Finita la commedia: оба мотоагрегата наверху. Наверху, да не совсем. Поэтому не совсем и finita: до улицы предстоит преодолеть ещё целый ряд ступеней, где уклон даже не факт что меньше (но хоть попроще с геометрией).

Но спешить некуда. Будет время — сооружу поверх ступеней пандус понадёжнее, и за подъём мотоцикла (мопед — ладно) возьмусь уже не в одиночку.

Один хрен их оба бы в сервис (они и были в сервисе, но меня тогда время поджимало, а оставить у них до весны возможности не было), проще мотоэвакуатор заказать. Или ещё с кем-то договорюсь.

А пока у меня есть электро-эндуро-вел. На днях доведён до полностью рабочего состояния, но времени протестить пока не было. Надеюсь, на выходных будет.

Для большинства людей (особенно с запада страны) Крым ассоциируется с курортом, но курорты тут далеко не везде.

Абсолютно некурортен север (а это, примерно, пол-полуострова). Не особо курортен третий по величине и значимости город полуострова -- Керчь, и совсем не курортна (если не считать транзита) столица -- Симферополь.

В Севастополе прям курортна только северная сторона и, с натяжкой, пляжи Балаклавы (пяток между м.Фиолент и м.Айя, но из-за рельефа непосредственно у них нет не только поселений, но и дорог, единственный транспорт -- катера из Балаклавской бухты). И даже в тех краях далеко не всё и все курортны.

Куда более курортен запад полуострова, до которого я пока не добрался (если не считать города с нелепым названием Саки, но там курорт весьма специфический -- с советских времён чуть ли не главное место реабилитации инвалидов; впрочем, соседняя Новофёдоровка курорт вполне обычный, пляжный).

А главный курорт, о котором обычно все и вспоминают -- это южное побережье. От остального Крыма оно отличается даже климатом, будучи экранировано горами.

Но горы идут не до самой Керчи, а только до Феодосии. Поэтому под широко используемой аббревиатурой ЮБК (Южный Берег Крыма) понимают только побережье от Севастополя до Феодосии, причём оба края -- невключительно.

Невключительно, да не совсем. Сами города Севастополь и Феодосия в ЮБК не входят, но вот их городские округа (в случае Севастополя -- территория города федерального значения, далеко не совпадающая с территорией собственно города!) краешком ЮБК цепляют. ЮБК строго считается от м.Айя до м.Планерный, чуть огрубляя -- от Балаклавы до Коктебеля.

Это означает, что формально у Севастополя (территории ГФЗ) есть свой кусок ЮБК -- Ласпи. Вот только на практике толку с того примерно 0, т.к. общеЮБКшная (особенно к западу от Алушты -- к востоку места в основном дикие) проблема "нельзя так просто взять и подъехать к воде" в Ласпи достигает апогея. Бесконечные заборы почти исключают даже пеший спуск, а уж запарковаться...

Зато добавив ещё несколько минут, оказываешься уже на крайнем западе Большой Ялты -- в Форосе. Там тоже с парковкой всё не так просто, и далеко не прям у пляжа, но всё же с Ласпи -- ни в какое сравнение. Тем более что путь к пляжу в Форосе проходит через топовый парк, который сам по себе достоин прогулки. Да и сам пляж несравненно лучше.

Поэтому именно Форос, а не "своё" Ласпи, служит для Севастополя ближайшим полноценным курортом без оговорок -- если хочется гор и гальки, а не ровных песчаных пляжей Северной стороны (на которых, к тому же, стало небезопасно). Сгонял в Форос сегодня и я.

Важный мотив "Властелина Колец", который понял только сейчас — что это книга про борьбу надежды с отчаянием. Шире чем отчаянием: принятием неизбежного зла.

Зло там персонифицировано, но в этом-то и фишка жанра: так метафора оказывается нагляднее. Да и разве не бывает в реальности явлений, которые близко подбираются к абсолютному злу? (А вот в абсолютное добро остаётся только верить — или не верить.)

Буквально все персонажи, ставшие на путь зла, в разных видах принимают зло как неизбежность. Саруман, Денетор, Боромир, охмурённый Гнилоустом Теоден — все они видят сопротивление злу бессмысленным. В разной степени, конечно, и выбирают разный путь.

Саруман — примыкает к злу в надежде что так будет лучше лично для него. И пытается захватить Кольцо себе явно не чтобы отдать его Саурону, скорее чтобы с его помощью бросить тому вызов.

Боромир — готов сражаться до конца, даже ценой своей жизни, но не верит в возможность донести кольцо до сердца Мордора. Он отчаялся. Любимый сын могущественного отца, он всю жизнь привык к завышенным ожиданиям, и изо всех сил старался им соответствовать... это его и подломило. Он отчаянно хочет прыгнуть выше головы, но не может, и смотрит на мир разочарованными глазами.

Отец его Денетор после его смерти отчаялся ещё больше, и уже даже не готов сопротивляться. Он смотрел в палантир и видел, какие силы против него готовит Мордор. Он знает, что у Гондора таких сил нет. Будучи сильным духом, он сопротивлялся в палантире Саурону, но волей-неволей он внимал его пропаганде. Сопротивление бесполезно. Будущего нет.

А эти люди с севера — союзники ли они Гондору и конкретно Денетору? С этим проэльфийским Арагорном, у которого прав на престол больше, чем у Денетора? Эльфам и их приспешникам верить нельзя. Для эльфов вопрос войны с Сауроном — примерно как Вторая Мировая для США: проиграть обидно, но не критично, ведь всегда можно уплыть в Валинор. Для Гондора же это Великая Отечественная: альтернативы нет, уплывать некуда, враг у самой столицы.

Так же и и использованием Кольца. Про него заранее известно, что это зло, но зло могущественное. Использовать это могущественное зло можно и против другого зла. Это и предлагал Боромир, и в конечном счёте того же по-своему хотел Саруман (в более чистом виде — это если б кольцо досталось Гендальфу). Это метафора уподобления врагу в средствах на войне, отчаявшись в этически корректных средствах — тут уж аналогию подбирайте сами.

Мне очень близок этот мотив, борьбы отчаяния и надежды. Кроме надежды из христианских ценностей у меня уже давно ничего не осталось (если что и было). Отчаяние же подбирается близко, и шепчет что сопротивление бесполезно. Как и у Фродо, часто хочется чтобы мне выпала какая-то другая судьба. Как и у Голлума, болезненно переплетаются любовь, жалость и ненависть к себе. Но пока жива ещё надежда, остаётся только подняться и идти дальше. Иногда устраивая себе передышку, пусть и не особо помогающую. А со стороны кажется -- ну чего такого, иди себе и иди. Быть может, быть может.