Милостивые судари и сударыни!

Рад поведать о том, что в дополнение к этой группе открыта чат комната для свободного общения. Новый чат не привязан к каналу.

Теперь есть возможность задать любые вопросы без привязки к темам, как в этой группе.

Надеюсь в открытом чате будет более непринужденная и свободная атмосфера, сохраняющая дух нового благородства и хороших манер.

Заходите в @BeArete

До встречи за разговором!

https://telegra.ph/Ressentiment---opredelenie-i-konspekt-knigi-K-genealogii-morali-FNicshe-08-28

Вместо того чтобы сеять "вечное и доброе", решил продолжить тему болезней общества и их причин...

Термин «ресентимент» одно из тех слов применять которые следовало бы с большой осторожностью. В качестве ярлыка им любят пользоваться многие "правые", обосновывая таким образом превосходство своей позиции и хотя от части это верно, в действительности этот термин стоило бы в большинстве случаев применить к ним самим.

В википедии нашлись две статьи о ресентименте и о двух типах морали (рабов и господ), вторая более, на мой взгляд, информативна, но мне бы хотелось углубиться в этот вопрос ещё дальше.

Сам ресентимент представляет собой обобщающее определение, в которое можно включить культурное отставание и аморальный фамилизм (по книге Эдварда Бэнфилда - Моральные основы отсталого общества), которые связаны в свою очередь с магическим уровнем сознания (в Спиральной динамике К.Грейвса и AQAL К.Уилбера).

Я хочу сказать, что если в обществе возникает обособленная группа людей с магическим сознанием, то неизбежно возникнет культурное отставание (устоявшийся образ мышления и оценки реальности, существующий независимо от конкретных условий, которые его породили), а с ним и рессентимент, одним из проявлений которого и является аморальный фамилизм (преследование блага для семьи, даже в ущерб себе и в ущерб всем остальным) и связанные с ним неврозы.

Причем как следует из исследования Бэнфилда, феномен культурного отставания создает свой этос, который распространяется на все слои общества и становится общей нормой поведения.

Дж. С. Макдональд пишет, что в такой ситуации «все классы разделяют общие ценности; отличия в поведении между представителями разных классов – результат скорее распределения социальных и технологических возможностей, а не разницы в системе ценностей; поведение земледельцев и людей из высшего класса подчиняется одним и тем же нормам».

#кризис #общество

В "наших интернетах" довольно часто используют введенное Д.Галковским словечко новиоп - сокращение от новая историческая общность.

Размытое определение для новиопов у ДЭГа - на мой взгляд, приводит к чудовищным когнитивным искажениям и подталкивает к мыслям в националистической плоскости, чреватой враждой всех со всеми.
Как говорится лучшая ложь, та в которой есть часть правды, действительно, homo soveticus - особый тип человека, исследовать который ещё предстоит.

Ольга Олександровна Седакова рассказывает про общие тенденции воспитания личности и культурных отличиях советского человека и дореволюционного.

https://telegra.ph/O-fenomene-sovetskogo-cheloveka-Intervyu-Elene-Kudryavcevoj-08-23

#личность #кризис

Бердяев о "Новом времени" и "Новом Средневековье":

🔹Новое время «образовало формы… жизни, обоснованные не на Истине, а на формальном праве избирать какую угодно истину или ложь, т. е. создало беспредметную культуру, беспредметное общество, не знающее во имя чего оно существует». Но если у человека нет истинного Бога, то он создает себе ложных богов».

🔸Сейчас вообще «никто более не верит ни в какие юридические и политические формы, никто ни в грош не ставит никаких конституций. Все решается реальной силой…

🔹Народам придётся вступить на иной путь, на путь ограничения похоти жизни, бесконечного роста потребностей и народонаселения, путь нового аскетизма, т.е. отрицания основ индустриально-капиталистической системы. Принцип частной собственности в вечной своей основе сохранится, но будет ограничен и одухотворен. Чудовищных частных богатств новой истории не будет. Равенства тоже не будет, но не будет и голодных и позибающих от нужды.

🔸Жизнь в новом средневековье станет более естественной, и это будет способствовать росту личной активности и выдвижению способных людей. «Люди, вероятно, будут группироваться и соединяться не по политическим признакам… в большинстве случаев фиктивным, а по хозяйственным, непосредственно жизненным, профессиональным, по сферам творчества и труда». На место теперешних сословий и классов придут профессиональные группы духовного и материального труда, напоминающие средневековые цехи.

🔹В новом средневековье гораздо большую роль станет играть женщина, которая сильнее, чем мужчина, связана с душой мира, с первичными стихиями.

🔸Ощущение и добра, и зла станет острее. Силы как добра, так и зла обретут большую, чем теперь, мощь. Для борьбы со злом необходимо будет выработать новое рыцарство.
 

Как уже писалось, уважение сглаживает границы и противоречия. То что мы уважаем включается в наш мир либо как то к чему можно стремится, либо как признание в предмете уважения родственных черт.
Достойного врага необходимо уважать, за его стойкость, за его верность своим идеалам, отличным от наших - словом за всё то, что и делает врага достойным. Такой враг - наш оппонент, он действует внутри нашего мира, он не менее важная его часть как и наш друг.

В ситуации уважения врага, всегда есть шанс либо его победить, либо окончить вражду другим путем. Уважение оставляет открытым окончательное решение, оно динамично и позволяет развитие.

Однако мы не можем с легкостью включать всё в свой мир.

Уважение взаимно и рано или поздно, мы столкнемся с силами отказывающими в этой взаимности. Такой отказ - окончание диалога, невозможность сохранить неопределенность исхода, это уже не противостояние, а антоганизм, требующий окончательного решения.

Ненависть самый легкий выбор, но ненавидя, мы невольно приравниваем себя к объекту ненависти, снова вступаем с ним в диалог.
Бессильная злоба может превратиться в рессентимент и, вместо аристократичного возвышения над миром, приравняет нас к своему объекту. Если есть ненависть, то есть что сравнивать: мотивы, ценности, стремления - за ними признается право на существование. Отвратительные, неприемлемые для нас - но существующие с нашего попущения. Своей злобой мы даруем им жизнь.

Научится презирать, гораздо сложнее. Презрение часто связывают с гордыней, потому, что презирая, человек ставит себя выше объекта презрения, но это не верно. Ставить себя выше, самовыдвигаться, было бы признанием своей слабости, признанием самой возможности сравнения.

Настоящее презрение возвышает и над самим собой. Отказ от любого другого отношения возвышает над
неумолимой действительностью, это выход за пределы её законов. Это не жест отчаяния, перед невозможностью что либо изменить, а напротив доказательство уже свершившейся победы не поддавшегося ей духа.

«Ненависть злит противника, презрение обезоруживает его. Ненавидя, мы разрушаемся, а презирая, совершенствуемся.

Акт презрения аристократичен по природе, он превращает человека в героя, благородного рыцаря. Даже когда силой побеждаешь противника, не возвышаешься так, как в бессильном презрении, потому что, презирая, ты побеждаешь непобедимое и проявляешь сверхъестественные способности.

Только презирая, ты действительно свободен, т.е. освобожден от ненавистной действительности. Любое другое отношение сохраняет твою зависимость от нее. Презрение – вот подлинный акт свободы перед суровой необходимостью этого мира.» (В.П.Фетисов - Возвращение в мир)

По настоящему презирать можно только то, что уже побеждено, то что не имеет уже над нами своей власти.

#arete #virtus #эмоции

тот, кто презирает, все еще "не разучился уважению"…

(Ф.Ницше - К генеалогии морали)

Аристос - Джон Роберт Фаулз

В психике каждого человека есть и четвертый элемент, который, воспользовавшись словом, подсказанным фрейдистской терминологией, я называю немо.

Под этим я разумею не просто «никто», но и само пребывание никем, «никточность». Короче говоря, вслед за современными физиками, постулирующими антивещество, мы не можем не допускать вероятности существования в человеческой психике некоего антиэго. Это и есть немо.

Все дело в том, что мы не только способны вообразить прямо противоположные состояния — как, скажем, не-существование сущего; мы способны вообразить бесчисленные промежуточные состояния. И наше немо до такой степени обретает власть над нашим поведением, что мы уверены: если бы не изъяны в нынешнем состоянии человека, общества, образования или экономического положения, мы могли бы быть тем, кем мы видим себя в своем воображении. Иными словами, немо растет в строгом соответствии с нашим ощущением и знанием общего и личного неравенства.

С некоторыми основополагающими аспектами немо ничего нельзя поделать — с ними приходится мириться...

Я могу сколько угодно воображать себя всем тем, чем я никогда не стану; ведь мне никогда не избавиться от физических и психологических недостатков, исправить которые не в моей власти — и не во власти науки. И хотя, с точки зрения логики, сетовать на неизбежность, называя ее неравенством, просто абсурдно, мы именно так в действительности и поступаем. Это и есть перманентное метафизическое ощущение немо в каждом из нас.

Никто не хочет быть «никем». Все наши деяния отчасти и рассчитаны на то, чтобы заполнить или закамуфлировать ту пустоту, которую мы чувствуем в самой своей сердцевине.

Нам всем хочется, чтобы нас любили или ненавидели: это знак того, что нас запомнят, что мы не «не существовали». Вот почему многие, не способные вызывать любовь, вызывают ненависть.
Тоже способ заставить о себе помнить.

Индивидуальное перед лицом целого: моя ничтожность перед лицом всего, что существовало, существует и будет существовать. Мы почти поголовно все карлики, и у нас типичные для карликов комплексы и особенности психологии — чувство неполноценности, компенсирующееся хитростью и злобой.

У нас разные представления о том, что в сумме делает человека «кем-то»; однако некоторые общепризнанные требования перечислить все-таки можно. Необходимо, чтобы мое имя стало известным; я должен обладать властью — физической, общественной, интеллектуальной, художественной, политической… но властью! Я должен оставить после себя памятники, должен остаться в памяти. Пусть мною восхищаются, пусть мне завидуют, пусть меня ненавидят, боятся, вожделеют. Короче говоря, я не должен кончаться, должен продолжаться — за пределы тела и телесной жизни.

Немо сильнее всего проявляется у самых развитых и образованных и слабее всего — у самых примитивных и невежественных. И значит, сила его будет возрастать не только с ростом общего уровня образования, но и с ростом населения на планете. По мере того как времени для досуга будет все больше, а информация станет доступнее, возрастут к тому же еще скука и зависть. И тут в силу вступают страшные цепные реакции: чем больше индивидов, тем меньше индивидуальности ощущает в себе каждый из них; чем яснее они видят несправедливость и неравенство, тем они, похоже, беспомощнее перед их лицом; чем больше они знают, тем больше они хотят, чтобы знали их; и чем больше они хотят, чтобы их знали, тем менее вероятно, что их желание сбудется.

Немо, как и случайность, как индифферентность процесса к индивиду, для человека жизненно необходимо. Это внутреннее следствие знания, что человеческое существование характеризуется неравенством. Это одновременно и пассивный ужас перед этим обстоятельством, и активный источник энергии для его исправления.

Немо — эволюционная сила, такая же необходимая, как и эго. Эго — уверенность: что я есть; немо — потенциальная возможность: что я не есть. Но вместо того, чтобы использовать немо в своих целях, как мы использовали бы любую другую силу, мы пасуем перед ним, испытываем страх — совсем как первобытный человек перед молнией.

Мы с воплями бежим прочь от таинственного призрака, поселившегося в самом центре нашего обиталища, хотя на самом деле весь ужас не в нем самом, а в нашем ужасе перед ним.

И поскольку все труднее становится одолеть немо, переключая внимание на явления внешнего мира, мы все больше поворачиваемся к камерному личному миру, в котором мы живем, — к друзьям, родственникам, соседям, коллегам. Удастся нам победить немо хотя бы здесь — это уже что-то; вот откуда берется нынешняя одержимость потреблением напоказ, стремлением ни в чем не отстать от Джонса или Смита, постоянным доказыванием нашего превосходства, пусть даже на самом абсурдном и ничтожном уровне — в умении управляться с клюшкой для гольфа, в приготовлении итальянских блюд, в разведении роз. Отсюда наше маниакальное пристрастие к азартной игре во всех ее видах и формах и даже наша чрезмерная зацикленность на вещах, которые сами по себе прекрасны и замечательны, — как, например, более высокая оплата труда или более здоровое и образованное подрастающее поколение.

Но самое типичное убежище, где человек пытается укрыться от немо, — это брак, семья, дом. Дети, затерянная в будущем капля твоей крови, — вот подлинное страхование жизни. Но и в этой ситуации немо норовит все испортить. Оно может заставить индивида исполнять дома такую роль, которую он или она на публике играть не в состоянии — разве только в своих фантазиях. Рожденный с задатками диктатора становится деспотом у себя в доме — и таким останется в памяти, в пределах вот этой комнаты. Немо может заставить родителей стать тиранами, а мужа или жену толкнуть к неверности.

Когда индивида со всех сторон одолевают силы антииндивидуальности; немо; ощущение, что смерть абсолютна; дегуманизирующие процессы массового производства и производства массы...

Зловещая неисчислимость нашего мира, бесконечное тиражирование тривиальности порождают немо.

#личность #радикальный_субъект #aristo #nemo

Гераклит разделял всех людей на
«aristoi» (моральную и интеллектуальную элиту— не путать с «благородными» по крови: этот смысл был привнесен позднее) и «hoi polloi» (большинство, бездумная конформистская масса). Немногих «наилучших» Гераклит выделяет вовсе не по социальному статусу или богатству.

«Наилучшие» – это те, кто делает выбор в пользу «ценностей духа и добра»[1].

В романе «Любовница французского лейтенанта» Джон Фаулз вкладывает ту же самую мысль в слова одного из героев:
«Иначе говоря, любая культура, какой бы антидемократической или, наоборот, эгалитарной она ни была, нуждается в известного рода элите: критической и в то же время самокритичной, сомневающейся во всем и в самой себе — и при этом живущей согласно определенным правилам поведения.»[2]

Однако подход Фаулза на много тоньше: он переосмысляет учение Гераклита, перенося само разделение на многих и немногих и его критерий в область психики и сознания конкретного человека, а не группы людей.

По мнению Г. Фокнера,
гераклитовский моральный дуализм Меньшинство / Большинство и римско-марксистский экономический дуализм патриций/плебей происходит из нейропсихологического дуализма правое / левое или лунный / солнечный, что в западной культуре отразилось в религиозном, мистическом, эзотерическом дуализме спасенный / проклятый[3].

В теории «аристоса» для Фаулза наиболее важна внутренняя ответственность индивида и духовное, а не материальное или социальное превосходство (тот же самый подход, который используется и в социальных теориях Х. Ортега-и-Гассета, Й. Хейзинги, А. Дж. Тойнби, в философии Ф.Ницше, Н.А.Бердяева, И.А.Ильина, С.Л.Франка и других).

Человек по Фаулзу, не должен быть эгоистом, а обязан испытывать ответственность индивидуума, осознавшего свою личную ответственность как всеобщую, как ответственность не только за себя, но и за всё и за всех. Эта позиция должна определяться стремление человека, главным из которых должно быть стремление к более справедливому миру.[4]

Рассуждая про «новых людей» и про «массовость» сознания
и культуры, которая боится лишь нищеты материальной, но не духовной, Фаулз описывает и тех Немногих, призванных «противостоять толпе».

«Новой аристократии нужна противоположность, против которой она будет бороться; ей потребна страшная настоятельность самосохранения.

Два будущих человечества:
1. следствие усреднения, превращения всех и вся в посредственность;
2. осознанный подъём, формирование себя.

Учение, создающее пропасть: оно сохраняет высший и низший род (и уничтожает средний, промежуточный)[5].»

Эти слова Ницше становятся ясны если применить комментарий Фаулза о Гераклите: «выводить из этого поспешное заключение, что все человечество распадается на две группы — избранные Немногие и презренные Многие, — было бы полным идиотизмом. Градациям между ними несть числа, и если, прочтя эту книгу, вы не извлечете из нее никаких других мыслей, я надеюсь, что вы все же правильно меня поймете, когда я говорю о том, что водораздел между Немногими и Многими должен пролегать внутри каждого индивида, а не между индивидами. Короче говоря, никто из нас не состоит из одних достоинств, как и из одних недостатков.»[6]

Другими словами, прочтенный через Фаулза Ницше говорит - у конкретного человека есть два пути, а будущее человечества может зависеть только от выбора сделанного на индивидуальном уровне. Достичь Аристоса (в себе) возможно только поборов Немо (в себе же), причем эта эпичная битва продолжается на протяжении всей жизни человека.

1. Мотрошилова Н.В. Мудрец и толпа // История философии. Запад – Россия – Восток. – М.: Греко-латинский кабинет, 1995. – Кн. 1: Философия древности и средневековья. – С. 54–57.
2. Fowles J. The French Lieutenant’s Woman. – Vintage, 1996., p. 285
3. Fawkner H.W. The Timescapes of John Fowles. – Rutherford, 1984.,p. 155
4. Тимофеев В.Г. Уроки Джона Фаулза. – СПб., 2003.- с.29
5. Ницше Ф. - Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей
6. Fowles J. The Aristos.

#личность #aristo #общество #стратификация #nemo

Я уже начинаю чувствовать ненависть ко мне. Так приятно. Так радует.

Харлов И.Е.

#УрФУ

“Все в мире — из воды”, “все в мире — из воздуха”, - говорили философы из Милета.

“Нет, все в мире — из огня”, - сказал эфесец Гераклит, живший в эпоху греко-персидских войн.

Потому что изо всех стихий огонь — самый изменчивый, самый вечно-движущийся.
В памяти греков он остался как «плачущий философ» — плачущий о людском ничтожестве.

(с)

▪ Я — Гераклит, что таскаете меня туда-сюда, невежды?
Не для вас я старался, а для тех, кто меня понимает.
Один для меня — трижды тьма, а бесчисленные — Нуль. Об этом я твержу и у Персефоны.

▪ Эфесский мыслитель делил людей на три категории:
1) тех, кто понял Логос, подобно ему,
2) тех, кто должен был понять Логос, но в силу каких-то причин выбрали «многознание» (которое «не научает уму») взамен подлинной мудрости,
3) тех, кто не понял Логос и никогда не придёт к его пониманию.

▪ Гераклит писал:
"Жив огонь земли смертью,
Воздух жив огня смертью,
Вода жива воздуха смертью,
Земля (жива смертью) воды." (Гераклит Эфесский. Все наследие. М.: Ad Marginem, 2012. С. 205.)

Современная некрофилия. Вера в материю – это вера в смерть. Триумф религии такого рода – ужасное заблуждение. Машина придаёт мёртвой материи некую видимость жизни. Она приводит материю в движение. Она – привидение. Она связывает материи между собой и при этом выказывает некий разум. То есть она есть систематически работающая смерть. Которая симулирует жизнь. Она лжёт ещё очевиднее, чем всякая газета, отпечатанная этой машиной. Кроме того, непрестанно подсознательно воздействуя на естественный человеческий ритм, она его уничтожает. Кто выдержит на такой машине всю жизнь, тот либо должен быть героем, либо будет ею разрушен. От таких существ уже нельзя ожидать спонтанного волнения. Проход по каторжной тюрьме не так страшен, как проход по шумящему залу современной типографии. Зверский грохот, вонючие жидкости. Все чувства направлены на дьявольское, чудовищное и в то же время призрачное.

Х. Балль / 1913
изображение: обложка Coil - The Consequences Of Raising Hell

Мохиам выждала несколько секунд, потом произнесла железным тоном:

— В чем заключается первый урок? Чему ты научилась с тех пор, как была еще совсем маленькой?

— Люди ни при каких условиях не должны подчиняться животным. —

Джессика сознательно проговорила эти слова с нотками гнева и нетерпения, и Мохиам должна была это понять. 

— После всего того, чему вы меня научили. Верховный Проктор, как могли вы усомниться в том, что я — человек? Какой повод я дала вам…

— Молчать. Человеческие существа не всегда могут называться людьми. —

Она обошла стол с грацией дикой кошки, вышедшей на охоту, и проницательно всмотрелась в лицо Джессики сквозь отблески, плясавшие между кубом и пирамидой.

Девочка почувствовала, что у нее в горле запершило от неясного предчувствия. Из опыта общения с Мохиам она знала, что все только начинается. Так и вышло.

— Много лет назад, во время великого Джихада, люди в большинстве своем были просто органическими автоматами, подчинявшимися командам мыслящих машин.

Разгромленные и раздавленные бездушными машинами, они перестали сопротивляться, задавать вопросы и мыслить.

С виду эти существа были людьми, но они потеряли искру, которая придавала им человеческую суть.

Но лучшая часть людей взбунтовалась. Они начали сражаться, отказались подчиниться и, в конце концов, победили.

Они одни вспомнили, что это значит — быть человеком. И мы не вправе забывать уроки того опасного времени.

Дюна: Дом Харконненов (Прелюдия к Дюне - 2), Брайан Герберт, Кевин Дж. Андерсон

#стратификация #мышление #материализм

Следует помнить все-таки, что пара Левые-Правые возникла по вопросу об отношении к совершенно конкретному (при всем многообразии форм) устройству: обществу «старого порядка» и тем институтам, которые его воплощали или поддерживали: левое было направленное на его разрушение, правое – на сохранение. В основе традиционного общества лежала идея иерархии, которой противостоял эгалитаризм: в изв. триаде «свобода-равенство-братство» первое есть абстракция, третье – вообще вне земного, и только второе несло реальное содержание (пусть на деле касалось 5-7% населения).

Но традиционного общества больше нет. А ассоциируемые с ним еще где-то сохраняющиеся как реликт институты превратились в пустую форму, часто заполненную вполне левым содержанием. Как монархическая форма может служить прикрытием власти абсолютно левых правительств, так и церковь – становиться прибежищем откровенных леваков. Причем практика была дополнена появлением различных теорий: «фашистских» или «народных» монархий, «христианского социализма» и т.п. до «православного коммунизма» включительно, ничего общего с понятиями и установлениями «старого порядка» не имеющими и являющихся частными случаями основных идеологий массового общества. Поэтому отношение к такого рода реликтовым институтам современности критерием левизны-правизны быть не может.

Массовое общество возникло не как результат субъективных целенаправленных действий социальных революционеров, а в результате глобального сдвига, вызванного естественным развитием технического прогресса («промышленная революция» была после «неолитической» вторым таким сдвигом в человеческой истории). Но поскольку в кокретных реалиях каждой страны на политическом уровне его приход сопровождался борьбой против остатков «старого порядка», все три основные свойственные массовому о-ву идеологии: демократизм, фашизм и социализм в равной мере противостояли и были заострены против этого порядка, и прежде всего основной его идеи – социальной иерархии.

#salery

Самая известная работа испанца Хосе Ортега-и-Гассета «Восстание масс» (1930) посвящена анализу уже вполне сложившегося к началу ХХв социального феномена "массового человека".

Как пишет Ортега, люди,
составляющие нынешние толпы (речь идет о ситуации 1920х гг.), некогда находились на своих местах, живя кто где: в городских окраинах, маленьких деревеньках и т. д. Однако, под влиянием экономических стимулов модернизма (НТР) и новых возможностей либеральной демократии (ВФР), эти люди сгрудились в промышленных центрах и заняли авансцену общественной жизни.

При этом существенно важно то, что описывая человека-массу Ортега, четко отделяет его от традиционного человека из народа, простолюдина.

Человек-масса, как пишет философ, — это средний человек, неприметный по своим качествам, ничем не отличающийся от других (в отличие от представителей избранного меньшинства).

Однако усредненность — не единственное качество этого нового человека. Вторым важнейшим качеством, определяющим уже психологический склад человека-массы (а именно это Ортега считает главнейшим в нем), является самодовольство, уверенность в том, что жизнь такого социального типа и есть подлинная, настоящая жизнь, которая имеет полное право не просто на существование, но и на определение духовного климата Европы. «Масса — всякий и каждый, кто ни в добре, ни в зле не мерит себя особой мерой, а ощущает таким же, “как и все”, и не только не удручен, но доволен собственной неотличимостью».

За сравнительно короткий период (один век) население Европы увеличилось почти в три раза - приводя к переизбытку человеческих масс и в количественном, и в качественном отношении.

Масса заполонила собой все социальное пространство Европы, более того, она стала претендовать на управление обществом и государством — в чем, по Ортега, и заключается ее главное преступление.

Заметим, что, рассуждая с такой элитистской точки зрения, Ортега весьма критично оценивает как всеобщие гражданские и политические права, так и наследственные привилегии аристократии.

Первые, как он полагает, были ценны тогда, когда представляли собой некий идеал, возникший в умах лучшей части европейской интеллигенции (в эпоху Просвещения), затем же, став повседневной реальностью, доступной каждому человеку, эти массовые права утратили свойство идеала и превратились просто в основание для претензий массового человека к обществу и государству.

Наследственные же привилегии аристократии по сути родственны массовым правам, поскольку знать получала их, не прибегая ни к каким усилиям (в отличие от благородных предков). Как говорит Ортега, наследственная аристократия подобно массе живет мнимой, неподлинной жизнью, что неизбежно обрекает ее на деградацию и вымирание.

Таким образом, единственной настоящей элитой является
аристократия не наследственная, а духовная, представители которой совсем не обязательно должны относиться к высшим классам.

Напротив, своя аристократия и свои массы есть практически в каждой партикулярной социальной группе, включая наследственную
знать и простых рабочих.

«Таким образом, деление общества на массы и избранные меньшинства типологическое и не совпадает ни с делением на социальные классы, ни с их иерархией».

В труде «Бесхребетная Испания», докапываясь до подлинных (а не мнимых) причин духовного и физического упадка, Ортега пишет, что следует обращать внимание не на те пороки, которые лежат на поверхности социальной жизни (например, «общественная безнравственность» во всех ее проявлениях), но на причины более глубокого порядка, а именно отсутствие подлинной власти лучших людей (то есть засилие псевдо-элит), что неизбежно ведет общество по пути деградации.

Как справедливо отмечает Ортега, при наличии сильных лидеров, нация с общественными пороками может даже возвысится (как это происходило в истории Соединенных Штатов Америки), но будучи пораженным более серьезной болезнью — отсутствием власти лучших, общество уже не сможет нормально развиваться.

Ортега продолжает мысль Николо Макивелли: «там, где (людской) материал не испорчен, смуты и другие раздоры не приносят никакого вреда, там же, где он испорчен, не помогут даже хорошо упорядоченные законы, если только они не предписываются человеком, который с такой огромной энергией заставляет их соблюдать, что испорченный материал становится хорошим. Однако я не знаю, случалось ли это когда-либо и вообще возможно ли, чтобы это случилось.»

#aristo #элита #общество #кризис

"Чувство одиночества и разобщённости" это и есть первая фаза самоорганизации.

(Галковский)

В Советское время у нас не было одиночества и разобщённости.

Дмитрий Яранцев

В советское время надо было очень сильно постараться для того)))