Магия смены: декабрь в детском лагере
Советская традиция отправлять детей в лагеря отдыха, от которой решили было отказаться в 90-е, не просто возрождается, но и развивается. Когда студентка первого курса предупредила меня, что пропустит одно занятие по основам журналистской деятельности по той причине, что отправляется в детский лагерь вожатой, я попросил её собрать побольше впечатлений и изложить их потом в очерке. Что она и сделала.
Дмитрий Жвания, редактор «Родины на Неве», доцент кафедры медиакоммуникационных технологий СПбГИКиТ
Вот я и вернулась из детского лагеря, расположенного в живописном месте на берегу озера Зеркального в Ленинградской области. Это была моя седьмая поездка в лагерь и вторая – в качестве вожатой. До сих пор странно осознавать, что я оказалась «по ту сторону баррикады» и приезжаю на смены уже не как ребёнок, а как проводник в положительные впечатления для других детей.
Мой второй вожатский опыт кардинально отличается от первого. Первый был летом 2023 года в лагере, организованном школой тхэквондо. Тогда у меня был отряд из 16 спортсменов в возрасте 7-10 лет. Среди них были те, для кого эта смена стала первой разлукой с родителями, те, кто пока не понимал, как выживать в условиях лагеря, не умел самостоятельно справляться с бытом. Зато в силу возраста не возникало вопросов об авторитете вожатого, поддерживающего установленные в лагере правила и т.п.
В этот же раз всё было совсем по-другому. Эту поездку можно назвать спонтанной: меня пригласили поработать преподаватели лицея, который я сама закончила в этом году. Соглашаясь, я знала, что работать буду именно с отрядом лицеистов. Они – целеустремлённые, умные, эрудированные и постоянно анализирующие. Это те дети, которых и детьми-то назвать уже сложно. 32 десятиклассника, которые младше меня всего на один-два года. При личном разговоре со многими из них мне, чтобы поймать зрительный контакт, приходилось немного задирать голову.
В начале работы передо мной и моей напарницей возникла чёткая цель: сделать всё для того, чтобы у ребят остались приятные впечатления от смены, построить с ними доверительные отношения, но при этом, пока мы находимся в лагере, избегать дружбы с ними «на равных», чтобы сохранять иерархию внутри отряда. Часто это казалось недостижимым, но мы продолжали стараться постоянно, с перерывами лишь на четырёхчасовой сон (и то, если повезёт).
Одновременно и «плюсом», и «минусом» в работе со старшим отрядом оказался тот факт, что эти «дети» всё видят, всё обдумывают и обо всём имеют личное мнение. Часто кажется, что многие из подростков уже вообще «выросли» из лагерного мироустройства, где есть строгие правила, рассчитанные в большей степени на малышей. Конечно, таких «детей» уже нельзя взять лишь авторитетом – они будут спорить с тем, с чем не согласны, отстаивая свою точку зрения до конца. Да, всегда всё обсуждать. Это не так легко, это энергозатратно, требует времени, но здесь игра действительно стоит свеч: благодаря постоянному общению с отрядом вожатые могут сразу получать обратную связь, рефлексию от каждого ребёнка по каждому дню смены, отслеживать динамику общеотрядных чувств и эмоций.
Такая возможность искреннего и осознанного диалога, помимо того, что была очень полезна в работе, вызвала во мне интерес: я посчитала своим долгом узнать, как же всё-таки современные подростки относятся к детским лагерям, что они находят в них интересным, а что кажется лишь пережитком прошлого, мешающим жить. Чтобы разобраться в этом вопросе, после смены я взяла интервью у трёх лицеисток.
Всем моим собеседницам сейчас по 16 лет, их имена – Лиза, Рената и Полина, и вот, каким личным опытом и мыслями на этот счёт они поделились.
Дальше - на сайте "Родина на Неве":
https://rodinananeve.ru/magiya-smeny-dekabr-v-detskom-lagere/
Советская традиция отправлять детей в лагеря отдыха, от которой решили было отказаться в 90-е, не просто возрождается, но и развивается. Когда студентка первого курса предупредила меня, что пропустит одно занятие по основам журналистской деятельности по той причине, что отправляется в детский лагерь вожатой, я попросил её собрать побольше впечатлений и изложить их потом в очерке. Что она и сделала.
Дмитрий Жвания, редактор «Родины на Неве», доцент кафедры медиакоммуникационных технологий СПбГИКиТ
Вот я и вернулась из детского лагеря, расположенного в живописном месте на берегу озера Зеркального в Ленинградской области. Это была моя седьмая поездка в лагерь и вторая – в качестве вожатой. До сих пор странно осознавать, что я оказалась «по ту сторону баррикады» и приезжаю на смены уже не как ребёнок, а как проводник в положительные впечатления для других детей.
Мой второй вожатский опыт кардинально отличается от первого. Первый был летом 2023 года в лагере, организованном школой тхэквондо. Тогда у меня был отряд из 16 спортсменов в возрасте 7-10 лет. Среди них были те, для кого эта смена стала первой разлукой с родителями, те, кто пока не понимал, как выживать в условиях лагеря, не умел самостоятельно справляться с бытом. Зато в силу возраста не возникало вопросов об авторитете вожатого, поддерживающего установленные в лагере правила и т.п.
В этот же раз всё было совсем по-другому. Эту поездку можно назвать спонтанной: меня пригласили поработать преподаватели лицея, который я сама закончила в этом году. Соглашаясь, я знала, что работать буду именно с отрядом лицеистов. Они – целеустремлённые, умные, эрудированные и постоянно анализирующие. Это те дети, которых и детьми-то назвать уже сложно. 32 десятиклассника, которые младше меня всего на один-два года. При личном разговоре со многими из них мне, чтобы поймать зрительный контакт, приходилось немного задирать голову.
В начале работы передо мной и моей напарницей возникла чёткая цель: сделать всё для того, чтобы у ребят остались приятные впечатления от смены, построить с ними доверительные отношения, но при этом, пока мы находимся в лагере, избегать дружбы с ними «на равных», чтобы сохранять иерархию внутри отряда. Часто это казалось недостижимым, но мы продолжали стараться постоянно, с перерывами лишь на четырёхчасовой сон (и то, если повезёт).
Одновременно и «плюсом», и «минусом» в работе со старшим отрядом оказался тот факт, что эти «дети» всё видят, всё обдумывают и обо всём имеют личное мнение. Часто кажется, что многие из подростков уже вообще «выросли» из лагерного мироустройства, где есть строгие правила, рассчитанные в большей степени на малышей. Конечно, таких «детей» уже нельзя взять лишь авторитетом – они будут спорить с тем, с чем не согласны, отстаивая свою точку зрения до конца. Да, всегда всё обсуждать. Это не так легко, это энергозатратно, требует времени, но здесь игра действительно стоит свеч: благодаря постоянному общению с отрядом вожатые могут сразу получать обратную связь, рефлексию от каждого ребёнка по каждому дню смены, отслеживать динамику общеотрядных чувств и эмоций.
Такая возможность искреннего и осознанного диалога, помимо того, что была очень полезна в работе, вызвала во мне интерес: я посчитала своим долгом узнать, как же всё-таки современные подростки относятся к детским лагерям, что они находят в них интересным, а что кажется лишь пережитком прошлого, мешающим жить. Чтобы разобраться в этом вопросе, после смены я взяла интервью у трёх лицеисток.
Всем моим собеседницам сейчас по 16 лет, их имена – Лиза, Рената и Полина, и вот, каким личным опытом и мыслями на этот счёт они поделились.
Дальше - на сайте "Родина на Неве":
https://rodinananeve.ru/magiya-smeny-dekabr-v-detskom-lagere/
Родина на Неве
Магия смены: декабрь в детском лагере · Родина на Неве
Вот я и вернулась из детского лагеря, расположенного в живописном месте на берегу озера Зеркального в Ленинградской области. Это была моя седьмая поездка в лагерь и вторая – в качестве вожатой. До сих пор странно осознавать, что я оказалась «по ту сторону…
Магия Хиля
«У леса на опушке жила зима в избушке»… Кто в новогодние праздники не слышал эту песню? Она, мелодичная, наполненная милыми зимними образами, создаёт новогоднее настроение гораздо лучше, чем заморский jingle bells, которым забивали наши уши в прошлые годы. Словом, не обратить на неё внимание очень трудно.
И вот я узнала, что написали её композитор Эдуард Ханок и поэт Сергей Островой, а самым известным исполнителем её был певец Эдуард Хиль. Эдуард Хиль – я вспомнила, что видела его диск в одном магазине в центре Петербурга, где продают виниловые пластинки, в который я заглянула из любопытства. Мне захотелось купить этот диск, чтобы познакомиться с творчеством Хиля.
Мне повезло: пластинка всё ещё была в продаже. С обложки на меня смотрит улыбающийся интеллигентный человек. Лицо открытое, доброе, наше. Взгляд человека, который чувствует пульс нашей Родины. Надпись: мастера искусств Ленинграда. Хочется поскорее поставить диск на вертушку. Правда, среди песен нет «Зимы», да и ладно – её и так часто крутят.
И вот – треск иглы… начинается магия. Голос Эдуарда Анатольевича – сильный, душевный, обволакивающий – проникает в самое сердце. Сразу вспоминаются картинки просторов родной земли. Хиль поёт о любви – любви к Родине, любви к близким, любви к труду. И эта любовь – не какая-то томность, нет! Это светлое чувство, которое согревает и вдохновляет.
Песни Хиля – как разговор по душам с хорошим товарищем, с человеком, которому веришь, который понимает тебя. От одного только голоса веет смелостью мысли и широтой души!
А манера исполнения! Никакой вычурности, никакого кривляния. Всё просто, искренне, от чистого сердца. Он поёт, как поют у нас, в кругу друзей, за праздничным столом. Он поёт для нас. И поёт он душой.
Конечно, найдутся и те, кто скажет, мол, «слишком просто», «не модно». Но разве в моде дело? Разве могут сравниться некоторые модные штучки с искренностью и душевностью советских песен в исполнении Хиля? Я думаю, ответ очевиден!
Пластинка Эдуарда Хиля – не просто музыка, это часть нашей жизни, часть нашей истории. И я уверена, она займет достойное место в коллекции каждого советского человека, любящего и ценящего настоящее, подлинное искусство.
И теперь эта пластинка для меня не просто запись песен, это как реликвия, как кусочек счастья. Теперь эту пластинку я буду беречь, как зеницу ока. Хотя так хочется слушать её ещё и ещё раз.
https://rodinananeve.ru/magia-hilla/
«У леса на опушке жила зима в избушке»… Кто в новогодние праздники не слышал эту песню? Она, мелодичная, наполненная милыми зимними образами, создаёт новогоднее настроение гораздо лучше, чем заморский jingle bells, которым забивали наши уши в прошлые годы. Словом, не обратить на неё внимание очень трудно.
И вот я узнала, что написали её композитор Эдуард Ханок и поэт Сергей Островой, а самым известным исполнителем её был певец Эдуард Хиль. Эдуард Хиль – я вспомнила, что видела его диск в одном магазине в центре Петербурга, где продают виниловые пластинки, в который я заглянула из любопытства. Мне захотелось купить этот диск, чтобы познакомиться с творчеством Хиля.
Мне повезло: пластинка всё ещё была в продаже. С обложки на меня смотрит улыбающийся интеллигентный человек. Лицо открытое, доброе, наше. Взгляд человека, который чувствует пульс нашей Родины. Надпись: мастера искусств Ленинграда. Хочется поскорее поставить диск на вертушку. Правда, среди песен нет «Зимы», да и ладно – её и так часто крутят.
И вот – треск иглы… начинается магия. Голос Эдуарда Анатольевича – сильный, душевный, обволакивающий – проникает в самое сердце. Сразу вспоминаются картинки просторов родной земли. Хиль поёт о любви – любви к Родине, любви к близким, любви к труду. И эта любовь – не какая-то томность, нет! Это светлое чувство, которое согревает и вдохновляет.
Песни Хиля – как разговор по душам с хорошим товарищем, с человеком, которому веришь, который понимает тебя. От одного только голоса веет смелостью мысли и широтой души!
А манера исполнения! Никакой вычурности, никакого кривляния. Всё просто, искренне, от чистого сердца. Он поёт, как поют у нас, в кругу друзей, за праздничным столом. Он поёт для нас. И поёт он душой.
Конечно, найдутся и те, кто скажет, мол, «слишком просто», «не модно». Но разве в моде дело? Разве могут сравниться некоторые модные штучки с искренностью и душевностью советских песен в исполнении Хиля? Я думаю, ответ очевиден!
Пластинка Эдуарда Хиля – не просто музыка, это часть нашей жизни, часть нашей истории. И я уверена, она займет достойное место в коллекции каждого советского человека, любящего и ценящего настоящее, подлинное искусство.
И теперь эта пластинка для меня не просто запись песен, это как реликвия, как кусочек счастья. Теперь эту пластинку я буду беречь, как зеницу ока. Хотя так хочется слушать её ещё и ещё раз.
https://rodinananeve.ru/magia-hilla/
Родина на Неве
Магия Хиля · Родина на Неве
«У леса на опушке жила зима в избушке»… Кто в новогодние праздники не слышал эту песню? Она, мелодичная, наполненная милыми зимними образами, создаёт новогоднее настроение гораздо лучше, чем заморский jingle bells, которым забивали наши уши в прошлые годы.…
Театр начинается с Греции: «Антигона» Софокла в «Мастерской»
В петербургском театре «Мастерская» идёт спектакль «Антигона» – греческая трагедия Софокла, поставленная режиссёрами Григорием Козловым и Максимом Фоминым (в переводе Дмитрия Мережковского). 15 января 2025 года пройдёт очередной его показ.
Начинается спектакль с отрывков из фильмов разных времён и стран про Антигону и царя Эдипа. В прологе актёры вводят зрителей в литературный контекст, без которого просмотр пьесы был бы невозможен.
Четыре актёра по очереди рассказывают сюжет. У царя Эдипа было две дочери Антигона и Исмена и два сына Этеокл и Полиник. После смерти отца сыновья договариваются править по очереди, однако Этеокл отказывается отдавать власть. Начинается братоубийственная война, в которой гибнут оба брата. Креонт, дядя Антигоны и новый правитель Фив, приказывает похоронить Полиника с почестями, как героя, а тело Этеокла вовсе не предавать земле. Их сестра Антигона не готова мириться с таким решением царя.
Получается, что зритель узнаёт и завязку, и развязку пьесы в самом начале. Однако от этого просмотр не становится неинтересным или скучным, а, скорее, наоборот получается более глубоким и осознанным. Это также сближает современного зрителя с гражданином древнегреческого полиса, который, приходя в театр, знал всё, что будут показывать.
Порадовало, что оригинал от постановки практически не отличается. Однако кое-что изменили. Так, в спектакле были убраны все партии хора и вольно поставлена одна из сцен в самом начале: в ней Креонт пытается выучить свой же приказ о погребении тел братьев. Отнюдь не забавная сцена благодаря импровизации актёров становится смешной. У Софокла такого эпизода, естественно, не было, но он неплохо вписывается во всю постановку и не выглядит инородно.
Интересно и композиционное решение пространства сцены. Из декораций перед зрителями лишь четыре стула и большой стол, который используется и как трибуна, и как тюрьма. По сути, всё действие разворачивается у этого стола, который то ставят, то опять переворачивают. На актёрах минимум одежды, всё приближено к греческой традиции: на девушках – белый хитон, на мужчинах – только широкие тёмные брюки.
Темы, поднятые Софоклом ещё в V веке до нашей эры, на удивление актуально звучат и сейчас. Это вопросы о гуманизме, власти, братоубийственной войне, жизненной силе и принципах, о том, что же всё-таки важнее – закон богов или закон правителя.
Итак, театр «Мастерская», 15 января 2025 года, начало спектакля в 19:00. Билеты можно приобрести онлайн или в кассе театра, для молодёжи есть вариант оплаты «Пушкинской картой».
Диана Абдрахимова
https://rodinananeve.ru/teatr-nachinaetsya-s-greczii-antigona-sofokla-v-masterskoj/
В петербургском театре «Мастерская» идёт спектакль «Антигона» – греческая трагедия Софокла, поставленная режиссёрами Григорием Козловым и Максимом Фоминым (в переводе Дмитрия Мережковского). 15 января 2025 года пройдёт очередной его показ.
Начинается спектакль с отрывков из фильмов разных времён и стран про Антигону и царя Эдипа. В прологе актёры вводят зрителей в литературный контекст, без которого просмотр пьесы был бы невозможен.
Четыре актёра по очереди рассказывают сюжет. У царя Эдипа было две дочери Антигона и Исмена и два сына Этеокл и Полиник. После смерти отца сыновья договариваются править по очереди, однако Этеокл отказывается отдавать власть. Начинается братоубийственная война, в которой гибнут оба брата. Креонт, дядя Антигоны и новый правитель Фив, приказывает похоронить Полиника с почестями, как героя, а тело Этеокла вовсе не предавать земле. Их сестра Антигона не готова мириться с таким решением царя.
Получается, что зритель узнаёт и завязку, и развязку пьесы в самом начале. Однако от этого просмотр не становится неинтересным или скучным, а, скорее, наоборот получается более глубоким и осознанным. Это также сближает современного зрителя с гражданином древнегреческого полиса, который, приходя в театр, знал всё, что будут показывать.
Порадовало, что оригинал от постановки практически не отличается. Однако кое-что изменили. Так, в спектакле были убраны все партии хора и вольно поставлена одна из сцен в самом начале: в ней Креонт пытается выучить свой же приказ о погребении тел братьев. Отнюдь не забавная сцена благодаря импровизации актёров становится смешной. У Софокла такого эпизода, естественно, не было, но он неплохо вписывается во всю постановку и не выглядит инородно.
Интересно и композиционное решение пространства сцены. Из декораций перед зрителями лишь четыре стула и большой стол, который используется и как трибуна, и как тюрьма. По сути, всё действие разворачивается у этого стола, который то ставят, то опять переворачивают. На актёрах минимум одежды, всё приближено к греческой традиции: на девушках – белый хитон, на мужчинах – только широкие тёмные брюки.
Темы, поднятые Софоклом ещё в V веке до нашей эры, на удивление актуально звучат и сейчас. Это вопросы о гуманизме, власти, братоубийственной войне, жизненной силе и принципах, о том, что же всё-таки важнее – закон богов или закон правителя.
Итак, театр «Мастерская», 15 января 2025 года, начало спектакля в 19:00. Билеты можно приобрести онлайн или в кассе театра, для молодёжи есть вариант оплаты «Пушкинской картой».
Диана Абдрахимова
https://rodinananeve.ru/teatr-nachinaetsya-s-greczii-antigona-sofokla-v-masterskoj/
Родина на Неве
Театр начинается с Греции: «Антигона» Софокла в «Мастерской» · Родина на Неве
В петербургском театре «Мастерская» идёт спектакль «Антигона» – греческая трагедия Софокла, поставленная режиссёрами Григорием Козловым и Максимом Фоминым (в переводе Дмитрия Мережковского). 15 января 2025 года пройдёт очередной его показ.
У края усталости
Киновед Михаил Трофименков о документальном сериале «У края бездны. Битва за Мариуполь глазами очевидца», появившимся в онлайн-кинотеатрах России
В отечественных онлайн-кинотеатрах вышли все четыре серии документального сериала Максима Фадеева «У края бездны», посвящённого участию донецкого батальона «Сомали» в апокалиптических боях за Мариуполь весной 2022 года.
Первые полчаса фильм вызывает раздражённое и постыдное ощущение дежавю. В самом деле, чего мы не видели за три года СВО. Например, на екатеринбургском фестивале документального кино «Россия», где мне приключилось быть председателем жюри, главные призы получили два отличных и безусловно гуманных фильма. «Я иду домой» Владислава Рыткова — о спасении мирных жителей из подвалов, где они прятались во время боёв за Артёмовск. И «Штурмовики» ушедшего на фронт актера Николая Цонку — о подразделении, выводящем раненых с линии огня.
Каждый из этих фильмов длится менее часа, каждый посвящён одному эпизоду огромной беды-войны. И из них, и из множества сетевых сюжетов зрители уже прекрасно представляли себе, как строчит по так и не появляющемуся в кадре врагу пулемётчик из окна разбитого дома. Как ворочаются раздумчиво палящие по невидимому противнику танки в глинистой жиже. Как горят многоэтажки, застилая серым дымом кварталы некогда расцвеченных розами шахтёрских городов. Что ещё, чего мы не видели?
У Фадеева как будто все то — да вот только далеко не то.
Первое, что сначала раздражает, а потом погружает в жуткую повседневность,— это хронометраж. Семь часов двенадцать минут — поди-ка выдержи. Но именно эта длительность — главный козырь фильма.
Максим Фадеев, как он себя называет, снимает войну в Донбассе с самого 2014 года.
И отсчёт ведёт именно оттуда: 2863-й день и так далее. Уже на включённых в фильм съёмках 2017–2019 годов «сомалийцы» сокрушаются: знали бы, что уже три года придётся воевать, скорее бы это кончилось. Знали бы — а режиссёр и зрители уже знают, что вот это вот всё затянется гораздо дольше.
Длительность фильма адекватна длительности и самой войны, и боёв за Мариуполь. И, что самое главное, соответствует философии войны, изложенной бойцом с позывным Философ: «Война внеэмоциональна и меланхолична». Кажется, это ему принадлежат слова, расшифровывающие название фильма: «У края бездны ненависти и жестокости». Можно сказать иначе: за краем усталости.
Бойцы слишком устали, чтобы утирать слёзы женщинам, наблюдающим, как выгорают их квартиры.
Чтобы взбрыкнуть, услышав на вопрос «А кто для вас свои?» безнадёжный ответ: «А нам всё равно». Чтобы удивиться пробежавшему мимо льву из разбомбленного зоопарка. Чтобы возмутиться «дружественному огню», по дури выбившему командиров штурмовых рот. Чтобы нежничать со слепцом, выкатившимся каким-то чудом из-под перекрестного огня. Чтобы пожать плечами, услышав ставший ироническим мемом приказ командования: «Идите вперёд, там никого нет».
Чтобы, наконец, радоваться прорыву на берег Азовского моря. Это в советском кино, освободив Севастополь или Одессу, солдаты плескались в прибое и палили в воздух, здесь сил хватает только на то, чтобы констатировать: «Ну вот и море». И даже не думать о том, сколько ещё дней предстоит идти от одного неотличимого от другого выгоревшего квартала на проспекте Металлистов, или как он там, проклятый, называется.
Дальше - на сайте "Родина на Неве"
Киновед Михаил Трофименков о документальном сериале «У края бездны. Битва за Мариуполь глазами очевидца», появившимся в онлайн-кинотеатрах России
В отечественных онлайн-кинотеатрах вышли все четыре серии документального сериала Максима Фадеева «У края бездны», посвящённого участию донецкого батальона «Сомали» в апокалиптических боях за Мариуполь весной 2022 года.
Первые полчаса фильм вызывает раздражённое и постыдное ощущение дежавю. В самом деле, чего мы не видели за три года СВО. Например, на екатеринбургском фестивале документального кино «Россия», где мне приключилось быть председателем жюри, главные призы получили два отличных и безусловно гуманных фильма. «Я иду домой» Владислава Рыткова — о спасении мирных жителей из подвалов, где они прятались во время боёв за Артёмовск. И «Штурмовики» ушедшего на фронт актера Николая Цонку — о подразделении, выводящем раненых с линии огня.
Каждый из этих фильмов длится менее часа, каждый посвящён одному эпизоду огромной беды-войны. И из них, и из множества сетевых сюжетов зрители уже прекрасно представляли себе, как строчит по так и не появляющемуся в кадре врагу пулемётчик из окна разбитого дома. Как ворочаются раздумчиво палящие по невидимому противнику танки в глинистой жиже. Как горят многоэтажки, застилая серым дымом кварталы некогда расцвеченных розами шахтёрских городов. Что ещё, чего мы не видели?
У Фадеева как будто все то — да вот только далеко не то.
Первое, что сначала раздражает, а потом погружает в жуткую повседневность,— это хронометраж. Семь часов двенадцать минут — поди-ка выдержи. Но именно эта длительность — главный козырь фильма.
Максим Фадеев, как он себя называет, снимает войну в Донбассе с самого 2014 года.
И отсчёт ведёт именно оттуда: 2863-й день и так далее. Уже на включённых в фильм съёмках 2017–2019 годов «сомалийцы» сокрушаются: знали бы, что уже три года придётся воевать, скорее бы это кончилось. Знали бы — а режиссёр и зрители уже знают, что вот это вот всё затянется гораздо дольше.
Длительность фильма адекватна длительности и самой войны, и боёв за Мариуполь. И, что самое главное, соответствует философии войны, изложенной бойцом с позывным Философ: «Война внеэмоциональна и меланхолична». Кажется, это ему принадлежат слова, расшифровывающие название фильма: «У края бездны ненависти и жестокости». Можно сказать иначе: за краем усталости.
Бойцы слишком устали, чтобы утирать слёзы женщинам, наблюдающим, как выгорают их квартиры.
Чтобы взбрыкнуть, услышав на вопрос «А кто для вас свои?» безнадёжный ответ: «А нам всё равно». Чтобы удивиться пробежавшему мимо льву из разбомбленного зоопарка. Чтобы возмутиться «дружественному огню», по дури выбившему командиров штурмовых рот. Чтобы нежничать со слепцом, выкатившимся каким-то чудом из-под перекрестного огня. Чтобы пожать плечами, услышав ставший ироническим мемом приказ командования: «Идите вперёд, там никого нет».
Чтобы, наконец, радоваться прорыву на берег Азовского моря. Это в советском кино, освободив Севастополь или Одессу, солдаты плескались в прибое и палили в воздух, здесь сил хватает только на то, чтобы констатировать: «Ну вот и море». И даже не думать о том, сколько ещё дней предстоит идти от одного неотличимого от другого выгоревшего квартала на проспекте Металлистов, или как он там, проклятый, называется.
Дальше - на сайте "Родина на Неве"
Родина на Неве
За краем усталости · Родина на Неве
Киновед Михаил Трофименков о документальном сериале «У края бездны. Битва за Мариуполь глазами очевидца», появившимся в онлайн-кинотеатрах России
«Изменишь жене – точно подорвёшься»
Священник из Петербурга отец Пётр Репин часто ездит на фронт, много общается с бойцами и постоянно наблюдает перемены в их психологии. Одно из главных наблюдений последней поездки: всё больше наших воинов приходят к Богу опытным путём. Фронтовыми впечатлениями он поделился с журналистом Владленом Чертиновым.
Религиозно-боевая подготовка
«Типичная ситуация: боец носит в разгрузке иконку с 90-м псалмом, достаёт, показывает тебе — и его лицо светлеет. Не верит толком, но носит — потому что знает: она помогает», — рассказывает отец Пётр.
Многие находятся на войне уже давно и успели заметить некоторые закономерности. Поэтому стараются вести себя так, чтобы не гневить Бога. Например, боевые действия на Украине идут вблизи населённых пунктов, в них немало свободных женщин, и у бойцов неизбежно возникают соблазны. Но часть из них поняли, что лучше не доводить себя до греха. Отец Пётр не один раз слышал такие признания: «Лучше я потерплю. Уже знаю: если изменишь жене, после этого точно подорвёшься или тебе что-нибудь отстрелят».
Командир одного из батальонов Герой ДНР сделал инструктаж священника частью боевой подготовки. Поставил перед отцом Петром задачу — научить бойцов правильно обращаться к Богу.
Комбат считает, что каждый солдат должен научиться:
первое — бегать;
второе — ползать;
третье — окапываться;
четвёртое — стрелять;
пятое — призывать Бога.
Отец Пётр теперь работает на полигоне наравне с другими инструкторами, ходит от одной группы бойцов к другой.
«У нас много людей ищут Бога, но не знают, как его найти, как к нему обратиться. Не знают, что можно сказать: “Господи, помилуй!”. Я объясняю им принцип бессмертия души, рассказываю о способах призывания Бога. Мы кратко их репетируем — и я иду к другой группе. А перед боем командир говорит ребятам напутственные слова, потом просит меня сотворить молитву», — продолжает священник.
На войне многое зависит от командиров, от товарищей по оружию, но сейчас война идёт малыми группами — штурмовики работают буквально по одному-двое. Нередко возникают ситуации, когда человек остаётся со смертельной опасностью один на один. И тогда рядом с ним лишь Господь Бог.
Как всегда, хорошее впечатление на священника произвели бывшие заключённые — вагнеровцы, часть которых вошли во вкус и по-прежнему воюют. Отец Пётр много общался с ними в госпиталях:
«У них дух победителей, они драки не боятся: как бы ни было несправедливо и трудно, всё равно загрызут и перебьют всех, кто встанет у них на дороге. Несмотря на то что они прошли через бахмутскую “мясорубку”, у них нет плохих воспоминаний и жалоб. Они гордятся, что пришли в компанию простым “мясом” и доросли до командира орудия или водителя бронемашины. В “Вагнере” им было прямо очень хорошо, там для них открывался путь только вперёд и вверх — к победе или на небо».
А в гражданской жизни или даже в других подразделениях, где не такие жёсткие перспективы и дисциплина, этим людям трудно найти себя.
Полностью текст - на сайте "Родина на Неве":
https://rodinananeve.ru/izmenish-zhene-tochno-podorvyoshsya/
Священник из Петербурга отец Пётр Репин часто ездит на фронт, много общается с бойцами и постоянно наблюдает перемены в их психологии. Одно из главных наблюдений последней поездки: всё больше наших воинов приходят к Богу опытным путём. Фронтовыми впечатлениями он поделился с журналистом Владленом Чертиновым.
Религиозно-боевая подготовка
«Типичная ситуация: боец носит в разгрузке иконку с 90-м псалмом, достаёт, показывает тебе — и его лицо светлеет. Не верит толком, но носит — потому что знает: она помогает», — рассказывает отец Пётр.
Многие находятся на войне уже давно и успели заметить некоторые закономерности. Поэтому стараются вести себя так, чтобы не гневить Бога. Например, боевые действия на Украине идут вблизи населённых пунктов, в них немало свободных женщин, и у бойцов неизбежно возникают соблазны. Но часть из них поняли, что лучше не доводить себя до греха. Отец Пётр не один раз слышал такие признания: «Лучше я потерплю. Уже знаю: если изменишь жене, после этого точно подорвёшься или тебе что-нибудь отстрелят».
Командир одного из батальонов Герой ДНР сделал инструктаж священника частью боевой подготовки. Поставил перед отцом Петром задачу — научить бойцов правильно обращаться к Богу.
Комбат считает, что каждый солдат должен научиться:
первое — бегать;
второе — ползать;
третье — окапываться;
четвёртое — стрелять;
пятое — призывать Бога.
Отец Пётр теперь работает на полигоне наравне с другими инструкторами, ходит от одной группы бойцов к другой.
«У нас много людей ищут Бога, но не знают, как его найти, как к нему обратиться. Не знают, что можно сказать: “Господи, помилуй!”. Я объясняю им принцип бессмертия души, рассказываю о способах призывания Бога. Мы кратко их репетируем — и я иду к другой группе. А перед боем командир говорит ребятам напутственные слова, потом просит меня сотворить молитву», — продолжает священник.
На войне многое зависит от командиров, от товарищей по оружию, но сейчас война идёт малыми группами — штурмовики работают буквально по одному-двое. Нередко возникают ситуации, когда человек остаётся со смертельной опасностью один на один. И тогда рядом с ним лишь Господь Бог.
Как всегда, хорошее впечатление на священника произвели бывшие заключённые — вагнеровцы, часть которых вошли во вкус и по-прежнему воюют. Отец Пётр много общался с ними в госпиталях:
«У них дух победителей, они драки не боятся: как бы ни было несправедливо и трудно, всё равно загрызут и перебьют всех, кто встанет у них на дороге. Несмотря на то что они прошли через бахмутскую “мясорубку”, у них нет плохих воспоминаний и жалоб. Они гордятся, что пришли в компанию простым “мясом” и доросли до командира орудия или водителя бронемашины. В “Вагнере” им было прямо очень хорошо, там для них открывался путь только вперёд и вверх — к победе или на небо».
А в гражданской жизни или даже в других подразделениях, где не такие жёсткие перспективы и дисциплина, этим людям трудно найти себя.
Полностью текст - на сайте "Родина на Неве":
https://rodinananeve.ru/izmenish-zhene-tochno-podorvyoshsya/
Родина на Неве
«Изменишь жене – точно подорвёшься» · Родина на Неве
Священник из Петербурга отец Пётр Репин часто ездит на фронт, много общается с бойцами и постоянно наблюдает перемены в их психологии. Одно из главных наблюдений последней поездки: всё больше наших воинов приходят к Богу опытным путём. Фронтовыми впечатлениями…
Недетская история: «Типа я» Ислама Ханипаева
О современной русской художественной прозе принято говорить с недоверием или негативом. Или, ещё хуже, не говорить вовсе. И я, честно говоря, была одной из тех, кто был убеждён: современная отечественная литература обречена. Она скучна, однотипна и плохо написана, а среди новинок нет ни одного достойного текста. Однако «Типа я» — дебютная повесть сценариста и режиссёра Ислама Ханипаева, изданная в 2022 году «Альпиной», — если не переубедила меня, то, как минимум, заставила усомниться в своих умозаключениях.
О чём «дневник суперкрутого воина»?
Настоящие воины — кто они? Военные, защищающие страну, врачи, спасающие жизни, или, может быть, супергерои? И если вы всё ещё не определились, то у восьмилетнего Артура — главного персонажа повести — есть точный ответ. Точнее у Артура есть свой воин, свой супергерой — воображаемый друг по имени Крутой Али.
Но не завидуйте мальчику слишком сильно. У Артура без преувеличения больше никого нет. После смерти матери единственной поддержкой для героя в суровом мире становится Крутой Али, который учит Артура быть, не поверите…крутым.
Все полученные наставления Артур записывает в дневник: «Девушкам можно плакать, мужикам нельзя. Это серьёзное и очень важное правило. Правило воина № 3». Артур готовится стать «великим воином», чтобы отправиться на поиски своего отца.
Как написана повесть?
«Типа я» — повесть, не больше двухсот страниц. Более того, она издана в серии «Проза в кармане», то есть в миниатюрном размере (примерно с ладонь). Поэтому вы не отделаетесь отговорками о большом объёме книги, которая не влезает в сумку. Повесть можно прочесть за несколько длинных поездок в метро. Сама книга написана от лица восьмилетнего мальчика, в душе которого ураган, а в голове — хаос.
Будьте готовы к тому, что поначалу слог будет отвлекать и даже раздражать. Вечные повторы, одинаково построенные предложения и постоянный эпитет «крутой» — верные спутники всего повествования. Слог специфический, но к нему быстро привыкаешь. Тем более, что именно он, на мой взгляд, делает книгу уникальной.
И зачем мне это читать?
Главным достоинством книги я считаю сюжет. Он не банальный, пробирающий до мурашек, действительно цепляющий и запоминающийся. И даже Махачкала, место действия, особенно выделяется на фоне всех текстов отечественной прозы. Это история о детстве и взрослении, о том, что родителей не выбирают, о травме и ее переживании. О том, что мир — сложный и порой очень несправедливый, но вокруг всегда есть люди, готовые помочь. Главное не бояться принять эту помощь, каким бы крутым супергероем ты ни был.
Есть ли в сюжете «дыры» и недочёты? Несомненно. Везёт главному герою на протяжении всего текста чуть больше, чем обычно? Конечно, да. Делает ли это книгу хуже? На мой взгляд, лишь немного. Если вы тоже устали от шаблонных сюжетов и бездарно написанных любовных историй, то «Типа я» — отличное лекарство.
Диана Абдрахимова
О современной русской художественной прозе принято говорить с недоверием или негативом. Или, ещё хуже, не говорить вовсе. И я, честно говоря, была одной из тех, кто был убеждён: современная отечественная литература обречена. Она скучна, однотипна и плохо написана, а среди новинок нет ни одного достойного текста. Однако «Типа я» — дебютная повесть сценариста и режиссёра Ислама Ханипаева, изданная в 2022 году «Альпиной», — если не переубедила меня, то, как минимум, заставила усомниться в своих умозаключениях.
О чём «дневник суперкрутого воина»?
Настоящие воины — кто они? Военные, защищающие страну, врачи, спасающие жизни, или, может быть, супергерои? И если вы всё ещё не определились, то у восьмилетнего Артура — главного персонажа повести — есть точный ответ. Точнее у Артура есть свой воин, свой супергерой — воображаемый друг по имени Крутой Али.
Но не завидуйте мальчику слишком сильно. У Артура без преувеличения больше никого нет. После смерти матери единственной поддержкой для героя в суровом мире становится Крутой Али, который учит Артура быть, не поверите…крутым.
Все полученные наставления Артур записывает в дневник: «Девушкам можно плакать, мужикам нельзя. Это серьёзное и очень важное правило. Правило воина № 3». Артур готовится стать «великим воином», чтобы отправиться на поиски своего отца.
Как написана повесть?
«Типа я» — повесть, не больше двухсот страниц. Более того, она издана в серии «Проза в кармане», то есть в миниатюрном размере (примерно с ладонь). Поэтому вы не отделаетесь отговорками о большом объёме книги, которая не влезает в сумку. Повесть можно прочесть за несколько длинных поездок в метро. Сама книга написана от лица восьмилетнего мальчика, в душе которого ураган, а в голове — хаос.
Будьте готовы к тому, что поначалу слог будет отвлекать и даже раздражать. Вечные повторы, одинаково построенные предложения и постоянный эпитет «крутой» — верные спутники всего повествования. Слог специфический, но к нему быстро привыкаешь. Тем более, что именно он, на мой взгляд, делает книгу уникальной.
И зачем мне это читать?
Главным достоинством книги я считаю сюжет. Он не банальный, пробирающий до мурашек, действительно цепляющий и запоминающийся. И даже Махачкала, место действия, особенно выделяется на фоне всех текстов отечественной прозы. Это история о детстве и взрослении, о том, что родителей не выбирают, о травме и ее переживании. О том, что мир — сложный и порой очень несправедливый, но вокруг всегда есть люди, готовые помочь. Главное не бояться принять эту помощь, каким бы крутым супергероем ты ни был.
Есть ли в сюжете «дыры» и недочёты? Несомненно. Везёт главному герою на протяжении всего текста чуть больше, чем обычно? Конечно, да. Делает ли это книгу хуже? На мой взгляд, лишь немного. Если вы тоже устали от шаблонных сюжетов и бездарно написанных любовных историй, то «Типа я» — отличное лекарство.
Диана Абдрахимова
Родина на Неве
Недетская история: «Типа я» Ислама Ханипаева · Родина на Неве
«Типа я» — дебютная повесть сценариста и режиссёра Ислама Ханипаева, изданная в 2022 году «Альпиной», — если не переубедила меня, то, как минимум, заставила усомниться в своих умозаключениях.
Чем больше празднуем, тем богаче торгашеский капитализм
Отпраздновали? В ночь с 11 на 12 января по телевидению повторили «Новогодний огонёк». Решили не ждать «старого нового года». Значит, всё – новогодний цикл завершился. Возвращаемся в рабочий ритм. Но не успеем мы прийти в себя, как подоспеют очередные праздники. И опять придётся бегать по магазинам, чтобы приобрести подарки.
Меня никогда не радовал подарок от власти в виде длительных новогодних каникул. В Петербурге они оборачиваются в тяжёлое испытание: светового дня почти нет, сумерки переползают в темень; на улице морозно, либо промозгло; и в этой обстановке, будто зомби, бродят мрачные люди с похмелья.
Правда, в последние годы городские власти всё же пытаются расцветить мрачные дни отпуска. Расцветить в буквальном смысле этого слова. Так, в Кронштадте устроили великолепное рождественское музыкально-световое представление на Никольском морском соборе. Было бы несправедливо, если бы я на это не обратил внимание. Очень красивое зрелище.
И всё же обилие выходных после смены одного года другим неоправданно. Ходить по музеям и театрам? Так не пробиться. К тому же театры завышают цены за билеты на спектакли, которые идут в дни новогодних каникул, – рынок.
Я встречал Новый год во Франции, Испании, Италии. Веселятся везде. Но на следующий день жизнь возвращается в прежнее русло. И лишь в России приход нового года – это событие невероятного масштаба. Нигде его не встречают так исступлённо. Радоваться тому, что один день сменяет другой – удел поэтов, либо идиотов. Но почему-то испытывать подъём чувств от того, что один год перетёк в другой, считается нормальным. Наоборот, за ненормального сочтут того, кто отказывается впадать в экстаз из-за завершения обычного календарного цикла.
Религиозные праздники – вне критики. Для христианина Рождество, Крещение Господне, Воскресенье Господне, Сретение Господне и другие господские и богородичные праздники – святые дни. Однако потребительский капитализм присосался ко многим из них. Рождество – всё ещё главный праздник на постхристианском Западе, только теперь оно превращено в повод делать покупки сверх всякой рациональной потребности. В Европе перед Рождеством магазины завлекают потребителей скидками (эту «традицию» мы от них и переняли). Везде только и видны надписи vente, bradage, sconti, saldo, rebajas. В универмаги выстраиваются огромные очереди (те, кто был в рождественские дни в Париже или в Риме, не дадут соврать). Везде снуют люди с фирменными пакетами.
Новый год – только начало марафона. Потом следуют Рождество, которое многие из нас воспринимают как продолжение встречи Нового года; обретённый в 90-е День влюблённых (а ещё есть тогда же импортированный Хэллоуин); День Защитника Отечества, который только три года назад начал обретать свой изначальный смысл; и, конечно, Женский день. Только успевай доставать купюры и наливать в стаканы.
В начале 90-х мой испанский друг прислал мне журнальчик анархистов Галисии (это провинция на западе Испании). Мало того, что он был написан на галисийском диалекте, так ещё и на тогдашнем молодёжном сленге. Я ничего не понял. На помощь пришёл мой друг-филолог. Автор текста призывал не реагировать на праздники. «Прикинь, мужик, ты забиваешь на все эти долбаные праздники и – чувствуешь себя свободным. Зачем тебе покупать подарок жене? Сэкономь деньжата, купи томик Кропоткина и просвещайся! А потом просвещай корешей». Сдаётся мне, что в целом анархисты правы.
Полностью текст - на сайте "Родина на Неве":
https://rodinananeve.ru/chem-bolshe-prazdnuem-tem-bogache-torgasheskij-kapitalizm/
Отпраздновали? В ночь с 11 на 12 января по телевидению повторили «Новогодний огонёк». Решили не ждать «старого нового года». Значит, всё – новогодний цикл завершился. Возвращаемся в рабочий ритм. Но не успеем мы прийти в себя, как подоспеют очередные праздники. И опять придётся бегать по магазинам, чтобы приобрести подарки.
Меня никогда не радовал подарок от власти в виде длительных новогодних каникул. В Петербурге они оборачиваются в тяжёлое испытание: светового дня почти нет, сумерки переползают в темень; на улице морозно, либо промозгло; и в этой обстановке, будто зомби, бродят мрачные люди с похмелья.
Правда, в последние годы городские власти всё же пытаются расцветить мрачные дни отпуска. Расцветить в буквальном смысле этого слова. Так, в Кронштадте устроили великолепное рождественское музыкально-световое представление на Никольском морском соборе. Было бы несправедливо, если бы я на это не обратил внимание. Очень красивое зрелище.
И всё же обилие выходных после смены одного года другим неоправданно. Ходить по музеям и театрам? Так не пробиться. К тому же театры завышают цены за билеты на спектакли, которые идут в дни новогодних каникул, – рынок.
Я встречал Новый год во Франции, Испании, Италии. Веселятся везде. Но на следующий день жизнь возвращается в прежнее русло. И лишь в России приход нового года – это событие невероятного масштаба. Нигде его не встречают так исступлённо. Радоваться тому, что один день сменяет другой – удел поэтов, либо идиотов. Но почему-то испытывать подъём чувств от того, что один год перетёк в другой, считается нормальным. Наоборот, за ненормального сочтут того, кто отказывается впадать в экстаз из-за завершения обычного календарного цикла.
Религиозные праздники – вне критики. Для христианина Рождество, Крещение Господне, Воскресенье Господне, Сретение Господне и другие господские и богородичные праздники – святые дни. Однако потребительский капитализм присосался ко многим из них. Рождество – всё ещё главный праздник на постхристианском Западе, только теперь оно превращено в повод делать покупки сверх всякой рациональной потребности. В Европе перед Рождеством магазины завлекают потребителей скидками (эту «традицию» мы от них и переняли). Везде только и видны надписи vente, bradage, sconti, saldo, rebajas. В универмаги выстраиваются огромные очереди (те, кто был в рождественские дни в Париже или в Риме, не дадут соврать). Везде снуют люди с фирменными пакетами.
Новый год – только начало марафона. Потом следуют Рождество, которое многие из нас воспринимают как продолжение встречи Нового года; обретённый в 90-е День влюблённых (а ещё есть тогда же импортированный Хэллоуин); День Защитника Отечества, который только три года назад начал обретать свой изначальный смысл; и, конечно, Женский день. Только успевай доставать купюры и наливать в стаканы.
В начале 90-х мой испанский друг прислал мне журнальчик анархистов Галисии (это провинция на западе Испании). Мало того, что он был написан на галисийском диалекте, так ещё и на тогдашнем молодёжном сленге. Я ничего не понял. На помощь пришёл мой друг-филолог. Автор текста призывал не реагировать на праздники. «Прикинь, мужик, ты забиваешь на все эти долбаные праздники и – чувствуешь себя свободным. Зачем тебе покупать подарок жене? Сэкономь деньжата, купи томик Кропоткина и просвещайся! А потом просвещай корешей». Сдаётся мне, что в целом анархисты правы.
Полностью текст - на сайте "Родина на Неве":
https://rodinananeve.ru/chem-bolshe-prazdnuem-tem-bogache-torgasheskij-kapitalizm/
Родина на Неве
Чем больше празднуем, тем богаче торгашеский капитализм · Родина на Неве
Отпраздновали? В ночь с 11 на 12 января по телевидению повторили «Новогодний огонёк». Решили не ждать «старого нового года». Значит, всё – новогодний цикл завершился. Возвращаемся в рабочий ритм. Но не успеем мы прийти в себя, как подоспеют очередные праздники.…
«Аэлита» в трепете перед будущим
Фильм «Аэлита», снятый в 1924 году режиссёром Яковом Протазаном, –знаковое произведение в истории советского кинематографа и важный вклад в жанр научной фантастики. Недаром именно с этой картины стартовала авторская программа киноведа Михаила Трофименкова в петербургском Доме кино.
Фильм Протазана и роман Алексея Толстого, по которому он была снята, имеют общее название и схожие темы, они значительно расходятся в своих сюжетных линиях.
В романе Толстого история фокусируется вокруг приключений главного героя – инженера Лося, который отправляется на Марс и сталкивается с марсианами, их культурой и конфликтами. Произведение исследует вопросы о человеческой природе, любви и смысле жизни. В то время как сценарий Протазанова делает акцент на общественные темы. В фильме основное внимание уделяется революционному восстанию марсиан против их тиранического правителя, что, конечно же, считывается как отражение драматических российских революционных реалий. В кинокартине конфликт между угнетением и свободой становится центральной темой.
В 1924 году СССР находился в процессе стабилизации после бурных революционных изменений. Нарастание интереса к научной фантастике и утопическим идеям выросло из стремления представить новую реальность, которая вырастает из желания перемен в стране и в мире. «Аэлита» отражает эти мысли, позволяя зрителям взглянуть на будущее, противопоставляемое существующей действительности.
Что делает «Аэлиту» уникальной, так это её визуальный стиль и художественные приёмы. Картину также следует рассматривать в контексте культурных изменений, охватывающих мир в 1920-е годы. Искусство наполнилось новыми идеями, стремлением к экспериментам и свободе самовыражения. В Западной Европе развивались авангардные движения, такие как дадаизм и сюрреализм, в Советском Союзе, где искусство ещё не замкнулось в рамках социалистического реализма, предпринимались попытки создать новый быт, именно в те годы советские архитекторы предложили смелые решения в духе конструктивизма.
«Аэлита» – яркий пример обращения к этим новаторским тенденциям. Неповторимые, поражающие декорации в духе конструктивизма и спецэффекты, очень смелые для того времени, экстремальные ракурсы камеры и фантастические костюмы (особенно яркий образ Аэлиты) погружают зрителя в атмосферу трепета перед открывающимся будущим.
Также не оставляет равнодушным момент, когда Лось, столкнувшись с реальными трудностями и внутренними конфликтами (понимание того, что грёзы о космосе с каждым днём строят стену между ним и его супругой), начинает осознавать, что мечты о прекрасном будущем могут не всегда соответствовать действительности. Эта борьба между идеалом и реальностью придаёт фильму особую глубину и заставляет задуматься о природе человеческих желаний.
Фильм «Аэлита» – это не только кино о приключениях на другой планете, но и глубокая социально-политическая притча, отражающая реалии своего времени. Она поднимает острые вопросы о свободе, справедливости и идеале нового общества, что делает её актуальной и по сей день.
Анастасия Маслова
https://rodinananeve.ru/aelita-v-trepete-pered-budushhim/
Фильм «Аэлита», снятый в 1924 году режиссёром Яковом Протазаном, –знаковое произведение в истории советского кинематографа и важный вклад в жанр научной фантастики. Недаром именно с этой картины стартовала авторская программа киноведа Михаила Трофименкова в петербургском Доме кино.
Фильм Протазана и роман Алексея Толстого, по которому он была снята, имеют общее название и схожие темы, они значительно расходятся в своих сюжетных линиях.
В романе Толстого история фокусируется вокруг приключений главного героя – инженера Лося, который отправляется на Марс и сталкивается с марсианами, их культурой и конфликтами. Произведение исследует вопросы о человеческой природе, любви и смысле жизни. В то время как сценарий Протазанова делает акцент на общественные темы. В фильме основное внимание уделяется революционному восстанию марсиан против их тиранического правителя, что, конечно же, считывается как отражение драматических российских революционных реалий. В кинокартине конфликт между угнетением и свободой становится центральной темой.
В 1924 году СССР находился в процессе стабилизации после бурных революционных изменений. Нарастание интереса к научной фантастике и утопическим идеям выросло из стремления представить новую реальность, которая вырастает из желания перемен в стране и в мире. «Аэлита» отражает эти мысли, позволяя зрителям взглянуть на будущее, противопоставляемое существующей действительности.
Что делает «Аэлиту» уникальной, так это её визуальный стиль и художественные приёмы. Картину также следует рассматривать в контексте культурных изменений, охватывающих мир в 1920-е годы. Искусство наполнилось новыми идеями, стремлением к экспериментам и свободе самовыражения. В Западной Европе развивались авангардные движения, такие как дадаизм и сюрреализм, в Советском Союзе, где искусство ещё не замкнулось в рамках социалистического реализма, предпринимались попытки создать новый быт, именно в те годы советские архитекторы предложили смелые решения в духе конструктивизма.
«Аэлита» – яркий пример обращения к этим новаторским тенденциям. Неповторимые, поражающие декорации в духе конструктивизма и спецэффекты, очень смелые для того времени, экстремальные ракурсы камеры и фантастические костюмы (особенно яркий образ Аэлиты) погружают зрителя в атмосферу трепета перед открывающимся будущим.
Также не оставляет равнодушным момент, когда Лось, столкнувшись с реальными трудностями и внутренними конфликтами (понимание того, что грёзы о космосе с каждым днём строят стену между ним и его супругой), начинает осознавать, что мечты о прекрасном будущем могут не всегда соответствовать действительности. Эта борьба между идеалом и реальностью придаёт фильму особую глубину и заставляет задуматься о природе человеческих желаний.
Фильм «Аэлита» – это не только кино о приключениях на другой планете, но и глубокая социально-политическая притча, отражающая реалии своего времени. Она поднимает острые вопросы о свободе, справедливости и идеале нового общества, что делает её актуальной и по сей день.
Анастасия Маслова
https://rodinananeve.ru/aelita-v-trepete-pered-budushhim/
Родина на Неве
«Аэлита» в трепете перед будущим · Родина на Неве
Фильм «Аэлита», снятый в 1924 году режиссёром Яковом Протазаном, –знаковое произведение в истории советского кинематографа и важный вклад в жанр научной фантастики. Недаром именно с этой картины стартовала авторская программа киноведа Михаила Трофименкова…
Ленинградская девочка, ушедшая в бессмертие
Накануне очередной годовщины прорыва Красной армией гитлеровской блокады Ленинграда редакция «Родины на Неве» публикует текст, посвящённой одной из самых трогательных историй блокады – истории Тани Савичевой. Вроде бы мы все всё знаем о ней. Но не перестаёт поражать своим трагизмом. В 90-е нас, скорее всего за гранты, некоторые историки и публицисты призывали нас к примирению… С немцами можно и, наверное, нужно жить в мире. Но как примириться с тем, что фиксировала школьница Таня Савичева в своём дневнике? Нет, такое не прощают.
Началась война… Савичевы остались в Ленинграде. Они помогали родному городу выстоять. Нина рыла окопы в Колпино, Леня работал на Адмиралтейском заводе (на фронт его не взяли из-за сильной близорукости), Женя тоже трудилась и сдавала кровь для раненых. О Мише ничего не было известно.
Таня пошла в четвёртый класс. Несмотря на постоянные бомбёжки и уже ощутимый холод в классах, проводились уроки, после которых ребята помогали в госпиталях, старшие дежурили на крышах, чтобы не допустить возгораний от зажигательных бомб.
8 сентября 1941 года кольцо блокады замкнулось. Замкнулось на долгие 900 дней и ночей… Хлеб распределялся по карточкам, работающему полагалось 250 граммов, иждивенцу – 125. На семью Савичевых приходилось чуть больше килограмма хлеба.
Зима 41-го выдалась особенно холодной, в декабре мороз достигал 33 градусов. Перемёрзло отопление, не было воды, света, остановился транспорт. Гитлеровцы были уверены, что сломят сопротивление жителей и сотрут с лица земли непокорный город. Но они просчитались! Ленинградцы показали ненавистному врагу, на что способен русский человек, когда решается судьба его Родины.
Женя Савичева пешком ходила на завод, а это почти семь километров по заснеженному, замёрзшему городу. Однажды она не пришла на работу. 28 декабря Нина обнаружила сестру в своей квартире умирающей. Жене было 32 года. Её смерть потрясла всю семью, а Таня в записной книжке сестры Нины, где был алфавит, на страничке с буквой «Ж» записала:
«Женя умерла 28 декабря в 12.30 час утра 1941года».
Это был первый лист страшного блокадного дневника одиннадцатилетней девочки Тани Савичевой. А дальше ещё семь, написанных страданием и непоправимым горем ребёнка, потерявшего всех родных людей. Вторая запись на странице с буквой «Б»:
«Бабушка умерла 25 января в 3 часа дня 1942 года».
Милая, добрая бабушка, с которой Таня была так дружна, перед смертью просила не хоронить её несколько дней, чтобы оставшиеся в живых Савичевы могли получать по её карточке хлеб. Девочка помнила, как Евдокия Григорьевна учила её правильно есть его. Сначала нужно положить просвечивающийся ломтик на ладошку, затем откусить маленький кусочек и долго-долго его жевать. Так можно было обмануть себя и не чувствовать голода…
Лёня почти не бывал дома: не было сил ходить. Он ночевал на заводе и, несмотря на сильное истощение, работал на совесть. Но в марте он умер от дистрофии. Ему было 24 года. А в Танином дневнике появилась третья запись:
«Лёка умер 17 марта в 5 часов утра 1942 года».
Полностью текст – на сайте «Родина на Неве»
Накануне очередной годовщины прорыва Красной армией гитлеровской блокады Ленинграда редакция «Родины на Неве» публикует текст, посвящённой одной из самых трогательных историй блокады – истории Тани Савичевой. Вроде бы мы все всё знаем о ней. Но не перестаёт поражать своим трагизмом. В 90-е нас, скорее всего за гранты, некоторые историки и публицисты призывали нас к примирению… С немцами можно и, наверное, нужно жить в мире. Но как примириться с тем, что фиксировала школьница Таня Савичева в своём дневнике? Нет, такое не прощают.
Началась война… Савичевы остались в Ленинграде. Они помогали родному городу выстоять. Нина рыла окопы в Колпино, Леня работал на Адмиралтейском заводе (на фронт его не взяли из-за сильной близорукости), Женя тоже трудилась и сдавала кровь для раненых. О Мише ничего не было известно.
Таня пошла в четвёртый класс. Несмотря на постоянные бомбёжки и уже ощутимый холод в классах, проводились уроки, после которых ребята помогали в госпиталях, старшие дежурили на крышах, чтобы не допустить возгораний от зажигательных бомб.
8 сентября 1941 года кольцо блокады замкнулось. Замкнулось на долгие 900 дней и ночей… Хлеб распределялся по карточкам, работающему полагалось 250 граммов, иждивенцу – 125. На семью Савичевых приходилось чуть больше килограмма хлеба.
Зима 41-го выдалась особенно холодной, в декабре мороз достигал 33 градусов. Перемёрзло отопление, не было воды, света, остановился транспорт. Гитлеровцы были уверены, что сломят сопротивление жителей и сотрут с лица земли непокорный город. Но они просчитались! Ленинградцы показали ненавистному врагу, на что способен русский человек, когда решается судьба его Родины.
Женя Савичева пешком ходила на завод, а это почти семь километров по заснеженному, замёрзшему городу. Однажды она не пришла на работу. 28 декабря Нина обнаружила сестру в своей квартире умирающей. Жене было 32 года. Её смерть потрясла всю семью, а Таня в записной книжке сестры Нины, где был алфавит, на страничке с буквой «Ж» записала:
«Женя умерла 28 декабря в 12.30 час утра 1941года».
Это был первый лист страшного блокадного дневника одиннадцатилетней девочки Тани Савичевой. А дальше ещё семь, написанных страданием и непоправимым горем ребёнка, потерявшего всех родных людей. Вторая запись на странице с буквой «Б»:
«Бабушка умерла 25 января в 3 часа дня 1942 года».
Милая, добрая бабушка, с которой Таня была так дружна, перед смертью просила не хоронить её несколько дней, чтобы оставшиеся в живых Савичевы могли получать по её карточке хлеб. Девочка помнила, как Евдокия Григорьевна учила её правильно есть его. Сначала нужно положить просвечивающийся ломтик на ладошку, затем откусить маленький кусочек и долго-долго его жевать. Так можно было обмануть себя и не чувствовать голода…
Лёня почти не бывал дома: не было сил ходить. Он ночевал на заводе и, несмотря на сильное истощение, работал на совесть. Но в марте он умер от дистрофии. Ему было 24 года. А в Танином дневнике появилась третья запись:
«Лёка умер 17 марта в 5 часов утра 1942 года».
Полностью текст – на сайте «Родина на Неве»
Родина на Неве
Ленинградская девочка, ушедшая в бессмертие · Родина на Неве
Недалеко от Санкт-Петербурга находится мемориальный комплекс, посвящённый детям блокадного Ленинграда. Он расположен на третьем километре «Дороги жизни», ведущей из города к Ладожскому озеру. В комплекс входит памятник «Цветок жизни», Аллея Дружбы и другие…
Ленинградцы терпели такое, что могло лишь присниться в кошмарном сне
Настали январские ленинградские дни. 18 января 1943 года, 82 года назад, Красная армия прорвала кольцо блокады, которой гитлеровцы и их приспешники (финны, румыны, норвежцы, испанцы – целый «интернационал», одержимый ненавистью к советской стране) окружили город над вольной Невой, а 27 января 1944 года полностью освободила Ленинград от блокады.
Советский писатель и военный корреспондент Павел Лукницкий – один из тех, кто засвидетельствовал то, что пережил Ленинград и ленинградцы в блокадные годы. Он с первого до последнего дня блокады работал в Ленинграде, выезжая на фронт для сбора информации для очерков о защитниках города. Публикуем выдержки из его дневника, вышедшего под названием «Сквозь всю блокаду» (в эту книгу он ещё включил полные варианты некоторых своих очерков, написанных в те годы).
18 ноября 1941 года. 7 часов 20 минут вечера
Всё, как всегда, — пишу во время бомбежки города.
Последние дни враг безумствует, подвергая город многочасовым бомбежкам во всё время суток, кроме, пожалуй, немногих дневных часов, когда светло и наши летчики нагоняют на этих шакалов тьмы страх. Несколько последних ночей были звездными, враг изощрялся особенно, но и в облачные, туманные ночи он не уменьшает своих налетов, и разница только в том, что в такие ночи он сбрасывает бомбы куда попало. Вчера, кроме всего прочего, он сбрасывал на парашютах слепяще яркие осветительные ракеты, от которых было светло как днем, пока, медленно снижаясь, они плыли над городом. После вчерашнего вечернего налета, когда в числе других районов была забросана бомбами моя Петроградская сторона, я выходил смотреть на огромный пожар между больницей Эрисмана и улицей Скороходова. Впрочем, таких пожаров, когда языки пламени лижут всё небо, качаясь из стороны в сторону, я за последние дни видел уже немало.
Сколько бомб, фугасных, зажигательных, комбинированных, замедленного действия, за последние дни сброшено на город — и не счесть. Разрушений в городе всё больше и больше.
Когда, падая с летящего самолета, одна за другой бомбы разрываются чередой, нарастающей по силе звука и дрожанию дома, и думаешь — окончилась ли эта очередь на самом громком разрыве или еще секунда — будет новый, еще более громкий, и еще один, для меня решающий, — сердце, конечно, замирает… Но вот очередь разрывов обрывается — последняя бомба разорвалась где-то в двух-трех кварталах от меня, дом мой стоит, и сам я тот же, кем был за минуту, — нарастание нервного напряжения кончается, и после короткой паузы продолжаешь делать то дело, от которого тебя эта досадная помеха на минуту-две отвлекла: пишешь следующую строку, либо снова уходишь в сон, либо допиваешь глоток недопитого чая, либо продолжаешь разговор с окружающими. Всё просто и буднично. Это — наш быт!
19 ноября
Странный мир! Там, где есть электрический свет, он синий, тусклый, мертвящий лица — на лестницах, в коридорах, в трамваях. В нескольких метрах от этого света мир кажется населенным невидимками: кто-то движется, вяло шагает, разговаривает, бормочет, а людей — нет! И вдруг мимо, вплотную, на уровне груди, проплывает крошечный таинственный белесоватый кружок — он плывет во тьме как будто сам по себе… И обозначенного им человека угадываешь только по хрипловатому, затрудненному дыханию. Фосфоресцирующий кружок, люминофор, продается теперь везде, он — защита от нечаянного столкновения во тьме двух пешеходов. Такой кружок приобрел и я. Приколов его к своей груди в первый раз перед зеркалом, я вдруг представил себе, что тела у меня нет. Но тут же засмеялся: я просто человек-невидимка!
Двинувшись от зеркала, я все-таки протянул руки вперед: не наткнуться бы на что-нибудь, не разбить себе лоб. Ведь недавно на улице я больно ударился лбом о лоб встречного человека!
А как ездят по Ленинграду шоферы? Ведь ездят!..
Дальше – на сайте «Родина на Неве»
Настали январские ленинградские дни. 18 января 1943 года, 82 года назад, Красная армия прорвала кольцо блокады, которой гитлеровцы и их приспешники (финны, румыны, норвежцы, испанцы – целый «интернационал», одержимый ненавистью к советской стране) окружили город над вольной Невой, а 27 января 1944 года полностью освободила Ленинград от блокады.
Советский писатель и военный корреспондент Павел Лукницкий – один из тех, кто засвидетельствовал то, что пережил Ленинград и ленинградцы в блокадные годы. Он с первого до последнего дня блокады работал в Ленинграде, выезжая на фронт для сбора информации для очерков о защитниках города. Публикуем выдержки из его дневника, вышедшего под названием «Сквозь всю блокаду» (в эту книгу он ещё включил полные варианты некоторых своих очерков, написанных в те годы).
18 ноября 1941 года. 7 часов 20 минут вечера
Всё, как всегда, — пишу во время бомбежки города.
Последние дни враг безумствует, подвергая город многочасовым бомбежкам во всё время суток, кроме, пожалуй, немногих дневных часов, когда светло и наши летчики нагоняют на этих шакалов тьмы страх. Несколько последних ночей были звездными, враг изощрялся особенно, но и в облачные, туманные ночи он не уменьшает своих налетов, и разница только в том, что в такие ночи он сбрасывает бомбы куда попало. Вчера, кроме всего прочего, он сбрасывал на парашютах слепяще яркие осветительные ракеты, от которых было светло как днем, пока, медленно снижаясь, они плыли над городом. После вчерашнего вечернего налета, когда в числе других районов была забросана бомбами моя Петроградская сторона, я выходил смотреть на огромный пожар между больницей Эрисмана и улицей Скороходова. Впрочем, таких пожаров, когда языки пламени лижут всё небо, качаясь из стороны в сторону, я за последние дни видел уже немало.
Сколько бомб, фугасных, зажигательных, комбинированных, замедленного действия, за последние дни сброшено на город — и не счесть. Разрушений в городе всё больше и больше.
Когда, падая с летящего самолета, одна за другой бомбы разрываются чередой, нарастающей по силе звука и дрожанию дома, и думаешь — окончилась ли эта очередь на самом громком разрыве или еще секунда — будет новый, еще более громкий, и еще один, для меня решающий, — сердце, конечно, замирает… Но вот очередь разрывов обрывается — последняя бомба разорвалась где-то в двух-трех кварталах от меня, дом мой стоит, и сам я тот же, кем был за минуту, — нарастание нервного напряжения кончается, и после короткой паузы продолжаешь делать то дело, от которого тебя эта досадная помеха на минуту-две отвлекла: пишешь следующую строку, либо снова уходишь в сон, либо допиваешь глоток недопитого чая, либо продолжаешь разговор с окружающими. Всё просто и буднично. Это — наш быт!
19 ноября
Странный мир! Там, где есть электрический свет, он синий, тусклый, мертвящий лица — на лестницах, в коридорах, в трамваях. В нескольких метрах от этого света мир кажется населенным невидимками: кто-то движется, вяло шагает, разговаривает, бормочет, а людей — нет! И вдруг мимо, вплотную, на уровне груди, проплывает крошечный таинственный белесоватый кружок — он плывет во тьме как будто сам по себе… И обозначенного им человека угадываешь только по хрипловатому, затрудненному дыханию. Фосфоресцирующий кружок, люминофор, продается теперь везде, он — защита от нечаянного столкновения во тьме двух пешеходов. Такой кружок приобрел и я. Приколов его к своей груди в первый раз перед зеркалом, я вдруг представил себе, что тела у меня нет. Но тут же засмеялся: я просто человек-невидимка!
Двинувшись от зеркала, я все-таки протянул руки вперед: не наткнуться бы на что-нибудь, не разбить себе лоб. Ведь недавно на улице я больно ударился лбом о лоб встречного человека!
А как ездят по Ленинграду шоферы? Ведь ездят!..
Дальше – на сайте «Родина на Неве»
Родина на Неве
Ленинградцы терпели такое, что могло лишь присниться в кошмарном сне · Родина на Неве
Настали январские ленинградские дни. 18 января 1943 года, 82 года назад, Красная армия прорвала кольцо блокады, которой гитлеровцы и их приспешники (финны, румыны, норвежцы, испанцы – целый «интернационал», одержимый ненавистью к советской стране) окружили…
Блокада раскрыла до глубин души героев и души негодяев
Чтобы понять значение прорыва блокады Ленинграда в январе 1943 года и тем более полного её снятия 27 января 1944-го, надо попытаться осознать, что собой она, блокада, представляла. Попытаться… Сделать это помогают свидетельства тех, кто пережил тот ад. Один из них – писатель и журналист Павел Лукницкий. Всю блокаду он, военный корреспондент, вёл дневник. «У Лукницкого стиль скромного, правдивого рассказчика, который сжато говорит о значительном и главном, но эта сжатость только подчеркивает драматичность и важность того, о чем он повествует», – отмечал поэт Николай Тихонов, который тоже провёл в Ленинграде все страшные блокадные дни и ночи (работая в Политуправлении Ленинградского фронта, он писал очерки и рассказы, статьи и листовки, стихи и обращения).
8 января 1942 года. 12 часов 30 минут дня
Вечером, возвращаясь домой после обстрела, я в темноте чуть не наткнулся на сети спутанных трамвайных проводов, сорванных на протяжении двухсот метров и превратившихся в неожиданное, опасное заграждение для проходящих автомобилей. А дальше при мне хлопнулся навзничь поскользнувшийся мужчина. И остался лежать без сознания, распростертый на спине, и мимо него проходили, думая, что он — труп. Я подошел к нему, и привел его в чувство, и несколько раз поднимал, и он снова валился в снег, как куль, — то лицом, то боком, то на спину. Это был хороший, еще способный жить, обросший бородой старик рабочий, и я провел с ним, наверное, около часа, успокаивая его, забывшего названия улиц и куда он идет. «К свояку на завод!» — единственное, что он мог мне ответить. Я втолковывал ему, как идти и где он находится, и он наконец кое-как очухался и благодарил меня, «товарища военного», и я предоставил ему идти дальше, когда увидел, что он больше не упадет.
13 января. 3 часа ночи
Мечта о мытье — неосуществима. Каждая спичка — драгоценность. Первое, что еще с завтрашнего дня будет выдаваться по карточкам в 1942 году (кроме хлеба), — спички: по четыре коробка на месяц для первой категории, по два — для второй и для третьей.
Возвращаясь домой через Кировский мост, видел трех умерших при мне на снегу (шли, внезапно падали и умирали). И еще несколько валяющихся, жалобно причитающих людей, полумертвых, около которых, на двадцатипятиградусном морозе, все-таки всегда стояли двое-трое пытавшихся им пособить прохожих, чаще всего — женщины. Но было ясно, что поднять на ноги лежащих вряд ли удастся, тащить их на себе даже самые сердобольные люди не могут (да и куда тащить?), что если эти люди не найдут в себе сил подняться и добрести до своего дома самостоятельно, то жизнь их на этом страшном и ко всему безразличном морозе кончена.
18 января. 2 часа 30 минут дня
Сотни людей тащат по улицам ведра с водой, в которых позвякивает лед. Носят воду иные издалека. Скарб на саночках — по всем улицам. И вдруг навстречу, после сотен людей, изможденных до предела, в молчании идущих походкой столетних старцев, попадается толсторылый, с лоснящимся от самодовольства и упитанности лицом, с плутовскими, наглыми глазами гражданин. Это какой-либо вор — завмаг, спекулянт-управхоз, накравший у покойников вверенного ему дома хлебные карточки, получающий по ним килограммы хлеба, обменивающий этот хлеб с помощью своей жирной, накрашенной крали на толкучке на золотые часы, на шелка, на любые ценности. И, если он идет со своей кралей, их разговор не о пропитании, их голоса громки и уверенны, им на все наплевать… Надо б таких расстреливать!
Больше - на сайте "Родина на Неве"
Чтобы понять значение прорыва блокады Ленинграда в январе 1943 года и тем более полного её снятия 27 января 1944-го, надо попытаться осознать, что собой она, блокада, представляла. Попытаться… Сделать это помогают свидетельства тех, кто пережил тот ад. Один из них – писатель и журналист Павел Лукницкий. Всю блокаду он, военный корреспондент, вёл дневник. «У Лукницкого стиль скромного, правдивого рассказчика, который сжато говорит о значительном и главном, но эта сжатость только подчеркивает драматичность и важность того, о чем он повествует», – отмечал поэт Николай Тихонов, который тоже провёл в Ленинграде все страшные блокадные дни и ночи (работая в Политуправлении Ленинградского фронта, он писал очерки и рассказы, статьи и листовки, стихи и обращения).
8 января 1942 года. 12 часов 30 минут дня
Вечером, возвращаясь домой после обстрела, я в темноте чуть не наткнулся на сети спутанных трамвайных проводов, сорванных на протяжении двухсот метров и превратившихся в неожиданное, опасное заграждение для проходящих автомобилей. А дальше при мне хлопнулся навзничь поскользнувшийся мужчина. И остался лежать без сознания, распростертый на спине, и мимо него проходили, думая, что он — труп. Я подошел к нему, и привел его в чувство, и несколько раз поднимал, и он снова валился в снег, как куль, — то лицом, то боком, то на спину. Это был хороший, еще способный жить, обросший бородой старик рабочий, и я провел с ним, наверное, около часа, успокаивая его, забывшего названия улиц и куда он идет. «К свояку на завод!» — единственное, что он мог мне ответить. Я втолковывал ему, как идти и где он находится, и он наконец кое-как очухался и благодарил меня, «товарища военного», и я предоставил ему идти дальше, когда увидел, что он больше не упадет.
13 января. 3 часа ночи
Мечта о мытье — неосуществима. Каждая спичка — драгоценность. Первое, что еще с завтрашнего дня будет выдаваться по карточкам в 1942 году (кроме хлеба), — спички: по четыре коробка на месяц для первой категории, по два — для второй и для третьей.
Возвращаясь домой через Кировский мост, видел трех умерших при мне на снегу (шли, внезапно падали и умирали). И еще несколько валяющихся, жалобно причитающих людей, полумертвых, около которых, на двадцатипятиградусном морозе, все-таки всегда стояли двое-трое пытавшихся им пособить прохожих, чаще всего — женщины. Но было ясно, что поднять на ноги лежащих вряд ли удастся, тащить их на себе даже самые сердобольные люди не могут (да и куда тащить?), что если эти люди не найдут в себе сил подняться и добрести до своего дома самостоятельно, то жизнь их на этом страшном и ко всему безразличном морозе кончена.
18 января. 2 часа 30 минут дня
Сотни людей тащат по улицам ведра с водой, в которых позвякивает лед. Носят воду иные издалека. Скарб на саночках — по всем улицам. И вдруг навстречу, после сотен людей, изможденных до предела, в молчании идущих походкой столетних старцев, попадается толсторылый, с лоснящимся от самодовольства и упитанности лицом, с плутовскими, наглыми глазами гражданин. Это какой-либо вор — завмаг, спекулянт-управхоз, накравший у покойников вверенного ему дома хлебные карточки, получающий по ним килограммы хлеба, обменивающий этот хлеб с помощью своей жирной, накрашенной крали на толкучке на золотые часы, на шелка, на любые ценности. И, если он идет со своей кралей, их разговор не о пропитании, их голоса громки и уверенны, им на все наплевать… Надо б таких расстреливать!
Больше - на сайте "Родина на Неве"
Родина на Неве
Блокада раскрыла до глубин души героев и души негодяев · Родина на Неве
Чтобы понять значение прорыва блокады Ленинграда в январе 1943 года и тем более полного её снятия 27 января 1944-го, надо попытаться осознать, что собой она, блокада, представляла. Попытаться… Сделать это помогают свидетельства тех, кто пережил тот ад. Один…
«Из столярного клея все ленинградцы варят бульоны и делают студни»
Продолжаем публиковать дневник, который писатель и журналист Павел Лукницкий вёл в блокадном Ленинграде.
-- Кто может сказать, что меню у голодающих ленинградцев однообразно? У меня, например, оно отличается необыкновенным разнообразием. В спальне моих родителей — пустой, вымороженной комнате — стоит зеркальный шкаф-гардероб. После смерти матери отец не касался ее ящиков в этом гардеробе. Она долгие годы лечилась у гомеопатов, и большое количество этих сладких лекарственных шариков осталось. В поисках хоть чего-либо годного для еды и освещения я, сочтя эти шарики новыми пищевыми ресурсами, стал их есть дозами аллопатическими, в любой смеси. Было бы больше — ел бы зараз хоть по полкило в день! Какие у них необыкновенные и заманчивые названия!
Всё прочнее в мое меню входит и новое блюдо: «обойная каша».
В том же гардеробе я обнаружил несколько мелков. Постепенно их съел. Один оставил: разметил им обои в комнате, установил себе норму — по квадратному метру в день. Из квадратного метра обоев варю кашу. Обои питательные, они — на клею.
Из столярного клея все ленинградцы варят бульоны и делают студни, это блюдо считается одним из изысканных и наиболее сытных. Студня я не умею делать, а бульон получается, но столярный клей надо экономить. А вот обойной каши (изобретение мое собственное) при установленной мною норме может хватить надолго. Продукт не хуже других! А если в кашу эту положить две-три миндалины из выданных мне в Союзе писателей двухсот граммов, то прямо-таки деликатес!
После тщательного обследования всего, что есть в квартире, у меня получился целый чемоданчик продуктов питания. Это: сыромятные ремни, воск для натирки пола, глицерин из аптечки (жаль, не нашлось касторки!), вишневый клей, спиртовые подметки и пара набоек, карболен, многолетней давности ячменная ритуальная лепешка с могилы «святого», привезенная мною одиннадцать лет назад с Памира, пузырек с рафинированным минеральным маслом для смазки точных механизмов и много другой снеди. В перспективе — корешки многочисленных книг, ведь они тоже на добротном клею! Дела не так уж плохи! Ни один довоенный повар не обладал столь редкостными продуктами, чтоб разнообразить меню!
27 января 1942 года. Полдень
Озноб, головокружение, температура тридцать пять и шесть, Но, я — в политотделе 6-го района аэродромного обслуживания. Вне дома, в обстановке военной части, сразу — бодрость и ощущение, что еще буду жить, работать, действовать, служа моей Родине…
Я лежал и думал: что же? И мне погибать, как не десятки, как сотни тысяч людей уже умерли в Ленинграде от истощения в своих превратившихся в склепы квартирах, на улицах, ставших арктическими пустынями?
Умирают многие, стоит только одинокому обитателю опустевшей квартиры заболеть, особенно если живет он далеко от своих сослуживцев или знакомых и потому не может рассчитывать, что у кого-либо из них интерес к его судьбе окажется настолько гигантским, что тот наскребет в себе сил дойти до него через, весь город пешком и узнать, почему такой-то, допустим Иван Иванович, уже пятые сутки не приходит на службу, не интересуется столовой, в которой всегда по пять-шесть часов простаивал в очереди, чтобы получить свою порцию супа… «Что-то Иван Иванович не приходит!» — говорят на службе о таком человеке. «Наверное, тоже умер!»… И если Иван Иванович действительно умер, то все понимают: пролежит он непохороненным, может, и до самой весны. В Ленинграде сейчас есть тысячи квартир, в которых, никому не ведомые, лежат на собственных постелях замерзшие, мертвые люди. И двери квартир заперты изнутри. И некому зайти в них, постучать. Никто и не знает, что делается в таких квартирах.
Да, я знаю: ходят по городу бригады девушек-комсомолок, таких же ослабевших, как и все другие, но взявшихся с великим самопожертвованием спасать всех, кто умирает без всякой помощи. Но разве десятки чудесных этих бригад могут оказать помощь многим сотням тысяч людей? И на такую ли добрую случайность рассчитывать?
Больше - на сайте "Родина на Неве"
Продолжаем публиковать дневник, который писатель и журналист Павел Лукницкий вёл в блокадном Ленинграде.
-- Кто может сказать, что меню у голодающих ленинградцев однообразно? У меня, например, оно отличается необыкновенным разнообразием. В спальне моих родителей — пустой, вымороженной комнате — стоит зеркальный шкаф-гардероб. После смерти матери отец не касался ее ящиков в этом гардеробе. Она долгие годы лечилась у гомеопатов, и большое количество этих сладких лекарственных шариков осталось. В поисках хоть чего-либо годного для еды и освещения я, сочтя эти шарики новыми пищевыми ресурсами, стал их есть дозами аллопатическими, в любой смеси. Было бы больше — ел бы зараз хоть по полкило в день! Какие у них необыкновенные и заманчивые названия!
Всё прочнее в мое меню входит и новое блюдо: «обойная каша».
В том же гардеробе я обнаружил несколько мелков. Постепенно их съел. Один оставил: разметил им обои в комнате, установил себе норму — по квадратному метру в день. Из квадратного метра обоев варю кашу. Обои питательные, они — на клею.
Из столярного клея все ленинградцы варят бульоны и делают студни, это блюдо считается одним из изысканных и наиболее сытных. Студня я не умею делать, а бульон получается, но столярный клей надо экономить. А вот обойной каши (изобретение мое собственное) при установленной мною норме может хватить надолго. Продукт не хуже других! А если в кашу эту положить две-три миндалины из выданных мне в Союзе писателей двухсот граммов, то прямо-таки деликатес!
После тщательного обследования всего, что есть в квартире, у меня получился целый чемоданчик продуктов питания. Это: сыромятные ремни, воск для натирки пола, глицерин из аптечки (жаль, не нашлось касторки!), вишневый клей, спиртовые подметки и пара набоек, карболен, многолетней давности ячменная ритуальная лепешка с могилы «святого», привезенная мною одиннадцать лет назад с Памира, пузырек с рафинированным минеральным маслом для смазки точных механизмов и много другой снеди. В перспективе — корешки многочисленных книг, ведь они тоже на добротном клею! Дела не так уж плохи! Ни один довоенный повар не обладал столь редкостными продуктами, чтоб разнообразить меню!
27 января 1942 года. Полдень
Озноб, головокружение, температура тридцать пять и шесть, Но, я — в политотделе 6-го района аэродромного обслуживания. Вне дома, в обстановке военной части, сразу — бодрость и ощущение, что еще буду жить, работать, действовать, служа моей Родине…
Я лежал и думал: что же? И мне погибать, как не десятки, как сотни тысяч людей уже умерли в Ленинграде от истощения в своих превратившихся в склепы квартирах, на улицах, ставших арктическими пустынями?
Умирают многие, стоит только одинокому обитателю опустевшей квартиры заболеть, особенно если живет он далеко от своих сослуживцев или знакомых и потому не может рассчитывать, что у кого-либо из них интерес к его судьбе окажется настолько гигантским, что тот наскребет в себе сил дойти до него через, весь город пешком и узнать, почему такой-то, допустим Иван Иванович, уже пятые сутки не приходит на службу, не интересуется столовой, в которой всегда по пять-шесть часов простаивал в очереди, чтобы получить свою порцию супа… «Что-то Иван Иванович не приходит!» — говорят на службе о таком человеке. «Наверное, тоже умер!»… И если Иван Иванович действительно умер, то все понимают: пролежит он непохороненным, может, и до самой весны. В Ленинграде сейчас есть тысячи квартир, в которых, никому не ведомые, лежат на собственных постелях замерзшие, мертвые люди. И двери квартир заперты изнутри. И некому зайти в них, постучать. Никто и не знает, что делается в таких квартирах.
Да, я знаю: ходят по городу бригады девушек-комсомолок, таких же ослабевших, как и все другие, но взявшихся с великим самопожертвованием спасать всех, кто умирает без всякой помощи. Но разве десятки чудесных этих бригад могут оказать помощь многим сотням тысяч людей? И на такую ли добрую случайность рассчитывать?
Больше - на сайте "Родина на Неве"
Родина на Неве
«Из столярного клея все ленинградцы варят бульоны и делают студни» · Родина на Неве
Продолжаем публиковать дневник, который писатель и журналист Павел Лукницкий вёл в блокадном Ленинграде.
Дмитрий Жвания:
- В петербургском СКА членов коллектива принято поздравлять с днём рождения ударом торта в лицо. Всё это действо записывается на видео и выкладывается в сеть. Отвратительная «традиция». И дело не столько в её англосаксонском происхождении (хотя и в этом тоже), сколько в неуважительном отношении к пище, которое непозволительно проявлять где бы то ни было, а на берегах Невы это ещё и аморально.
Моя мама, Светлана Аркадьевна, находилась в блокаде, будучи младенцем. Её воспоминания о пережитом аде основаны на рассказах старших: бабушки (её мамы Елены Георгиевны) и прабабушки (мамы моего дедушки, Аркадия Константиновича, ушедшего на фронт добровольцем и защищавшего тогда Ленинградом). «В нашей семье любили животных, особенно моя бабушка Александра Лаврентьевна. Перед войной у неё была собака – белый шпиц и несколько щенков, кошка. Бабушка сама их умертвила, когда стало нечем кормить животных, и закопала. Но очень скоро она увидела, что её мертвые любимцы были кем-то выкопаны и унесены. Скорее всего, они были съедены, – записала мама в своих воспоминаниях. – Однажды мама, получив бутылочки с питанием, возвращалась домой, вошла в подъезд, споткнулась о тело умершего соседа и упала, бутылочки разбились. Это было страшным несчастьем. Чтобы не умереть с голоду, мама варила кожаные ремни и столярный клей. Из этого получался навар, похожий на студень. Мама рассказывала, что я его кушала с большим удовольствием».
А вот запись из дневника работника ленинградского радио Аркадия Лепковича, сделанная им 15 декабря 1941 года: «Всегда ходишь с чувством голода и сейчас кажется, что никогда не будешь сыт, такое чувство тяжёлое, даже страшное, а страшное потому, что всего страшней это ещё больший голод». «Есть хочется — нестерпимо!..» – написал в своём дневнике Лукницкий в 3 часа ночи 13 января 1942 года. «Нравы голодные. Например: ходит обедать… один пожилой в сединах учёный. Он облизывает тарелки несколько раз» – это уже из дневника архитектора Александра Сергеевича Никольского, по проектам которого в Ленинграде построены школы на проспекте Стачек и Политехнической улице в Лесном, бани на площади Мужества и другие здания в духе конструктивизма.
Первую блокадную зиму писатель Виталий Бианки назвал «смертным временем». Но голод продолжал мучать ленинградцев и потом.
Маргарита Сергеевна Малкова в годы блокады была подростком. Позже она рассказала, как жила с мамой в блокадном Ленинграде (её воспоминания перекликаются со знаменитым дневником Тани Савичевой): «Придём домой, да ещё зайдем на помойку [при военной столовой], пособираем там каких-нибудь очисток и разных других отбросов. А когда ничего нет, то сидим с мамой голодные. А когда выбросят ещё до прихода мамы, то я не еду её встречать, а иду на помойку, там сижу и собираю разные отбросы. И мы с мамой всегда встречались на помойке, потому что помойка спасала от голодной смерти». Однажды Рите достался целый бак с отбросами. Наверху лежали копчёные головы селёдок: «Женщины из столовой просили поскорей вернуть бак. И на наших глазах всё наше сокровище покрылась густой черной сажей и золой. А вымыть-то нечем, воды-то нет. А есть так хочется. Терпения нет, и ели, как пришлось».
В январе СКА обычно играет в свитерах с надписью «Ленинград», отдавая тем самым дань уважения защитникам города и блокадникам. Это хорошо. Но неужели за все эти годы не нашлось человека, который бы объяснил тому, кто придумал бить сотрудников СКА тортом в лицо, поздравляя их так с днём рождения, что в городе, который 30 с лишним лет назад ещё назывался Ленинградом, этого делать нельзя. Нехорошо это. Не смешно. Пошло. Не по-ленинградски.
Полностью текст - на сайте "Родина на Неве":
https://rodinananeve.ru/bit-v-liczo-tortom-v-leningrade-amoralno/
- В петербургском СКА членов коллектива принято поздравлять с днём рождения ударом торта в лицо. Всё это действо записывается на видео и выкладывается в сеть. Отвратительная «традиция». И дело не столько в её англосаксонском происхождении (хотя и в этом тоже), сколько в неуважительном отношении к пище, которое непозволительно проявлять где бы то ни было, а на берегах Невы это ещё и аморально.
Моя мама, Светлана Аркадьевна, находилась в блокаде, будучи младенцем. Её воспоминания о пережитом аде основаны на рассказах старших: бабушки (её мамы Елены Георгиевны) и прабабушки (мамы моего дедушки, Аркадия Константиновича, ушедшего на фронт добровольцем и защищавшего тогда Ленинградом). «В нашей семье любили животных, особенно моя бабушка Александра Лаврентьевна. Перед войной у неё была собака – белый шпиц и несколько щенков, кошка. Бабушка сама их умертвила, когда стало нечем кормить животных, и закопала. Но очень скоро она увидела, что её мертвые любимцы были кем-то выкопаны и унесены. Скорее всего, они были съедены, – записала мама в своих воспоминаниях. – Однажды мама, получив бутылочки с питанием, возвращалась домой, вошла в подъезд, споткнулась о тело умершего соседа и упала, бутылочки разбились. Это было страшным несчастьем. Чтобы не умереть с голоду, мама варила кожаные ремни и столярный клей. Из этого получался навар, похожий на студень. Мама рассказывала, что я его кушала с большим удовольствием».
А вот запись из дневника работника ленинградского радио Аркадия Лепковича, сделанная им 15 декабря 1941 года: «Всегда ходишь с чувством голода и сейчас кажется, что никогда не будешь сыт, такое чувство тяжёлое, даже страшное, а страшное потому, что всего страшней это ещё больший голод». «Есть хочется — нестерпимо!..» – написал в своём дневнике Лукницкий в 3 часа ночи 13 января 1942 года. «Нравы голодные. Например: ходит обедать… один пожилой в сединах учёный. Он облизывает тарелки несколько раз» – это уже из дневника архитектора Александра Сергеевича Никольского, по проектам которого в Ленинграде построены школы на проспекте Стачек и Политехнической улице в Лесном, бани на площади Мужества и другие здания в духе конструктивизма.
Первую блокадную зиму писатель Виталий Бианки назвал «смертным временем». Но голод продолжал мучать ленинградцев и потом.
Маргарита Сергеевна Малкова в годы блокады была подростком. Позже она рассказала, как жила с мамой в блокадном Ленинграде (её воспоминания перекликаются со знаменитым дневником Тани Савичевой): «Придём домой, да ещё зайдем на помойку [при военной столовой], пособираем там каких-нибудь очисток и разных других отбросов. А когда ничего нет, то сидим с мамой голодные. А когда выбросят ещё до прихода мамы, то я не еду её встречать, а иду на помойку, там сижу и собираю разные отбросы. И мы с мамой всегда встречались на помойке, потому что помойка спасала от голодной смерти». Однажды Рите достался целый бак с отбросами. Наверху лежали копчёные головы селёдок: «Женщины из столовой просили поскорей вернуть бак. И на наших глазах всё наше сокровище покрылась густой черной сажей и золой. А вымыть-то нечем, воды-то нет. А есть так хочется. Терпения нет, и ели, как пришлось».
В январе СКА обычно играет в свитерах с надписью «Ленинград», отдавая тем самым дань уважения защитникам города и блокадникам. Это хорошо. Но неужели за все эти годы не нашлось человека, который бы объяснил тому, кто придумал бить сотрудников СКА тортом в лицо, поздравляя их так с днём рождения, что в городе, который 30 с лишним лет назад ещё назывался Ленинградом, этого делать нельзя. Нехорошо это. Не смешно. Пошло. Не по-ленинградски.
Полностью текст - на сайте "Родина на Неве":
https://rodinananeve.ru/bit-v-liczo-tortom-v-leningrade-amoralno/
Родина на Неве
Бить в лицо тортом в Ленинграде аморально · Родина на Неве
В петербургском СКА членов коллектива принято поздравлять с днём рождения ударом торта в лицо. Всё это действо записывается на видео и выкладывается в сеть. Отвратительная «традиция». И дело не столько в её англосаксонском происхождении (хотя и в этом тоже)…
Мы проведем наш поезд в Ленинград
В годы блокады Ленинград не только выживал (как хотят показать некоторые «исследователи»), но и сражался, производил, работая для победы. С востока кольцо блокады прорывали бойцы Волховского фронта (гитлеровское наступление на Волхов Красная армия отбила в конце 1941 года). Писатель и журналист Павел Лукницкий, будучи военным корреспондентом ТАСС, побывал в Волхове в феврале 1942 года. Свои впечатления он отразил в дневнике.
22 февраля. Вечер. Волхов 1-й (Званка)
Нас в «эмочке» было четверо. Мы ехали без задержек часа два с половиной по территории, еще так недавно очищенной от немцев, разоренной ими… Следы боев и немецкого хозяйничанья я наблюдал повсюду: изуродованные автомашины, тракторы, повозки, превращенные в жалкие железные скелеты, опрокинутые, торчащие из снежных сугробов вдоль широкой снежной дороги. Деревни без жителей, с разбитыми артиллерийским огнем полуразваленными домами, церкви — со снесенными куполами и колокольнями, ощерившими в розово-голубое небо острые ребра досок да зубцы разбитого камня.
Придет весна, снег сойдет, обнаружив трупы людей, и невзорвавшиеся мины, и новые следы разрушения, новые груды мусора. Придет весна — с ярко-зеленой сочной травой, с густеющими зеленью лесами, с синими водами плавно текущего в красивых берегах Волхова. Чудесный край чудесной природы, он станет еще печальнее, еще темнее и страшнее, когда обезобразившую его опустошительную войну уже не будет стыдливо прикрывать снег — белый, чистейший, невинный, ослепительный в лучах этого зимнего, но уже дарящего предвесеннее тепло солнца…
Розовел закат, солнце садилось за леса, синеватые тени ползли, длинные, по снежным равнинам. Мы проезжали последние уцелевшие деревни, где не побывал враг. Крыши выстроившихся вдоль дороги домов, пробитые немецкой артиллерией, зияли пробоинами.
Подъезжая к Званке, с волнением вглядывался в снежную, освещенную слабеющими закатными лучами даль, ища знакомые мне очертания Волховстроя: каким я увижу здание станции? Неужели тоже разбитым? Ведь немцы не дошли до ГЭС каких-нибудь шесть километров!.. И вдруг я увидел две огромные фермы железнодорожного — целого моста и махину Волховстроя: длинный корпус с девятью огромными сводчатыми окнами машинного зала и две почти кубические вышки над главным зданием…
В письме отцу в Ярославль сегодня я написал:
«…Я радуюсь, что твое детище, на которое ты потратил столько энергии, труда, любви, гордость твоя и всей нашей Родины — Волховстрой не подвергся разорению от проклятых фашистских банд. Он стоит невредимый и долго еще будет служить советскому народу…»
В сумерках мы приехали в Волхов 1-й. Здесь были незнакомые мне улицы и дома, давно не виданные поезда — составы на запасных путях, свистки паровозов. Я наблюдал нормальную городскую жизнь: сытые лица, спокойная поступь прохожих — гражданского населения; улыбки на лицах девушек. Я слышал чей-то голос, поющий песню…
Дальше - на сайте "Родина на Неве":
https://rodinananeve.ru/my-provedem-nash-poezd-v-leningrad/
В годы блокады Ленинград не только выживал (как хотят показать некоторые «исследователи»), но и сражался, производил, работая для победы. С востока кольцо блокады прорывали бойцы Волховского фронта (гитлеровское наступление на Волхов Красная армия отбила в конце 1941 года). Писатель и журналист Павел Лукницкий, будучи военным корреспондентом ТАСС, побывал в Волхове в феврале 1942 года. Свои впечатления он отразил в дневнике.
22 февраля. Вечер. Волхов 1-й (Званка)
Нас в «эмочке» было четверо. Мы ехали без задержек часа два с половиной по территории, еще так недавно очищенной от немцев, разоренной ими… Следы боев и немецкого хозяйничанья я наблюдал повсюду: изуродованные автомашины, тракторы, повозки, превращенные в жалкие железные скелеты, опрокинутые, торчащие из снежных сугробов вдоль широкой снежной дороги. Деревни без жителей, с разбитыми артиллерийским огнем полуразваленными домами, церкви — со снесенными куполами и колокольнями, ощерившими в розово-голубое небо острые ребра досок да зубцы разбитого камня.
Придет весна, снег сойдет, обнаружив трупы людей, и невзорвавшиеся мины, и новые следы разрушения, новые груды мусора. Придет весна — с ярко-зеленой сочной травой, с густеющими зеленью лесами, с синими водами плавно текущего в красивых берегах Волхова. Чудесный край чудесной природы, он станет еще печальнее, еще темнее и страшнее, когда обезобразившую его опустошительную войну уже не будет стыдливо прикрывать снег — белый, чистейший, невинный, ослепительный в лучах этого зимнего, но уже дарящего предвесеннее тепло солнца…
Розовел закат, солнце садилось за леса, синеватые тени ползли, длинные, по снежным равнинам. Мы проезжали последние уцелевшие деревни, где не побывал враг. Крыши выстроившихся вдоль дороги домов, пробитые немецкой артиллерией, зияли пробоинами.
Подъезжая к Званке, с волнением вглядывался в снежную, освещенную слабеющими закатными лучами даль, ища знакомые мне очертания Волховстроя: каким я увижу здание станции? Неужели тоже разбитым? Ведь немцы не дошли до ГЭС каких-нибудь шесть километров!.. И вдруг я увидел две огромные фермы железнодорожного — целого моста и махину Волховстроя: длинный корпус с девятью огромными сводчатыми окнами машинного зала и две почти кубические вышки над главным зданием…
В письме отцу в Ярославль сегодня я написал:
«…Я радуюсь, что твое детище, на которое ты потратил столько энергии, труда, любви, гордость твоя и всей нашей Родины — Волховстрой не подвергся разорению от проклятых фашистских банд. Он стоит невредимый и долго еще будет служить советскому народу…»
В сумерках мы приехали в Волхов 1-й. Здесь были незнакомые мне улицы и дома, давно не виданные поезда — составы на запасных путях, свистки паровозов. Я наблюдал нормальную городскую жизнь: сытые лица, спокойная поступь прохожих — гражданского населения; улыбки на лицах девушек. Я слышал чей-то голос, поющий песню…
Дальше - на сайте "Родина на Неве":
https://rodinananeve.ru/my-provedem-nash-poezd-v-leningrad/
Родина на Неве
Мы проведем наш поезд в Ленинград · Родина на Неве
В годы блокады Ленинград не только выживал (как хотят показать некоторые «исследователи»), но и сражался, производил, работая для победы. С востока кольцо блокады прорывали бойцы Волховского фронта (гитлеровское наступление на Волхов Красная армия отбила…
Балет «Барышня и хулиган», положенный на многострадальные вещи Шостаковича
Дмитрий Шостакович – самый ленинградский композитор. Именно ленинградский. Шостакович создал много замечательных произведений, но для большинства из нас он – прежде всего автор знаменитой «Ленинградской симфонии», которая прозвучала в окружённом вражеской блокадой городе 9 августа 1942 года – её исполнил Большой симфонический оркестр ленинградского радиокомитета под руководством дирижёра Карла Элиасберга. Поэтому совершенно естественно, что 27 января, в день полного освобождения Ленинграда от блокады, в Мариинском театре пройдёт балет на музыку Дмитрия Шостаковича.
27 января на новой сцене Мариинского театра будет представлен балет «Барышня и хулиган». Правда, родился он не в Мариинском театре, а в ленинградском Малом театре оперы и балета (МАЛЕГОТе) в 1962-м. «В начале 1960-х годов по мотивам фильма [«Барышня и хулиган» по сценарию Владимира Маяковского] Александр Белинский создал либретто одноименного балета, а балетмейстер МАЛЕГОТа Константин Боярский придумал хореографическое решение. Музыка была взята из трёх многострадальных балетов Дмитрия Шостаковича – “Болт”, “Золотой век” и “Светлый ручей”, также в партитуру были включены фрагменты из музыки Шостаковича к кинофильмам», – читаем мы на сайте Мариинского театра.
Почему балеты «Болт», «Золотой век» и «Светлый ручей», написанные Шостаковичем в конце 20-х – первой половине 30-х, многострадальные? Да потому что за них, наряду с оперой «Леди Макбет Мценского уезда», композитора разнесли за «формализм» и «натурализм» в главной газете СССР.
29 января 1936 года в «Правде» вышла статья «Сумбур вместо музыки», в которой в пух и в прах была раскритикована опера «Леди Макбет Мценского уезда», а 6 февраля – «Балетная фальшь», в которой главным объектом «критического разбора» стал балет «Светлый ручей». «Какие-то люди в одежде, не имеющей ничего общего с одеждой кубанских казаков, прыгают по сцене, неистовствуют. Балетная бессмыслица в самом скверном смысле этого слова господствует на сцене <…> Под видом колхозного балета преподносится противоестественная смесь ложно-народных плясок с номерами танцовщиц в “пачках”, – писал анонимный автор «Балетной фальши». – Музыка Д. Шостаковича подстать всему балету. В “Светлом ручье”, правда, меньше фокусничанья, меньше странных и диких созвучий, чем в опере “Леди Макбет Мценского уезда”. В балете музыка проще, но и она решительно ничего общего не имеет ни с колхозами, ни с Кубанью. <…> Музыка поэтому бесхарактерна. Она бренчит и ничего не выражает». «Авторы балета — и постановщики и композитор — по-видимому, рассчитывают, что публика наша так нетребовательна, что она примет всё, что ей состряпают проворные и бесцеремонные люди», – заключала «Правда».
«Формалистические» и «натуралистические» произведения Шостаковича на долгое время исчезли из репертуара советских театров. Хорошо, что не исчез сам Дмитрий Дмитриевич, хотя, по словам его сына, Максима, «бывали такие случаи, когда наш отец чувствовал себя на волосок от гибели…».
Что же касается МАЛЕГОТа, он продолжил «упорно и систематически» разрабатывать «чрезвычайно важную проблему советского театра – создание современного музыкального театра». И в годы Оттепели на его сцене появился балет «Барышня и хулиган». «Советскому зрителю, за годы господства на сцене драмбалета привыкшему к балетам-пьесам, пришлась по вкусу рассказанная в танце история о нравственном перерождении Хулигана под влиянием незнакомого ему прежде чувства любви. В афише Малого оперного театра спектакль оставался вплоть до 1987 года», – сообщает музыковед Ольга Макарова. Но в 2001-м балет вернули к жизни в Мариинском, и он до сих пор остаётся в его репертуаре. Спектакль проходит в декорациях Вячеслава Окунева по мотивам сценографии Валерия Доррера.
Подробности - на сайте "Родина на Неве":
https://rodinananeve.ru/balet-baryshnya-i-huligan-polozhennyj-na-mnogostradalnye-veshhi-shostakovicha/
Дмитрий Шостакович – самый ленинградский композитор. Именно ленинградский. Шостакович создал много замечательных произведений, но для большинства из нас он – прежде всего автор знаменитой «Ленинградской симфонии», которая прозвучала в окружённом вражеской блокадой городе 9 августа 1942 года – её исполнил Большой симфонический оркестр ленинградского радиокомитета под руководством дирижёра Карла Элиасберга. Поэтому совершенно естественно, что 27 января, в день полного освобождения Ленинграда от блокады, в Мариинском театре пройдёт балет на музыку Дмитрия Шостаковича.
27 января на новой сцене Мариинского театра будет представлен балет «Барышня и хулиган». Правда, родился он не в Мариинском театре, а в ленинградском Малом театре оперы и балета (МАЛЕГОТе) в 1962-м. «В начале 1960-х годов по мотивам фильма [«Барышня и хулиган» по сценарию Владимира Маяковского] Александр Белинский создал либретто одноименного балета, а балетмейстер МАЛЕГОТа Константин Боярский придумал хореографическое решение. Музыка была взята из трёх многострадальных балетов Дмитрия Шостаковича – “Болт”, “Золотой век” и “Светлый ручей”, также в партитуру были включены фрагменты из музыки Шостаковича к кинофильмам», – читаем мы на сайте Мариинского театра.
Почему балеты «Болт», «Золотой век» и «Светлый ручей», написанные Шостаковичем в конце 20-х – первой половине 30-х, многострадальные? Да потому что за них, наряду с оперой «Леди Макбет Мценского уезда», композитора разнесли за «формализм» и «натурализм» в главной газете СССР.
29 января 1936 года в «Правде» вышла статья «Сумбур вместо музыки», в которой в пух и в прах была раскритикована опера «Леди Макбет Мценского уезда», а 6 февраля – «Балетная фальшь», в которой главным объектом «критического разбора» стал балет «Светлый ручей». «Какие-то люди в одежде, не имеющей ничего общего с одеждой кубанских казаков, прыгают по сцене, неистовствуют. Балетная бессмыслица в самом скверном смысле этого слова господствует на сцене <…> Под видом колхозного балета преподносится противоестественная смесь ложно-народных плясок с номерами танцовщиц в “пачках”, – писал анонимный автор «Балетной фальши». – Музыка Д. Шостаковича подстать всему балету. В “Светлом ручье”, правда, меньше фокусничанья, меньше странных и диких созвучий, чем в опере “Леди Макбет Мценского уезда”. В балете музыка проще, но и она решительно ничего общего не имеет ни с колхозами, ни с Кубанью. <…> Музыка поэтому бесхарактерна. Она бренчит и ничего не выражает». «Авторы балета — и постановщики и композитор — по-видимому, рассчитывают, что публика наша так нетребовательна, что она примет всё, что ей состряпают проворные и бесцеремонные люди», – заключала «Правда».
«Формалистические» и «натуралистические» произведения Шостаковича на долгое время исчезли из репертуара советских театров. Хорошо, что не исчез сам Дмитрий Дмитриевич, хотя, по словам его сына, Максима, «бывали такие случаи, когда наш отец чувствовал себя на волосок от гибели…».
Что же касается МАЛЕГОТа, он продолжил «упорно и систематически» разрабатывать «чрезвычайно важную проблему советского театра – создание современного музыкального театра». И в годы Оттепели на его сцене появился балет «Барышня и хулиган». «Советскому зрителю, за годы господства на сцене драмбалета привыкшему к балетам-пьесам, пришлась по вкусу рассказанная в танце история о нравственном перерождении Хулигана под влиянием незнакомого ему прежде чувства любви. В афише Малого оперного театра спектакль оставался вплоть до 1987 года», – сообщает музыковед Ольга Макарова. Но в 2001-м балет вернули к жизни в Мариинском, и он до сих пор остаётся в его репертуаре. Спектакль проходит в декорациях Вячеслава Окунева по мотивам сценографии Валерия Доррера.
Подробности - на сайте "Родина на Неве":
https://rodinananeve.ru/balet-baryshnya-i-huligan-polozhennyj-na-mnogostradalnye-veshhi-shostakovicha/
Родина на Неве
Балет «Барышня и хулиган», положенный на многострадальные вещи Шостаковича · Родина на Неве
Дмитрий Шостакович – самый ленинградский композитор. Именно ленинградский. Шостакович создал много замечательных произведений, но для большинства из нас он – прежде всего автор знаменитой «Ленинградской симфонии», которая прозвучала в окружённом вражеской…
Вытягивалась «солдатиком» на одеяле, услышав звук сирены
Дмитрий Жвания:
В день полного освобождения Ленинграда от европейской нацистской блокады (да – именно так: наш город пытались задушить не только немцы, но ещё и финны, испанцы, итальянцы, норвежцы, датчане, голландцы, бельгийцы, шведы, литовцы, эстонцы) хочу поделиться воспоминаниями моей мамы-блокадницы. Точнее, это не её собственные воспоминания, а то, что ей рассказали её старшие родственники, с которыми она, будучи младенцем, жила в осаждённом городе.
— Я, Жвания Светлана Аркадиевна (в девичестве Евдокимова), родилась 30 марта 1941 года в Ленинграде, в роддоме Военно-медицинской академии. К началу Великой Отечественной войны мне было около трёх месяцев. Конечно, у меня нет собственных воспоминаний ни о войне, ни о жизни в Блокадном Ленинграде. Но я помню рассказы моих родных: бабушки Александры Лаврентьевны, мамы Елены Георгиевны, тети Тамары Константиновны, — о жизни в блокадном городе с 8 сентября 1941 года по апрель 1942 года.
В блокадную осень и зиму 1941-1942 годов мы жили в квартире у Финляндского вокзала на Боткинской улице, дом 1. Наша квартира состояла из двух комнат и кухни, но мы ютились в одной комнате, так как печка-буржуйка могла обогреть только одну комнату.
В нашей семье любили животных, особенно моя бабушка Александра Лаврентьевна. Перед войной у неё была собака — белый шпиц и несколько щенков, кошка. Бабушка сама их умертвила, когда стало нечем кормить животных, и закопала. Но очень скоро она увидела, что её мертвые любимцы были кем-то выкопаны и унесены. Скорее всего, они были съедены.
Во время артобстрелов и бомбёжек мы, как правило, спускались из квартиры, которая находилась на четвёртом этаже, в бомбоубежище. Мама рассказывала, что для меня было приготовлено одеяло в развернутом виде для того, чтобы во время сирены, извещающей о начале бомбежки, быстро меня закутать и спуститься в бомбоубежище, и я, как говорила мама, вытягивалась «солдатиком» на одеяле, услышав звук сирены. Мама сумела меня спасти в страшную блокадную зиму благодаря тому, что мне выдавали минимальное детское питание в виде смесей в детской консультации Военно-Медицинской академии.
Однажды мама, получив бутылочки с питанием, возвращалась домой, вошла в подъезд, споткнулась о тело умершего соседа и упала, бутылочки разбились. Это было страшным несчастьем.
Чтобы не умереть с голоду, мама варила кожаные ремни и столярный клей. Из этого получался навар, похожий на студень. Мама рассказывала, что я его кушала с большим удовольствием.
В 1941 году моей маме, Елене Георгиевне, было 26 лет, тёте — Тамаре Константиновне — 22 года, а бабушке — Александре Лаврентьевне — 52 года. Если мама и тётя имели хоть какие-то силы, чтобы передвигаться, то бабушка была очень плоха, ноги её распухли от голода так, что она не могла вставать на них. В это время маме пришло известие от отца мамы, Георгия Ивановича Иванова, из города Бологое [Елена Георгиевна родилась в Бологое в семье железнодорожника – прим. Д.Ж.], что депутат Бологовского Совета отправляет машину в блокадный Ленинград, чтобы вывезти своих дочерей, и что машина эта приедет в деревню Пискарёвка. Маме удалось найти в Пискарёвке эту машину, договориться с шофёром о том, чтобы он нас взял с собой — маму, бабушку и меня. К этому времени мне был уже один год.
Дальше - на сайте "Родина на Неве":
https://rodinananeve.ru/vytyagivalas-soldatikom-na-odeyale-uslyshav-zvuk-sireny/
Дмитрий Жвания:
В день полного освобождения Ленинграда от европейской нацистской блокады (да – именно так: наш город пытались задушить не только немцы, но ещё и финны, испанцы, итальянцы, норвежцы, датчане, голландцы, бельгийцы, шведы, литовцы, эстонцы) хочу поделиться воспоминаниями моей мамы-блокадницы. Точнее, это не её собственные воспоминания, а то, что ей рассказали её старшие родственники, с которыми она, будучи младенцем, жила в осаждённом городе.
— Я, Жвания Светлана Аркадиевна (в девичестве Евдокимова), родилась 30 марта 1941 года в Ленинграде, в роддоме Военно-медицинской академии. К началу Великой Отечественной войны мне было около трёх месяцев. Конечно, у меня нет собственных воспоминаний ни о войне, ни о жизни в Блокадном Ленинграде. Но я помню рассказы моих родных: бабушки Александры Лаврентьевны, мамы Елены Георгиевны, тети Тамары Константиновны, — о жизни в блокадном городе с 8 сентября 1941 года по апрель 1942 года.
В блокадную осень и зиму 1941-1942 годов мы жили в квартире у Финляндского вокзала на Боткинской улице, дом 1. Наша квартира состояла из двух комнат и кухни, но мы ютились в одной комнате, так как печка-буржуйка могла обогреть только одну комнату.
В нашей семье любили животных, особенно моя бабушка Александра Лаврентьевна. Перед войной у неё была собака — белый шпиц и несколько щенков, кошка. Бабушка сама их умертвила, когда стало нечем кормить животных, и закопала. Но очень скоро она увидела, что её мертвые любимцы были кем-то выкопаны и унесены. Скорее всего, они были съедены.
Во время артобстрелов и бомбёжек мы, как правило, спускались из квартиры, которая находилась на четвёртом этаже, в бомбоубежище. Мама рассказывала, что для меня было приготовлено одеяло в развернутом виде для того, чтобы во время сирены, извещающей о начале бомбежки, быстро меня закутать и спуститься в бомбоубежище, и я, как говорила мама, вытягивалась «солдатиком» на одеяле, услышав звук сирены. Мама сумела меня спасти в страшную блокадную зиму благодаря тому, что мне выдавали минимальное детское питание в виде смесей в детской консультации Военно-Медицинской академии.
Однажды мама, получив бутылочки с питанием, возвращалась домой, вошла в подъезд, споткнулась о тело умершего соседа и упала, бутылочки разбились. Это было страшным несчастьем.
Чтобы не умереть с голоду, мама варила кожаные ремни и столярный клей. Из этого получался навар, похожий на студень. Мама рассказывала, что я его кушала с большим удовольствием.
В 1941 году моей маме, Елене Георгиевне, было 26 лет, тёте — Тамаре Константиновне — 22 года, а бабушке — Александре Лаврентьевне — 52 года. Если мама и тётя имели хоть какие-то силы, чтобы передвигаться, то бабушка была очень плоха, ноги её распухли от голода так, что она не могла вставать на них. В это время маме пришло известие от отца мамы, Георгия Ивановича Иванова, из города Бологое [Елена Георгиевна родилась в Бологое в семье железнодорожника – прим. Д.Ж.], что депутат Бологовского Совета отправляет машину в блокадный Ленинград, чтобы вывезти своих дочерей, и что машина эта приедет в деревню Пискарёвка. Маме удалось найти в Пискарёвке эту машину, договориться с шофёром о том, чтобы он нас взял с собой — маму, бабушку и меня. К этому времени мне был уже один год.
Дальше - на сайте "Родина на Неве":
https://rodinananeve.ru/vytyagivalas-soldatikom-na-odeyale-uslyshav-zvuk-sireny/
Родина на Неве
Вытягивалась «солдатиком» на одеяле, услышав звук сирены · Родина на Неве
В день полного освобождения Ленинграда от европейской нацистской блокады (да – именно так: наш город пытались задушить не только немцы, но ещё и финны, испанцы, итальянцы, норвежцы, датчане, голландцы, бельгийцы, шведы, литовцы, эстонцы) хочу поделиться воспоминаниями…
Храм Спаса на Сенной никак не возродится
Снесённый в начале 60-х годов прошлого века Собор Спаса на Сенной площади (церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы) был одним из самых значимых религиозных мест Санкт-Петербурга. Формируя архитектурный облик площади, храм был ещё и мощным социально-культурным центром города с уникальными художественными ценностями.
Уже более 20 лет предпринимаются неоднократные попытки воссоздать церковь, однако до дела пока так и не дошли. 9 января 2025 года представители петербургской общественности вновь обратились к городским властям с просьбой воссоздать взорванную православную церковь в историческом районе города. Что же мешает возрождению «самой востребованной из утраченных доминант Петербурга»?
Обращение, опубликованное в Telegram-канале петербургских градозащитников «SOS СПб СНОС», поддержали 22 подписанта. Среди них журналисты, историки, архитекторы и члены общественных организаций. Причиной, по которой так остро стоит данный вопрос, в обращении называют готовящуюся в 2026 году реконструкцию станции метро «Сенная площадь». Её вестибюль заходит на территорию фундамента храма и делает невозможным его восстановление по существующему проекту. Других препятствий, отмечают активисты, нет. Вопрос с переносом коммуникаций Водоканала и Ленэнерго на историческом участке храма уже на стадии согласования, а на территории фундамента церкви, признанного объектом культурного значения, запрещены все виды строительства, кроме благоустройства собора.
Главный редактор журнала «Город 812» и один из подписантов Сергей Балуев уверен, что для городских властей это был бы красивый проект, идеологически которому ничего не мешает, и при наличии политической воли проблема с воссозданием храма решается. Проект действительно был бы красивым и значимым. Ведь Церковь Успения формировала облик всей Сенной площади. Даже сам факт наличия здания Гауптвахты на площади является напоминанием о том, что это всего лишь пропилеи (парадный въезд) исторической части Санкт-Петербурга. Храм был важнейшей высотной доминантой Адмиралтейского района и градообразующим звеном. С утратой церкви облик Сенной площади тоже разрушился, она стала пустой. Теперь её «украшают» два вестибюля метрополитена и здание торгового комплекса – постройки, которые совсем не соответствуют историческому центру города.
Сейчас на Сенной площади действует часовня, построенная в 2003 году в память о Церкви Успения. Это небольшой, но уютный храм, напоминающий о когда-то величественном здании собора рядом. Священник отец Михаил, настоятель прихода храма, в общении с корреспондентом «Родины на Неве» заявил, что считает воссоздание Спаса на Сенной в полном объёме на своём историческом месте своей главной целью. Он подчеркнул, что служители и работники часовни от этой цели не отказывались и не откажутся. «Наш храм замечательный, уютный, но маленький. Образ единения здесь осуществить трудно, в большом храме это всегда легче. С воссозданием Спаса на Сенной у людей появится ещё одна возможность прийти и помолиться не на виду у всех, постоять и поразмышлять уединенно со своими мыслями и Господом», – отмечает отец Михаил.
Полностью текст - на сайте "Родина на Неве":
https://rodinananeve.ru/hram-spasa-na-sennoj-nikak-ne-vozroditsya/
Снесённый в начале 60-х годов прошлого века Собор Спаса на Сенной площади (церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы) был одним из самых значимых религиозных мест Санкт-Петербурга. Формируя архитектурный облик площади, храм был ещё и мощным социально-культурным центром города с уникальными художественными ценностями.
Уже более 20 лет предпринимаются неоднократные попытки воссоздать церковь, однако до дела пока так и не дошли. 9 января 2025 года представители петербургской общественности вновь обратились к городским властям с просьбой воссоздать взорванную православную церковь в историческом районе города. Что же мешает возрождению «самой востребованной из утраченных доминант Петербурга»?
Обращение, опубликованное в Telegram-канале петербургских градозащитников «SOS СПб СНОС», поддержали 22 подписанта. Среди них журналисты, историки, архитекторы и члены общественных организаций. Причиной, по которой так остро стоит данный вопрос, в обращении называют готовящуюся в 2026 году реконструкцию станции метро «Сенная площадь». Её вестибюль заходит на территорию фундамента храма и делает невозможным его восстановление по существующему проекту. Других препятствий, отмечают активисты, нет. Вопрос с переносом коммуникаций Водоканала и Ленэнерго на историческом участке храма уже на стадии согласования, а на территории фундамента церкви, признанного объектом культурного значения, запрещены все виды строительства, кроме благоустройства собора.
Главный редактор журнала «Город 812» и один из подписантов Сергей Балуев уверен, что для городских властей это был бы красивый проект, идеологически которому ничего не мешает, и при наличии политической воли проблема с воссозданием храма решается. Проект действительно был бы красивым и значимым. Ведь Церковь Успения формировала облик всей Сенной площади. Даже сам факт наличия здания Гауптвахты на площади является напоминанием о том, что это всего лишь пропилеи (парадный въезд) исторической части Санкт-Петербурга. Храм был важнейшей высотной доминантой Адмиралтейского района и градообразующим звеном. С утратой церкви облик Сенной площади тоже разрушился, она стала пустой. Теперь её «украшают» два вестибюля метрополитена и здание торгового комплекса – постройки, которые совсем не соответствуют историческому центру города.
Сейчас на Сенной площади действует часовня, построенная в 2003 году в память о Церкви Успения. Это небольшой, но уютный храм, напоминающий о когда-то величественном здании собора рядом. Священник отец Михаил, настоятель прихода храма, в общении с корреспондентом «Родины на Неве» заявил, что считает воссоздание Спаса на Сенной в полном объёме на своём историческом месте своей главной целью. Он подчеркнул, что служители и работники часовни от этой цели не отказывались и не откажутся. «Наш храм замечательный, уютный, но маленький. Образ единения здесь осуществить трудно, в большом храме это всегда легче. С воссозданием Спаса на Сенной у людей появится ещё одна возможность прийти и помолиться не на виду у всех, постоять и поразмышлять уединенно со своими мыслями и Господом», – отмечает отец Михаил.
Полностью текст - на сайте "Родина на Неве":
https://rodinananeve.ru/hram-spasa-na-sennoj-nikak-ne-vozroditsya/
Родина на Неве
Храм Спаса на Сенной никак не возродится · Родина на Неве
Снесённая в начале 60-х годов прошлого века Собор Спаса на Сенной площади (церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы) был одним из самых значимых религиозных мест Санкт-Петербурга. Формируя архитектурный облик площади, храм был ещё и мощным социально-культурным…
Уличный музыкант Арсений: «Я даю людям возможность отдохнуть от суеты»
Екатерина Петрова:
Питерские уличные музыканты – это, без сомнений, одна из самых ярких фишек Северной Столицы. Прогуливаясь по Невскому проспекту вечером, можно встретить от семи до десяти исполнителей. Это могут быть музыканты-одиночки или целые бойз-бенды. Они собирают вокруг себя толпы, исполняя песни разного жанра – от классики до русского рока. Чтобы узнать «кухню изнутри», я пообщалась с представителем этого движения Арсением Сокольниковым – уличном музыканте-одиночке. Он поделился своей историей жизни и рассказал обо всех тонкостях и нюансах «профессии».
Почему именно этот музыкант? Ответ до банальности прост. Творчество Арсения, песни, которые он исполняет на улице, каким-то чудесным образом зацепили меня. Я почувствовала, что смогу найти с ним общий язык, именно это и стало решающим фактором. В итоге получился длинный диалог с интересными историями.
Мы встретились в маленьком уютном кафе напротив станции метро «Владимирская». На улице был жуткий холод, и, хотя Арсений был тепло одет, его наряд не соответствовал погоде. Тёплая шапка, перчатки и зимний пуховик отсутствовали, но его шея была надёжна укутана. В этот момент я поняла, что передо мной не просто любитель, а настоящий профессионал. Музыканты заботятся о своих связках, поэтому завязывают шею теплыми шарфами, чтобы избежать простуды. Это внимание к деталям говорит о том, что Арсений серьёзно подходит к своему делу.
– Уличные концерты (стриты) - твоя «основная» и «постоянная» работа? Если нет, то, где ещё можно тебя услышать, увидеть?
– Стриты – самая основная работа, особенно в тёплое время года: осень, весна, лето. В 2023 году мы играли всю зиму, и это тоже была основная работа, но я не понимаю, как это происходило. Сейчас я пытаюсь отвлечься на бары, корпоративы и на создание обложек для музыкантов. Сонграйтерством не занимаюсь, но потихоньку пишу свои песни. (Сонграйтинг – это написание песни с чистого листа до полноценной композиции, включая гармонию, мелодию и текст – прим. ред.) Никак это не монетизируется, но всё-таки. Ещё есть место, где меня можно найти, – это квартирники, но они проходят редко.
– Как часто проходят стриты? Есть ли какое-то расписание?
– Расписания нет. На самом деле, чем чаще, тем лучше. Нужно как-то зарабатывать деньги, потому что ты не получаешь в конце месяца зарплату большой суммой. Каждый день тебе дают понемножку, и если ты умеешь организовывать всё так, чтобы это не тратить, то сможешь заработать хорошую месячную зарплату. Но при этом, если ты разгильдяй, как я, чаще всего приходится сидеть без денег, потому что тратишь их на какие-нибудь прикольчики.
– Пластинки?
– Да, пластинки, например.
– Твои топ-3 любимых места для стритов?
– Набережная канала Грибоедова, очень мне нравится Исаакиевский, но я давно там не пел, Адмирал (метро Адмиралтейская – прим. ред.), наверное, всё.
Полностью текст - на сайте "Родина на Неве":
https://rodinananeve.ru/ulichnyj-muzykant-arsenij-ya-dayu-lyudyam-vozmozhnost-otdohnut-ot-suety/
Екатерина Петрова:
Питерские уличные музыканты – это, без сомнений, одна из самых ярких фишек Северной Столицы. Прогуливаясь по Невскому проспекту вечером, можно встретить от семи до десяти исполнителей. Это могут быть музыканты-одиночки или целые бойз-бенды. Они собирают вокруг себя толпы, исполняя песни разного жанра – от классики до русского рока. Чтобы узнать «кухню изнутри», я пообщалась с представителем этого движения Арсением Сокольниковым – уличном музыканте-одиночке. Он поделился своей историей жизни и рассказал обо всех тонкостях и нюансах «профессии».
Почему именно этот музыкант? Ответ до банальности прост. Творчество Арсения, песни, которые он исполняет на улице, каким-то чудесным образом зацепили меня. Я почувствовала, что смогу найти с ним общий язык, именно это и стало решающим фактором. В итоге получился длинный диалог с интересными историями.
Мы встретились в маленьком уютном кафе напротив станции метро «Владимирская». На улице был жуткий холод, и, хотя Арсений был тепло одет, его наряд не соответствовал погоде. Тёплая шапка, перчатки и зимний пуховик отсутствовали, но его шея была надёжна укутана. В этот момент я поняла, что передо мной не просто любитель, а настоящий профессионал. Музыканты заботятся о своих связках, поэтому завязывают шею теплыми шарфами, чтобы избежать простуды. Это внимание к деталям говорит о том, что Арсений серьёзно подходит к своему делу.
– Уличные концерты (стриты) - твоя «основная» и «постоянная» работа? Если нет, то, где ещё можно тебя услышать, увидеть?
– Стриты – самая основная работа, особенно в тёплое время года: осень, весна, лето. В 2023 году мы играли всю зиму, и это тоже была основная работа, но я не понимаю, как это происходило. Сейчас я пытаюсь отвлечься на бары, корпоративы и на создание обложек для музыкантов. Сонграйтерством не занимаюсь, но потихоньку пишу свои песни. (Сонграйтинг – это написание песни с чистого листа до полноценной композиции, включая гармонию, мелодию и текст – прим. ред.) Никак это не монетизируется, но всё-таки. Ещё есть место, где меня можно найти, – это квартирники, но они проходят редко.
– Как часто проходят стриты? Есть ли какое-то расписание?
– Расписания нет. На самом деле, чем чаще, тем лучше. Нужно как-то зарабатывать деньги, потому что ты не получаешь в конце месяца зарплату большой суммой. Каждый день тебе дают понемножку, и если ты умеешь организовывать всё так, чтобы это не тратить, то сможешь заработать хорошую месячную зарплату. Но при этом, если ты разгильдяй, как я, чаще всего приходится сидеть без денег, потому что тратишь их на какие-нибудь прикольчики.
– Пластинки?
– Да, пластинки, например.
– Твои топ-3 любимых места для стритов?
– Набережная канала Грибоедова, очень мне нравится Исаакиевский, но я давно там не пел, Адмирал (метро Адмиралтейская – прим. ред.), наверное, всё.
Полностью текст - на сайте "Родина на Неве":
https://rodinananeve.ru/ulichnyj-muzykant-arsenij-ya-dayu-lyudyam-vozmozhnost-otdohnut-ot-suety/
Родина на Неве
Уличный музыкант Арсений: «Я даю людям возможность отдохнуть от суеты» · Родина на Неве
Творчество Арсения, песни, которые он исполняет на улице, каким-то чудесным образом зацепили меня. Я почувствовала, что смогу найти с ним общий язык, именно это и стало решающим фактором. В итоге получился длинный диалог с интересными историями.
Злорадная скорбь по жертвам блокады
Дмитрий Жвания:
Злорадство – поганая эмоция. Но она ещё противней, когда её пытаются скрыть под личиной скорби.
В январские ленинградские дни я вспомнил о тексте, озаглавленном «Правдивая история блокады – дань уважения её жертвам». Написал его в 2012-м Михаэль Дорфман (уроженец Львова – живёт в США). Это – что-то вроде рецензии на исследование британской журналистки Анны Рид «Ленинград. Эпическая осада Второй мировой войны 1941-1944».
«Отрезанные от мира, ленинградцы ели всё, что могли найти: сначала свой паёк; затем домашних животных; затем ремни, обувь, сосновые иголки, клей и моторное масло; и, в конечном итоге, друг друга», – вкратце описывает обозреватель американского издания Salon О’ Доннелл вычитанное в книге Рид.
Именно то, что ленинградцы, страдая от голода, «поедали друг друга», считает важным выпятить и Михаэль Дорфман: «По ночам трупы выкапывались и поедались обезумевшими от голода людьми. Организованные банды заманивали к себе людей под предлогом обмена вещей на продукты, убивали и поедали. 18-летний паренёк убил двух своих младших братьев ради карточек; 17-летняя девушка выкопала труп и перемолола на мясорубке; внук убил бабушку топором и сварил»..
Российские исследователи начали поднимать тему каннибализма в блокадном Ленинграде задолго до появления книги Анны Рид. Так, историк Пётр Мультатули подчёркивает, что людоедство в блокадном Ленинграде наблюдалось лишь в 1942-м. Он приводит следующие данные: за употребление человеческого мяса были арестованы в декабре 1941 года 43 человека (Анна Рид пишет, что в декабре попались лишь 26 людоедов), в январе 1942 года – 366 (по данным Анны Рид – 356), феврале – 612, марте – 399, апреле – 300, мае 326, июне – 56. Затем цифры пошли на убыль, с июля по декабрь 1942 года были взяты с поличным всего 30 трупоедов.
Мультатули отмечает, что большинство блокадных каннибалов «поедали трупы людей, а не убивали их с целью поедания». «Настоящие каннибалы составляли абсолютное меньшинство, – утверждает Мультатули. – Огромная смертность от голода привела к появлению в городе большого количества незахороненных трупов. То есть они постоянно попадались на глаза, доступ к ним был открыт и это, в какой-то мере, провоцировало психически слабых людей на совершение преступлений. Не случайно большинство фактов трупоедства обнаруживалось среди людей, которые проживали в своих деревянных домах на окраине по соседству с городскими кладбищами. Процент коренных жителей Ленинграда среди привлеченных к ответственности составлял всего 14,7 процента. Если учесть, что к февралю 1942 года население осаждённого Ленинграда насчитывало 2 миллиона 200 тысяч (не считая беженцев), то можно заключить, что число коренных горожан, ставших к этому времени каннибалами, составляет лишь 0,006 процента».
Вот эти вот 0, 006 процента и есть правдивая история блокады, которая вызывает и будет вызывать уважение к её жертвам. А в чём логика Дорфмана? Если ленинградцы обворовывали и поедали друг друга, работали из-под палки, точнее, под страхом получить удар чекисткой палкой, то за что их тогда уважать? Если было действительно так, то как тогда город выстоял? Были подлецы в блокадном Ленинграде? Да. И о них честно написал блокадный герой Лукницкий. А Дорфман использует старый приём – открывать «белые пятна истории», чтобы её очернить. В данном случае очернить тех, кто выжил, выдержал, не сдал город, погнал врага, победил. И делается это под видом скорби о жертвах блокады. На самом деле это – злорадное ковыряние в блокадных ранах. Следующий шаг – это вслед за писателем Виктором Астафьевым (который, похоже, под конец жизни тронулся рассудком) сетовать на то, что Ленинград не сдали немцам.
Полностью текст - на сайте "Родина на Неве":
https://rodinananeve.ru/zloradnaya-skorb-po-zhertvam-blokady/
Дмитрий Жвания:
Злорадство – поганая эмоция. Но она ещё противней, когда её пытаются скрыть под личиной скорби.
В январские ленинградские дни я вспомнил о тексте, озаглавленном «Правдивая история блокады – дань уважения её жертвам». Написал его в 2012-м Михаэль Дорфман (уроженец Львова – живёт в США). Это – что-то вроде рецензии на исследование британской журналистки Анны Рид «Ленинград. Эпическая осада Второй мировой войны 1941-1944».
«Отрезанные от мира, ленинградцы ели всё, что могли найти: сначала свой паёк; затем домашних животных; затем ремни, обувь, сосновые иголки, клей и моторное масло; и, в конечном итоге, друг друга», – вкратце описывает обозреватель американского издания Salon О’ Доннелл вычитанное в книге Рид.
Именно то, что ленинградцы, страдая от голода, «поедали друг друга», считает важным выпятить и Михаэль Дорфман: «По ночам трупы выкапывались и поедались обезумевшими от голода людьми. Организованные банды заманивали к себе людей под предлогом обмена вещей на продукты, убивали и поедали. 18-летний паренёк убил двух своих младших братьев ради карточек; 17-летняя девушка выкопала труп и перемолола на мясорубке; внук убил бабушку топором и сварил»..
Российские исследователи начали поднимать тему каннибализма в блокадном Ленинграде задолго до появления книги Анны Рид. Так, историк Пётр Мультатули подчёркивает, что людоедство в блокадном Ленинграде наблюдалось лишь в 1942-м. Он приводит следующие данные: за употребление человеческого мяса были арестованы в декабре 1941 года 43 человека (Анна Рид пишет, что в декабре попались лишь 26 людоедов), в январе 1942 года – 366 (по данным Анны Рид – 356), феврале – 612, марте – 399, апреле – 300, мае 326, июне – 56. Затем цифры пошли на убыль, с июля по декабрь 1942 года были взяты с поличным всего 30 трупоедов.
Мультатули отмечает, что большинство блокадных каннибалов «поедали трупы людей, а не убивали их с целью поедания». «Настоящие каннибалы составляли абсолютное меньшинство, – утверждает Мультатули. – Огромная смертность от голода привела к появлению в городе большого количества незахороненных трупов. То есть они постоянно попадались на глаза, доступ к ним был открыт и это, в какой-то мере, провоцировало психически слабых людей на совершение преступлений. Не случайно большинство фактов трупоедства обнаруживалось среди людей, которые проживали в своих деревянных домах на окраине по соседству с городскими кладбищами. Процент коренных жителей Ленинграда среди привлеченных к ответственности составлял всего 14,7 процента. Если учесть, что к февралю 1942 года население осаждённого Ленинграда насчитывало 2 миллиона 200 тысяч (не считая беженцев), то можно заключить, что число коренных горожан, ставших к этому времени каннибалами, составляет лишь 0,006 процента».
Вот эти вот 0, 006 процента и есть правдивая история блокады, которая вызывает и будет вызывать уважение к её жертвам. А в чём логика Дорфмана? Если ленинградцы обворовывали и поедали друг друга, работали из-под палки, точнее, под страхом получить удар чекисткой палкой, то за что их тогда уважать? Если было действительно так, то как тогда город выстоял? Были подлецы в блокадном Ленинграде? Да. И о них честно написал блокадный герой Лукницкий. А Дорфман использует старый приём – открывать «белые пятна истории», чтобы её очернить. В данном случае очернить тех, кто выжил, выдержал, не сдал город, погнал врага, победил. И делается это под видом скорби о жертвах блокады. На самом деле это – злорадное ковыряние в блокадных ранах. Следующий шаг – это вслед за писателем Виктором Астафьевым (который, похоже, под конец жизни тронулся рассудком) сетовать на то, что Ленинград не сдали немцам.
Полностью текст - на сайте "Родина на Неве":
https://rodinananeve.ru/zloradnaya-skorb-po-zhertvam-blokady/
Родина на Неве
Злорадная скорбь по жертвам блокады · Родина на Неве
Злорадство – поганая эмоция. Но она ещё противней, когда её пытаются скрыть под личиной скорби.
Киновед Михаил Трофименков и искусствовед Марина Кронидова представляют антифашистское кино
«No Pasaran!» – «Они не пройдут!» – гремевший на весь мир лозунг испанских республиканцев времен гражданской войны (1936-1939) против объединенных сил мирового фашизма. Войне-прологе Второй Мировой, сохранившей великий романтический ореол моральной победы, несмотря на патетическое военное поражение Республики. Тогда «они» – чёрные победители – всё же прошли маршем по улицам полуразрушенного и преданного Мадрида.
В 1970-х великий кинорежиссёр Жан-Люк Годар провокационно декларировал неприятие лозунга «Фашизм не пройдёт!»: «Когда его скандируют на митингах, я думаю, что фашизм так и не прошёл, он всё ещё здесь». То, что казалось интеллектуально-филологическим парадоксом, за последние сорок лет обернулось горькой реальностью. В современном мире фашизм «так и не прошёл», его призраки восстали из могил во всех уголках Европы и уже пролили немало крови. Тем актуальнее ретроспектива забытого советского антифашистского кино. Советского, но интернационального во всех смыслах слова.
Действие фильмов ретроспективы разворачивается на всех широтах земного шара. То на революционно-романтической Кубе («Чёрная чайка», Григорий Колтунов, 1962), атакуемой гротескными наёмниками ЦРУ. То в Греции времён диктатуры «чёрных полковников» («Каратель», Манос Захариас, 1968). То, вообще, в некой оккупированной нацистами стране, как в притче Калье Кийска «Безумие» (1968).
Авторами этих фильмов зачастую были люди, сами вовлечённые в битвы ХХ века и вынужденные искать политического убежища в СССР. Как греческий партизан и старейший, ныне 103-летний, режиссёр мира Манос Захариас или Владимир Павлович, беженец из Югославии времен её конфликта с Советским Союзом.
Именно ослепительным трагическим бурлеском Павловича «Бархатный сезон» (1978) о гибели Испанской республики откроется ретроспектива. Но пасаран!
5 февраля. «Бархатный сезон» (Владимир Павлович, 1978);
12 февраля. «Безумие» (Калье Кийск, 1968);
19 февраля. «Черная чайка» (Григорий Колтунов, 1962);
26 февраля. «Каратель» (Манос Захариас, 1968).
Как пройти на «Они не пройдут». Ретроспектива будет показываться в петербургском киноцентре «Дом кино» (Караванная улица, дом 12, входная дверь слева).
Начало сеансов в 19 часов (следите за дополнительной информацией)
«No Pasaran!» – «Они не пройдут!» – гремевший на весь мир лозунг испанских республиканцев времен гражданской войны (1936-1939) против объединенных сил мирового фашизма. Войне-прологе Второй Мировой, сохранившей великий романтический ореол моральной победы, несмотря на патетическое военное поражение Республики. Тогда «они» – чёрные победители – всё же прошли маршем по улицам полуразрушенного и преданного Мадрида.
В 1970-х великий кинорежиссёр Жан-Люк Годар провокационно декларировал неприятие лозунга «Фашизм не пройдёт!»: «Когда его скандируют на митингах, я думаю, что фашизм так и не прошёл, он всё ещё здесь». То, что казалось интеллектуально-филологическим парадоксом, за последние сорок лет обернулось горькой реальностью. В современном мире фашизм «так и не прошёл», его призраки восстали из могил во всех уголках Европы и уже пролили немало крови. Тем актуальнее ретроспектива забытого советского антифашистского кино. Советского, но интернационального во всех смыслах слова.
Действие фильмов ретроспективы разворачивается на всех широтах земного шара. То на революционно-романтической Кубе («Чёрная чайка», Григорий Колтунов, 1962), атакуемой гротескными наёмниками ЦРУ. То в Греции времён диктатуры «чёрных полковников» («Каратель», Манос Захариас, 1968). То, вообще, в некой оккупированной нацистами стране, как в притче Калье Кийска «Безумие» (1968).
Авторами этих фильмов зачастую были люди, сами вовлечённые в битвы ХХ века и вынужденные искать политического убежища в СССР. Как греческий партизан и старейший, ныне 103-летний, режиссёр мира Манос Захариас или Владимир Павлович, беженец из Югославии времен её конфликта с Советским Союзом.
Именно ослепительным трагическим бурлеском Павловича «Бархатный сезон» (1978) о гибели Испанской республики откроется ретроспектива. Но пасаран!
5 февраля. «Бархатный сезон» (Владимир Павлович, 1978);
12 февраля. «Безумие» (Калье Кийск, 1968);
19 февраля. «Черная чайка» (Григорий Колтунов, 1962);
26 февраля. «Каратель» (Манос Захариас, 1968).
Как пройти на «Они не пройдут». Ретроспектива будет показываться в петербургском киноцентре «Дом кино» (Караванная улица, дом 12, входная дверь слева).
Начало сеансов в 19 часов (следите за дополнительной информацией)
Послесловие
Когда я уже написал и выложил в Сеть текст «Злорадная скорбь по жертвам блокады», прочёл в чате тех, с кем я учился на факультете истории и обществоведения Российского государственного института имени А.И. Герцена ( пишет моя одногруппница):
«Узнала от русских “заграничных”, что, оказывается, фашисты в блокаду помогали голодающим ленинградцам, скидывая с самолётов еду, а злые НКВД-шники не давали эти посылки горожанам. Преподносится это как “воспоминания блокадников”. Вот скоты заграничные. Понятно, что следующий шаг в этом направлении потока мысли, что ленинградцы сами себя голодом и убивали. А фашисты ну очень заботливые были, прямо вот о людях думали, как их спасти».
Я бы не стал отмахиваться от этого бреда, когда, например, «великий антиглобалист Трамп» заявляет, что Россия всего лишь помогла США победить во Второй мировой войне, когда западные политики на чистом глазу утверждают, что узников лагерей смерти, созданных гитлеровцами в Восточной Европе, освободили американцы, а то и некие украинцы, а не Красная армия… Если у нас крадут Победу, то что помешает этим ворам украсть у нас нашу боль?
Когда я уже написал и выложил в Сеть текст «Злорадная скорбь по жертвам блокады», прочёл в чате тех, с кем я учился на факультете истории и обществоведения Российского государственного института имени А.И. Герцена ( пишет моя одногруппница):
«Узнала от русских “заграничных”, что, оказывается, фашисты в блокаду помогали голодающим ленинградцам, скидывая с самолётов еду, а злые НКВД-шники не давали эти посылки горожанам. Преподносится это как “воспоминания блокадников”. Вот скоты заграничные. Понятно, что следующий шаг в этом направлении потока мысли, что ленинградцы сами себя голодом и убивали. А фашисты ну очень заботливые были, прямо вот о людях думали, как их спасти».
Я бы не стал отмахиваться от этого бреда, когда, например, «великий антиглобалист Трамп» заявляет, что Россия всего лишь помогла США победить во Второй мировой войне, когда западные политики на чистом глазу утверждают, что узников лагерей смерти, созданных гитлеровцами в Восточной Европе, освободили американцы, а то и некие украинцы, а не Красная армия… Если у нас крадут Победу, то что помешает этим ворам украсть у нас нашу боль?
Родина на Неве
Злорадная скорбь по жертвам блокады · Родина на Неве
Злорадство – поганая эмоция. Но она ещё противней, когда её пытаются скрыть под личиной скорби.