#нампишут
Трудности роста: наука на местах (взгляд изнутри научного института). Завлабы.
В предыдущей части рассматривались проблемы, с которыми сталкиваются институты (а точнее их сотрудники) на уровне директоров, что приводит к напряжённости в коллективе и снижению эффективности управления исследовательскими институтами.
Теперь обратим внимание на уровень ниже – заведующих отделов, лабораторий, секторов научных институтов. На нем со времени майских указов 2012 года сложилась ситуация, которая приводит к снижению мотивации и эффективности работы завлабов.
В указах 2012 года о повышении заработной платы употреблен термин «научные сотрудники», но так получилось, что в нормативных актах из этой категории вырезаны заведующие научных отделов, лабораторий, секторов институтов – подведов ФАНО-Министерства образования и науки. Они отнесены к категории «научных работников», что выводит их из-под действия требования о зарплате в 200% от средней региональной.
Кстати, в НИИ-подведах других ФОИВов эта проблема отсутствует благодаря волевым решениям и локальным нормативным актам.
Возможно, концентрация только на научных сотрудниках была сделана с целью экономии средств и улучшения статистики, возможно это получилось в результате несогласованности при реформе РАН и выпуске нормативных актов. Однако, заведующие научных отделов и лабораторий – это реально работающие учёные, часто ведущие в своих областях, они активно участвуют в научной жизни, проводят исследования и публикуются. Но не получают надбавки за свои публикации и научную деятельность, что обосновывается их статусом «научных работников», а не «сотрудников».
Единственные доплаты, которые получают заведующие – это выплата премии раз в год из экономии фонда заработной платы подразделения (то есть из сэкономленных денег от незанятых ставок научных сотрудников и инженеров в подразделении) и премия из накладных расходов, принесённых подразделением в институт за гранты, контракты на НИР и т.д. (обычно тоже раз в год, если год был удачный).
Конечно, если научные сотрудники подразделения активно получают гранты, контракты на НИР, то премия может быть значительной, но и в этом случае среднемесячные выплаты младшего научного сотрудника со средней публикационной активностью могут превышать в несколько раз выплаты активных заведующих подразделений. Это часто порождает напряжённость в коллективе, снижает заинтересованность среднего звена, а иногда приводит и к не очень честной игре со стороны заведующих, которые стремятся не занимать все ставки в подразделении и повышать экономию фонда заработной платы.
Вообще об этой проблеме давно и на все голоса говорят в научном сообществе, в том числе руководство РАН. Возможный перевод заведующих научными подразделениями из категории «научных работников» в «научных сотрудников» решил бы эту проблемы, но при этом необходимо застраховаться от рисков административной накрутки публикационной активности из-за включения заведующих во все статьи подразделения, например ограничив максимальные выплаты и привязав их к уровню средних /максимальных выплат сотрудников отдела, по аналогии с директорами институтов.
Ещё одна проблема, зачастую связанная с возрастными и личностными особенностями многих заведующих. Это проблемы с сотрудниками, которые уже доросли до высокого, уровня и защитили докторскую диссертацию, имеют своих учеников, сформировали определенное направление исследований в лаборатории. Заведующие начинают ревностно относится к работе таких сотрудников. Так как новые лаборатории во многих научных институтах почти не создаются, то конфликт приводит к уходу сотрудника. Таким образом снижается научный потенциал института, хотя осуществляется вариант академической мобильности, когда эти сотрудники получают новые лаборатории или кафедры (и то и другое уже в университетах).
Трудности роста: наука на местах (взгляд изнутри научного института). Завлабы.
В предыдущей части рассматривались проблемы, с которыми сталкиваются институты (а точнее их сотрудники) на уровне директоров, что приводит к напряжённости в коллективе и снижению эффективности управления исследовательскими институтами.
Теперь обратим внимание на уровень ниже – заведующих отделов, лабораторий, секторов научных институтов. На нем со времени майских указов 2012 года сложилась ситуация, которая приводит к снижению мотивации и эффективности работы завлабов.
В указах 2012 года о повышении заработной платы употреблен термин «научные сотрудники», но так получилось, что в нормативных актах из этой категории вырезаны заведующие научных отделов, лабораторий, секторов институтов – подведов ФАНО-Министерства образования и науки. Они отнесены к категории «научных работников», что выводит их из-под действия требования о зарплате в 200% от средней региональной.
Кстати, в НИИ-подведах других ФОИВов эта проблема отсутствует благодаря волевым решениям и локальным нормативным актам.
Возможно, концентрация только на научных сотрудниках была сделана с целью экономии средств и улучшения статистики, возможно это получилось в результате несогласованности при реформе РАН и выпуске нормативных актов. Однако, заведующие научных отделов и лабораторий – это реально работающие учёные, часто ведущие в своих областях, они активно участвуют в научной жизни, проводят исследования и публикуются. Но не получают надбавки за свои публикации и научную деятельность, что обосновывается их статусом «научных работников», а не «сотрудников».
Единственные доплаты, которые получают заведующие – это выплата премии раз в год из экономии фонда заработной платы подразделения (то есть из сэкономленных денег от незанятых ставок научных сотрудников и инженеров в подразделении) и премия из накладных расходов, принесённых подразделением в институт за гранты, контракты на НИР и т.д. (обычно тоже раз в год, если год был удачный).
Конечно, если научные сотрудники подразделения активно получают гранты, контракты на НИР, то премия может быть значительной, но и в этом случае среднемесячные выплаты младшего научного сотрудника со средней публикационной активностью могут превышать в несколько раз выплаты активных заведующих подразделений. Это часто порождает напряжённость в коллективе, снижает заинтересованность среднего звена, а иногда приводит и к не очень честной игре со стороны заведующих, которые стремятся не занимать все ставки в подразделении и повышать экономию фонда заработной платы.
Вообще об этой проблеме давно и на все голоса говорят в научном сообществе, в том числе руководство РАН. Возможный перевод заведующих научными подразделениями из категории «научных работников» в «научных сотрудников» решил бы эту проблемы, но при этом необходимо застраховаться от рисков административной накрутки публикационной активности из-за включения заведующих во все статьи подразделения, например ограничив максимальные выплаты и привязав их к уровню средних /максимальных выплат сотрудников отдела, по аналогии с директорами институтов.
Ещё одна проблема, зачастую связанная с возрастными и личностными особенностями многих заведующих. Это проблемы с сотрудниками, которые уже доросли до высокого, уровня и защитили докторскую диссертацию, имеют своих учеников, сформировали определенное направление исследований в лаборатории. Заведующие начинают ревностно относится к работе таких сотрудников. Так как новые лаборатории во многих научных институтах почти не создаются, то конфликт приводит к уходу сотрудника. Таким образом снижается научный потенциал института, хотя осуществляется вариант академической мобильности, когда эти сотрудники получают новые лаборатории или кафедры (и то и другое уже в университетах).
#нампишут
Андрей Кочетков об изъянах государственной молодежной политики
Остановлюсь на заинтересовавшем «НОП» вопросе о федеральном органе по делам молодежи.
Проект ФЗ «О молодежи и государственной молодежной политике в РФ» предполагает, ориентируясь на мнения экспертов, молодежных организаций и российских регионов, учреждение одного федерального органа по делам молодежи, отвечающего за межведомственную координацию реализации государственной молодежной политики (ГМП) и ее регулирование, вместо двух федеральных органов исполнительной власти (ФОИВ), неподчиненных друг другу и осуществляющих функции по:
1) выработке ГМП и ее нормативно-правовому регулированию (Минобрнауки);
2) оказанию государственных услуг и управлению государственным имуществом в сфере ГМП (Росмолодежь).
Минпросвещения к таковым согласно Положению о нем не относится. Профильные департаменты Минобрнауки и Минпросвещения по статусу не могут быть поставлены на один уровень с Росмолодежью.
Существует компромиссный («запасной»), но нецелесообразный вариант, предложенный Правовым управлением Совета Федерации, о возможном разделении полномочий между двумя ФОИВ.
В стране фактически создана структура управления в сфере ГМП, которая строится на бессубъектной основе. Никто за работу с молодежью не отвечает «в одиночку» («аргумент-отговорка» – «Молодежная политика везде»). Слышится, что ГМП – это система коллективной ответственности… Однако полномочия между «коллективно ответственными» в сфере ГМП законодательно не очерчены, а об отсутствии четкой межведомственной координации в ней только ленивый не говорит.
Росмолодежи, несмотря на переподчинение в мае 2018 года, не переданы функции по выработке и нормативно-правовому регулированию государственной политики в подведомственной сфере, как это сделано другим федеральным агентствам, руководство деятельностью которых осуществляет Правительство РФ. Оно де-юре выведено из подчинения Минобрнауки, а де-факто молодежная политика осталась под сферой образования.
Многие нынешние юридические «косяки» в сфере ГМП обусловлены прежде всего деятельностью прежних составов Минобрнауки как органа, отвечающего за ее нормативно-правовое регулирование и методическое руководство.
Достаточно привести следующую «цепочку» по состоянию на 2018 год:
1) не используется словосочетание «молодежная политика» в названии Минобрнауки как профильного федерального министерства;
2) прекращается действие Закона СССР «Об общих началах государственной молодежной политики в СССР» на территории РФ;
3) не принимаются аргументы о необходимости базового ФЗ в сфере ГМП;
4) снимается («тормозится») вопрос о возобновлении принятия ФЦП «Молодежь России», появляется подпрограмма в государственной программе «Развитие образования»;
5) исключается словосочетание «молодежная политика» из названия профильного департамента Минобрнауки;
6) заменяется словосочетание «молодежная политика» на «воспитание детей и молодежи» в документах и материалах Минобрнауки;
7) упраздняется почетное звание Минобрнауки «Почетный работник сферы молодежной политики РФ».
В 2018 году эта «цепочка» была «разорвана», что в значительной мере обусловлено взятым Президентом России В.В. Путиным курсом на усиление роли молодежной политики в деятельности государства и повышение ее статуса, а также проведенным по всей стране обсуждением проекта ФЗ «О молодежи и государственной молодежной политике в РФ». Ситуация изменилась, но явно недостаточно. Есть надежда, что после внесения конституционной поправки о ГМП будет наведен порядок в категориальном аппарате, законодательстве и управлении в данной сфере.
Радует, что в том же году в структуре Минобрнауки появился профильный Департамент государственной молодежной политики и социальных проектов в сфере высшего образования, а в 2019-м восстановлено профильное почетное звание.
Вероятно, настало время серьезно задуматься над тем, чтобы усилить координацию ГМП между всеми ФОИВ, включенными в ее процесс реализации, а также молодежными проектами АНО «Россия-страна возможностей», усилив синергетический эффект.
Андрей Кочетков об изъянах государственной молодежной политики
Остановлюсь на заинтересовавшем «НОП» вопросе о федеральном органе по делам молодежи.
Проект ФЗ «О молодежи и государственной молодежной политике в РФ» предполагает, ориентируясь на мнения экспертов, молодежных организаций и российских регионов, учреждение одного федерального органа по делам молодежи, отвечающего за межведомственную координацию реализации государственной молодежной политики (ГМП) и ее регулирование, вместо двух федеральных органов исполнительной власти (ФОИВ), неподчиненных друг другу и осуществляющих функции по:
1) выработке ГМП и ее нормативно-правовому регулированию (Минобрнауки);
2) оказанию государственных услуг и управлению государственным имуществом в сфере ГМП (Росмолодежь).
Минпросвещения к таковым согласно Положению о нем не относится. Профильные департаменты Минобрнауки и Минпросвещения по статусу не могут быть поставлены на один уровень с Росмолодежью.
Существует компромиссный («запасной»), но нецелесообразный вариант, предложенный Правовым управлением Совета Федерации, о возможном разделении полномочий между двумя ФОИВ.
В стране фактически создана структура управления в сфере ГМП, которая строится на бессубъектной основе. Никто за работу с молодежью не отвечает «в одиночку» («аргумент-отговорка» – «Молодежная политика везде»). Слышится, что ГМП – это система коллективной ответственности… Однако полномочия между «коллективно ответственными» в сфере ГМП законодательно не очерчены, а об отсутствии четкой межведомственной координации в ней только ленивый не говорит.
Росмолодежи, несмотря на переподчинение в мае 2018 года, не переданы функции по выработке и нормативно-правовому регулированию государственной политики в подведомственной сфере, как это сделано другим федеральным агентствам, руководство деятельностью которых осуществляет Правительство РФ. Оно де-юре выведено из подчинения Минобрнауки, а де-факто молодежная политика осталась под сферой образования.
Многие нынешние юридические «косяки» в сфере ГМП обусловлены прежде всего деятельностью прежних составов Минобрнауки как органа, отвечающего за ее нормативно-правовое регулирование и методическое руководство.
Достаточно привести следующую «цепочку» по состоянию на 2018 год:
1) не используется словосочетание «молодежная политика» в названии Минобрнауки как профильного федерального министерства;
2) прекращается действие Закона СССР «Об общих началах государственной молодежной политики в СССР» на территории РФ;
3) не принимаются аргументы о необходимости базового ФЗ в сфере ГМП;
4) снимается («тормозится») вопрос о возобновлении принятия ФЦП «Молодежь России», появляется подпрограмма в государственной программе «Развитие образования»;
5) исключается словосочетание «молодежная политика» из названия профильного департамента Минобрнауки;
6) заменяется словосочетание «молодежная политика» на «воспитание детей и молодежи» в документах и материалах Минобрнауки;
7) упраздняется почетное звание Минобрнауки «Почетный работник сферы молодежной политики РФ».
В 2018 году эта «цепочка» была «разорвана», что в значительной мере обусловлено взятым Президентом России В.В. Путиным курсом на усиление роли молодежной политики в деятельности государства и повышение ее статуса, а также проведенным по всей стране обсуждением проекта ФЗ «О молодежи и государственной молодежной политике в РФ». Ситуация изменилась, но явно недостаточно. Есть надежда, что после внесения конституционной поправки о ГМП будет наведен порядок в категориальном аппарате, законодательстве и управлении в данной сфере.
Радует, что в том же году в структуре Минобрнауки появился профильный Департамент государственной молодежной политики и социальных проектов в сфере высшего образования, а в 2019-м восстановлено профильное почетное звание.
Вероятно, настало время серьезно задуматься над тем, чтобы усилить координацию ГМП между всеми ФОИВ, включенными в ее процесс реализации, а также молодежными проектами АНО «Россия-страна возможностей», усилив синергетический эффект.
«Наука» – нацпроектный фундамент
Про нацпроект «Наука» можно быть спокойным. Никакого полного или ощутимо значительного секвестра в этом направлении не будет. Объемы бюджетного финансирования не столь велики, чтобы на них экономить.
И президент Путин не из тех, кто отказывается от своих слов – недаром он обозначил научно-технологический прорыв как основу роста качества и уровня жизни россиян, то есть базу для всех иных нацпроектов, а теперь – общественно-значимых результатов.
Если декомпозировать нацпроект «Наука», то быстро выяснится, что экономить там банально не на чем. Научно-образовательные центры (три из пяти в рамках первой волны) были лично озвучены президентом в Обращении к Федеральному собранию. Научные центры мирового уровня уже создаются – явно ни математику, ни генетику секвестр не ожидает. А без аналогичных структур в рамках приоритетов Стратегии научно-технологического развития – ее исполнение будет под большим вопросом.
АПК сейчас на подъеме – следовательно, агробиотехнопарки и селекционные центры будут отобраны и проспонсированы, тем более что они тесно переплетаются с Федеральной научно-технической программой развития сельского хозяйства.
Инфраструктура megascience – проект не только прорывной, но и имиджевый. Более того, он курируется Михаилом Ковальчуком, зоны интересов которого вряд ли будут всерьез «урезаны» в плане бюджетного финансирования.
Обновление приборной базы – это также история про импортозамещение, бенефициарами которого явно станут Минпромторг и Ростех Сергея Чемезова. А если сюда добавить и возможную конверсию и диверсификацию продукции «оборонки», то интересантов станет еще больше.
Программа стратегического академического лидерства (если говорить об университетском блоке нацпроекта «Образование» на стыке с «Наукой») включена в план План восстановления экономики, ради которого, собственно говоря, во многом и возможно урезание нацпроектов.
Да и в целом – мероприятия, связанные с интеграционными форматами университетских и академических структур, вряд ли возможно урезать. В частности и потому, что они все (от НОЦ до консорциумов будущей ПСАЛ) напрямую завязаны на социально-экономическое развитие регионов и страны в целом.
Наука и высшее образования находятся в сфере пристального внимания Михаила Ковальчука и Сергея Кириенко. Университеты обозначены как локомотивы регионального развития – об этом говорил и президент Владимир Путин.
Это только часть аргументов, которая уже озвучена в самых высоких кабинетах. И на данный момент сложился консенсус относительно того, что ни «Науку», ни «Образование» всерьез секвестировать нельзя.
Формулировки же общественно-значимых результатов уже практически выработаны – и проблема не в том, что их не могут сформулировать, а в переводе с «научного» на «нацпроектный» язык.
Еще раз подчеркнем – «Наука» является фундаментом для значимой доли мероприятий иных нацпроектов. И без нее ни социально-экономического прорыва, ни повышения качества жизни россиян не будет. Тем более, что нацпроекты тем и отличаются, что ориентированы не столько на приземленную конкретику, сколько на работу на будущее. В отсутствие нацпроекта «Наука» будущее станет весьма и весьма туманным.
https://yangx.top/maydecree/3805
Про нацпроект «Наука» можно быть спокойным. Никакого полного или ощутимо значительного секвестра в этом направлении не будет. Объемы бюджетного финансирования не столь велики, чтобы на них экономить.
И президент Путин не из тех, кто отказывается от своих слов – недаром он обозначил научно-технологический прорыв как основу роста качества и уровня жизни россиян, то есть базу для всех иных нацпроектов, а теперь – общественно-значимых результатов.
Если декомпозировать нацпроект «Наука», то быстро выяснится, что экономить там банально не на чем. Научно-образовательные центры (три из пяти в рамках первой волны) были лично озвучены президентом в Обращении к Федеральному собранию. Научные центры мирового уровня уже создаются – явно ни математику, ни генетику секвестр не ожидает. А без аналогичных структур в рамках приоритетов Стратегии научно-технологического развития – ее исполнение будет под большим вопросом.
АПК сейчас на подъеме – следовательно, агробиотехнопарки и селекционные центры будут отобраны и проспонсированы, тем более что они тесно переплетаются с Федеральной научно-технической программой развития сельского хозяйства.
Инфраструктура megascience – проект не только прорывной, но и имиджевый. Более того, он курируется Михаилом Ковальчуком, зоны интересов которого вряд ли будут всерьез «урезаны» в плане бюджетного финансирования.
Обновление приборной базы – это также история про импортозамещение, бенефициарами которого явно станут Минпромторг и Ростех Сергея Чемезова. А если сюда добавить и возможную конверсию и диверсификацию продукции «оборонки», то интересантов станет еще больше.
Программа стратегического академического лидерства (если говорить об университетском блоке нацпроекта «Образование» на стыке с «Наукой») включена в план План восстановления экономики, ради которого, собственно говоря, во многом и возможно урезание нацпроектов.
Да и в целом – мероприятия, связанные с интеграционными форматами университетских и академических структур, вряд ли возможно урезать. В частности и потому, что они все (от НОЦ до консорциумов будущей ПСАЛ) напрямую завязаны на социально-экономическое развитие регионов и страны в целом.
Наука и высшее образования находятся в сфере пристального внимания Михаила Ковальчука и Сергея Кириенко. Университеты обозначены как локомотивы регионального развития – об этом говорил и президент Владимир Путин.
Это только часть аргументов, которая уже озвучена в самых высоких кабинетах. И на данный момент сложился консенсус относительно того, что ни «Науку», ни «Образование» всерьез секвестировать нельзя.
Формулировки же общественно-значимых результатов уже практически выработаны – и проблема не в том, что их не могут сформулировать, а в переводе с «научного» на «нацпроектный» язык.
Еще раз подчеркнем – «Наука» является фундаментом для значимой доли мероприятий иных нацпроектов. И без нее ни социально-экономического прорыва, ни повышения качества жизни россиян не будет. Тем более, что нацпроекты тем и отличаются, что ориентированы не столько на приземленную конкретику, сколько на работу на будущее. В отсутствие нацпроекта «Наука» будущее станет весьма и весьма туманным.
https://yangx.top/maydecree/3805
Telegram
Майский указ
#нампишут Под угрозой полного «секвестра» — два национальных проекта. Для «Науки» и «Культуры» пока не придумали быстро достижимых общественно-значимых результатов, которые федеральная власть могла бы продемонстрировать населению страны в качестве итогов…