Народ, демократия, выборы — фикции Века Просвещения. #воскресноечтение
Своеобразное интеллектуальное опьянение или «интеллектуальный восторг» охватил мыслящую субъектную страту Запада к 18-му веку, когда победили субъектные («буржуазные») революции в Голландии и Англии и закрепились протестантские («субъектные») позиции в Германии и Северной Европе и отступила католическая контрсубъектность-реакция (инквизиция и т.п.). Западные интеллектуальные субъектники в осознании собственной свободы не удержались экстраполировать свою субъектность на всех людей, опрометчиво посчитав, что каждый человек не только рожден свободным (ибо «по образу и подобию» свободного по определению Бога), но и вырастает внутренне свободным. И это — грубейшая логическая ошибка!
Разве подавляющее большинство людей до взрыва сверхновой звезды низовой субъектности в Европе в 15-ом веке не были досубъектными-несвободными и не заявляли о своём врождённом праве на свободу? Да, происходили восстания против порабощения, но их возглавляли единичные субъектники, которым удавалось поднять и повести за собой досубъектную массу. Пример — Иисус Христос и его ученики-апостолы, которые, опираясь на экономически-самодостаточных и потому имеющих собственный интерес и тем самым склонных к социально-политической субъектности граждан, смогли внушить свою новую веру также некоторым простым людям и основать общины (церкви) в ряде регионов Римской Империи. Аналогично развивались движения-выступления субъектников на Руси, в Китае, в Индии и т.д.
И разве по сей день не являются досубъектными подавляющее большинство людей не только в бедных стран Юга, но и в богатых обществ Запада, Востока и Севера? И разве подавляющее большинство детей, проиграв альфа-особям в схватке за статус в детских и учебных коллективах, не впадают в слом и не утрачивают волю к субъектности и на всю жизнь предпочитают быть подвластными, а не властвующими? Что такое «народ»? Итальянский философ Джорджо Агамбен, испытавший идейное воздействие особенно Маркса и Хайдеггера и прежде всего Беньямина, обращается к Посланию к Римлянам апостола Павла (11:1-26) и указывает на «мессианический остаток», который «спасется», как определяющий «народ», и выделяет курсивом — «В решающий момент избранный народ — любой народ — с необходимостью определяет себя как остаток, как не-все». «Если бы мне понадобилось показать в Посланиях Павла некое актуальное политическое наследство, — пишет он, - то, полагаю, понятие остатка должно составлять его часть. Оно позволяет поместить в новую перспективу наши ветхие — но, вероятно, безальтернативные — понятия народа и демократии. Народ не есть ни целое, ни часть, ни большинство, ни меньшинство. Скорее, он то, что никогда не может совпасть с самим собой, ни как целое, ни как часть, то, что бесконечно остается или сопротивляется в каждом разделении и — несмотря на желания наших правителей — никогда не позволяет себя свести к меньшинству или большинству. Этот остаток и есть фигура или консистентность, которую народ принимает в решающие моменты; и в этом качестве он является единственным реальным политическим субъектом» (Агамбен Дж. Оставшееся время: Комментарий к Посланию к Римлянам / Перевел с итальянского Сергей Ермаков. — Москва: Новое литературное обозрение, 2018, с. 77, 80).
К фикциям «народ», «демократия», «выборы» апеллирует и власть, и оппозиция, которая к тому же уточняет «честные выборы», как будто выбор досубъектных может быть «честным», а не внушенным им более-менее субъектным и по-своему заведомо «нечестным» меньшинством.«Остаток», или Сплот Правоверных (в терминах изначальной Правой Веры и правоверного субъектного понимания истории), и есть квинтэссенция не только всего человечества, но и всякого народа.
Своеобразное интеллектуальное опьянение или «интеллектуальный восторг» охватил мыслящую субъектную страту Запада к 18-му веку, когда победили субъектные («буржуазные») революции в Голландии и Англии и закрепились протестантские («субъектные») позиции в Германии и Северной Европе и отступила католическая контрсубъектность-реакция (инквизиция и т.п.). Западные интеллектуальные субъектники в осознании собственной свободы не удержались экстраполировать свою субъектность на всех людей, опрометчиво посчитав, что каждый человек не только рожден свободным (ибо «по образу и подобию» свободного по определению Бога), но и вырастает внутренне свободным. И это — грубейшая логическая ошибка!
Разве подавляющее большинство людей до взрыва сверхновой звезды низовой субъектности в Европе в 15-ом веке не были досубъектными-несвободными и не заявляли о своём врождённом праве на свободу? Да, происходили восстания против порабощения, но их возглавляли единичные субъектники, которым удавалось поднять и повести за собой досубъектную массу. Пример — Иисус Христос и его ученики-апостолы, которые, опираясь на экономически-самодостаточных и потому имеющих собственный интерес и тем самым склонных к социально-политической субъектности граждан, смогли внушить свою новую веру также некоторым простым людям и основать общины (церкви) в ряде регионов Римской Империи. Аналогично развивались движения-выступления субъектников на Руси, в Китае, в Индии и т.д.
И разве по сей день не являются досубъектными подавляющее большинство людей не только в бедных стран Юга, но и в богатых обществ Запада, Востока и Севера? И разве подавляющее большинство детей, проиграв альфа-особям в схватке за статус в детских и учебных коллективах, не впадают в слом и не утрачивают волю к субъектности и на всю жизнь предпочитают быть подвластными, а не властвующими? Что такое «народ»? Итальянский философ Джорджо Агамбен, испытавший идейное воздействие особенно Маркса и Хайдеггера и прежде всего Беньямина, обращается к Посланию к Римлянам апостола Павла (11:1-26) и указывает на «мессианический остаток», который «спасется», как определяющий «народ», и выделяет курсивом — «В решающий момент избранный народ — любой народ — с необходимостью определяет себя как остаток, как не-все». «Если бы мне понадобилось показать в Посланиях Павла некое актуальное политическое наследство, — пишет он, - то, полагаю, понятие остатка должно составлять его часть. Оно позволяет поместить в новую перспективу наши ветхие — но, вероятно, безальтернативные — понятия народа и демократии. Народ не есть ни целое, ни часть, ни большинство, ни меньшинство. Скорее, он то, что никогда не может совпасть с самим собой, ни как целое, ни как часть, то, что бесконечно остается или сопротивляется в каждом разделении и — несмотря на желания наших правителей — никогда не позволяет себя свести к меньшинству или большинству. Этот остаток и есть фигура или консистентность, которую народ принимает в решающие моменты; и в этом качестве он является единственным реальным политическим субъектом» (Агамбен Дж. Оставшееся время: Комментарий к Посланию к Римлянам / Перевел с итальянского Сергей Ермаков. — Москва: Новое литературное обозрение, 2018, с. 77, 80).
К фикциям «народ», «демократия», «выборы» апеллирует и власть, и оппозиция, которая к тому же уточняет «честные выборы», как будто выбор досубъектных может быть «честным», а не внушенным им более-менее субъектным и по-своему заведомо «нечестным» меньшинством.«Остаток», или Сплот Правоверных (в терминах изначальной Правой Веры и правоверного субъектного понимания истории), и есть квинтэссенция не только всего человечества, но и всякого народа.