Резюмирую.

Рим зародился на окраине, фронтире эллинистической цивилизации — которую создали Филипп и Александр Македонские, родом с периферии древнегреческой культуры... которая, в свою очередь, началась как фронтир древнейших ближневосточно-средиземнорских.

Это обновлявшаяся фронтирность каждый раз приводила к синтезу высокоразвитой культуры с буйной, архаичной, почти первобытной дикой витальностью — каждый раз всё сильней.

Высшим воплощением стала Римская Республика и её всё ещё архаичная (но при этом уже институциализированная и иерархичная) сексуальная этика. Да и не только сексуальная.

Однако любая высокоразвитая традиционная культура в конце концов приходит к Империи. Римская не стала исключением — а величие предшествовавшей республиканской культуры сделало её Империю величайшей из всех домодерновых.

Империи — имперская этика: оказывается, и сексуальная тоже. Оставалось лишь оформить этику религиозно-идеологически, отказавшись от архаического политеизма с его имплицитной буйной витальностью.

Эту задачу выполнило христианство.

Потом Империя рушилась... но не единомоментно, а долго и постепенно. И оставив после себя совершенно имперский институт — (пост)римскую христианскую церковь.

Новые варвары принесли новую архаику — однако вновь произошёл синтез, теперь уже под управлением церковных культуртреггеров (да и накопившая культурные ценности римская знать никуда не девалась).

И вот уже нет ни Рима, ни Империи, и даже христианская церковь утратила былое значение. Однако весь европейский (да и не только европейский) Модерн пропитался этим культурным наследием, и от него никуда не деться.

Не, ну можно, конечно, выращивать нового человека с нуля. Но это не наш путь.

Как из Рима и варваров получилась привычная нам карта Европы?

Ответ размазан по Поздней Античности, Тёмным Векам (больше всего), Средневековью (уже меньше) и Реннесансу / Раннему Модерну (совсем немного).

В III в. н.э. Римская Империя пережила затяжной политический кризис, после которого уже никогда не восстановилась в полную силу.

Демография поздних римлян напоминала современную, так что население лишь сокращалось — а уж о восполнении потерь III века не могло быть и речи.

Решением тогда, как и сейчас, стала миграция извне. Тем более что к тому времени варвары-германцы успели немало от римлян перенять.

Тем временем климат становился холоднее, и самым северным германцам — обитавшим примерно в нынешней Скандинавии — приходилось мигрировать южнее.

Южнее, понятно, жили другие германцы, так что северянам пришлось забирать восточнее (в редконаселённые протославянские края) и/или топать сразу в Рим.

Позже восточный вариант отпал, т.к. откуда-то с границ Китая, через всю Великую Степь, прискакали гунны. Это окончательно разрушило этноземельный баланс географической Европы, и началось Великое Переселение Народов.

В итоге на Рим попёрли сперва вестготы и вандалы (одни из тех северян, переселились в Испанию и [Северную] Африку соответственно), потом сами гунны (после гибели предводителя Атиллы рассыпались по степи), ну и в конце концов все подряд.

К этому времени германцы были уже в основном христианами, но был нюанс — в то время христианство делилось на мейнстрим (со временем разделившийся на католицизм и православие) и арианство. И те германцы с северов были как раз арианами.

На Западе государства становилось всё меньше, и религия стала доминировать в жизни общества. Поэтому ариано-католический раскол оказал основополагающее влияние на историю Тёмных Веков (см. также комменты к посту по ссылке).

Восточной же Римской Империи удалось удержаться — и в итоге просуществовать дольше, чем изначальный единый Рим.

Но Азию, Африку и даже часть Южной Италии (при Юстиниане Константинополю удалось отвоевать примерно половину бывшей ЗРИ, включая сам Рим) в VII веке у восточных римлян захватил Арабский халифат.

В следующем, VIII веке халифат распался, но мусульмане ещё тысячу лет оставались грозной силой, с которой на протяжении всего Средневековья (начавшегося по сути именно тогда) Византия будет с переменным успехом воевать.

А к северу от Византии соседствовали балто-славяне и кочевники (в основном тюркские). Про них я всё обстоятельно расписал в платном лонгриде: часть первая, часть вторая. Ещё в дебрях какое-то количество финно-угров было.

С Востоком разобрались, а что было на Западе?

Пиренейский полуостров исламистам удалось покорить, но в северных горах уцелели остатки христиан (смешавшихся иберо-римлян и вестготов).

Всё Средневековье они будут помаленьку отвоёвывать будущие Испанию и Португалию у мусульман — процесс получит название Реконкиста.

Закончится она в 1492 полным отвоеванием полуострова... и экспедицией Колумба, запустившей взамен Конкисту. Кстати, про Конкисту вот годнота (и такая, и даже такая).
UPD: а вот про тех индейцев, которых конкистадорам так и не удалось покорить

UPD2: ещё про Пиренейский полуостров и его историю

UPD3: и вот ещё про Конкисту, лучшая точка входа


В истории Италии чёрт ногу сломит, устойчивым единым королевством там и не пахло.

При этом и сам Рим, и особенно города Северной Италии к Высокому Средневековью не просто возродились после нескольких веков разграблений и завоеваний — но и вернули себе статус центра Западной Европы.

Теперь, правда, уже вместе с Южной Германией и, позже, землями ниже по Рейну.


А самыми важными странами Средневековой Европы стали 2 центральных продукта романо-германского синтеза: Франция и Германия. По ссылкам их история разложена буквально по пальцам.

О славяно-германском пограничье (с залетевшими 1000 лет назад венграми) — см. здесь, а также, опять же, в "Небратьях-славянах".


Северо-Западная Европа долго была второстепенной, а местами и откровенно дикой окраиной. Частичным исключением были зоны, освоенные ещё римлянами: Британия (без севера), Нидерланды (особенно южные, т.е. Бельгия).

Также очень сильно на историю Европы повлияли налёты скандинавов в IX-X вв. (викинги, привели к утверждению феодализма) и ~XVII в. (шведы, гангали от Германии до России, пока сами не были заганганы Петром I). Но в основном Скандинавия оставалась задворками аж до конца XIX в..

Нидерланды (опять же особенно южные, но уже не только), напротив, стали северным экономическим центром Европы уже в XIV-XV веках.

В следующем, XVI веке сформируется мир-система капитализма (изначально охватившая весь европейский Запад вплоть до Польши + американские колонии).

А южный (североитальянский) центр пойдёт по наклонной из-за политической раздробленности/несубъектности и утраты конкурентоспособности (слишком хорошо стали жить))).

Так что Нидерланды (причём скорее северные, нынешние) к XVII в. станут первым капиталистическим гегемоном, которого все потом будут догонять. В транспортном отношении это и сейчас самая развитая страна Европы и мира.


Дальнейшая история Европы куда более широко известна. Войны, торговля, баланс сил, формирование современной (модерновой) европейской системы отношений — и её экспансия на весь мир.

А сами акторы всего этого — государства — в основном уже к тому времени сформировались.

Менялись их формы устройства, сдвигались границы, но из прям принципиальных изменений разве что объединения (неполные, на самом деле) Германии и Италии, да развалы империй в Восточной Европе.

И то, ещё вопрос, окажутся ли эти изменения достаточно долговремены и значимы, чтоб остаться заметными в крупномасштабной оптике.

Осталось рассказать про Англию.

Ей суждено было стать вторым капиталистическим гегемоном — но это произойдёт только в конце XVIII века (а окончательно и вовсе после Наполеона, причём Франция и Бельгия отставали минимально).

А откуда Англия вообще взялась?

...На излёте VI века папа Римский Григорий I увидел на базаре продающихся белокурых рабов.
— Кто эти люди? — спросил понтифик.
— Англы, с острова Британия. — ответили ему.
— Они не англы, но ангелы!
...и отправил в Британию миссию с целью обращения англов в христианство.
(А ещё с тех пор ангелов рисуют белокурыми.)

Церковь в те дремучие времена — единственный летописец и светоч цивилизации, так что так название "Англия" и утвердилось в веках.

С тем же успехом мы могли бы знать Англию как Саксию или Ютию — потому что именно эти 3 германских народа захватили Британию, истребив, ассимилировав или оттеснив на север и в Уэльс Первых Людей настоящих бриттов: кельтов разной степени романизации.

Отсюда и созвучие Британии с французской Бретанью: там тоже жили кельты, последние на континенте.

UPD: вот вам, кстати, эпичнейший бретонец, общавшийся с Юнгером и ебашащий за Донбасс.

В Британии англы, саксы и юты основали натурально 7 королевств, которые в XI веке захватил Эйегон Вильгельм Завоеватель из французской Нормандии — созвучие норманнам тут тоже отнюдь не случайно: протофранцузы отдали её викингам полутора веками ранее.

Итого: современные англичане — продукт англосаксоноютско-французско-скандинавского синтеза, ну и от настоящих бриттов (романо-кельтов) наверное чот осталось.

Помимо всего этого, прочих скандинавов и ещё одних французов, на формирование английской этнокультуры повлияли соседи по острову: целая династия Тюдоров была родом из Уэльса, а Стюартов — из Шотландии.

Причём последние Стюарты приехали на остров и вовсе из Нидерландов (и это тоже повлияло).

В общем, я ебал рот это всё распутывать, но если хотите очень грубое описание почти на пальцах — то вот (для Англии и Уэльса.)

Шотландия же и Ирландия — иная история. Это долгое время прям дикие-дикие кельты, хоть и рано христианизированные. И те и другие почти всю свою историю ебашились с англо-нормандцами — но со времён нормандского завоевания их пути сильно разошлись.

Уффф, бля. Давайте к другой теме.

Ровно 3 года назад я впервые ступил на землю Дальнего Востока.

Аэропорт Хабаровска не впечатлил ничем — все аэропорты на одно лицо — кроме момента выхода из него.

Вроде бы ничего необычного: пасмурно, тепло, едва моросит дождик. Но что-то не так. Потом понимаешь: влажность. Как будто в бане. На заднем плане кто-то с непередаваемой интонацией вздыхает:
— Ну вот и мы дома, ёбанарот.

Пока мы ехали в автобусе до хостела, лёгкая морось превратилась в ураганный ливень. Странное ощущение. Ты едешь в автобусе, в нём тихо и спокойно — а за стеклом мельтешащие ветви, бегущие люди, бурлящие потоки...

От остановки автобуса до хостела была жалкая сотня метров, если не меньше. Ливень и не думал заканчиваться, но мы были во всеоружии: дождевики, чехлы на рюкзаки... Расстояние-то смешное.

Ага, щас. Не помогло ничего: промокло всё, промокло насквозь. Ботинки мы выжимали, словно тряпки — после того как вылили оттуда воду.

Это за менее чем сотню метров, да.

Потом мы поехали во Владивосток. Город сносил башню не только шикарными видами, но и невероятным колоритом, пёршим из всех щелей.

И погода была неотъемлемой частью этого колорита. Одной из главных.

Два дня из трёх погода не менялась абсолютно: стабильные 23 градуса днём и ночью, лютейшая влажность (вышел из душа — можно сразу идти обратно, а полотенце на балконе не сохло даже без дождя), переменная облачность. Временами моросило — но так, слишком слабо, чтобы доставать зонтик.

А каждый третий день был тайфун. Это вот как в тот первый день в Хабаровске, если не жёстче. И зонтик уже не помогал.

К этой дичи мы удивительно быстро привыкли. Перестала напрягать вечно мокрая футболка, и для каждого дня стали заранее строить 2 плана — основной и на случай тайфуна. Узнать, по какому из них действовать, можно было только утром этого дня.

Таков приморский август. Говорят, лучший месяц там. Хотя кто-то говорит то же про июль (когда жарче, но тайфуны ещё чаще), а кто-то — про сентябрь. Да, сентябрь там — летний месяц. В отличие от июня, когда в море ещё льдины плавают (и это на широте Сочи Марселя!).

Широта крымская — долгота колымская.

В этой местной поговорке вся суть Владивостока. Здесь север встречается с югом, а запад — с востоком.

Это самый евразийский город, наверное.

В родном Екб — хоть он и у самой границы географических Европы и Азии, причём с азиатской стороны — дыхания Азии почти не чувствуется. Да, есть этноанклавы на Сортировке, или азиатский транзит — но такого и в ЕС не меньше.

В какой-нибудь Казани мусульманский колорит кажется не более чем второстепенной фишкой, далеко не везде вообще заметной.

А вот Владивосток — совсем другое дело. От Азии там не деться никуда. На европейские (в т.ч. российские) машины — самые обыкновенные — мы вскоре тыкали пальцем, как на редкую диковинку. Китайские чифаньки находили не реже обычных столовок. Корейские магазины встречали чаще местных сетевых — а федеральных сетей там не было вообще.

UPD: теперь уже появились.

Север в этом, без сомнения, южном городе тоже даёт о себе знать. Зима во Владивостоке отличается лютостью, но дело даже не в ней.

В России (да и не только) севера — это определённая атмосфера. Суровый край, лютое бездорожье, дикие звери и немногим менее дикие люди. Всё это во Владивостоке есть... чуть ли не прямо в городе.

Во всяком случае, один мигрант-таксист порвал пороги тачки, пытаясь довезти нас до точки на острове Русском — который, по идее, часть Владивостока.

А уж если хоть немного отдалиться от города (и ещё узенькой сравнительно заселённой полоски вдоль Транссиба) — вы в самой южной в мире тайге. Причём тайге полулиственной — осенью, говорят, божественно красивой.

Я бы много ещё мог написать про этот невероятно интересный край — да только за меня всё уже сделал Варандей. Читайте и наслаждайтесь:
О ДВ в целом
О Приморье
О Владивостоке: 1, 2 (там ещё 16 (!) частей, но эти главные)
Остальные материалы искать здесь

А я вскрою историю этого края. Края, который в нашей гиперсухопутной стране оказался связанным больше с морем. Приморского края. Ну и юга Хабаровщины заодно.
#история #регионы

Середина 1850-х. Российская Империя втянулась в очередную русско-турецкую — и получила пизды от Англии с Францией.

До полного разгрома дело не дошло — но про экспансию на западном направлении можно было забыть (и лучше бы совсем забыли).

А вот на востоке всё было совсем иначе. Только что прошла Амурская экспедиция Невельского и Муравьёва-Амурского. Китай не отреагировал.

Да и что Китай мог. Сразу после окончания Крымской войны (речь, если что, про неё) те же англичане с французами начали пиздить и его, и куда хлеще нашего.

Вообще, «талассократическая» Англия и «гибридная» Франция чувствовали себя в Японском море ничуть не менее уверенно, чем в Чёрном.

По сей день «домашний» архипелаг Владивостока (да, у него есть свой собственный архипелаг!) носит имя Императрицы Евгении — жены Наполеона III.

Потому что именно французы первыми из европейцев (в 1851-52) осмотрели залив, который позже (в 1859) будет обследован русскими и назван в честь Петра Великого.

И то это будет чит: британцы побывали там ещё в 1856, и назвали заливом Виктория.

И только в 1860 — накануне отмены крепостного права — в заливе Петра Великого будет основан военный пост Владивосток.

А в середине 1850-х наши западные партнёры наседали на нас и с востока. С самого что ни на есть Дальнего. У Крымской войны был и дальневосточный фронт, и соотношение сил там было отнюдь не в нашу пользу.

Амурская экспедиция Муравьёва и Невельского в то время ещё продолжалась. Хотя продолжалась — это не то слово: она намного превзошла первоначальные цели (исследование территории и основание небольших постов).

Постов в итоге было основано немало по всему проливу Невельского: как на континентальной (формально китайской), так и на сахалинской (формально хз чьей, помимо нас претендовали ещё японцы) стороне. А люди в посты прибывали тысячами.

В 1854-55, уже во время Крымской войны, были проведены первые Амурские сплавы из Забайкалья (оно выходит на крупный приток Амура — Шилку), сыгравшие важную роль как в обороне от англичан Петропавловска-Камчатского (инициативно укреплённого тем же Муравьёвым ещё до войны), так и в заселении Приамурья.

И эффект не заставил себя долго ждать: в Петропавловске удалось отвесить англичанам пиздюлей — а потом спокойно эвакуироваться, пока они готовили ответку, к устью Амура. На месте эвакуации был основан Николаевск-на-Амуре, в 1858 ставший первой столицей Приморской области.

При этом вышла забавная win-story: эвакуированные с Камчатки корабли в какой-то момент были найдены разведывательным судном неприятеля — но пока тот собирал превосходящие силы для их уничтожения, наши смылись через пролив Невельского, о котором на Западе попросту не знали (они продолжали считать Сахалин полуостровом).

В итоге англо-французская эскадра несколько месяцев обследовала бухту за бухтой, но так и не нашла ни пролива, ни того единственного русского судна, что оставалось к югу от него — оно удачно зашкерилось в «одной из превосходнейших и обширнейших гаваней в мире», опять же удачно обнаруженной Амурской экспедицией.

Попытка же уничтожить пост в заливе Де-Кастри, где ранее был замечен русский флот, также не принесла неприятелю успеха: гарнизон поста разгромил англо-французский десант.

Короче говоря, Амурская экспедиция буквально сразу окупилась сторицей. Но с крайней слабостью России на Дальнем Востоке надо было что-то делать.

Зимой 1855-1856 Крымская война завершилась. Россия хоть и избежала полного разгрома, но всё же потерпела чувствительное поражение.

Буквально сразу англичане и французы стали искать повод для того, чтобы нагнуть ещё и Китай — и уже к осени 1856 года его нашли. Началась Вторая Опиумная война, обернувшаяся ещё более унизительным поражением Китая, чем первая.

Тем временем Муравьёв и его сподвижники не теряли времени. Такой момент для легализации самозахвата формально китайской (ну, манчжурской) территории было ещё поискать.

В 1857-58, в самый разгар китайских поражений, Муравьёв выдвинул войска к границам цинских Монголии и Манчжурии, угрожая открыть против Китая второй фронт.

Местные манчжурские чиновники прекрасно понимали реальное соотношение сил, и отдали России левый берег Амура, где цинской власти фактически не было никогда.

Именно тогда Муравьёв получил к своей фамилии почётный суффикс "-Амурский". Это был действительно солидный успех — вот только его было мало.

С подтверждением договорённостей на высшем уровне проблем не возникло: западные страны как раз заключали с полномочным представителем цинского императора навязанные силой договоры о свободе торговли и правах иностранцев — русские просто присоединились к торжеству своих вчерашних врагов.

Куда серьёзней было то, что левого берега Амура было недостаточно. Вскрывался ото льда он гораздо позже правого, да и русские посты (число которых всё множилось) стояли и на правом берегу.

К счастью, правобережье низовий Амура (а нас интересовали именно они) манчжурами контролировались примерно так же, как и левобережье — то есть никак.

Это подтверждали и крайне немногочисленные местные жители, с которыми у русских колонизаторов сложились отличные отношения (местность была слишком редконаселённая, чтоб конфликты за землю перевесили бы выгоды от торговли).

В итоге по обоим русско-китайским трактатам 1858 года границу ниже впадения в Амур реки Уссури предполагалось определить дополнительно. Тем более, что трактаты всё равно должен был ещё ратифицировать цинский император.

Император заартачился. Он ещё надеялся отыграться. С англичанами и французами, однако, такой трюк не удался — разъярённые резко усилившимся отпором китайцев после уже подписанных договоров, в 1859-60 западные войска ринулись грабить Пекин и сам императорский дворец.

И вот тут настал выход 27-летнего генерал-майора Николая Игнатьева. Традиционно (в т.ч и в ту эпоху) русская дипломатия лишь сливала все плоды успехов русского оружия. Но это был прямо противоположный случай — вероятно, крупнейший триумф русской дипломатии за всю её историю.

Вот этому человеку мы обязаны присоединением самой важной части Дальнего Востока.

Игнатьев ходил по лезвию ножа. Получив от ворот поворот у китайцев, он как ни в чём ни бывало приехал в англо-французский лагерь и блефанул, что уже обо всём договорился, а китайцы готовы контратаковать.

Затем он вместе с западными войсками приблизился к Пекину. И вот тут уже китайцы запаниковали, и были готовы на всё, лишь бы спасти столицу от разграбления — чем Игнатьев не преминул воспользоваться в интересах России.

Чёрт знает, как этому богу дипломатии удалось воздействовать на англичан и французов, но они не стали брать штурмом Пекин, а договорились об устраивающих их условиях через посредничество Игнатьева.

И даже согласились не оставлять пока в Пекине посланников — и тем самым не узнали, что только после их ухода Игнатьев провёл окончательные русско-китайские переговоры, подписав Пекинский трактат (1860).

По Пекинскому трактату мы получили красненькое.

(Да и бежевое отчасти тоже, т.к. до этого китайцы думали представить передачу тех территорий как временную а-ля Гонконг)

То есть Игнатьев без единого выстрела добыл России целое Приморье.

И окончательно закрепил за нами южную (обитаемую) часть современного Хабаровского края и всю Амурскую область.


Да, насчёт того, как это продавалось китайцам: буфер, защищающий оставшуюся (Внутреннюю) Манчжурию от новых десантов Запада с моря.

Тем временем Муравьёв-Амурский тоже времени зря не терял. Зерно будущей Амурской области он заложил ещё в 1857, третьим амурским сплавом.

Тогда же был основан Благовещенск, тут же ставший столицей Амурской области (тогда регион назывался так же и имел схожие границы) и амурских казаков — их Муравьёв выделил в 1858 из сплавленных казаков забайкальских*.

В том же 1858 он провёл и четвёртый, последний амурский сплав, заселивший промежуток между Амурской областью и низовьями Амура — ядро нынешнего Хабаровского края, и в том числе основал сам Хабаровск.

Место для будущей столицы Дальнего Востока Муравьёв выбрал безошибочно: на высоком холме у впадения в Амур Уссури. На карте выше это аккурат стык красной, бежевой и оставшейся китайской территорий. Фактически центр новоприсоединённых территорий — хоть и у самой границы.

В следующем, 1859 году Муравьёв инициировал проведение транссибирского телеграфа (доведён до Амура к 1866), а также обследование морского побережья — вплоть до того самого залива Петра Великого. Тогда же впервые возникает название Владивосток.

А в 1860 году название обрело реальные очертания военного поста и базы флота. Причём за 4 месяца до того, как Игнатьев подписал Пекинский трактат — фактически юг Дальнего Востока был Россией сперва захвачен, а потом уже получен официально.

Через год после Пекинского соглашения, из полгода как освободившей крепостных страны, во Владивосток прибыл и первый гражданский житель — купец Яков Лазаревич Семёнов.

Ещё через 10 лет, в 1871, Владивосток стал главной базой Сибирской военной флотилии — развития эвакуированных с Камчатки судов и предка нынешнего Тихоокеанского флота. Эту роль он сохраняет до сих пор.

А ещё через 9 лет, в 1880, откроется регулярная пароходная линия Одесса-Владивосток. И в Приморье обильным потоком хлынут хохлы.


* — Забайкальское казачье войско тоже родом не из глубокой древности. Его сформировал тот же Муравьёв в 1851 частью из стародавних сибирских казаков, частью из местных бурят и тунгусов, а большей частью.... из забайкальских горнозаводских крестьян!

На картинке, кстати, именно хохлы. В смысле, этнические: малороссы, украинцы, как угодно. Рисунок из этнографического атласа середины 19 века.

Наглядно видно смешанное происхождение от представителей самых разных народов, оседавших в Запорожской Сечи и её окрестностях. Славяне, тюрки, и даже адыги (черкесы).

И ничего в этом зазорного я не вижу. Любители черепомерок нахуй идут, смешение фенотипически (ну там, расово) близких народов — это норм.

Славяне — изначально хз какая смесь, а тут ещё генофонд чуть разнообразили, хули нет. Позже, в Новороссии, вообще каждой твари по паре было, и если уж их как-то определять — то определённо как русских.

«Папа – турок, мама – грек, сам я – русский человек!» 

Ну, южнорусских — сейчас это понятие натягивают совой на глобус, но кое-какие корни под ним есть. Нормальный такой субэтнос.

Однако у нас принята концепция «триединого» народа, вернее даже уже 100 лет как в форме «три братских восточнославянских». По этой схеме, южнорусские Новороссии — в основном, украинцы.

Потому как сами себя так идентифицируют, как минимум. А уж знают ли они мову, и имеют ли в принципе малоросские корни — дело десятое.

Работает это и наоборот. Немало было малороссов в РСФСР, а ныне почти все — русские по самоидентификации.

Помимо давних слобожан, ещё регион обильного переселения бывших запорожцев — Кубань («Новороссия, оставшаяся в РСФСР»).

И сразу несколько участков заселения пустоты, где по не совсем понятным причинам малороссы преобладали. Под Саратовом, например, такой был, или под Омском.

Но самым крупным и существенным был кусок в Приморье. Здесь причина на поверхности: та самая пароходная линия Одесса-Владивосток.

Переселялись-то не сами одесситы, а селюки окрестных губерний — преимущественно малороссы и прочие «южнорусские».

На месте уже, конечно, перемешались с другими русскими субэтносами (переселенцами из Сибири, прежде всего)...

...но до сих пор в Приморье и фамилии на «-ко» чуть ли не преобладают, и характерно южнорусская атмосфера хитрожопости, анархии и бардака.

В плане бардака Приморский край даже на фоне остального ДВ выделяется. А это надо было суметь.

Я учился в школе в 2000-е годы.

На уроках истории царил такой же бедлам, как и в целом в стране.

В учебниках истории хаотично смешивалось советское, либеральное и бредовое. То тут, то там, проступали и какие-то реликты классической русской историографии — но терялись в море абстрактных дат и непонятных названий.

Взять, например, крепостное право. Нас заставляли зазубривать, когда ввели «урочные» лета, а когда «заповедные» — но элементарно не давали понять, что у крепостничества в 1649 и 1861 общего только название.

Да что там, не сообщался даже такой «малозначимый» факт, что крепостными на 1861 было меньше половины крестьян, сконцентрированные в ограниченном круге губерний.

Школа была давно, и историю России я с тех пор неплохо разботал. Но вот что осталось в головах моих одноклассников? ровесников? русской молодёжи вообще?

Судя по повсеместным утверждениям вроде «90% русских веками было рабами», моя школа не была исключением. Пустота в голове у всех — причём не только у молодёжи, советское гуманитарное образование тоже далеко не блистало.

А свято место пусто не бывает. Его неизбежно заполняет чья-то «умная сила» — и едва ли эта сила нам дружествена.

Штош. И тут приходится делать работу за наше государство.

Так, глядишь, дойдём до того, что и сами школы вместо государства строить будем. Oh, wait...

Отшили первую серийную партию подсумков! 📌

Отчитываемся. Отшили 60 2х2 подсумков под магазины АК для штурмового взвода.

Их передадут "Интербригады", от которых поступил этот заказ.

В настоящее время ожидаем прибытия материала для пошива следующей партии изделий.

А пока осваиваем новые модели.

Вы можете помочь работе Цеха 80 переводом на карту ВТБ:

2200246035092918 ВТБ (Дмитрий Ж.)

Благодарим за поддержку!

Дореволюционная история Владивостока коротка, зато пиздец динамична.

1860-е — военный пост на краю географии. Население крайне мало.

1870-е — важный порт, но тоже военный. Де-факто столица Приморской области, включившей всё побережье до Чукотки включительно. Население выросло в разы, но всё ещё меньше 10 тысяч. Торговлю держат иностранцы, втридорога естественно.

Как раз в Штатах достроили свой аналог Транссиба до Сан-Франциско, и некоторые тамошние барыги решили перебазироваться в его заокеанский аналог, пока о нашем Транссибе только начинают задумываться (норма прибыли в отсутствие конкуренции же!).

1880-е — торговля диверсифицируется, врываются толпы хохлов, массовая крестьянско-переселенческая движуха. Но большая часть в городе не задерживается, едет колонизировать местность. Население подрастает ещё на насколько тысяч.

1890-е — в город приходит Транссиб (через КВЖД), а также строится ж/д ветка на Хабаровск. Начинается демографический и экономический бум, население более чем удваивается.

1900-1907 — бум продолжается, даже несмотря на отвлечение части развития на Порт-Артур и Дальний в первой половине десятилетия, затем русско-японскую и революцию.

К 1907, по сравнению с 1897 годом (когда уже было под тридцать тысяч) население утроилось.

Хотя оценки разнятся — да и как им не разниться, когда в городе было дохуя нелегалов, в т.ч. эпичнейший чайнатаун. (Просуществовал до конца 30-х, когда китайцев выселили нахуй.)