Проблема возможной конфискации суверенных активов России чуть более сложная и может иметь много вероятных решений. И мнение представителей Украины здесь является важным, но не ключевым.

Что касается циферок на экране (или средств на коррсчетах), то мы бы не относились к ним с такой иронией. Когда мы видим «циферки» в банковском приложении на смартфоне, то всегда знаем, что за ними стоит. И к концепции «физичности» активов мы бы тоже относились с осторожностью, особенно когда речь не о ценных бумагах российских эмитентов. В первую очередь это касается активов ЦБ. Тем не менее — да, мы не спорим, что если бы этот вопрос затрагивал акции российских компаний, торгующихся на зарубежных биржах, то все было бы иначе. Вот только речь не совсем о них.

И в РФ, и на Западе много раз писали, что изъятие суверенных активов станет очень неприятным ударом для мировой финансовой системы. Не смертельным, но прецедент будет. И мы, и они национализировали иностранные компании, но до изъятия активов ЦБ пока не дошли — и это хорошо. Значит, всем сторонам невыгодно, если эта ситуация будет развиваться непредсказуемо. И выход России из западной финансовой системы никому не нужен. Опять же в ответ на изъятие наших государственных активов на Западе нам придется изымать уже их частные активы, а это — совсем нежелательно.

В теории США и ЕС гораздо больше устроила бы формула в духе «деньги в обмен на снятие санкций»: мы «добровольно» передаем замороженные ЗВР Украине, а они снимают ограничения. Однако тут имеет место огромная проблема гарантий. Если незалежная потратит эти деньги на покупку вооружений, эскалирует конфликт, а Запад через год вернет санкции обратно — то какой для РФ смысл в этом участвовать?

Соответственно, вопрос наших резервов, замороженных на Западе, все еще глубоко вторичен — ключевым является полноценное решение российско-украинского конфликта. И чем дольше он длится, тем больше шансов, что «горячие головы» с обеих сторон будут готовы сломать существующий мировой порядок.