Слабая теология настаивает на том, что единственным адекватным языком говорения о божественном, должна быть теопоэтика. Но Капуто – не поэт, поэтому он не смог предложить нам подходящий пример. Его тексты при всей красоте риторики не поэтичны и тем самым – не достаточно слабы. Среди его последователей я тоже не нашёл теопоэзии, достаточно слабой, чтобы говорить о божественном. И уже было отчаялся её найти, но тут мне в руки попал сборник Матвея Соловьёва “Supermodel” (издательство Полифем).

Из предисловия поэтессы и художницы Евгении Сусловой:

Матвей Соловьев создает виртуальное пространство, которое заставляет вспомнить о хоре – поле, в котором логос срывается, а метафора держит поле негативности (Ж. Деррида). В этом пространстве горит время. Это сцена, на которой мыслится немыслимое и мир дает себя узнать в своей ужасающей ясности. Это сцена, на которой должен воплотиться взгляд, принеся за собой качественно новое пространство. Хора Матвея Соловьева – это многомерное поле искажений, которые, ударяясь друг о друга, нечто открывают в речи. Эта работа кажется иллюзорной, но это совсем не так.

Но здесь есть кое-что поинтереснее, чем дерридианская хора. Матвей, экспериментируя с языком и ритмом, создаёт виртуальные миры, которые, объективируясь в языке, моментально лопаются, оставляя странное послевкусие. Примерно так, я думаю, выглядит “прокол мембраны реального”, о котором пишет другой художник и философ – Олег Пащенко. И здесь мы уже переходим от слабой к тёмной теологии, которая ищет выхода к реальному.