Ну что, друзья, продолжаю вас баловать лонг / маст гридами. На этот раз глава из раздела «Приложение» книги «Кристальные люди» про великого канадского тренера Фреда Шеро, того самого, чьи хулиганы из «Филадельфии» дважды взяли Кубок Стэнли, а потом убивали в первой клубной Суперсерии ЦСКА. Шеро называл себя учеником Тарасова, последователем советской школы хоккея, но при этом его «Флайерз» в 1970-е стали символом самого грязного и подлого хоккея. Как Шеро оказался в книге про саратовский хоккей? Ну вы даете. История моих (почти) годичных изысканий по ссылке: https://www.sports.ru/tribuna/blogs/prosport/1726546.html

Купить книгу, напомню, можно здесь: https://5rim.ru/product/kristalnye-lyudi/

Или прийти в четверг на презентацию в Музей хоккея, которая начнется в 16.00.

Следующая квартира была на той же Аничковской в доме Ларионова. Тут все было менее шикарно и даже более распущенно, но я все лучше помню. И сад, где была беседка, куда забрался еще тихий сумасшедший и стал молиться на восток, и балкон, где мы летом пили чай и брат мой вешал кошек, которые таскали оставленную провизию. Бывали дни, что по нескольку в ряд. Тут гостили у нас тетя с двоюродн<ыми> братьями, тоже Ларионовыми, Митей и Костей. Тут девчонка, дочь немки, надевала мне штаны и садясь верхом на забор кричала соседним реалистам: «Выбирайте невест». «Из кого?» «Из меня». Тут немчик играл с Митей в войну, кричал «ура», а брат мой, не выговаривавший «р», кричал «уля». Тут жила у нас Тихоновна из Кузнецка и сын ее, портной Павел, из-за которого, желая выйти за него замуж, горничная, как и все горничные, «Аннушка», запустила в нее утюгом. Когда мы переезжали, няня захлопоталась и умерла от солнечного удара, а нас в ту же ночь обворовали. Я помню какой-то бунт на Пешке, к нам доносилось, как шумели «архаровцы». Тут стала припадочной солдатка, тоже Аннушка, и с ней сделалась падучая. Мы загородились тумбочкой. Сюда привезли полусумасшедшего мужа сестры Ани проездом в казанский сумасшедший дом. Он был очень веселый и даже смешной, но я перепугался до смерти. Перед нашими окнами была католическая духовная семинария, и мальчики в рясках играли в лапту и бегали по саду и по двору. Я почему-то завидовал им, что их много и что у них нет мамок и нянек. Завидовал тому, что, вероятно, каждый из них мечтает о доме, который ему представляется гораздо лучшим, чем мне, живущему дома. Я завидовал мечте о доме. И я долго питал желание дикое, чтоб меня отдали в закрытое заведение. Во-первых, чтоб не быть фактически одиноким, и затем, чтобы слаще полюбить дом. Здесь я был долго и тяжело болен. Лежал на маминой кровати. К Рождеству сестра привезла искусственную елку и швейцарскую деревню, а папа, конечно, копченого сига как традиционный петербургский гостинец, как из Москвы – чуевский хлеб. Когда приезжала тетя с племянником, к сестре приехали ее подруги сестры Гавриловы, старшая чуть ли уже и тогда не была замужем за [В]алуевым. У нее был не очень большой и не особенно поворотливый, но замечательный по тембру голос. Митя, кузен, был музыкант, т. е. бойко и безостановочно мог играть на память все, что угодно. У Юлии Гавриловой тоже был контральто, и сестра всегда любила петь, но ей не позволяли, т<ак> к<ак> она безбожно фальшивила. Почему-то внизу ремонтировали квартиру и был оставлен незапертый рояль. Там-то компания и разыгрывала свои любимые оперы, каковыми оказались «Фауст», «Вражья сила», «Демон» и «Тангейзер». Я запоем присутствовал на этих упражнениях. Играл я с средней дочерью домохозяина Марусей Ларионовой. Это была странная семья. Немного больше талантливости и получился бы средний Достоевский. Отец – спившийся музыкант из благородных. Он был композитор, написал несколько романсов, танцев, и все время (лет 20) писал оперу «Барышня-крестьянка», которую всем, даже мне, 8-летнему, играл. Он знал языки и литературу, был талантлив, но решительно никуда не годен. Потому ли он пил, что был негоден, потому ли был негоден, что пил, нельзя было разобрать. Думаю, что музыка была дилетантская, как у Лишина, у Пасхалова (кажется, они были даже знакомы), в гениальном масштабе у Мусоргского. Он был с длинными волосами, с бородкой, всегда валившимся пенсне и <в> спускающихся брюках, какое-то предвосхищение Луначарского, но с большей талантливостью и грацией. У него было три дочери: Лиза, Маруся и Оля. Лиза – подросточек мещанский, уже хозяйка, уже забитая, которую он обожал, учил и на которую чуть ли не покушался. В этом намеке на кровосмесительство есть какой-то семинарско-пропойно-нигилистический дух, как у Вяч. Ив. с Верой. Такие «Антигоны». Маруся – просто девочка. И надутый, злой, самодовольный обрубок, как все толстые девчонки, – Оля, которую мы всегда колотили и дразнили. Жил Иван Петрович со своей прислугой Федорушкой, а у той был муж, городовой Филипп Ермилыч. Они все втроем пьянствовали и Лизу заставляли. Барина оберегали, пасли, обкрадыва

ли, содержали и поколачивали. Спали как-то вповалку, хотя квартирка у них была во дворе чистенькая, светлая и очень веселая. Это уже стараниями Лизы. Иногда Лиза с детьми спасалась к нам на кухню. Потом она сбежала от отца и поступила в оперетку под нелепой фамилией Добротини. Мы с мамой видели ее по приезде в Петербург в «Madame Archiduc» («Калиф на час»). Она пела, как следует, держалась прилично и скромно и не имела никакого успеха. Играла travestie какого-то офицера. Внизу жили барышни Тихменевы с братом-офицером. Они считались старыми девами, так как им было лет по тридцати. У них были очень смуглые, как голенище, лица и грузинские черты. Одна из них пела: «Не брани меня, родная», «Сладко пел душа-соловушко». Когда в театре ставили «Русская свадьба XVII в.», ее пригласили на роль невесты. Губернские барыни и барышни были обижены и интересовались, главным образом, будут ли под белилами видны усы, которые у этой невесты были порядочные. <Из саратовских дневников Михаила Кузмина о Михаиле Ларионове – авторе «Калинки-малинки», написанной в Саратове в те же годы>

А вы знали, что в СССР было 6 заслуженных мастеров спорта по судомодельному и автомодельному спорту и 10 – по городкам? Что Федор Конюхов – ЗМС по спортивному туризму? Вы точно помните, по какому виду спорта стали олимпийскими чемпионами (и получили звание ЗМС) Виктор Лосев, Евгений Яровенко и Арвидас Янонис? А в 1962 году, когда наша сборная по футболу выиграла на чемпионате мира группу, но проиграла в четвертьфинале чилийцам, звание ЗМС получил только один футболист, который в ту сборную не попал? Это нападающий бакинского «Нефтяника» Юрий Кузнецов, который сыграл за сборную три товарищеских матча в середине 1950-х? Была ли оскорблена этим фактом олимпийская чемпионка Лариса Латынина?
Ну а Сергей Арнольдович Микулик вспомнил, как баскетболист Александр Белостенный – уникальный случай – трижды становился заслуженным мастером спорта СССР.
http://johndonne.ru/aleksandr-belostennyy-trizhdy-poluchal-znachok-zms/

В последние пару месяцев разные товарищи мне часто задают один и тот же вопрос: ну каково это, 6 лет делать книгу, уже не надеяться, что она когда-нибудь будет завершена и напечатана, а потом впервые взять ее в руки, раскрыть, разгладить на коленях, а я до сих пор не знаю, как коротко ответить. От меня, наверное, ждут рассказа про озарение, острый приступ счастья или еще что-то сильное и внезапное: вдруг как в сказке скрипнула дверь – верю и не верю, но никакого вдруг не было. Еще весной не хватало денег, чтобы закрыть долг перед типографией, и все сроки орали, как сумасшедший будильник. Презентация книги в Саратове была уже назначена, книга еще только ехала из тверской типографии, а уже надо было найти способ переправить часть тиража в Саратова к назначенному часу. Спасибо Юрию Корниенко, который договорился в Москве за бесплатный склад и дал свою попутку, чтобы вовремя довезти нужное количество экземпляров до Саратова.
Спасибо Петру Макаренко и его компании «Телеспорт», что на флажке помогла с деньгами.
Из Москвы, между двумя работами, я занимался будущей презентацией: выбор места, меню, список гостей, обзвон ветеранов (спасибо Алексею Фадееву), что взялся на месте мне в этом помочь), список прессы, рассадка, контроль продаж (спасибо Тане Кожокару, что снова выручила меня), доставка / разгрузка с саратовского склада до «Кофе-шоколада» в определенный утренний час (официанты перетаскали почти тонну – книга весит почти 3 кило). Пока они таскали, я подъезжал на поезде к Саратову, потом дома быстро переоделся, взял с собой зарядку к телефону и помчался в «Кофе-Шоколад» проверять, как всё готово к презентации. Счастье всё еще не стучалось в дверь, не обжигало, а если и стучалось, то в суете я его не услышал и после 7 часов бесперебойной работы глотнул виски, съел первую за день канапушку, и практически сразу рухнул.
Презентация еще не началась, ни было ни одного гостя, я инструктировал менеджера и официантов, кто где стоит и как реагирует на разные обстоятельства, когда в зал вошла глубокая старушка и взяла полистать книгу. Она бережно, страница за страницей, рассматривала фотографии, как будто листала, гладила семейный альбом, считавшийся ранее потерянным. Официантки забили тревогу, вызвали меня, я вежливо попросил пока не трогать книгу и поставить ее на место. Старушка терпеливо отсидела в углу всю длинную презентацию, вручение книг ветеранам и болельщикам, автограф-сессию, все фотографирования и интервью, и в самом конце шепотом сообщила, что она дочка Николая Степановича Гаврилина. Гаврилин – фронтовик, один из лучших послевоенных саратовских футболистов и хоккеистов, потом – тренер, привезший в саратовский «Авангард» из Москвы 18-летнего худого, болезного и недоедающего Борю Михайлова, а следом и Роберта Черенкова, списанного из «Динамо» по нездоровью. Книгу мы ей, конечно, подарили.
А потом надо было ехать обратно, готовить презентацию в Москве. В назначенный день арендаторы неожиданно изменили условия аренды, оказалось, что у них нет своего звукового оборудования, его надо было найти и организовать за пару часов, и пока техники тянули провода и настраивали микрофоны, около входа уже стояли олимпийские чемпионы Борис Петрович Михайлов и Владимир Семенович Мышкин, задолго до назначенного времени, и мне было страшно неудобно, что я их заставляю ждать. Спасибо пабу «Джон Донн», с кейтерингом все было четко. Да и вообще в итоге все прошло хорошо.
Спасибо издательству «5 Рим», что вытянули эту книгу и вытерпели все мои закидоны.
А еще все это время надо было развозить / отправлять книги подписчикам, тем, кто поверил и оплатил неизданную книгу еще год – полтора назад (этим я и до сих пор продолжаю заниматься). Искать оказии бесплатной доставки книги в Ригу и Словакию, Челябинск и Санкт-Петербург, Ярославль и Тамбов, так как стоимость доставки Почтой России не влазила в себестоимость.
За все это время, каюсь, я ни разу не пролистал книгу от первой до 1136-й страницы. А еще шел чемпионат мира по футболу. Однажды я проснулся и понял, как может скрипеть дверь в старом, давно пустующем доме. У меня не было сил ни на что. Я купил

билеты и на пять дней уехал на Дон, где только ел, пил, спал, купался, валялся и смотрел по телевизору матчи чемпионата мира.
Когда я вернулся в Москву, умер Роберт Дмитриевич Черенков, основатель современного «Кристалла», человек, с которого началась эта книга. У меня давно было нехорошее чувство, что издание книги будет как-то связано с его смертью, и боялся не успеть, как не успел подарить книгу Павлу Козлову, он умер от рака в Уфе, Виктору Оськину, лучшему нападающему «Кристалла» рубежа 1970-х и 1980-х. Он закончил играть в 27, и так и не смог найти себя в послехоккейной жизни. Я встретился с его вдовой, передал книгу, она с трудом могла говорить о Саратове, где родился их сын и где они с тех пор ни разу не были.
На похоронах Черенкова я вдруг почувствовал, что тот саратовский мальчишка, в 7 лет впервые попавший на хоккей, не прошедший отбор в школу «Кристалла», влюбленно смотревший с трибун на игроков «Кристалла», вдруг, да, теперь точно – вдруг, стал для них своим, частью этой хоккейной семьи. Я стоял у гроба с Жебровским и Толстых, Мышкиным и Семеновым, выпивал на поминках рюмочку с Голубовичем, так, будто играл с ними в одной команде, пахал до крови на тренировках, и, что греха таить, иногда загуливал, гневая «Батю», Роберта Дмитриевича. Когда-то я мечтал быть таким же «кристалльным», как они, потом давным-давно перестал думать об этом, и 40 лет спустя мечта сбылась, вот так странно и нежданно.
https://5rim.ru/product/kristalnye-lyudi/

Командировка в Афины / Пирей в 1995-м на четвертьфинал «Олимпиакос» – ЦСКА, который войдет в историю как «отравленный матч», стала моей первой загранпоездкой. Времена тогда были простые, я и летел с ЦСКА в одном самолете, и жил в одной гостинице, деля номер со вторым тренером ЦСКА Евгением Коваленко, с главным – Станиславом Ереминым – мы вместе ходили по уличным рынкам, где его хороший знакомый, главный тренер молодежной сборной Греции по баскетболу, в свободное от тренировок время торговал иконами. Я купил маме в подарок Богородицу в серебряном окладе, получив хорошую скидку. С армейским доктором Олегом Парфеновым в первый афинский день мы отправились гулять по городу. Он не так давно работал в команде, зарубежье для него было редкостью, мы шли по карте, ища Плаку, старый городской район, что у подножия Акрополя, была весна, было тепло, мы были расслаблены, после первого матча в Москве, выигранного у мощных и богатых греков +30, в этот чудный день легко верилось в победу. (Для тех, кто забыл или не знает: ЦСКА тогда был нищ, в его составе не было ни одного легионера, а «Олимпиакос» входил в тройку богатейших баскетбольных клубов Европы). На одной из улиц к нам прицепился какой-то мелкий грек, схватил меня за локоть и с криками «русские! русские! братья!» начал объяснять, что у его товарища здесь, неподалеку ресторан русской кухни, и он обязан угостить дорогих гостей.
Он тащил нас по узеньким улочкам, то затаскивал в какую-то забегаловку, орал там с порога хозяевам, что мы – его русские друзья, а потом тащил дальше.
Мы, честно, растерялись от такого напора.
И хотя я впервые был в Афинах, мне уже скоро показалось, что он водит нас кругами. «Доктор, на этой улице мы уже были. Тут что-то не так. Надо смываться», – сказал я. Грек почувствовал наши сомнения, тверже схватил за локоть (меня? доктора? не помню), и завел нас в очередную забегаловку, ни в названии которой, ни в интерьере не было ничего русского, даже хоть какого-нибудь завалящего ржавого самовара. «Это русский ресторан, мы угощаем», – объявил наш нежданный провожатый. Мы опомнились, когда уже сидели за барной стойкой, окруженные с четырех сторон. Сзади нас контролировал этот шумливый и настырный грек, слева и справа на барных стульях вдруг возникли две высокие и чуть потасканные феи, а бармен уже наливал две метаксы и два бокала шампанского. «Валим», – сказал я доктору. Не прикасаясь ни к рюмкам, ни к дамам (те уже успели выпить по своему бокалу), мы развернулись на выход. Тут-то нам и было объявлено, что мы должны заведению какую-то несметную сумму, всяко дороже, чем целая бутылка метаксы.
Пихаясь и крича, что мы – ЦСКА, и устроим международный скандал, мы вырвались на улицу.
За обедом над нами дружно посмеялась вся команда.
В первой домашней игре «Олимпиакос» победил, сравняв счет в серии 1-1. Перед третьей решающей за выход в «Финал четырех» игрой пятеро из десяти игроков ЦСКА оказались в больнице со страшными отравлениями.
Один вопрос, один интересный вопрос не выходит у меня из головы все эти 23 года. Почему из всей делегации, если не считать игроков, отравился один я? Ни тренерский штаб, никто из менеджеров и прочих сопровождающих лиц не схватил ничего похоже по симптомам, что и я? Эту отравленную, как до сих пор считается, воду пили все.
Ну, как вы поняли, я хочу вернуться и хорошенько покопать эту историю. Сначала я хотел сделать просто большое расследование (типа лонгрид), а сейчас вырастает нечто большое – книга, возможно, ее можно назвать документальным детективом.
На видео (снимал я): пять оставшихся здоровыми игроков выходят на «отравленный матч», пятеро лежат в этот момент в больнице. От бодрых гимнов «Олимпиакоса» и свиста его болельщиков меня бросает в дрожь до сих пор: https://youtu.be/yR6t2rSG3rM

Поклонникам советского хоккея, а особенно – саратовского и динамовского. Лон грид, еще одна глава из моей книги «Кристальные люди». Анатолий Федотов играл в Корее, когда умер Брежнев, прятался на пляже от призыва к Тихонову в ЦСКА, играл на Кубке Канады, выигрывал чемпионаты СССР и СНГ в составе «Динамо», стал первым саратовцем в НХЛ, где подрался с лидером «Виннипега» на первой же тренировке, терял зрение, возвращался в хоккей, играл в Швеции, Финляндии и Японии, а вернулся в Россию уже при Путине. Бонусы: что можно было заработать за такую длинную хоккейную жизнь, как хоккеистов забирали в армию, как Юрий Моисеев устраивал «загоны», в чём Василий Первухин был лучше, чем Дацюк, какие шмотки любил Могильный и почему он сбежал первым + много-много редких фотографий. Ну и еще внутри: где можно купить столь полезную книгу.
http://johndonne.ru/anatoliy-fedotov/

Поскольку слухи о моем хоккейном ревизионизме уже дошли до Северной Америки, и тамошние историки пишут мне письма с просьбой о консультациях, то я решил собрать в одном месте свои хоккейные (документальные) публикации последних лет.

Цикл статей «Любимые классики» про первые годы советско-канадского противостояния (к сожалению, незаконченный)
1
http://www.vhlru.ru/russianclassic/86804/
2
https://www.facebook.com/notes/%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%81%D0%BB%D0%B0%D0%B2-%D0%B3%D1%80%D0%B8%D0%B4%D0%B0%D1%81%D0%BE%D0%B2/%D0%BB%D1%8E%D0%B1%D0%B8%D0%BC%D1%8B%D0%B5-%D0%BA%D0%BB%D0%B0%D1%81%D1%81%D0%B8%D0%BA%D0%B8/10153938657195659/?__tn__=HH-R
3
https://www.facebook.com/notes/%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%81%D0%BB%D0%B0%D0%B2-%D0%B3%D1%80%D0%B8%D0%B4%D0%B0%D1%81%D0%BE%D0%B2/3-%D0%BA%D0%B0%D0%BA-%D1%81%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D1%82%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5-%D1%85%D0%BE%D0%BA%D0%BA%D0%B5%D0%B8%D1%81%D1%82%D1%8B-%D0%B7%D0%B0%D0%B4%D0%BE%D1%85%D0%BD%D1%83%D0%BB%D0%B8%D1%81%D1%8C-%D0%B2-%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%BD%D1%82%D0%BE/10154091916520659/

Немного о Тарасове
1
Забытое чудо. Как Тарасов проиграл Америке холодную войну
https://www.sports.ru/tribuna/blogs/prosport/1136030.html
2
Хотел ли Анатолий Тарасов играть с канадскими профессионалами
http://johndonne.ru/anatoliy-tarasov/
3
Как Тарасов переписывал историю советского хоккея
http://johndonne.ru/kak-tarasov-perepisyval-istoriyu-sovetskogo-khokkeya/

Некоторые главы из книги «Кристальные люди»
1
«Потонешь в этом Саратове, ну и Бог с тобой». Как я мечтал стать хоккейным вратарем
https://www.sports.ru/tribuna/blogs/prosport/1138025.html
2
Глава о феномене советского хоккея
http://johndonne.ru/glava-iz-knigi-stanislava-gridasova-o-fenomene-sovetskom-khokkeye/
3
Будто ты умер. Тренер, который сохранил Ивана Ткаченко для хоккея
https://www.sports.ru/tribuna/blogs/prosport/1192596.html
4
Анатолий Федотов. Весь этот сказ
http://johndonne.ru/anatoliy-fedotov/
5
Бог из машинки (или почему я с детства не любил чехословаков)
http://johndonne.ru/glava-iz-knigi-stanislava-gridasova-kristalnyye-lyudi/
6
Фред Шеро. «В нем действительно течет русская кровь»
http://johndonne.ru/velikiy-kanadskiy-trener-kotoryy-uchilsya-khokkeyu-u-sssr/

Спартаковское
1
Главная тройка в жизни «Спартака»
http://johndonne.ru/kak-spartakovskaya-troyka-starshinova-probivalas-v-sbornuyu/
2
Возрождение «Спартака»: как это было в первый раз
https://www.sports.ru/tribuna/blogs/prosport/1137883.html

Купить книгу «Кристальные люди», напоминаю, можно тут:
https://5rim.ru/product/kristalnye-lyudi/

В детстве я страшно гордился тем, что меня брали с собой играть в футбол старшие. Футбольная площадка в нашем саратовском дворе была единственной на все близлежащие дома, и к нам после обеда собирались старшеклассники, они уже покуривали после матчей, вечерами перетекали в беседку, где под гитару самый длинноволосый пел, а девчонки иногда почему-то хихикали. Толком играть в футбол я не умел, техники – не особо, зато был молодой и рьяный, и дыхалка – что надо, и я никогда не любил проигрывать.
И все же настоящий, большой успех пришел ко мне только во второй половине 1990-х, когда в «Русском Телеграфе» (была такая веселая деловая газета) сформировалась футбольная команда, которая вскоре, после слияния в кризис 1998-го с газетой «Известия», стала просто командой: Эльмар Муртазаев, Дмитрий Кузнец, в воротах Иван Гидаспов и Ярослав Скворцов, Дмитрий Навоша, Игорь Порошин, Максим Андреев, Даня Петухов, Артем Петросянц, Геннадий Мутасов, Андрей Серов, Василий Дмитриев. Играли мы в разное время на разных полях: запасные в «Лужниках» и на «Локомотиве» (здесь к нам присоединилась молодежь, в частности Евгений Стаценко и Юрий Дудь), в школе на Дубининской, в хоккейной коробке на улице Правды.
Играл я в защите, иногда с краю, потом чаще – в центре. Добрые товарищи за манеру игры прозвали меня Горлуковичем. Так, было дело, любил я проверить особенно резвых нападающих на моральную устойчивость. Бил по ногам аккуратно, но метко (кто так говорил в кино?), почти в рамках правил, но так, чтобы без желтой. Однажды как-то случайно попавший в нашу компанию чужой нападающий не понял и с третьего раза, и потом неделю ходил в гипсе, у него распухла пятка (?). Как выяснилось, это был бывший главный редактор «Коммерсанта».
Однажды мы ехали на «Локомотив» вчетвером в такси (это уже времена PROспорта), и у меня зазвонил телефон. В телефоне меня спросили, могу ли я поговорить с Романом Аркадьевичем Абрамовичем. Я попросил в машине всех заткнуться. «Я слышал, у вас вышел новый номер, не могли бы вы прислать мне его почитать?» – спросил РА. Это была первая или вторая неделя, когда он купил PROспорт, и мы тупо забыли включить его офис в рассылку. Не помню, как я играл в тот день, наверное, плохо.
Но иногда, иногда добрые товарищи поднимали меня с Горлуковича до Паоло Мальдини (я и играл чаще всего в миланской майке под его третьим номером). Свой лучший гол я забил в школе на Дубининской, что у Щипка. Аутов не было, нашими правилами разрешалось обыгрываться через стеночку, не спартаковскую, а обычного школьного физкультурного зала. Я пронесся по правому краю, потом через стеночку обыграл Даню Петухова (а пройти его, поверьте, было очень непросто) и влепил сходу в верхнюю ближнюю девятку. В тот вечер я забил пять или шесть мячей.
Вряд ли товарищи запомнили этот мой подвиг, зато все, абсолютно все, кто был в тот вечер на «Правде», запомнили другое. Народу пришло много, играли на хоккейной коробке 8 на 8, играли долго, жестко и упорно, никто не мог забить в хоккейные же ворота – 0:0.
А накануне я, уже перешедший из «Известий» в GQ, искал сменщика и позвал Максима Андреева поиграть с нами: давай, приходи, потом присядем где-нибудь, обсудим рабочие вопросы. Макс отнекивался: неохота, плохо себя чувствую, дурные предчувствия. Но я его уговорил.
Так вот, конец матча, 0:0. В левом, если смотреть от наших ворот, идет густая возня за мяч, я стою лицом к своим воротам (в воротах – брат Ваня Гидаспов) и караулю, чтобы не прошла передача в центр. Она и пошла, верхом, примерно на уровне моего плеча. Тогда я еще был относительно молод и гибок и сделал просто: чуть присев, сгруппировался и с разворота вынес мяч со всей силы в сторону чужих ворот. Но я же не знал, я же не видел, что за моим левым плечом набегает Макс Андреев, чтобы замкнуть этот навес: мяч улетает далеко к чужим воротам, а мой адидас, продолжая движение, попадает Андрееву ровно в переносицу. Макс падает без чувств, на земле кровь, все в шоке, ловим первую же машину, и я везу Макса в Первую Градскую – сотрясение мозга, трещина в переносице.
А вскоре я и закончил с дворовым футболом.
Пару лет назад на одн

ом из саратовских краеведческих форумов меня нашел один старый знакомый: ну как же, помнишь, вместе в футбол во дворе играли, у меня еще кличка была Винни-Пух, а тебя все ждали, когда во двор выйдешь, даже старшие, у тебя же единственного был настоящий профессиональный мяч.
А я-то всю жизнь думал, что просто неплохо играю в футбол.
#ДвороваяКоманда

А давайте чуть внимательнее рассмотрим наше «золотое» десятилетие Чернышева – Тарасова. 5 из 10 раз чемпионство добывалось в последнем туре, и не всегда зависело от нас. Кто-то назовет это «отскоком», кто-то – «везет сильнейшим», кто-то – «волей к победе» и умением собраться на решающий матч.

Чемпионат мира-1963, Стокгольм (Швеция)

Положение команд перед последним туром: Швеция – 12 очков, СССР – 10 очков (проиграли шведам 1:2), Чехословакия и Канада – по 9.
Для того, чтобы нашей сборной стать чемпионами, должны были совпасть три условия. 1. Сборная ГДР должна была отобрать очки у сборной США (в тот год разница заброшенных и пропущенных шайб считалась только у пяти лучших команд). Сборная ГДР играет со сборной США 3:3, отбрасывая ее на последнее восьмое место, и, таким образом, в зачет не попадает крупная победа шведов над США со счетом 17:2 (мы победили американцев 9:0). 2. Сборная Швеции должна проиграть сборной Чехословакии. И проигрывает со счетом 2:3. 3. Сборная СССР должна победить сборную Канады с разницей не меньше, чем в две шайбы. Наша сборная побеждает 4:2.
Итоговое положение команд: 1. СССР – 12 очков, 2. Швеция – 12, 3. Чехословакия – 11.

Олимпийские игры и чемпионат мира-1964, Инсбрук (Австрия)
Итоговое положение команд: 1. СССР – 14 очков, 2. Швеция – 10 (4:2, 2:2 после второго периода), 3. Чехословакия – 10 (7:5, 4:0 после первого периода), 4. Канада – 10 (3:2, канадцы вели 2:1 к середине матча)

Чемпионат мира-1965, Тампере (Финляндия)
Итоговое положение команд: 1. СССР – 14 (победили чехословаков 3:1), 2. Чехословакия – 12, 3. Швеция – 9

Чемпионат мира-1966, Любляна (Югославия)
Перед последним туром: Чехословакия – 12, СССР – 11 (ничья со шведами 3:3)
Матч последнего тура: СССР – Чехословакия – 7:1
Итоговое положение команд: 1. СССР – 13 очков, 2. Чехословакия – 12, 3. Канада – 10.

Чемпионат мира-1967, Вена (Австрия)

Итоговое положение команд: 1. СССР – 14 очков, 2. Швеция – 9, 3. Канада – 9.

Олимпийские игры и чемпионат мира-1968, Гренобль (Франция)

Перед последним туром: СССР и Чехословакия – по 10 (проиграли 4:5), Канада – 10, Швеция – 8
Матчи последнего тура: Швеция – Чехословакия – 2:2, СССР – Канада – 5:0
Итоговое положение команд: 1. СССР – 12 очков, 2. Чехословакия – 11, 3. Канада – 10.

Чемпионат мира-1969, Стокгольм (Швеция)

Перед последним туром: Чехословакия – 16, СССР и Швеция – по 14
Сборная СССР дважды проиграла чехословакам 0:2 и 3:4
Матчи последнего тура: Швеция – Чехословакия – 1:0, СССР – Канада – 4:2
Итоговое положение команд: 1. СССР – 16 очков (разница шайб +36), 2. Швеция – 16 (+26), 3. Чехословакия – 16 (+20).

Чемпионат мира-1970, Стокгольм (Швеция)

Итоговое положение команд: 1. СССР – 18 очков (проиграли один матч шведам), 2. Швеция – 15, 3. Чехословакия – 11.

Чемпионат мира-1971, Берн, Женева (Швейцария)

Перед последним туром: СССР – 15 очков (с чехословаками 3:3 и 2:5), Чехословакия – 13, Швеция – 11.
Матчи последнего тура: Чехословакия – Финляндия – 4:2, СССР – Швеция – 6:3 (после второго периода проигрывали 2:3).
Итоговое положение команд: 1. СССР – 17 очков, 2. Чехословакия – 15, 3. Швеция – 11.

Олимпийские игры-1972, Саппоро (Япония)

Итоговое положение команд: 1. СССР – 9 очков, 2. США – 6, 3. Чехословакия – 6.

Здесь Михайлов еще не звезда, а Тарасов – спорная фигура
Евгений Зырянкин рецензирует «Кристальных людей» – одну из самых мощных книг 2018 года о советском хоккее, а Станислав Гридасов, ее автор, объясняет, как эта книга родилась.
Школьные тетрадки с разлинованными таблицами. Детские рисунки хоккеистов, где клюшка больше похожа на связанный бабушкой длинный носок или на третью, без конька, ногу. Настольный хоккей, на котором разыгрываются настоящие чемпионаты мира (и, конечно же, Европы), Кубок Стэнли, Приз «Известий». Замусоленные до дыр справочники из серии «Мои первые книжки» с сакральной на тот момент, безоговорочно правильной информацией – их авторы казались верховными жрецами, располагающими Знанием. Фотографии кумиров из журналов и календарей.
У кого из нас этого не было и не хранится до сих пор в ящике старого письменного стола, в книжном шкафу, на антресоли, в бумажной стопке в углу гаража? Кто из любителей хоккея не натыкался на них спустя годы и, перелистывая, перебирая, не сопел с легкой усмешкой: «Мазня… Каракули… Наивные увлечения»? Хотя кому-нибудь наверняка приходило на ум поделиться с миром своей ребяческой любовью. Не похвастать, нет – найти «единоверцев», которые поддержат эту любовь, посочувствуют ей.
На ум приходило, возможно, многим. Но чтобы получилось не дурно и не пошло, нужны еще время и авторский талант. Не знаю, радоваться или нет, что до недавних пор никто не нашел их у себя и в себе и не заляпал уютные тайники собственной памяти плевками чужой обструкции. А в недавние поры высвободился наконец-то из узлов рутинной журналистской поденщины Станислав Гридасов, чье имя давно уже ассоциируется с высшим мастерством и лучшими образцами. И решил стать первым (а то и единственным) из тех самых «многих», реализовавшим ту самую идею. Причем детской любви в нем скопилось на целую книгу протяженностью в тысячу с лишним страниц. И каждая страница, что уже библиографическая редкость, хороша собой.
Повезло саратовскому «Кристаллу», в который был влюблен по малолетству – и, говорят, не изменил с возрастом той привязанности – Гридасов. В стране полно команд, достойных книг, альбомов и даже монографий. Но нет у них своего Гридасова. А «Кристалл», о котором в хоккейном мире толком уже и не помнит никто, удостоился настоящей Книги Почета. Где отслежен не просто каждый год его бытия – каждый шаг. С размахом сильнейшего журналиста – и раскрытым ртом очарованного, покоренного юного болельщика. На чьем настольном хоккее «Кристалл» не уступал ни ЦСКА, ни «Монреалю».
В этой книге много неожиданностей и откровений. Борис Михайлов там совсем не как приглашенная звезда, а начинающий спортсмен – и только теперь становится понятно, почему он заиграл в высшей лиге относительно поздно, зато сразу солидно. Анатолий Тарасов проступает в ней не только великим тренером великих команд, но и весьма спорной, а где-то и одиозной фигурой. А сам автор признается, что мечтал быть вратарем и равнялся при этом не на Третьяка, а на Владимира Мышкина. Который и отыграл-то в Саратове всего ничего!
Эта удивительная книга хороша еще и тем, что читать ее можно не подряд, а с любого места, сколько захочется, перескакивая взад-вперед по настроению. Изучив саратовский виток биографии тренера Егорова, вечного соперника Тарасова, отправиться в 1982 год, когда «Кристалл» в очередной раз приходил в себя после вылета из «вышки», а следом – в 1994-й, и наткнуться там на статью Гридасова из «Спорт-Экспресса». Лично я благодаря столь ловкому способу одолел тысячу страниц за четыре месяца, ни разу не заскучав и не отложив этот талмуд на полку.
Полностью (а также авторское послесловие) читать тут: https://www.sports.ru/tribuna/blogs/prosport/2316020.html

«Я В 1951 ГОДУ НАПИСАЛ ПИСЬМО НА ИМЯ СТАЛИНА»
Вот бывает же. В конце прошлого года слушал застольный рассказ Сергея Микулика, как его, молодого корреспондента, «Советский спорт» отправил в Загорянку делать интервью к 70-летию Тарасова, и сколько раз Анатолий Владимирович гонял его в погреб за наливочками. А в этом – получаю в подарок десяток книг по истории хоккея, и внутрь одной из них вложена вырезка из «Советского спорта», 10 декабря 1988 года, большое, то самое, интервью Микулика «Незнакомый Тарасов». Тарасов оказался очень знакомым – байка на байке, одна фантастичнее другой. Вот кусочек текста, который я отметил красным цветом. Тарасов просит у Сталина допустить хоккейную сборную СССР на Олимпийские игры 1952 года. Один просит. Настоящий герой всегда один. Смело просит – у САМОГО.
А вот как было на самом деле. Вопрос об участии сборной СССР (не только хоккейной) на Олимпийских играх в Норвегии решался на самом высоком уровне, то есть лично Сталиным. Однако этот политический вопрос разрабатывался целой группой товарищей на уровне президиума ЦК и совета министров. Книга даже есть такая «Белые игры под грифом «секретно». Почти 600 страниц действительно рассекреченных документов. Правда, там они начинаются с 1955 года, но мы не привыкли отступать. В Государственном архиве Российской Федерации есть папочка с названием «Материалы по олимпийским играм (докладные записки, письма)». 7 января - 24 декабря 1952 года, которую я очень внимательно изучил. Так вот. Как в анекдоте. Дело было не в 1951 году, а в 1952-м, и писал Тарасов не Сталину (кто понимает, как была устроена советская бюрократическая машина, понимает, что такого в принципе быть не могло), и писал Тарасов не один.
Письмо первое. Председатель Всесоюзной хоккейной секции П.Коротков и председатель Всесоюзного тренерского совета А.Тарасов пишут, как и положено, своему непосредственному начальнику – министру спорта товарищу Романову.
Письмо второе, уже с ведома Романова, пишется секретарю Центрального комитета ВКП (б) товарищу Маленкову. Подписано письмо следующими товарищами: Бобров, Бабич, Мкртычан, Сологубов, Тарасов, Уколов.
Письмо начинает хождение по инстанциям, и на бланке управления делами Совета министров СССР через 4 дня управляющий делами Совмина товарищ Помазнев «по поручению Совета министров» отписывает Романову (министру спорта) «рассмотреть в 3-дневный срок письмо мастеров спорта Боброва, Бабича и др.» В нем же сообщается, что письмо находится на контроле у тов. Суслова и Громыко.
А теперь снова перечтите интерпретацию Тарасова и оцените его великий мифотворческий талант.
Я уже молчу, что в 1951 году мы еще не были членами ЛИХГ (ИИХФ), да и вообще это отдельная увлекательная история, которая попадет в мою новую книгу о том, как на самом деле создавался советский хоккей.
Здесь привожу кусочки документов. Полностью они будут опубликованы в моей книге. Рабочее название – «Красная книга советского хоккея».

Что-то разболтался я, лежа на печи, подкинул поленьев - про спортс, PROспорт, книги и первый в жизни комикс.

Малютин
Насколько известно, с PROспорт в итоге тоже некрасиво получилось.

Гридасов
Когда Роман Абрамович выходил из журнала PROспорт, было два варианта. Либо журнал закрывается, либо переходит в руки менеджмента, то есть нашей команды, но ни один из нас не был миллионером, чтобы потянуть развитие журнала за свои деньги. Тем не менее мы не могли бросить всё, сделанное за почти десять лет, и взяли на себя эту ношу, где-то год колупались сами и нашли в итоге инвестора, который не вызвал никаких подозрений — Евгений Валерьевич Мышковский, топ-менеджер «Газпром экспорта» и владелец чешского спортивного холдинга, куда входил хоккейный клуб «Лев» (Прага), баскетбольный клуб, возможно, что-то ещё.

Мы подготовили бизнес-план и стратегию развития журнала на несколько лет вперёд. Достигли договорённости об инвестициях. Предстоял 2013 год, мы честно предупредили, что идёт кризис, что рекламные ожидания по рынку завышены, и год будет тяжелейший. Нам сказали: всё, о чём договорились, соблюдаем. Мы наняли полностью новую сильную редакцию на совершенно новый, в том числе концептуально, сайт, запустили сразу несколько новых продуктов. Инвестиции были разбиты на транши по три или четыре месяца.

И вот представьте себе, в апреле мы созваниваемся, он подтверждает транш, мы подписываем бумаги. Но начиная с мая ни он сам, ни его секретарь, ни помощник, ни его дочь, которая училась на журфаке и как-то приходила в редакцию — вообще нам ни разу не ответили, никаким образом.

Мы стучались к его знакомым и знакомым знакомых, объясняли, что грозит катастрофическая ситуация. Транш не пришёл и в мае мы фактически остались без денег. Но это еще не самое худшее. Хуже, что мы не знали, а что произошло. А вдруг он объявится через месяц или два? А можем ли мы начинать искать других инвесторов? Желающие в принципе были. Но ведь у него 85% — мы же не можем ставить подпись от имени этих акций.

Полностью интервью тут: https://www.sostav.ru/publication/aleksandr-malyutin-vs-stanislav-gridasov-35708.html

«Абрамович — невероятно обаятельный, харизматичный и азартный человек, — рассказывает спортивный обозреватель, бывший главный редактор журнала «PROспорт» Станислав Гридасов (в 2005–2013 годах журнал издавался структурами Романа Абрамовича. — Forbes Life). — Обсуждая с ним детали издательского бизнеса, я всякий раз удивлялся, как глубоко Роман Аркадьевич изучает вопрос, как вникает в детали, нюансы. Ему интересны были такие подробности, знание которых вряд ли когда-нибудь пригодилось бы. При этом почти за 10 лет издания журнала он ни разу не позволил себе вмешаться в содержание номера, попросить поставить текст или написать о ком-то. Хотя нет, один раз, когда в 2009 году в полуфинале Лиги чемпионов судья «убил» Chelsea в матче с Barcelona, мне позвонил Абрамович и с легким раздражением в голосе, замаскированным под шутку, велел написать в ближайшем номере журнала, что судья такой-то — пидарас <речь, понятно, про Эвребе>. Задание выполнено не было. Нареканий не последовало».

В 2004 году список самых богатых британцев по версии Sunday Times возглавил Роман Абрамович c £7,5 млрд, обойдя многолетнего лидера, герцога Вестминстерского. Описывая роскошную жизнь миллиардера из Сибири, как его называли, британские, а за ними и французские газетчики соревновались в красочности деталей. Документировали прибытие его яхты в Сен-Тропе, тени средиземноморских сосен, юных красоток в бриллиантах на пляжах, виллу за €300 млн, новую 170-метровую яхту Eclipse, что строилась на германской верфи. Но всерьез, кажется, миллиардера задел только репортаж о его VIP-ложе в Chelsea, где упоминались подогреваемые кресла, ужин с омарами, реки шампанского. В узком кругу спортивных журналистов Абрамович не скрывал своей обиды. «Вы поймите, — говорил он, — на стадионе я не ем омаров, я перед матчем вообще есть не могу, так нервничаю. <И кресло у меня самое обычное, как у всех>».

В статье в основном про балет, но и про спорт тоже есть немного.

https://www.forbes.ru/forbeslife/372865-pachka-deneg-kak-roman-abramovich-stal-milliarderom-baletomanom

25 лет «Футбольному клубу». Заметка из 1998 года:
«Сырым мартовским вечером в главной психиатрической лечебнице города Н. (бывший Г.) появился новый больной. Он вошел в палату, выкрашенную в по-госпитальному особый цвет серой тоски, где уже сидели трое – Наполеон, магараджа и человек-собака, – и огласил стены неслышимым ранее здесь приветствием: «Здравствуйте, я Василий Уткин. Вы в «Футбольном клубе»!
Редкий случай мании был описан в местной газете «эН-ский листок», а оттуда уже перекочевал на страницы прессы столичной, в частности журнала «Вечерняя Москва», откуда и стал мне известен. Тогда же я по каким-то забытым уже надобностям отправил Василию Уткину письмо по электронной почте, однако, как вскоре выяснилось, оно не дошло до адресата. Некий и оставшийся неизвестным поклонник Уткина также отправил ему письмо, но сделал это в количестве миллиона копий, а потому благополучно «грохнул» интернетовский почтовый ящик «Футбольного клуба». Видимо, после этого, убоявшись за здоровье нации и за техническое обеспечение своего канала, руководство НТВ решило локализовать пагубное влияние Василия Уткина и задвинуло его программу, выходившую до того в седьмом часу вечера, на самой границе прайм-тайм, за полночь. Впрочем, это мало что изменило во взаимоотношениях Уткина с болельщиками, три раза в неделю не ложащихся спать, пока огромный человек с трудом не втиснется в экран и не скажет им: «Здравствуйте, я Василий Уткин. Вы в «Футбольном клубе»!
Василий Уткин среди юных болельщиков и болельщиц популярен, как Филипп Киркоров вкупе с группой «На-на». Что не может не настораживать и свидетельствует не только о личных качествах Уткина, но и о катастрофической ситуации, сложившейся в спортивной тележурналистике. Останкинское гнездо было весьма нетребовательным к профессиональным качествам своих птенцов, работающих ныне на всех основных телеканалах страны. Собственно журналистике там и не учили. Нужно было знать не спорт, а политику спорта, не русский язык, а правила ударения в русском языке. В Останкине готовили не журналистов, а чтецов-декламаторов для спортивных новостей программы «Время». Конечно же, лучшие и талантливейшие вырастали и там, но скорее вопреки, чем благодаря системе. Что из себя представляет средний выпускник останкинской школы можно увидеть и сейчас – на канале РТР и, частично, на ОРТ. Впрочем, школа деградирует, и даже новостной выпуск ей уже не по силам, не то что аналитическая программа. Основы новой школы заложила спортредакция НТВ, где собрались лучшие из останкинцев, Анна Дмитриева, Алексей Бурков, чуть позже Владимир Маслаченко, где и возрос феномен Василия Уткина.
Принято считать, что своей удачей Уткин обязан точно найденной интонации разговора с болельщиками, интонации «доверительности с подначкой», легко выигрывающей у привычного официозного тона. Стилистические эквилибры Уткина («Юран победно трясет животом. Он беременен двумя голами») опасно балансировали на грани остроумия и пошлости, что только распаляло у молодого зрителя огонь восторга. Надо ли говорить, что у средне-посредственного останкинца Уткин быстро начал вызывать припадки зависти, – с катанием по полу и брызганием фамилиями великих (Синявский! Озеров!). Тем более, что его «Футбольный клуб» быстро отобрал всего профессионального футбольного болельщика у традиционно-останкинского «Футбольного обозрения» ОРТ.
Признавая за Уткиным стилистическую удачу, я все же полагаю, что не столько в ней дело. В спортивной журналистике 90-х (не только телевизионной) в дефиците оказался профессиональный уровень суждений. Во множестве – скоропортящихся, низкокачественных продуктов, ежедневно и в устрашающем количестве выбрасываемых спортивными изданиями на прилавки (известный принцип отечественного привокзального шоу-бизнеса «пипл все схавает»). Проще говоря, у Уткина, крепкого нормального профессионала, оказалось слишком мало конкурентов, что и обеспечило ему особое положение. Случая, произошедшего в городе Н. (бывший Г.

), могло и не быть, когда бы Уткин был правилом, а не исключением».