​​Сегодня, 1 сентября, годовщина нападения нацистской Германии на Польшу, что традиционно принято считать началом Второй мировой войны.

Я неоднократно писал на канале, что России нужно учиться, учиться и учиться у поляков умению презентовать свою национальную историю как внутри страны, так и вовне её, пользуясь новейшими и моднейшими каналами донесения информации.

Как пример, видео Института национальной памяти 2017 г. об участии Польши во Второй мировой:

https://www.youtube.com/watch?v=Q88AkN1hNYM

1 сентября 1940 г. американская газета Sunday News подводила итоги первого года войны на Европейском континенте. Польша разделена между Германией и СССР, повержены Дания, Норвегия, Бенилюкс и Франция, последняя разорвала союзные отношения с Великобританией. Италия обкорнала французские и английские владения в Африке, а Испания не ровен час попытается отбить Гибралтар. Осаждённая Великобритания для обеспечения надёжных тылов, оккупировала датские колонии – Фареры и Исландию. СССР, помимо Восточных Кресов, за минувший год присоединил к себе Карелию, Прибалтику, Бессарабию и Северную Буковину.

То ли ещё будет, размышляют редакция и читатели газеты.

​​Немецкий День Победы

Как известно, Германская империя была рождена в стальных грозах франко-прусской войны 1870-1871 гг. Сразу же после возникновения национального государства возникла идея создания и общенационального объединительного праздника. Изначально предлагалась дата 18 января – день провозглашения Вильгельма I германским императором. В свою очередь событие 1871 г. было отсылкой к провозглашению в этот же день курфюрста Бранденбурга Фридриха III королём Пруссии в 1701 г. Однако император отказался: кайзер всегда оставался прусским, а не имперским патриотом, и не желал, чтобы прусский праздник растворился в общегерманском. К тому же от 18 января 1871 г. у Вильгельма I остались не самые приятные воспоминания.

Тогда датой общенационального праздника было выбрано 2 сентября – день победы над французскими войсками в генеральном сражении при Седане, предопределившем исход войны. Первый имперский День Победы был отпразднован 2 сентября 1873 г. – во вторую годовщину седанского сражения. В Берлине открыли Колонну Победы и провели торжественный парад гвардии. Несмотря на то, что праздник остался полуофициальным (дата так и не была закреплена юридически и оставалась рабочим днём), 2 сентября в Кайзеррейхе широко отмечался. В городах проходили военные парады, устраивались народные гулянья, концерты, выступления ансамблей и прочая творческая самодеятельность.

Нельзя сказать, что новый праздник приживался без проблем. Так как Седан являлся, прежде всего, прусской победой, в Баварии, в Бадене и в ряде прочих земель предпочитали праздновать годовщины иных битв той войны, где отличились их собственные армии. В качестве альтернативы предлагалось также 10 мая – дата подписания Франкфуртского мирного договора, завершившего войну. В течение 1870-х гг. «День Седана» отказывались праздновать католики, реагировавшие таким образом на государственную политику притеснений, а с 1878 г. – социалисты, разъярённые бисмарковским запретом Социал-демократической партии.

С приходом к власти Вильгельма II прежний акцент «Дня Седана» как дня военного триумфа прусского оружия сменился на объединительный общегерманский пафос: «Мы сделали это вместе».

Празднование «Дня Седана» на государственном уровне прекратилось с падением империи. В Веймарской республике правые националисты ещё отмечали 2 сентября, но уже в частном порядке без государственной поддержки. Последующие события германской истории окончательно затмили собой седанскую годовщину, справив имперский День Победы в исторический архив.

Семьдесят пять лет назад, 2 сентября 1945 г., представители Японской империи на борту американского линкора «Миссури» в Токийском заливе подписали Акт о безоговорочной капитуляции. Вторая мировая война завершилась. Её жертвами стали от 70 до 85 млн. человек.

Канадская карта 1949 г. напоминает об основных вехах минувшей войны и констатирует положение в мировой политике на конец 1940-х гг. К этому моменту полным ходом уже шла «Холодная война» между США и СССР, которая будет определять международные отношения на протяжении следующих 40 лет.

Смотреть в высоком разрешении: https://ic.pics.livejournal.com/watermelon83/60539528/8639911/8639911_original.jpg

Границы прошлого

Чадушки, привет. Сегодня мне пришло письмо от "Госуслуг": "Диктант Победы пройдет в день окончания Второй мировой войны". Разумеется, сразу вслед за этим вспомнилась весенняя новость: "Госдума изменила дату окончания Второй мировой войны". Нет, это не ИА "Панорама", это настоящая новость на сайте государственного информационного агентства.

Сразу появляются вопросы о границах полномочий Государственной Думы в этом вопросе. Может ли Государственная Дума изменить дату расстрела царской семьи? Отменить смерть Сталина (не фильм, а физиологическое явление)? Хотя бы объявить Россию постоянным чемпионом мира по футболу?

Мемориальные законы, то есть законы устанавливающие существование некоторого события в прошлом — явление не новое и вовсе не уникальное. В ряде стран существуют законы, которые предусматривают уголовную ответственность за отрицание Холокоста. В некоторых странах установлена ответственность за отрицание геноцида армян в Турции в 1915 году.
Есть законы, которые не предусматривают никакой ответственности, а лишь декларируют существование некоторого события и современную оценку этого события. Таков, например, "закон Тобира" во Франции, который провозглашает преступлениями против человечества работорговлю и перевозку рабов из Африки в Новый Свет.

Свой мемориальный закон, касающийся событий Второй Мировой войны, появился несколько лет назад в России — это статья 345.1 УК РФ, наказывающая за "реабилитацию нацизма", то есть отрицание фактов, установленных Нюрнбергским трибуналом.
При всей дискуссионности мемориальных законов (критики справедливо указывают на сложность совмещения их с принципом свободы слова), все они:
а) имеют прикладную направленность: осудить преступления, совершившиеся в прошлом, не допустить их повторения, дать моральную оценку неким явлениям от имени всего общества;
б) не пытаются изменить прошлое, а констатируют события, действительно происходившие в прошлом, подтвержденные документальными свидетельствами и/или многочисленными очевидцами.

Изменение даты окончания Второй мировой войны в этом контексте выглядит несколько нелепо. Этот закон не несет новых моральных оценок, ничего не осуждает и не пытается предотвратить, даже не имеет фактических оснований: акт капитуляции Японии, под которым поставил подпись и советский представитель, был подписан 2 сентября в 9 утра по местному времени, то есть в 15 часов по московскому, и, соответственно, никакой временной разницы, вызвавшей празднование победы над Германий в Европе и США 8 мая, а в СССР и его наследниках — 9 мая, нет.

Авторы законопроекта, разумеется, знали об этом, поэтому ссылались на то, что " президиум Верховного Совета СССР в 1945 году принял указ "Об объявлении 3 сентября праздником победы над Японией". Не нужно быть доктором наук, чтобы понимать, что "праздник победы" и "день окончания войны" разные вещи: война оканчивается в день, когда противник уничтожен или сложил оружие, победу можно праздновать в любой день, когда это удобно победителю. Также не нужно быть доктором наук, чтобы понимать, какие возможности открываются после этого закона: можно изменить любую историческую дату и заставить школьников учить ее к ЕГЭ.

Кстати, 3 сентября 2004 года в Беслане произошел штурм, который стоил жизни более чем тремстам заложникам, в этом году исполняется 16 лет с того дня. 16 лет это очень много, особенно для тех, кому сегодня 20, и кто еще толком не понимал, что показывают по телевизору. Если вы не помните или никогда не знали об этих событиях, посмотрите документалку Дудя, она хорошая.

Американо-канадская карта с упоминанием всех ключевых событий Второй мировой войны, как на Африкано-Европейском (Атлантическом), так и на Тихоокеанском театрах боевых действий.

Смотреть в высоком разрешении: https://i.redd.it/p04hw71hfkk01.jpg

4 сентября 1928 г. «Стальной шлем» окончательно пошёл по шизе

«Стальной шлем – союз фронтовиков» был создан в декабре 1918 г. и на первых порах представлял собой не более чем обыкновенную ветеранскую ассоциацию, призванную помочь своим членам интегрироваться в мирную жизнь, отстаивать их корпоративные интересы и поддерживать память о войне. Провозглашая свою аполитичность, организация всё же скорее тяготела к правому монархическому флангу, однако подобное скептическое отношение к республике в первые годы её существования было характерно не только для каких-нибудь радикалов, но и для вполне добропорядочных национал-либералов. Создатель и «бундесфюрер» «Стального шлема» – Франц Зельдте, состоял именно в национал-либеральной Немецкой народной партии. В каких-либо экстремистских акциях «Стальной шлем» замечен не был, антиреспубликанский Капповский путч 1920 г. проигнорировал.

В середине 1920-х гг., когда внутреннее положение Германии более-менее стабилизировалось, стало казаться, что бывшие правые антиреспубликанцы примирились с республикой. Лидер национал-либералов Густав Штреземан, который ещё в 1919 г. отвергал Веймарскую Конституцию, уже в 1923 г. на посту рейхсканцлера спас республику от экономической и политической катастроф, а после на посту министра иностранных дел начал нормализовывать отношения с Францией и англосаксами. Консервативные националисты стали входить в правительство. В 1925 г. президентом Рейха был избран кайзеровский фельдмаршал Гинденбург. В историографии это событие чаще всего рассматривается как проявление заката республики, но современники расценивали его с точностью до наоборот: как шанс для неё. Республиканский президент, бывший одновременно кумиром правых, казалось, воплощал в себе примирение старой формы с новым содержанием.

Однако к 1928 г. (то есть ещё до начала Великой депрессии) «примирительные» настроения в среде правых по отношению к республике сошли на нет. В этом повинен целый комплекс причин, как субъективных, так и объективных, которые сегодня назвали бы «институциональными». Для их подробного разбора в рамках указанного поста не хватит места, так что просто конституируем факт: примирение правых с республикой не состоялось.

4 сентября 1928 г. на одном из публичных мероприятий «Стального шлема» в городе Фюрстенвальд глава бранденбургского отделения организации Эльхард фон Морозовиц в свой речи огласил «послание ненависти» к республике. В речи Морозовица содержались такие пассажи как: «Всем сердцем мы ненавидим нынешнее государственное устройство, его форму и содержание, его становление и его сущность… Мы желаем бороться и бороться безоговорочно: бороться против Системы, которая управляет сегодняшним государством, бороться против тех, кто через компромиссы с ней поддерживает эту Систему».

«Фюрстенвальдское послание ненависти» вызвало скандал и раскол как в правом лагере, так и в самом «Стальном шлеме». Национал-либералы, отныне работавшие в республиканской системе, призвали своих сторонников выйти из организации. С этого момента начинается весьма неприглядная заключительная страница в истории «Стального шлема». Его руководство открыто провозгласило себя «немецкими фашистами», ориентирующимися на опыт Италии Муссолини. Лидеры «Союза фронтовиков» в итоге докатились до участия в коалициях с правыми радикалами и нацистами, Кончилось всё тем, что нацисты, придя к власти, мягко «задушили» «Стальной шлем». Руководство было интегрировано во властную структуру на малозначительные посты, а сама организация в 1934/35 гг. была распущена.

P.S. Естественно, Дорогая Редакция сего чудесного образовательно-развлекательного канала, используя такое название, ориентируется на начальный этап истории «Стального шлема», когда это была в целом аполитичная организация, призванная сохранять память об исторических событиях. В политическом отношении Дорогая Редакция придерживается либеральных взглядов и с крайним неодобрением относится ко всяким проявлениям праворадикальной (как и вообще любой иной радикальной) шизы.

"Судовой кочегар". Отто Грибель, 1920 г.

Восемьдесят лет назад, 6 сентября 1940 г., в Румынии победила фашистская Сентябрьская революция: король Кароль II отрёкся от престола и сбежал из страны, а власть перешла к тандему генерал Антонеску – Хория Сима (лидер «Железной гвардии»).

Румынский король из династии Гогенцоллернов Кароль II ещё в феврале 1938 г. распустил оппозиционный парламент, добился принятия новой абсолютистской Конституции и установил в Румынии однопартийный авторитарный режим с собственным культом личности. В рамках «пацификации» страны король разогнал все политические партии, в том числе и фашистскую «Железную гвардию», чьё руководство во главе с Корнелиу Кодряну вовсе было физически уничтожено.

Однако добившись кратковременного успеха во внутренней политике, монарх провалил дипломатию. Румыния традиционно являлась союзницей Францией, но летом 1940 г. Франция оказалась разгромлена Германией. Кароль не успел вовремя переориентироваться на Рейх, и был за это наказан. В июне 1940 г. Румынии пришлось уступить Советскому Союзу Бессарабию и Северную Буковину, в августе – передать Венгрии Северную Трансильванию, а в начале сентября – согласиться на переход Южной Добруджи под власть Болгарии. За два месяца страна лишилась трети территории и трети населения (7 из 20 млн.)

После такого национального позора румыны начали массово выходить на улицы, требуя отречения неудачливого короля, который помимо прочего имел репутацию коррупционера и распутника. Кароль II попытался сыграть на опережение и ещё летом вновь легализовал «Железную гвардию», назначив её новых руководителей, которых не успел перебить, главами второстепенных министерств. Однако железногвардейцы требовали однопартийного легионерского правительства, и их лояльность оставалась под вопросом.

5 сентября на фоне паралича власти и массовых протестов Кароль II назначил премьер-министром генерала Иона Антонеску, известного своими оппозиционными взглядами, даже сидевшего из-за них некоторое время под арестом и считавшегося одинаково «близким» как к «Железной гвардии», так и к традиционному военному истеблишменту.

Изначально новый премьер не поддерживал идею об отречении короля, так как расценивал пусть и ослабевшего монарха в качестве главной опоры своей власти (Антонеску обладал крайне скверным характером, поэтому отношения с высшим генералитетом у него были довольно прохладными). Однако вокруг Кароля II за десятилетие правления сложился круг ближайших друзей и «деловых партнёров» – «камарилья», которые совсем не желали расставаться с властью и источниками доходов. Не успел монарх назначить Антонеску главой кабинета, как его друзья тут же начали интриговать против генерала, готовя его убийство. Узнав об этом, Антонеску сбросил короля со счетов. В условиях, когда все силовые ведомства отказались ему починяться, а только что назначенный премьер стал требовать отречения, Каролю ничего не оставалось делать, как 6 сентября подписать отречение в пользу сына Михая. Захватив любовницу и значительную часть госказны, Кароль сбежал из страны, осев в итоге в Мексике.

Несмотря на то, что формально монархия была сохранена, премьер-министр Ион Антонеску был провозглашён «кондукэтором» – «вождём» румынского народа. «Железная гвардия» стала единственной легальной партией в стране, её лидер Хория Сима – вице-премьером. Все ключевые министерские портфели и посты губернаторов провинций также получили легионеры. В течение следующих пяти месяцев Румыния являлась «национал-легионерским государством». В течение всего этого периода Антонеску и «Железная гвардия» подспудно соперничали за абсолютную власть. В конце января 1941 г. легионеры подняли путч, который генерал жестоко подавил. После этого «Железная гвардия» вновь была запрещена, а Антонеску с благословения нацистской Германии утвердил своё безоговорочное лидерство.

​​Восемьдесят лет назад, 7 сентября 1940 г., был подписан Крайовский договор, согласно которому Румыния возвращала Болгарии Южную Добруджу, отбитую у последней по результатам Второй Балканской войны 1913 г.

Румыния, которая до лета 1940 г. ориентировалась на Францию, после её разгрома была вынуждена под давлением Германии уступить значительные территории своим соседям: Бессарабию и Северную Буковину – СССР, Северную Трансильванию – Венгрии, Южную Добруджу – Болгарии. На территории последнего региона, согласно переписи 1930 г., проживали лишь 20% румын, но целых 38% болгар и ещё 34% турок. Общее население составляло около 380 тыс. человек. Передача сопровождалась обменом населением: 110 тыс. румын переселились из Болгарии в Румынию, а 77 тыс. болгар из Румынии – в Болгарию.

Присоединение к Болгарии Южной Добруджи уникально: после конца войны это территориальное изменение не было пересмотрено. Таким образом, Болгария является единственной державой Оси, которая по итогам Второй мировой не только не утратила довоенную территорию, но и увеличила её.

Как-то писал о предположении Токвиля, что всякая революция – это скорее не радикальный разрыв с прошлым, но во многом – радикальное продолжение тех общественных процессов, что уже проходили до неё. Рассмотрим подобный подход применительно к нацистской Германии.

В 1933 г. в Германии произошла революция: Веймарская республика окончательно пала и была заменена на гитлеровскую диктатуру. Однако было бы неверным представлять, будто нацисты полностью перевернули с ног на голову весь ход германской внешней и внутренней политики. На примере лишь нескольких кейсов попробуем проследить линию правопреемства.

Во-первых, к самому упразднению парламентской демократии нацисты причастны в последнюю очередь. Германией уже с весны 1930 г. управляли президентские кабинеты, которые издавали чрезвычайные законы в обход рейхстага. Канцлер Франц фон Папен и члены его «кабинета баронов» в 1932 г. открыто провозглашали о намерениях перейти к авторитарному правлению. Нацистская диктатура являлась самой страшной, но лишь одной из нескольких альтернатив антидемократического режима, который и без Гитлера установился бы в Германии в 1930-х гг.

Во-вторых, нацистский «Гляйхшальтунг», то есть ликвидация земельных автономий и превращение Германии в унитарное государство, являлся продолжением процессов, запущенных ещё при республике. В Германской империи составлявшие её государства имели собственных монархов, свои армии, свои законодательные и налоговые системы. Лишь после установления республики был установлен безусловный суверенитет Рейха, формально созданы единая немецкая армия и единая налоговая система. Пруссия была де-факто упразднена в июле 1932 г., когда управление крупнейшей германской землёй перешло от земельного правительства напрямую имперскому. Нацисты в 1934 г. слили воедино прусские министерства с общегосударственными.

В-третьих, многие организации и инициативы, известные в связи с нацистским правлением, на самом деле появились ещё при республике. Аналог «Имперской службы труда» возник в 1931 г. В 1932 г. консервативные министры открыто говорили о желательности создания всеобщей молодёжной организации для укрепления обороноспособности страны, для чего был учреждён Имперский попечительский совет по оздоровлению юношества.

Что касается внешней политики, то и здесь Гитлер неоригинален. Все политические партии Веймарской республики выступали за ревизию Версальского договора и, ещё до 1933 г. Германия добилась на этом поприще заметных успехов. В 1927 г. союзники прекратили осуществлять контроль за разоружением рейхсвера, что открыло дорогу к ремилитаризации. В 1930 г. союзные войска были выведены из Рейнской области. Летом 1932 г. на Лозаннской конференции с Германии были списаны все репарации: их бремя больше не висело над страной дамокловым мечом. В 1931 г. Германия и Австрия лишь из-за противодействия союзников не подписали договор о Таможенном союзе, что означало бы «мягкий» вариант аншлюса. Ни один из республиканских кабинетов не признавал восточных границ с Польшей, и вся немецкая восточная политика 1920-х гг. была направлена на возвращение утраченных территорий. Германия и без Гитлера в 1930-х/40-х гг. попыталась бы установить политический и экономический контроль над Центральной и Восточной Европой и даже, возможно, воевала бы с Польшей. И, вероятно, без безумств Гитлера имела бы неплохие шансы на успех.

Наконец, стоит отметить следующий парадокс. Вся карьера Гитлера во многом была выстроена на непризнании Ноябрьской революции 1918 г. И вместе с тем именно эта революция вообще дала Гитлеру шанс состояться как политику: в «старой» империи со всеми её сословными перегородками безработный бомж-иностранец не имел вообще никаких шансов. Эта же революция дала немцам (в том числе и женщинам) всеобщее равное избирательное право. И как бы Гитлер не хаял Ноябрьскую революцию, от этого её завоевания он, придя к власти, не отрекался никогда. Свой режим он легитимировал именно через выборы и референдумы, регулярно набирая (или «рисуя») на них по 99%.

​​«Великая Румыния» и её раздел в 1940 г.

28 июня СССР были переданы Бессарабия и Северная Буковина.

30 августа Венгрии была отдана Северная Трансильвания.

7 сентября Болгарии была передана Южная Добруджа.

Итого чуть больше чем за два месяца Румыния лишилась трети территории (100 тыс. из 295 тыс. квадратных километров) и трети населения (7 из 20 миллионов).

По итогам Второй мировой в состав Румынии вернулась лишь Северная Трансильвания.

На что жил Гитлер?

«Адольф Гитлер, писатель». Так фюрер НСДАП до своего прихода к власти подписывался в налоговых декларациях. Вообще в период борьбы за власть налоговая инспекция являлась для Гитлера не меньшим врагом, чем коммунисты и демократы. После ухода с армейской службы в 1920 г. источники благосостояния бывшего ефрейтора были покрыты тайной, на что указывали его внутрипартийные оппоненты в тот краткий промежуток, пока в НСДАП ещё было место для дискуссий. Скорее всего, его доходы в первой половине 1920-х гг. складывались из пожертвований очарованных им богатых мюнхенских тётушек (вроде Хелены Ханфштенгль и Хелены Бехштейн), займов от состоятельных членов партии и что-то подкидывал рейхсвер.

Во время отсидки в тюрьме после Пивного путча Гитлер написал «Майн кампф», после чего мог рассчитывать на проценты от продаж. Правда, в первые годы книжка продавалась неважно: в 1925 г. было продано 9,5 тыс. экземпляров, затем год от года продажи падали, и в 1928 г. составили всего 3 тыс. экземпляров. Электоральные успехи нацистов с 1930 г. способствовали росту интереса к «Майн кампф», так что в 1932 г. было продано уже 90 тыс. экземпляров.

Официальный доход Гитлера от продаж «Майн кампф» в 1920-х гг. колебался между 10 и 20 тыс. марок в год, и за эти деньги он упорно сражался с налоговым ведомством, пытаясь как можно сильнее завысить в отчётах свои «профессиональные расходы» как писателя, которые налогом не облагались. К числу подобных «расходов», например, относился купленный в 1925 г. «Мерседес» с личным шофёром стоимостью в 20 тыс. марок. Гитлер доказывал фискалам, будто машина ему необходима для разъездов с целью увеличения своей известности, что способствовало бы продажам книги. Налоговики не особо верили, и Гитлеру всё равно приходилось платить больше налогов, чем он желал. Впрочем, часть доходов не отражалась в официальных ведомостях, как, например, гонорары фюрера за публикации в нацистской печати. Гитлер не особо стеснялся выбивать деньги из не самых богатых тогда изданий собственных однопартийцев. Денег, однако, всё равно не хватало, и до 1929 г. Гитлер был по уши в долгах.

Финансовая стабильность наступила в 1929 г., когда удалось привлечь пожертвования от ряда крупных промышленников. Гитлер перестал быть должником и переехал из двухкомнатной квартирки на Тьерштрассе в девятикомнатные хоромы на Принцрегентштрассе. С тех пор и до конца жизни Гитлер больше не испытывал финансовых проблем.

В первый год пребывания нацистов у власти был продан миллион экземпляров «Майн кампф», и Гитлер официально стал миллионером. Однако, в 1934 г. налоговики напомнили о себе и прислали фюреру штраф на 400 тыс. марок за неуплату налогов. Гитлер не был бы Гитлером, если бы не добился через Министерство финансов персонального освобождения для себя от налогов. При этом он ещё получал зарплату сначала канцлера, а затем и президента. К концу войны общий тираж «Майн кампф», которую в Третьем Рейхе дарили молодожёнам вместо Библии и школьникам по окончании школы (по утверждению Ширера, немногие немцы, даже убеждённые нацисты, осилили эту толстую и скучную книжку), составил почти 12 млн. экземпляров.