.
Вот так болезненно приходит цивилизация.
#СредневековьеЛюбовьМоя #культурненько #Пастуро #нямням
В восьмом веке просвещенные христианские священнослужители гонялись за германцами, чтоб принести им, значицца, благую весть. Бесстрашненько. По болотам, лесам, скалам и т.д. И когда поосмотрелись, то обнаружили, что язычники пьют кровь животных и этих же животных лопают. Поскольку это не укладывалось в стандарты христианского поведения (а выглядело, наверно, до неприличия впечатляющим), миссионеры немедленно стукнулись за методичкой к епископу, вопрошая, поедание кого именно из местной фауны запретить в первую очередь. Свои силы и длину списочка фауны они оценивали трезво, и пытались ограничиться для начала самыми крамольными позициями. Ну типа пяток. Самого неподобающего. А потом, мол, процесс окультуривания уже пойдет, поговорим и об остальном.
Епископ был человек понимающий и без промедления прислал инструкцию, в которой было написано, что германские христиане ну срочно-пресрочно должны взять себя в руки и перестать лопать вОронов, ворОн, лошадей, волков, и - тадамммм! - кроликов.
Срочно. Перестать. Есть. Кроликов.
Вот так болезненно приходит цивилизация.
#СредневековьеЛюбовьМоя #культурненько #Пастуро #нямням