С режиссером фильма «Движение вверх» Антоном Мегердичевым мы встретились года три назад, офисы PROспорта и ТриТэ были в соседних переулках. Не помню уже, кто ему рекомендовал со мной встретиться, но в тот месяц я был автором большой публикации про «три секунды» (ссылка будет в конце). Сценарий фильма еще только писался, локация – кто будет изображать мюнхенский Basketball Halle – еще не выбрана, помню, что он спросил меня, вижу ли я Кондрашина в Машкове. Ни Машкова в Кондрашине, ни Кондрашина в Машкове я не видел. Мы как-то долго сидели в кафе, болтали, он рассказывал про свои прежние фильмы (Мегердичев, кстати, много лет проработал с Леонидом Парфеновым), я рассказывал, что знал, про отношения Сергея Белова и Гомельского, Гомельского и Кондрашина, в основном про Владимира Петровича, конечно. Обсудили и свежую «Легенду №17». Он жестко сказал, что не хочет снимать a la «легенда», над которой хохочут канадцы, в «Движении вверх» не будет ни истерии, ни антиамериканизма – фильм должен стать таким, чтобы его с уважением посмотрел и российский, и американский зритель. Ну то есть у них там в планах было продать права в США. На том и расстались. Фильм я еще не смотрел, успеется, но, кстати (1), почему никто не пишет, что «Движение вверх», и книга, и фильм – проект министра Коновалова, его дань памяти Сергею Белову? И, кстати (2), когда вы в следующий раз будете ругать «Легенду №17» за карикатурный образ врага, то посмотрите канадский фильм 2005 года «Морис Ришар», и Бобби Кларк вам покажется ангелом по сравнению с тем англоязычным зверьём, что било франкофона Ришара. Ну и обещанная ссылка, раз сайта PROспорта больше нет, переопубликовал текст на сайте «Джон Донна», с некоторыми сокращениями. Впрочем, это даже не текст, а метатекст ко всей этой истории про 3 секунды в Мюнхене: http://johndonne.ru/podlinnaya-istoriya-myunkhenskogo-finala/

(История о блестящей карьере, первая). Артур W был их тех «олим», что уехали из СССР в Израиль в 1970-е годы, и когда он приезжал в Москву (редко), то обязательно шел в ресторан Дома кино. К 2003-му году в Москве уже было полно вкусных или просто нормальных ресторанов, но его тянуло на старый запретный советский шик, и он позвал меня отужинать в Дом кино таким заговорщицким голосом, будто, как и 30 лет назад, туда невозможно попасть просто так, с улицы, без связей, и Андрей Тарковский лично договорился со швейцаром, чтобы нас пропустили выпить водки и закусить кислой капустой. В ресторане было малолюдно, невкусно, интерьер, да и кухня, не менялись с той поры, когда Артур подался в эмиграцию. Впрочем, я подозреваю, что в ту пору Артура сюда не пускали.

Сейчас же он пребывал в полном восторге и достоинстве. Показывал на бабушку-официантку, которая наливала еще Высоцкому, ну и вообще вел себя по-свойски, как человек, который тут ужинает каждый вечер, и словно его тут знают и ценят абсолютно все. Где-то неподалеку постукивал бильярдными шарами и рычал пьяный актер Борис Хмельницкий, последний из советских завсегдатаев Дома кино. За соседним столиком энергично, и почти без закуски, накачивался режиссер, десять лет назад снявший один модный фильм с молодым Олегом Меньшиковым, а теперь тоскующий за бутылкой. Других знаменитостей в тот вечер в Доме кино не наблюдалось. В режиссера Артур и вцепился.

Артур писал о фигурном катании для sports.ru, писал бесплатно, ему нужна была трибуна, он жаждал популярности у российской читающей публики, а мне нужен был траффик. Благодаря связям Артура на sports’е появился главный в стране форум, посвященный фигурному катанию, там тусили даже заслуженные тренеры СССР, но в ДК нас привело не это. Живя в Германии, он старательно покровительствовал юным российским фигуристкам. С нами в тот вечер скромно выпивала одиночница К, которая из-за травмы рано завершила карьеру, она происходила, что называется, из «трудной» и бедной семьи. Артур вознамерился устроить ей новую карьеру – актерскую, для чего решил активно задействовать пьяного режиссера. Режиссер обещал, но фамилии одиночницы К за прошедшие 15 лет я ни разу не видел в фильмовых титрах, да и вообще ни разу про нее не слышал с того вечера. Удачно получилось с другой бывшей фигуристкой.

(Кстати, благодаря Артуру я тогда познакомился с ныне хорошо известным профессором экономики Константином Сониным, тогда – активным и зашифрованным пользователем sports’а, который написал блистательную пародию на стилистику текстов Артура W, пародируемый был сильно задет этим).

(История о блестящей карьере, заключительная). Через некоторое время Артур позвонил мне из Германии и попросил помочь еще одной несчастной фигуристке. Она раньше каталась в паре, но травма тоже вынудила ее оставить спорт. Потом она пыталась петь, но то ли продюсер кинул ее на деньги, то ли еще что-то произошло обидное, но ее группа развалилась, и она мыкалась в поисках, как и чем жить дальше. Он дал мне ее мобильный телефон, прося свести с полезными людьми. Я тогда работал в журнале GQ, и на столе у меня всегда была куча приглашений на самые модные вечеринки Москвы. Сам я это дело не любил, но иногда, по работе, приходилось туда захаживать. «От тебя больше ничего и не требуется, – уговаривал Артур. – Если сам соберешься, просто звони ей и бери ее с собой». Схема была такая. Если я шел на какую-нибудь вечеринку или презентацию, я звонил ей и говорил: Аня, во столько-то и там-то. Она всегда дисциплинированно являлась вовремя, я ее проводил через фейс-контроль и запускал в зал. Дальше она работала сама. С кем-то знакомилась, кого-то узнавала и радостно приветствовала, хорошая, открытая девчонка 23 лет. Вскоре наша редакторская команда со скандалом уволилась из GQ, а Аню стали приглашать сниматься в сериалах, и она запела в группе «Блестящие». С тех пор я ей и не звонил больше никогда, хотя номер в телефоне остался.

На фото: Анна Семенович на первой премии «Человек года GQ» в 2003-м году.

(История из прежней Гридницы). Летом 1991 года меня впервые позвали на работу в настоящую московскую редакцию. Тогда я получал 400 рублей в месяц, работая собственным корреспондентом газеты «Саратов» в Москве. Таня Морозова отвела меня за руку в «Московские новости», где мне предложили 800. Это были какие-то запредельные для новичка деньги. В августе я должен был выйти на работу в МН, но тут мне позвонил мой однокурсник Коля Пантюхов и сказал, что создается новая спортивная газета. (Позвонил? Куда он мне мог позвонить в июле 91 года? В общагу?). Я пошел на собеседование в журнал «Олимпийская панорама», где тогда сидели «13 ушедших из «Советского спорта» журналистов», и после разговора с Владимиром Михайловичем Кучмием забыл и про «Московские новости», и про Саратов. Мне, младшему помощнику ответственного секретаря - без единого дня опыта работы на компьютерной верстке, положили 1500. Я помню, как ездил на Даниловский рынок и заваливал холодильник в общаге мясом и фруктами. Я покупал (на рынке же) рубашки за 600 рублей. Я не знал, что делать с такими деньгами. В какой-то момент я даже собрался купить очень понравившуюся мне скульптуру за 2000 рублей, но пожмотничал, дурак (сейчас эти скульптуры в музейных коллекциях и личной коллекции Путина). Помню, как на улице Пушечной, на той самой свалке, куда шли отходы от соседней с редакцией кооперативной пирожочной Ивана Георгиевича Рубина <будущего генерального директора и владельца СЭ>, зам Кучмия Владимир Моисеевич Гескин мечтательно заводил глаза к осеннему небу и говорил нам, молодым, что скоро все мы будем ездить на джипах.
Потом был 1992 год, за работу на зимней Олимпиаде я получил 5000 рублей, но эти деньги уже съедались быстрее моли. Году к 1993-му, а может, и раньше, зарплаты в СЭ перестали быть рекордными. Рядовые сотрудники перебивались, кто как мог, особенно выручали командировки. Брали завышенные чеки у таксистов, подбирали в пресс-центрах с пола использованные западными коллегами телефонные карточки, а потом сдавали все это в родную бухгалтерию, получая приятный нал. (Помню, как М. и Ф. договорились с хозяином отеля подделать счет, и каждый привез домой по шубе).
Накануне выхода 1000 номера СЭ (1995 год?) по редакции толпою ходили слухи, что всем будет счастье. И был слух, что в честь первого большого юбилея газеты всем будут премии. Или ценные подарки. Особенно надеялись на премии, поскольку газета уже твердо стояла на ногах, тираж был рекордный, уже все руководство купило себе по первой иномарке, то есть благосостояние газеты позволяло верить в то, что хватит денег и на премии. И вот настал день подготовки 1000 номера. Могу даже представить себе (но не помню этого), что девушки из корректуры надели нарядные платья. Думаю, многие уже сочинили в голове, на что потратят эти премиальные деньги.
Когда начался праздник, и вышел кто-то (не помню кто именно, Рубин?) и сказал все важные юбилейные слова, каждый сотрудник получил методом лотереи то, что вы видите на моей картинке.
Прошло почти 23 года. Сегодня вышел 7532-й номер газеты. Я помню глаза пожилой женщины из корректуры, которой выпала открытка с 10 000 номером.

«Движение вверх» опередило по кассовым сборам «Последнего богатыря», став самым успешным фильмом за всю российскую историю. «Богатыря» я посмотрел перед Новым годом – хорошая детская сказка с красивыми актрисами, которая никогда не собрала бы свой миллиард, останься в той сюжетной канве, которую все мы знаем с детства. Добрыня Никитич – верный друг и соратник Ильи Муромца. Кащей Бессмертный – туповатый злодей. Баба Яга слегка наивна и склонна по старости лет помогать добрым молодцам. Иван Дурак дураком только прикидывается, до поры до времени. Русские народные сказки мы знаем по усеченным советским версиям, где вся природная хтонь и ужас были тщательно отутюжены, как пионерский галстук. «Последнему богатырю» – сказке!, если вы уже забыли, на полном серьезе досталось от патриотической общественности за карикатурное искажение русского народного духа. И Иван Дурак – дурак, только к концу фильма начинает понимать, что происходит. И Кащей – не такой уж и злодей, а Добрыня и вовсе – не великий русский богатырь, победитель злых половцев, тевтонцев и шведов под Полтавой, а мелкая завистливая душонка. Ну, понятно, оригинальный сборник сказок Афанасьева не читали, про Проппа и его «Морфологию волшебной сказки» не слышали, как двигать сюжет – не знают.

Несколькими днями раньше я писал (https://yangx.top/stg_50/16), что важный ключ к пониманию, почему и как устроено «Движение вверх» – это его режиссер Антон Мегердичев, которого можно назвать учеником Леонида Парфенова (а все почему-то зациклились на фигуре Никиты Михалкова, который к этому фильму имеет отношение по очень дальней кривой). Вот и в сегодняшнем интервью sports.ru Мегердичев говорит: «Всему, что сейчас умею <научился у Парфенова>. Да даже монтажу. Тому, как понимать материал, правильно соединять его. У него я нашел понимание, как удерживать зрительское внимание. Создавать продукт, зомбировать и держать. Чтобы домохозяйка, которая режет морковь, остановилась и замерла. Парфенов ведь мастер поддержания интереса на всем отрезке произведения. Он хорошо плетет историю. Вот и я стараюсь, чтобы фильмы получались агрессивные. Не давали человеку выдохнуть. – «За счет чего?» – «Есть понятие темпоритма. Сколько нужно держать план, какой акцент, сколько должна длиться сцена, где пауза, какая она. Эти вещи действуют на человека физиологически».

Создание мифологического, сказочного мира – это вообще то, что меня давно интересует. Не важно, в кино ли, в книгах, в соцсеточной реальности. Вне категорий лучше/хуже просто интересно рассматривать. «Движение» огребает за сценарное сгущение драматизма в и так драматичной истории жизни Кондрашина и Александра Белова, и тут же, рядом – «обыграли обычных студентов, чем тут гордиться?» Этот вопрос задает не домохозяйка, режущая морковь, а автор интервью с Мегердичевым на sports’е. А есть еще «Тарасов – отец советского хоккея» и Тарасов, который в «Легенде №17» прутиком наколдовывает победу советской сборной в Монреале 1972-го. Ладно, обо всем этом – по очереди.

Итак, про «обычных американских студентов-любителей», которых в Мюнхене 1972-го обыграли взрослые профессиональные мужики, а потому «гордиться тут нечем». Утверждать подобное могут только те, кто не знает и не понимает истории развития мирового баскетбола (и, шире, слабо представляет, что такое NCAA). Ну или профессиональные борцы с Мордором – но с этими не поспоришь. Так вот: американскому пловцу Марку Спитцу, завоевавшему в Мюнхене рекордные 7 золотых медалей, было 22 года, и он был студентом Indiana University и многократным победителем чемпионатов NCAA. В этот университет он поступил специально после не слишком для него удачной Олимпиады-1968, так как в Индиане (в университете) была отличная школа плавания. Официально и Спитц, и члены сборной США по баскетболу имели статус «любителей» (как и советские спортсмены). Это не означает, что они, отучившись в университете утром, а днем развезя пиццу, чтобы заработать несколько долларов, вечером шли тренироваться. В книге Сергея Белова «Движение вверх», легшей в основу фильма, есть эпизод, когда в 1975 году перед чемпионатом Европы Белов и Александр Сидякин (оба были фанатами качалки) САМИ привозят на сбор штангу и качаются на балконе гостиничного номера. В Мюнхене против нас играли студенты-любители, которые а) тренировались два раза в день, б) по самым современным на тот момент методикам, а их уровню профессионального обеспечения (фитнес, медицина, питание, спортивный инвентарь, решение административных и бытовых вопросов) позавидовала бы даже сборная СССР.

Что еще нужно понимать в этой истории. У американцев совершенно разное отношение к золотым медалям чемпионатов мира и Олимпийских игр. Первые ценятся куда меньше, вторые – обязательны. Именно поэтому сборная США к 1972 году проиграла несколько ЧМ, присылая туда средний состав, но не проиграла ни одного матча на Олимпиадах – поражение в Мюнхене стало первым, историческим, которое повлияло на весь ход дальнейшего развития баскетбола.

Что правда: разница в возрасте американских и cоветских баскетболистов. Понятно почему. Как и значительное превосходство (на тот момент) американской студенческой школы баскетбола над советской. Собственно, Кондрашин стал первым тренером в СССР, который начал изучать методики, принятые в NCAA, как тактику, так и работу по ОФП.

Что еще правда: в Мюнхен американцы послали не сильнейший состав, там, к примеру, не было главной звезды NCAA 1972 года Билла Уолтона. Почему? Да потому что прежде не было нужды тащить абсолютно всех звезд. Американцы и так были уверены в очередной олимпийской победе. При этом у них в составе был Даг Коллинз (это тот чувак, что забил два штрафных в концовке, первый номер драфта-1973 года, тогда считалось что это в будущем первостатейная звезда) и три будущих чемпиона НБА. Слабой, любительской, «обычной» эта сборная точно не была, если только под «обычностью» не понимать хорошо обученных и сильных физически молодых людей. Подробнее тут: http://johndonne.ru/podlinnaya-istoriya-myunkhenskogo-finala/
На фото: Даг Коллинз на обложке #Sports_Illustrated

Даг Коллинз #Sports_Illustrated

В декабре 1995 года мы вместе с молодым фотографом Александром Вильфом были отправлены «Спорт-Экспрессом» в первую длительную и самостоятельную командировку – Миннеаполис, штат Миннесота, США. Во-первых, это был дебютный сезон Арвидаса Сабониса в НБА, и мы подгадали сроки так, чтобы его «Портленд» играл в гостях с «Миннесотой». Во-вторых, это был первый сезон в НБА Кевина Гарнетта, который, минуя университетскую программу, сразу после школы заключил профессиональный контракт. В-третьих, скаутом «Тимбервулвз» работал бывший тренер киевского «Строителя» Борис Каребин, который обещал все показать и со всеми познакомить. Лететь нам предстояло с пересадками в Нью-Йорке и Индианаполисе, девушка из «СЭ», бронировавшая нам билеты, велела найти в JFK кассу номер такую-то, где нас должны были ждать уже оплаченные билеты до Миннеаполиса. Разница между рейсами составляла что-то около 30 минут, международный терминал и внутренний находились на расстоянии езды на автобусе. Ни Саша, ни я не говорили по-английски.

Пока мы разобрались с терминалами, автобусами, и истерзанные, как Рене Зеллвегер в популярном фильме про Миннесоту, подскочили к нужной кассе, времени до посадки почти не оставалось. В кассе выяснилось, что никаких оплаченных билетов для мистера Гридасова и мистера Вильфа нет. Нам оставалось только одно: купить новые на ближайший рейс, что съело все суточные, выданные редакцией. В кармане у нас осталось долларов по 100 на брата на всю неделю – слава Богу, гостиницу бесплатно предоставляли нам в «Тимбервулвз». Каребин напел руководству, что к ним едут представители самой тиражной спортивной газеты Европы (собственно, так оно и было тогда). Всю неделю мы ели только в макдональдсе или в окраинных бургерных, завтрак в фирменном пятизвездном отеле «Тимбервулвз» включал в себя только чай и кофе. Нормально поесть нам удалось только четыре раза за всю неделю. На баскетболе – в НБА было принято, не знаю, как сейчас, кормить перед игрой аккредитованных журналистов: первое, второе, салат, сладкое, кола без ограничений. После тренировки баскетбольной команды университета Миннесоты. К тому моменту я много поездил с российскими клубами по стране и по еврокубкам, помню, с каким несчастьем смотрел в Каунасе сибиряк-центровой Сережа Иванов на две сосиски и несколько жалких развалин горошка, поданных команде на завтрак. Помню, как разогревали в Волгограде в номере тушенку, как весь «Автодор», приехав в Москву, несся в макдональдс (в Саратове его еще не было), чтобы наесться от души. Даже в Греции нас с ЦСКА в отеле не кормили так, как кормили американских студентов после тренировки. И первое, и три вторых на выбор, и куча салатов, и фрукты, и чай-кофе-кола без ограничений. Мы лопались от счастья, а когда в последний день ранним темным утром ехали на такси в аэропорт, то смотрели на счетчик и, раскрыв ладонь с центовой мелочью, каждые пять минут сравнивали показания: хватит, или придется бежать по снегу до здания аэропорта. Центов хватило, но это только начало истории.

А это я на фотографии Александра Вильфа – засыпаю на своем первом в жизни матче НБА «Миннесота» – «Сан-Антонио»

Эту не столь давнюю историю слышали многие футбольные люди и пересказывали ее из уст в уста. В одном легендарном клубе завершал карьеру легендарный футболист. В основной состав он уже не проходил, но будучи легендарным, местнорожденным и популярным у болельщиков, справедливо рассчитывал на последний уважительный респект от клуба, которому он верно прослужил всю свою футбольную жизнь – контракт на хорошую сумму. В клубе тоже понимали, что респект и уважуха, выказанные по отношению к своему игроку-ветерану – это плюс в карму, западные ценности и любовь фанатов. Так что переговоры о новом контракте прошли быстро, гладко и к обоюдному удовольствию. Через 10 минут в дверь Большого Начальника легендарного клуба постучали, это был тот самый популярный и местнорожденный ветеран. Знаете, я передумал, сказал он. Я хочу контракт на 15% больше и гарантированную должность в клубе после завершения карьеры. Как же так, растерялся Большой Начальник, мы же обо всем уже договорились? «Договоренности сейчас не в моде», – ответил, как рассказывали, ветеран. Сейчас он уже не играет, работает в легендарном клубе на Должности. Инфа 146%, ну или 6%, кому как больше нравится.

К зимней Олимпиаде 2002 года русский GQ сделал фотосессию наших олимпийцев. Это Виктория Волчкова, фигуристка

Дарюс Каспарайтис. Журнал GQ, 2002 год - фотосессия к Олимпиаде.

90 лет назад родился Александр Яковлевич Гомельский. Познакомились мы с ним в 1994 году в Питере во время Игр доброй воли, но рассказать я хочу другую историю. Это был сезон-2002/03, первый год работы Душана Ивковича в ЦСКА. Мы в GQ решили сделать большую фотосессию команды, тренеров, руководства. Работали прямо на паркете УСК ЦСКА – фотограф, ассистент, два стилиста, я. Каждого баскетболиста снимали по отдельности. Для каждого была приготовлена целая вешалка модной одежды из лучших шоу-румов Москвы, помню, как новичок ЦСКА Джей Ар Холден посмотрел на приготовленные для него пиджаки и попросил не делать из него клоуна – и выбрал яркий, цветастый свитер. Двойной портрет был предусмотрен только для Кущенко и Ивковича. «Андрей, – спросил я у Ватутина (тогда – пресс-атташе команды), – а ничего, что нет Гомельского?» – «Вообще-то плохо, может обидится, давай я ему позвоню сейчас, приглашу формально, все равно он не придет – заболел вчера сильно».

Ватутин набирает Гомельского, я слышу, как он его спрашивает о самочувствии, рассказывает про уже начавшуюся фотосессию, выслушивает ответ, убирает мобильный и начинает дико ржать, а потом пересказывает мне разговор. «Как себя чувствуете, Александр Яковлевич?» – «Ой, Андрюшенька, плохо очень, после игры вчера выскочил в одном пиджачке на улицу провожать Лужкова <был то ли январь, то ли февраль>, всего просквозило, кашляю». – «Очень жаль, Александр Яковлевич, лечитесь, выздоравливайте, а то у нас тут фотосессия для журнала, хотел вас пригласить». – «Фотосессия? Без меня не начинать, скоро буду».

Через 20 минут энергичный, подтянутый Гомельский (он жил неподалеку) был уже на паркете. Мы выстроили кадр с Кущенко, Ивковичем, Гомельским – улыбающиеся, бодрые, довольные друг другом и готовые всегда побеждать. Когда закончили съемку, Гомельский подошел ко мне и поманил к уху. «А в Сеуле я его вы…л!» - сообщил он мне с какой-то детской, неприкрытой радостью, так, будто это произошло только вчера. <Для небаскетболистов: в финале сеульской Олимпиады-1988 сборная СССР, руководимая Гомельским, победила в финале сборную Югославии Душана Ивковича со счетом 76:63>

Фотограф Сергей Братков снимает Гомельского, Кущенко и Ивковича для журнала GQ

Британский футбол от Эмирейтс до олдскульных стадионов четвертого дивизиона в отличных фотографиях (что важно - земляка-саратовца))) http://johndonne.ru/puteshestviye-po-angliyskomu-futbolu-v-fotograf