Прежде чем переходить к справедливости, которую Россия декларирует как часть своей природы), давайте вспомним сначала о самой России.

Недавно по телеграмму прошла война "национализм - Евразийство" (национализм, как всегда, проиграл с разрывом). Напомним, что "нация" - это материалистический, буржуазный термин, который приличные люди (платоники) дома не используют. Есть этнос / народ, который экзиситирует (на пару со своим двойником, государством). В этом ключе - как объединение народа и государства - мы станем использовать название нашей любимой Родины, России.

Россия -- это, конечно, эйдос, идея, или же -- душа, дух. Мыслящая идея! Дух, то есть субъект как таковой, исследовался великим Гегелем в Феноменологии Духа. В каком-то смысле, Гегель умалчивает о том, кто же именно этот субъект - человек, Бог, разум, дух?

Когда приходит пора поднять эту тему, "кто же, он, именно", Гегель вводит понятие "народ". Сначала дух, субъект рождается как нечто коллективное, общее, и лишь потом индивидуируется в членах племени-прародителя. Сначала был Русский, потом конкретный русский Иван Петров.

Поэтому Россия -- это Родина каждого отдельного русского субъекта. В идеалистическом мире Россия это буквально ваша мать, если вы - русский дух. Все, что вы когда-либо сделаете как русский субъект, будет русским, будет понятен Маме

Сначала Дух народа исходит из себя, осуществляется выход, "продос". Получается индивидуальное сознание. Потом индивидуальное сознание делает усилие над собой, находит свой корень, источник, и осуществляет возвращение (эпистрофе). Получается сознание гражданина духа, который познал себя и нашел себе место дома.

Либералы -- люди, не прошедшие этот путь в силу определенных причин. Строго говоря, духовно неполноценные.

Речь идёт, конечно, о субъектах. Не каждое двуногое вообще им является, то есть осознает себя им.

Схватка – Ровена Моррилл

Даша, ты наш Герой

Давайте внимательно посмотрим "Весну Священную".

"Доисторическое", условно вне-политическое общество. Конечно, русское общество — это очевидно с первых нот и с первого взгляда на сцену. Люди живут на земле, они материальны и реальны — жизнь подчинена природной смене циклов, где лето приносит плоды и надежду, зима — голод и смерть. Вне постоянной борьбы за выживание, кажется, нет почти ничего: нет богатых и бедных, нет простых и знатных, нет сложных декораций (дворцов, храмов), нет сложных костюмов, нет даже орудий или оружия.

Праздник, посвященный весне. Старуха-ведунья с зелеными побегами исполняет ритуал плодородия, в котором участвуют и мужчины и женщины. Общество если не матриархально, то как минимум не патриархально.

Фигура слепого старца внезапно меняет картину: бородатый, очень ветхий жрец видит иной мир — он напряженно всматривается в небо. Он знает о Логосе, о чем-то, что выше и важнее всего земного. Однако он опускается на землю и целует ее. Это метафизический, не магический акт. Поцелуй наделяет жизнь содержанием, вносит в нее бытие, делает осмысленной. Земля — это не враждебная ко всему умному стихия, которая требует подчинения и постоянного служения, не желающая знать ни о Человеке, ни о Небе, а часть Неба, просто плотная и материальная. Жизнь — это не титанический (сизифов) труд, подпитываемый неисчерпаемым страхом смерти, а отражение вечности, и только тогда это — жизнь, а не животное выживание. Этот мир — и есть мир иной (небесный). Продолжение

О Весне Священной- 2 (Начало)

В следующих сценах мы видим кульминацию. Среди молодых женщин выбирается (в каком-то смысле случайно) одна, которая должна довести ритуал до конца. Избранная. Именно ее увидел во сне Стравинский, прежде чем написать музыку — цветущая красивая девушка танцует, пока не упадет замертво, принеся себя в жертву ради наступления Весны (метафизического рождения).

Жертвоприношения, в том числе человеческие, знакомы практически всем обществам Земли (см. Золотую Ветвь Фрейзера, философски несостоятельную, но очень детальную работу). Священный царь отдает свою жизнь ради благополучия племени, его убивают (и иногда пожирают) его же подданые.

Жертва — это, конечно, не магический обмен (жизнь одного на жизнь других). Жертва — это столь фундаментальная метафизическая категория, которая не может быть осмыслена находу, совершенно недоступная из рационального, материалистического взгляда на мир. Самопожертвование (а стоит думать именно о нем) — это то, что делает человека человеком. Один, повесившийся на дереве, Христос на кресте — эти образы как минимум знакомы (хотя скорее всего непонятны) большинству.

В Весне Священной самопожертвование совершает женщина. Ее подруги непреклонно выталкивают ее в центр круга (видно, что они прекрасно осведомлены о том, что происходит, и каждая могла бы оказаться внутри), жрецы (кстати, не применяя насилие) этот круг поддерживают, но очевидно, что Избранная сама знает что, зачем она должна сделать и делает это. Это добровольный акт.

Жертва дает надежду на жизнь. Не выживание — земля кормила людей и зверей и "до" Логоса, и "после" него — то есть в моменты его забвения. Но жизнь, бытие, человечество — это то, что нужно заслужить. То, ради чего стоит умирать.

На премьере балета в Париже от "цивилизованных" европейцев звучали обвинения в дикости, варварстве, но на самом деле дикари — именно они, они не способны видеть главное — людей, каждый из которых готов к жертве, и которые благодаря жертве людьми и являются.

1927 Сандомирский М. Пирожок

Однажды и мы придем "в деревню к бабушке" и испытаем эту светлую радость. Повесим мешок и винтовку, весело, довольно будем есть пирожки =)

Satan in his own words

Космос — это просто поток бесцельного переустройства, и человек в нем лишь незначительное происшествие или случайность

Антихрист вселился в бедного англосакса и изрыгает черную философию! Шок! Продолжение без рекламы и смс

https://www.kommersant.ru/doc/5513562

Время проснуться.

Лето закончилось 20 августа. Все эти дни я прожила как в тумане. Прошла все стадии от ярости и ненависти, до печали и слез безысходного горя. Потом почувствовала какую-то стойкую энергию, которая с уходом Даши будто разлилась по всем нам. Я чувствую ее рядом, я хочу действовать. Потому что знаю, — она бы действовала.

Война вышла из приграничных зон, превратилась в личный террор, протянула свои грязные щупальца к столице и вырвала из жизни Дашу. Вырвала за яркость, за энергию, за идеи, за патриотизм и за то будущее, которое было для неё уготовано. В день, когда Дашу убили, я ещё говорила маме, что за Дашей большое политическое будущее, и я этому рада, потому что она как никто этого заслуживает, она — на своём месте. Враг очевидно тоже это заметил и этого ее лишил, а вместе с ней — всех нас.

Есть правда у меня и другая мысль. Будущего по-настоящему лишить невозможно. Оно все равно случится. И жертва Даши уже стала тем символом женской храбрости и несгибаемости, которая придаст яростной силы всем ее друзьям и соратникам. Дашино будущее случится. Нам нужно для этого очень постараться! Такое нельзя забывать, такое нельзя оставлять. Даша будет жить в осуществлении ее мечты — в Победе, в сильной России, в сплоченном русском народе.

Даша каждый день была на войне — как политолог, военкор, философ. Она неустанно выступала по телевизору, участвовала в стримах, писала статьи, ездила в командировки. Она была потрясающе энергична и исполнена веры в свою страну. Она была единственным моим другом, который жил в ещё более бешеном жизненном ритме, чем я. Я ею очень восхищалась — ее душевной щедростью, верой в идеалы, образованностью и умом, лёгкостью и юмором в общении, но главное — деятельностью.

Рядом со мной много людей просто сидит и ни черта не делает, только разговоры разговаривают. Есть те, кто хотят делать, но не могут. Есть те, кто и не хочет ничего делать. Мало тех, кто и хочет, и может, и реально делает! Даша была как раз таким человеком. Она буквально заряжала своей энергией всех вокруг, она созидала и сплачивала людей даже с противоположными взглядами. Это было так ценно!

Так вот сейчас для нас время проснуться. Время открыть глаза и понять, вот оно, вот точка невозврата, время сделать экзистенциальный выбор. Кто мы и где наши смыслы?

Я по своей природе не люблю ссориться. Дурака я скорее пожалею, чем буду влезать в долгие и изматывающие споры про политику, идеологию, религию. Считаю, что переубедить можно только делом, а слова чаще всего бессмысленны. Мне даже в сети сложно написать про своих идеологических врагов и оппонентов ругательные резкие слова (хотя с той стороны обычно не скупятся). Благодаря этому я за последние полгода особенно не рассорилась со своими либеральными коллегами — они про мои взгляды знают, я про их, но мы обходим это стороной, общаемся на профессиональные темы. Я считала, что это мудро.

Так вот тут случилось дело. Случилась трагедия — подлое и зверское убийство Даши. Это не слова, это событие. И теперь маски вежливости в сторону, я хочу возмездия, я хочу справедливости. Даша не должна была взойти на Русскую Голгофу зря. Я хочу видеть то будущее, о котором мечтала Даша и то, за что она отдала свою жизнь. Я хочу сделать все, что в моих силах, чтобы это будущее приблизить!

P.S. Кто говорит, что отец Даши, А.Г.Дугин, идеолог русского фашизма — необразованные кретины, которые даже его книг не читали, а почерпнули все «необходимые сведения» с каналов и вики-статей таких же «специалистов» как они. Мое уважение к Александру Гельевичу в последние дни выросло невероятно. На прощании с Дашей он сказал замечательную, сильную речь. Почитайте его книги перед тем, как приклеивать очередной ярлык!

- Все есть Ум
- Ум фрактально вложен в себя
- Мир, видимая реальность, это край Ума, его тяжелая, мутная форма, граничащая с ничто
- Нет ничего вне Ума, никакой материи нет (или так: вне Ума есть Ничто)

- Все есть материя
- Материя бесконечна и множественна
- Ум это некая форма существования материи, ее “рябь”
- “Физический мир” это та часть материи, что мы видим, но это не вся материя

Если вы верите в эту схему, вы:
1) материалист
2) не можете быть христианином
3) верите в прогресс как способ уменьшить боль и хрупкость жизни человека
4) придерживаетесь индивидуализма в антропологии
5) являетесь либералом
И прочее из того что говорил Лавкрафт

Самым большим моим другом был Акимушка. Это был простой мужик, чернорабочий. У него было очень плохое зрение, и он производил впечатление человека, который на что-нибудь наткнется или упадет. Он был безграмотный. По своим манерам он иногда напоминал А. Белого. Беседы с ним были духовно углубленными, он стоял на высоте самых трудных мистических тем, характерных для германской мистики. Он мне был ближе, чем многие интеллигентные и культурные люди, с ним мне было легче разговаривать. Общение с Акимушкой убедило меня в неверности народнической точки зрения на существование пропасти между культурным слоем и народом. Акимушка говорил мне, что ему далек крестьянин, поглощенный материальными вопросами, а близок я, с которым может разговаривать об интересующих его духовных вопросах. Существует единство в царстве духа. Акимушка рассказал мне однажды о необыкновенном событии, происшедшем с ним, когда он был мальчиком. Он был пастухом и пас стадо. И вдруг у него явилась мысль, что Бога нет. Тогда солнце начало меркнуть, и он погрузился в тьму. Он почувствовал, что если Бога нет, то и ничего нет, есть лишь совершенное ничто и тьма. Он как будто бы совершенно ослеп. Потом в глубине ничто и тьмы вдруг начал загораться свет, он вновь поверил, что есть Бог, «ничто» превратилось в мир, ярко освещенный солнцем, все восстановилось в новом свете. Акимушка, вероятно, никогда не слыхал о Мейстере Экхардте и Я. Бёме, но он описывал опыт, очень родственный опыту, описанному этими великими мистиками. В Акимушке была своеобразная утонченность. Это был один из самых замечательных людей, каких я в жизни встречал. Более, чем у кого-либо, меня поражало у него мистическое чувство жизни и мистическая жажда. Внешняя жизнь объективного мира для него как будто бы совсем не существовала, и он не мог в ней ориентироваться, был детски беспомощен. Вместе с тем в нем чувствовалась большая доброта и благожелательство. Он часто приходил к нам в дом, обедал у нас, потом мы совершали с ним прогулки и вели духовные беседы. Через некоторое время он уехал на Кавказ и исчез. Память о нем я очень храню.

Николай Александрович Бердяев. Самопознание

“Если Бога нет, то и ничего нет” — это, конечно, “идеализм”

Смерть, где твоё жало?

История есть борьба света и тьмы, говорит Александр Гельевич. Отложим в сторону разговор о гностицизме, безусловно важный и нужный, но в своё время. Я к нему ещё вернусь.

История есть борьба света и тьмы. Вне этой борьбы немыслимы понятия динамизма и движения, которые составляют самую суть истории. В обратном случае у нас не было бы никакой истории, а было бы только целокупное бытие Парменида, застывший бег Ахиллеса. Это-то и хотели провернуть глобалисты со своим «концом истории». Они стремились ввергнуть человечество в тотальный рай либерализма, как некогда Наполеон стремился привести мир к универсальному раю Просвещения. Народу, который остановил Наполеона, суждено остановить и его наследников.

Любой светский «конец истории» есть ни что иное, как симулякр. Человеческую историю запустило грехопадение, и закончить эту историю может только Страшный Суд. «В поте лица своего будешь есть хлеб», говорит Господь Адаму в «Бытии». Человек обрёк себя на подневольный труд, а значит и на борьбу. На историю.

И вот здесь-то, в начале истории к бытию примешивается небытие. Бытие есть полное согласие с Богом; небытие, тьма есть следствие порочной человеческой активности.

Народ, который глубже остальных заглянул в бездну грехопадения — это русский народ. С этим радостно согласятся либералы и русофобы, но с этим же должны согласиться и патриоты. Почитайте Достоевского: «Иной добрейший человек как-то вдруг может сделаться омерзительным безобразником и преступником, — стоит только попасть ему в этот вихрь, роковой для нас круговорот судорожного и моментального самоотрицания и саморазрушения, так свойственный русскому народному характеру в иные роковые минуты его жизни».

Нет, не плюйтесь, не переставайте читать, самое важное — дальше: «Но зато с такою же силою, с такою же стремительностью, с такою же жаждою самосохранения и покаяния русский человек, равно как и весь народ, и спасает себя сам, и обыкновенно, когда дойдет до последней черты, то есть когда уже идти больше некуда. Но особенно характерно то, что обратный толчок, толчок восстановления и самоспасения, всегда бывает серьезнее прежнего порыва — порыва отрицания и саморазрушения».

1917 год стал торжеством нигилизма. Мы испили бездну до самого ее дна — идти больше некуда. С русскими случился апокалипсис — «конец истории» наоборот. А потому у нас есть прививка от этого самого «конца истории». Ведь мы знаем, что за его сиянием кроется лик Антихриста.

Возвращаясь к сегодняшнему дню. Украину совершенно справедливо называют «анти-Россия». Украина есть та же Россия, но стремящаяся к небытию. Александр Гельевич очень точно сказал, что мы сражаемся на Украине, но не с Украиной. Мы сражаемся с тьмой, с небытием внутри нас самих. Украина — это обратная сторона нас; яркое доказательство тому — разгул русофобских настроений в самой России, гадкое глумление над смертью Даши. Оно ведь исходит не только от тех, кто уехал, но и от тех, кто остался — просто последние глумлятся сдержанней, обходительней. С «христианским» снисхождением — мол, и такая достойна сочувствия.

Мы изживаем небытие внутри себя. Мы изживаем свою лень, свой цинизм, своё раболепие. Мы изживаем «никто никому ничего не должен», мы изживаем «моя хата с краю». Эта та борьба света и тьмы, которая длится с 1917 года. Мы — ее наследники.

Признаюсь, последние дни у меня не было сил ни на что. Ни на игру с ребёнком, ни на работу, ни уж тем более на философию. Я чувствую гнилостно-сладкое дыхание небытия.

Но. Даша говорила, что война начинается каждое утро, когда мы поднимаемся с кровати. Смерть Даши стала событием. Дверью в подлинно русское бытие. Не дадим затворить ее вихрям небытия.

Душа́ ея во благи́х водвори́тся, и па́мять ея в род и род.

Согласны не со всем, но относимся к подлёдному мнению с симпатией
https://telegra.ph/Carskij-rekviem-08-25

"Отрицание русского – навязанная установка".

Читайте наше интервью с Лилей Захаровой, основательницей бренда If u like. Тот взгляд на русскую одежду, который мы все ждали

Спасибо Ksenzova says за открытие