* — «4 южных острова» — устоявшийся штамп, на деле их не 4, а скорее 2 с половиной: большие Кунашир и Итуруп да маленький Шикотан.

«4-й остров» — архипелаг крошечных «сундуков мертвеца» Хабомаи, где только наглухо отмороженные японцы 1930-х могли жить... и то, до первого цунами (просто 1945-й случился раньше). У нас там только погранцы стоят. Выглядит Хабомаи так.


* * — Итуруп фактически отдан в откуп местной корпорации «Гидрострой» (вопреки названию, занимается добычей рыбы, коей Курилы буквально кишат). А «Гидрострой» вкладывается только в столицу Итурупа — г. Курильск. И это лучший населённый пункт Курил, как говорят.

Зато вокруг — ёбаное ничего. А в местах бывшей дислокации военных (некоторые из которых так там и остались) — постапокалипсис. Там и сейчас некоторые блоггеры находят материал для трэш-отчётов о «разрухе на Южных Курилах под Россией».

Впрочем, и на Кунашире, и на Шикотане трэшачок пока ещё далеко не исчез. Перди знатные, всё-таки (и климат жесть). Зато чрезвычайно красивые.

Познакомиться с Курилами более подробно можно у классика (весь список оглашён здесь). Если некогда читать, полистайте хотя бы фотки — виды впечатляют.

Что же касается судьбы курильских айнов, то остаётся лишь процитировать того же Варандея:

В 1855 году граница России и Японии установилась по проливу де Фриза между Итурупом и Урупом, а в 1875 Стане Восходящего Солнца достались все Курилы, так что со своих пределов они могли видеть Камчатку, как мы в прошлой части видели Хоккайдо со своих.На Северных Курилах айны никогда не жили под самураем, зато успели пожить под казаком и всё проклясть, платя ему ясак. Лишь немногие, кто поддерживал связь с южными соплеменниками, поняли грядущую беду и ушли на Камчатку - там теперь осталась крошечная (около 100 человек), но единственная в России община айнов, последних айнов, не живших никогда под японцами.Остальных же северокурильских айнов, несколько сотен человек, в 1883 году вывезли на Шикотан, и "Прекрасное место" [Шикотан в переводе с айнского] стало их адом. Тысячелетиями жившие дарами природы и привыкшие не наносить ей вреда, здесь айны оказались в неимоверной по их меркам тесноте. Да и осложняли японцы промысел всеми возможными средствами - доведённым до абсурда регламентом всего и вся или запретом иметь орудия лова в собственности: только арендовать у японцев за часть добычи.С рыбы и даров леса айнами пришлось перейти на рис... Но дело в том, что у тогдашнего человека, бедняка любой нации, рацион был скуден, и потому весь его обмен веществ был заточен под максимально эффективное переваривание одних и тех же продуктов. Резкая их смена была губительной: рис для узников Шикотана был немногим питательнее, чем ремни и кирза для четвёрки "океанских узников" из залива Косатки. Японцы если и не понимали этого, то не хотели понимать: здесь происходило ни что иное, как геноцид.До окончательного решения айнского вопроса в 1899 году, когда уцелевших потомков эмиси признали японцами, на Шикотане дожили лишь около двух десятков северо-курильских айнов, полностью потерявших самосознание и впоследствии ушедших с потомками своих палачей на юг.

Административно Курилы — 3 района Сахалинской области.


Южно-Курильский район городской округ — большой Кунашир, маленький Шикотан и бесполезные «сундуки мертвеца» Хабомаи. Самые южные, самые населённые, самые освоенные государством места. По меркам Курил, разумеется.

Прям городов в этом «городском округе» нет, максимум столичный пгт Южно-Курильск на Кунашире с населением в 7000. Климат там далеко не северный, но ебанутый: влажность зашкаливает, туманы, нелётная погода чаще чем лётная*, а дождь вполне может идти ГОРИЗОНТАЛЬНО.


Курильский (просто Курильский) «городской» округ — Итуруп с «Гидростроем» (см. выше) + ныне ненаселённый Уруп (последние гражданские русские обитатели относились ещё к Российско-Американской Компании) и ещё пачка необитаемых островков. Абсолютный фронтир.


Северо-Курильский «городской» округ — вообще неуместный элемент Сахалинской области. Все связи там почти исключительно с Камчаткой, на Сахалин лишь 2 раза в месяц (!) теплоход ходит. Места совсем глухие, мало кто там был. +- стагнируют даже не с 1990-х, а с 1950-х (когда там случились сперва цунами, потом дрифтерная катастрофа).


* — за счёт столь сложного для полётов климата, основным транспортом Южных Курил являются не самолёты (в Южно-Сахалинск), а теплоход «Игорь Фархутдинов» в Корсаков (аванпорт Южно-Сахалинска) и между островами.

Но главное в Сахалинской области — это, конечно, сам Сахалин. Остров неебических масштабов, с севера на юг почти 1000 км! Зато в ширину в основном не больше сотни, а в самом узком месте всего 26.

Казалось бы, на таком узком острове западное и восточное побережье не должны сильно отличаться, но нет: с запада херачит холодное течение из Охотского моря, особенно сильное в северной части. Восток же от него прикрыт горами, и там куда приятнее.

Впрочем, главные различия на Сахалине всё равно широтные. Юг не особенно отличается по климату от того же Хоккайдо: сыро, зимой может знатно подморозить и люто намести (все картинки с многометровыми сугробами по обе стороны от дорог — либо с Хоккайдо, либо с Сахалина)... но далеко не Крайний Север.

А вот север острова — это он самый. Холодный и мрачный, с редкими лиственницами и суровыми аборигенами, синими от наколок с многочисленных ходок. Про него (хоть я там и не был) у меня была целая серия в далёком уже 2019 году. Советую почитать (последние посты — 13 февраля).

Как знать, может и весь Сахалин был бы таким, кабы не проигрыш Русско-Японской.

Ну, не совсем таким: всё же юг и горами с запада прикрыт куда лучше, и тёплые течения уже какие-то примешиваются, да и тупо по широте на уровне Мелитополя, Бердянска и Ейска.

И всё же, что-то с Сахалином ни у Российской Империи, ни у СССР не складывалось. Несмотря на вдохновляющее начало при Невельском и Муравьёве-Амурском, обернувшееся сторицей уже в Крымскую.

Может быть, всё бы изменилось, если бы не революция (предпосылки были) — но в реальной истории основными вехами развития Сахалин обязан японцам. Для них это был не непонятный остров на краю мира, а единственный источник нефти и древесины, да и по неприхотливости тогдашние японцы давали русским фору.

Нефтепромыслы северного Сахалина и то были созданы в период японской оккупации 1920-1925 и вплоть до 1940-х развивались как японская концессия.

Послевоенный СССР японское наследие сохранял... но не особенно активно развивал. Даже ж/д колея на острове и та оставалась японской. Каких-то ярких историй успеха советский Сахалин не знал, оставаясь дикой и неуютной глушью.

Всё изменилось, как ни странно, в Российской Федерации.

Сперва, конечно, всё рухнуло. Развалились японские ЦБК, закрылись начатые ещё каторжанами угольные шахты (от чего до сих пор не оправился запад острова, где их было больше всего), даже рыбодобычу умудрились развалить (святые 90-е...).

Довершали апокалиптическую картину самое разрушительное в истории РФ землятрясение в Нефтегорске и общесеверные проблемы.

Но в те же 90-е был заложен фундамент будущего взлёта региона. Игорь Фархутдинов — не только пароход, но и человек. Губернатор, привлёкший на Сахалин Большие Нефтегазодоллары. Редкий в РФ (и мб уникальный в 90-е) пример действительно успешных иностранных инвестиций.

Но кто не смог лично присосаться к Сахалинским Проектам напрямую — тому пришлось ждать долго. Лишь в 2010-е закончились налоговые льготы, предусмотренные условиями проекта, и бабло повалило в бюджет региона.

Тогда же и в целом по глубинке РФ (а тут куда уж глубинней?) закончился хаос "нулевых" и пошло нормальное, системное качественное развитие.

И Сахалин оказался в его авангарде на Дальнем Востоке. Сейчас это самый быстроразвивающийся регион ДВФО. Благо нефтегазовая экономика позволяет: по ВРП на душу населения Сахалинская область выше Москвы.

Но не деньгами едиными. Есть в руководстве области и мозги. По крайней мере в вопросе демографии Сахалин — единственный хоть немного успешный пример в современной России.

И регион с каждым годом преображается. Дороги обрастают асфальтом (ранее он встречался только в населёнке), Южно-Сахалинск пытается в евроурбанину, печальные бараки уступают место более-менее нормальному жилью.

Только вот с транспортом шляпа — основную ж/д перешили с японской колеи на русскую, но по пути немало сократили её длину (а узкоколейку на севере вообще ликвидировали, хотя там она играла ключевую роль и годилась под перешивку).

А главное — паромная переправа, соединяющая Сахалин с материком, ужасна во всех отношениях.

Не раз поднималась тема строительства моста или тоннеля на Сахалин (при Сталине даже реально начали строить) — но каждый раз всё упиралось в сомнительный экономический смысл.

Если, конечно, не дополнить мостом/тоннелем с Сахалина на Хоккайдо — но трудно представить, что отношения РФ с Японией когда-нибудь дойдут до такого.

Выхода тут два:

— либо мега-стройка с показательным посылом "инфраструктура для людей, а не для экономики" (но есть места где мост поактуальней);

— либо просто и банально НОРМАЛЬНОЕ ПАРОМНОЕ СООБЩЕНИЕ, как на Балтике например. Условия судоходства в Татарском проливе посложнее, чем в Балтийской луже, но думаю вопрос решаемый.
#транспорт

Напоследок — то, чего не покажут никакие циферки. Дух Дальнего Востока.

Это сложно передать словами, но легко прочувствовать, побывав. Какая-то необузданная, дикая лихость.

Там бесконечно далеко не только Москва, но и вообще любое начальство — попробуй дотянись, а уж тем более наведи свой порядок. Да вообще, хоть какой-то порядок.

Порядком там и не пахнет — но в этом есть и свой шарм. Местные могут сколько угодно ныть, жаловаться на жизнь, ругать всё на свете — но тут же мельком упомянут, что пробовали жить на Большой Земле, не понравилось, вернулись.

Это напоминает дух Севера, который тоже мало кого зацепит — но кого зацепит, того зацепит крепко. Но дальневосточный дух отличается.

Здесь нет неписанной системы правил, негласной этики северных людей с взаимовыручкой даже осуждая, холодного и молчаливого противостояния людей и природы, общего ощущения освоения мест, едва ли подходящих для обычной жизни.

На Дальнем Востоке жизнь бьёт ключом (чаще всего — по голове), природа — не скудна, а наоборот необуздана и бьёт через край, люди — открыты и общительны, а вот с взаимовыручкой как повезёт.

За фронтирным духом Севера стоит холодная, рациональная логика. И здесь всё равно в конце концов побеждает цивилизация — либо консервируется вечный охотничье-собирательский уклад.

За фронтирным духом Дальнего Востока, по крайней мере его южной части (включая Сахалин), стоит нечто совсем иное. Творческий, первобытно-буйный Хаос. Это Русский Варп, где Север перемешивается с Югом, Европа — с Азией, далёкое — с близким, богатство — с нищетой, а анархия — с Империей.

И мне как анархо-империалисту импонирует эта диалектика. Хочется верить, что это тот самый первородный хаос, из которого зародится движняк к будущему порядку — и движняк как можно более долгий и продуктивный, ведь уже устоявшийся абсолютный порядок — это смерть.

Ну вот и всё, котаны.

Кончился (по уральскому времени) 2023-й. Для России он был ни фига не позитивным — хотя совсем катастрофических сценариев удалось избежать.

А вот для меня лично, так уж вышло, это был самый успешный год за последнюю пятилетку. Много чего было нехорошего, но хорошего больше. Редко про какой год могу сказать такое)

И намётки на 2024-25 у меня позитивные, как я уж даже и не помню когда. Лет 10 назад, не меньше. А может и вовсе никогда такого позитивного запала не было.

Хватает и поводов погрустить, и в целом жизнь остаётся довольно тяжёлым процессом — ну что уж тут, так оно было, так и будет всегда.

Я хоть как-то больше с этим смирился, наконец. Убираю помаленьку из своей жизни противоречия, съедавшие её изнутри.

Может, правда, это был наоборот каркас — штош, тогда впереди несколько лет свободного прожигания жизни, а там может или что прояснится, или всё прогорит.

А может, я как раз вступаю на верную тропу. Как знать. Не попробуешь — не узнаешь.

Короче, я помаленьку возвращаюсь в Екб. И многое меняю в своей жизни. Но не всё сразу, в порядке очереди. А пока — с Новым годом!

Что это меняло? Много что.

Landlocked country — страна без собственного выхода к морю. Значит, зависимая от других стран в вопросах международной торговли и внешней политики.

Какой уж тут суверенитет ( =независимость, =самодержавие).

Нет, конечно, всегда можно как угодно выстраивать отношения с соседями. Но много ли с того толку, если даже традиционное "дружить через одного" не может быть подкреплено торговыми отношениями не через врага?

Это могло ещё как-то работать в домодерновом мире, когда внешнеэкономических связей был минимум, технологии развивались медленно, а войны редко носили коалиционный характер.

Но в Модерне — no way, уж какая ты из себя крутая империя, а без коалиций и внешней торговли ты обречён быть загнанным в угол и отстать от новых достижений техники (прежде всего военной).

В современном мире и пример-то не найти подходящий: даже КНДР едва ли бы сохранилась поныне, не получив в своё время индустриального наследства от Японской Империи, позднее разных технологий от СССР и КНР, а с последним сохраняя активную торговлю и поныне.

Скорее уж тут пример — колониальная экспансия европейцев: от жестоких унижений, потерь территорий и части суверенитета (османы, Персия, Китай) до полного захвата (Индия и многие другие).

В этом и смысл русского "окна в Европу" — что первого, поморского, что второго, более широкого балтийского им. Петра I — укрепить и расширить свой суверенитет за счёт выгодных для себя связей.

И тем самым избежать внешнего принуждения к урезанию суверенитета и связям, невыгодным для себя.

В таком ключе не парадоксальна, а, напротив, предельна символична судьба места прибытия Ченслера в ХХ веке.

В 1553 там был только монастырь — да и позже так всё и оставалось, ибо торговля немного сместилась с моря в низовья Северной Двины (результат — близлежащий Архангельск).

В 1920-х монастырь закрыли... а в 1930-х начали строить там (прямо в бывшем монастыре!) судозавод.

И так уж вышло, что именно этот судозавод стал ключевым компонентом краеугольного камня суверенитета в современном мире — Ракетных Войск Стратегического Назначения.

И сейчас у корня "первого окна в Европу" город Северодвинск, делающий самые мобильные и трудноуловимые носители ядерных зарядов — атомные подводные лодки.