От русско-японской город только выиграл. После неё Владивосток остался единственной конечной Транссиба (Находка возникнет позже).
С 1911 — даже 2 его веток: основная трасса КВЖД и после войны осталась за Россией, а теперь ещё Амурская ж/д добавилась.
До кучи городу в 1907 дали режим порто-франко (свободный порт), что окончательно превратило его рост в вертикальный взлёт.
С тех времён во Владивостоке остался роскошный исторический центр. Натурально наш Сан-Франциско.
(Это я ещё самый "сан-франциский" Океанский проспект не фоткал.)
С 1911 — даже 2 его веток: основная трасса КВЖД и после войны осталась за Россией, а теперь ещё Амурская ж/д добавилась.
До кучи городу в 1907 дали режим порто-франко (свободный порт), что окончательно превратило его рост в вертикальный взлёт.
С тех времён во Владивостоке остался роскошный исторический центр. Натурально наш Сан-Франциско.
(Это я ещё самый "сан-франциский" Океанский проспект не фоткал.)
Также после русско-японской Владивосток превратили в город-крепость.
Не как Кёнигсберг (форты которого строились максимум в 1870-е и уже при Веймаре стали музеями), а по последнему слову фортификации конца 1900-х — 1910-х.
И не как Севастополь и Порт-Артур, где полноценная защита была только с моря, но не с суши — во Владивостоке всё было в круг и по всем правилам.
Подозреваю, тут и сейчас, как в Кёнигсберге-45, форты из музеев и заброшек могут превратиться в полнофункциональные оборонительные сооружения. Тем более, в части из них до сих пор сидят вояки.
Но будем надеяться, что до такого не дойдёт никогда.
В принципе, крепость оправдала свою постройку уже тем, что ни в Гражданскую, ни во Вторую Русско-Японскую 1945 года японцы даже не пробовали атаковать Владивосток — как дело безнадёжное.
Впрочем, в первом случае город дался им без боя...
См. также раннесоветскую крепость-батарею в Хасанском районе: дизельпанк, который мы заслужили
Не как Кёнигсберг (форты которого строились максимум в 1870-е и уже при Веймаре стали музеями), а по последнему слову фортификации конца 1900-х — 1910-х.
И не как Севастополь и Порт-Артур, где полноценная защита была только с моря, но не с суши — во Владивостоке всё было в круг и по всем правилам.
Подозреваю, тут и сейчас, как в Кёнигсберге-45, форты из музеев и заброшек могут превратиться в полнофункциональные оборонительные сооружения. Тем более, в части из них до сих пор сидят вояки.
Но будем надеяться, что до такого не дойдёт никогда.
В принципе, крепость оправдала свою постройку уже тем, что ни в Гражданскую, ни во Вторую Русско-Японскую 1945 года японцы даже не пробовали атаковать Владивосток — как дело безнадёжное.
Впрочем, в первом случае город дался им без боя...
См. также раннесоветскую крепость-батарею в Хасанском районе: дизельпанк, который мы заслужили
В Гражданскую войну власть во Владивостоке менялась со скоростью флюгера на приморских ветрах.
В то же время, там никогда не было военного коммунизма — советская власть фактически пришла туда при НЭПе уже.
Поэтому многие предприниматели Приморья проработали непрерывно вплоть до конца 20-х, а отдельные и в 30-х ещё умудрялись. Даже особняки себе строили.
Более того, в 1920-е это был главный порт СССР.
Также в Гражданскую во Владике побывало множество беженцев от советской власти — большая часть транзитом, но кто-то и осел.
Так, ДВФУ ведёт свою историю от эвакуировавшегося с белыми Екатеринбургского Горного Института.
И при всём при этом (а, может быть, именно поэтому) — городские массы были в основном за красных. Чуть ли не единственный «красный» город к востоку от Урала.
Не просто так Ленин сказал: «Владивосток — далеко, но город-то нашенский».
В то же время, там никогда не было военного коммунизма — советская власть фактически пришла туда при НЭПе уже.
Поэтому многие предприниматели Приморья проработали непрерывно вплоть до конца 20-х, а отдельные и в 30-х ещё умудрялись. Даже особняки себе строили.
Более того, в 1920-е это был главный порт СССР.
Также в Гражданскую во Владике побывало множество беженцев от советской власти — большая часть транзитом, но кто-то и осел.
Так, ДВФУ ведёт свою историю от эвакуировавшегося с белыми Екатеринбургского Горного Института.
И при всём при этом (а, может быть, именно поэтому) — городские массы были в основном за красных. Чуть ли не единственный «красный» город к востоку от Урала.
Не просто так Ленин сказал: «Владивосток — далеко, но город-то нашенский».