"Весенний вечер"
бумага/масло
14,5×21 см
2024

ТЕМА ЛЕСКОВА

Хайдеггер в начале своего «Ницше» заявляет: если мы не умеем расслышать Ницше, то что дадут нам все эти ницшеведы? а что они тем более нам дадут, если мы расслышали голос самого Ницше?! Подобное рассуждение не следует понимать в духе отрицания любого академического комментирования больших книг. Речь идет о моменте исходной раскрытости текста — моменте, к которому не приближает нас академизм. С некоторыми авторами такой раскрытости нужно добиваться, добиваться неизвестным усилием ума.

Хотя мы много говорим о Достоевском, хотя я не устаю комментировать Достоевского, мне самому Достоевский не кажется «сложным» писателем. У Достоевского, правда, не проглядывает предела, дна, но войти в Достоевского нетрудно, его мир открыт. Читая, скажем, «Преступление...», мы что, не понимаем — причем чуть не с самого начала — какую историю и с какой интенцией рассказывает автор? Тема «Преступления и наказания», как знает всякий, имеет своей ремой грех и искупление. Прочитав «Братьев Карамазовых», разве кто-то останется в недоумении относительно этических оценок и базовых нравственно-философских установок этого захватывающего текста? Кто-нибудь не понимает, что такое смердяковщина? Или не догадывается, в чем причина катастрофы Ивана Карамазова? Или — что может быть проще основной идеи «Бесов»? Другое дело, что в Достоевском — тьма нюансов, что там открывается мысль (онтология, мистика, политическая теология) — открывается и раскидывается в трансцендентную и духовную даль.

Итак, в Достоевского нужно вчитываться. Но нет проблемы в том, чтобы начать его читать.

Совсем не то Лесков. Вот это — фигура трудная. Разбирая Лескова из года в год, я остаюсь в недоумении: что там вообще происходит в его текстах? Куда он клонит? Что именно он обсуждает? Очень быстро мне стало ясно, что наивное чтение — умиление русскими характерами, русской самобытностью, которое позволяли себе многие комментаторы Лескова — никуда не годится. Никем Лесков не умиляется: ни Левшой, ни «очарованным странником» Флягиным, ни «человеком на часах», ни даже «соборянами» протопопом Савелием и дьяконом Ахиллой. Это не идиллия, не героика, не сатира, не ирония. Это дивное искусство, которое на поверхности потрясает мастерством. И которое не даётся в глубине. Требуется особое предприятие — «введение в» Лескова.

Красиво, искусно... Нам в помощь, когда мы имеем дело с областью красоты, русская категория пошлость — категория, фильтрующая дурное прочтение и настраивающая наш слух на красоту. Мы должны взять «умильного» Лескова: этих русских богатырей и праведников, этих уделавших всю Европу русских даровитых мужичков типа Левши — и прочитать это таким образом, чтобы не испошлить. Не мог ли, однако, сам Лесков быть отчасти пошляком, умилявшимся русской забубенности? — Нет, не мог; безупречно изыскан его текст, красота текста позволяет настроить чтение на его глубину.

С этой настройки я бы начал Введение в Лескова.

Американский журналист Такер Карлсон опубликовал интервью с русским философом Александром Дугиным

Интервью длится почти 21 минуту и, по словам самого журналиста, было записано в Москве. В разговоре с Александром Дугиным Такер Карлсон подчеркнул, что идеи философа настолько опасные, что Украина расправилась с его дочерью, а Amazon отказался продавать его книги.

Главное из интервью:

— Индивидуализм — неправильное понимание природы человека, поскольку, соединяя индивидуализм с человеком и человеческой природой, происходит разрыв последнего со всем остальным миром;

— Освобождение от пола привело к трансгендерам, ЛГБТ* и к новой форме сексуального индивидуализма;

— Последний шаг на пути либерализма будет означать необязательность самого человека. Трансгуманизм, постгуманизм, сингулярность, искусственный интеллект подразумевают, что можно выбрать свою идентичность, выбрать не быть человеком;

— Классический либерализм был в пользу демократии, понимаемой как власть большинства. Новый либерализм — это про проблемы меньшинства;

— Либерализм всю историю боролся с предписаниями, а сейчас сам стал тоталитарным, предписывающим;

— Издание Владимиром Путиным указа о политический защите традиционных ценностей стало поворотным моментом в российской политике.

* — движение признано экстремистским и запрещено в РФ

Damnatio Memoriae - проклятие памяти. Так называется характерное для разных культур стремление вымарать из истории человека целиком. Не просто убить, но и уничтожить его наследие, труды, весь его род. Современная культура отмены - прямой потомок средневековых сожжений книг, способ сделать бывшее небывшим. Вообще попытки вымарывания Ильина, Флоренского, Дугина из лора современной культуры - тема для отдельной диссертации. От убийства Даши до запрета на публикации в Европе и снятия книг с продажи. Вот только онтологическое оружие - обоюдоострая вещь, украинцы сжегшие крест в Киеве, а потом людей в Одессе не дадут соврать. Да и мы, в нашем Отечестве убедились в обоюдоострой сущности онтологического оружия на примере депутата Семигина, он - червь, конечно. Его не жалко. А Прилепина, который продолжает бороться с фантомами - жалко. Он вместе со своими взглядами выглядит даже не винтажным коммунистом, а архаическим троцкистом. А Дугин сегодня - не просто современный мыслитель. Нет, он - сверхновая русской мысли.

Друзья,
Завтра исполнится 10 лет одесской трагедии, в которой политические украинцы убили десятки безоружных русских за то, что те решили отстоять своё право быть русскими.

2 мая в 19:30 мы соберёмся в Александровском саду у стеллы Одессы, чтобы почтить память погибших.

Приглашаем всех подписчиков и друзей клуба присоединиться к нам.

Чудесное нашла, хип-хоп на тему Катулла:

Прожигая дни и ночи где-то в сердце Италии,
я забывал о главном, держа Музу за талию,
спасибо тем, кто со мной был, кто делил кайф,
Гай Лициний, братишка, Гай Лициний Кальв.

Это, конечно, не так торкает как рэп "Не читал Бальзака", но все равно мило.

https://youtu.be/V0FzujgX8EA?si=I7Vvue6rRe28SHUz