Художественная критика этатизма 4. Похвала собору

Как вы помните, наши частные и политические беды начали постепенно принимать исторический масштаб в 2019 году, когда горел Собор Парижской Богоматери. С той поры мы утратили многое и многих: физическое присутствие как авторитетов, так и близких, наличное чувство неизбежности счастливого конца, переживание эсхатологической радости, которую таят в себе вещи, даже и тени вещей. Алармизм всех людей доброй воли, таких неудобных для свидетелей прогресса и потребителей рыночных удовольствий, обрёл воплощение в уже свершившемся. То ли ещё будет.

На фоне всего, что происходило последние пять лет, ради собора и ради мира трудились тысячи людей — ради мира как эпифеномена естественного порядка, чем традиционно и является храм, особенно в случае с французской классической готикой, энциклопедически приветливой к познанию сущего, математически совершенной в стремлении объять нездешний свет. Такие события, как восстановление Нотр-Дама, оповещают нас: труд мастеров, способных стяжать для сущего благо, совершается неустанно. Заняты делом не только тирании и торговцы.

Последние, будучи олицетворёнными, присутствовали на церемонии открытия 7 декабря, в субботу, то есть до совершения первой мессы. Всё скучно и понятно: масоны по преимуществу, бенефициары такого абсурдного человеческого эксперимента как национальные государства собираются на светском мероприятии, многие среди прибывших уже не воплощают собой даже просвещенческого идеала государственной элиты. Они своевременны и самоуверенны только среди себе подобных и в окружении полицейских кордонов: под шатром на площади перед собором, где гостей встречает президент и фотографы. Этих господ, конечно же, никто бы не пригласил на богослужение, так как даже во время молебна на национальном языке почти никто из них не сложил руки в молитве. В современном мире правители Европы не кланяются Богородице и не упоминают в речах Иисуса Христа. Может это и к лучшему, однако церемония лишний раз явственно продемонстрировала неуместность истеблишмента в делах человеческих. Так, президент Макрон, при котором право на аборт было закреплено в Конституции, начинает выступление с похвалы нации, символом которой, по его словам, является Собор. Это закономерный для этатизма ход мысли: со времён Революции всё, что раньше конкретные люди посвящали друг другу, общине и Богу, стало лишь знаками и объектами, которыми обладает общество. Здесь уместнее Гюго и оптика "культурных ценностей", чем миропомазание монархов и святость мощей.

Сложно не ощутить, насколько светский саммит мал и неловок в сакральном пространстве: господа этатисты, вы окружены! Символическое и материальное оцепление едино и тотально: необъятность нефов, ангельский хор, огромные рукава трансепта, цветные знамёна приходов епархии, белизна и тепло известняковых вертикалей, стройный и будто бесконечный ряд которых затягивает паломника к алтарю. Колонны, стены, своды, воздух, затаившийся в капеллах и деамбулатории, озвучены колоколом и голосом органа. Архиепископ трижды просит у последнего воспрянуть ото сна, и трубы отзываются то ли любовью, то ли гневом — одно почти невозможно отличить от другого в страхе и трепете, тяжести и благодати. Со стороны апсиды на гостей смотрит клир, со стороны наоса — люди, которые участвовали в спасении храма, пожарники и мастера. Так сама архитектура заново переопределяет иерархию и различия в обществе тотальных неразличимостей.

Отдельно нужно отметить литургические облачения, разработанные де Кастельбажаком. На светло-кремовые ризы нанесены простые геометрические элементы в виде осколочков и блоков цвета, а также золотые равноконечные кресты. Бархат в колорите детской гуаши напоминает изысканную и простую аппликацию — по существу, она проще и строже проектов в духе Капеллы Матисса, но выразительнее в силу образа праздничного смирения. Глядя на движение этих одежд в пространстве собора, думаешь о том, что признание немощи и радость — лучший образ надежды из возможных. Начнём всё ещё раз сначала. Да будет милость Твоя, Господи, над нами, как мы уповаем на Тебя

В преддверии выхода альбома "Окаянные дни" группа Октябрь проводит для вас розыгрыш.
Переходите по ссылке: https://band.link/okayannye
Подпишитесь на нас в ВК, Телеграм или Яндекс.музыке (а лучше — везде: так выше шансы) и получите возможность выиграть следующие призы:
— книги Родиона Бельковича "Рождённые контрреволюцией" и "Кровь патриотов" с дарственной надписью;
— плакат группы "Октябрь";
— талисман группы "Октябрь" — открытку с фотографией Регимантаса Адомайтиса (и автографами участников группы).

В эпоху, когда коллективизм считался единственным ответом на вызовы времени, Алексей Боровой настаивал: свобода начинается с личности.

По приглашению коллег из Центра Адама Смита Андрей Быстров рассказал о знаковом теоретике анархизма Алексее Боровом — мыслителе, чьи идеи рождались на фоне крушения старых порядков и шли наперекор духу времени. Почему он усматривал угрозу свободе в любом обществе, как его взгляд на автономию личности выходил за пределы традиционного анархизма и что делает его наследие актуальным предостережением для нас и сегодня?

Присоединяйтесь к разговору — обсудим, как в мире бесконечных компромиссов сохранить право на собственный голос.

Родион Белькович отвечает на вопросы журнала Сноб о нашумевшем убийстве генерального директора страховой компании United Healthcare

Уже совсем скоро, в эту пятницу, в день сотрудника органов безопасности, если эти самые сотрудники не помешают, на всех платформах появится новая долгоиграющая пластинка Родиона Бельковича и Марка Цуциева «Окаянные дни». Чтобы не пропустить ненароком это событие и поддержать группу, обязательно используйте возможность пресейва альбома на Яндексе, Apple Music, VK Music и Spotify по этой ссылке.

Дарья Кормановская в Нижнем Новгороде. Запись лекции «Политический смысл милосердия. Средневековый госпиталь как образ общего дела»

Современному человеку кажется естественным, что помощь немощным и забота о сиротах являются либо частной благотворительной инициативой, либо ответственностью государства. Однако существует иной образ милосердия, воплощаемый совместными усилиями граждан республики, в которой общее благо понимается как забота о ближнем.

Яркий тому пример – госпитали Средневековья и Ренессанса. Какие идеи стояли за воздвижением больницы и приюта как мест общегражданского значения? Как это стремление к общему благу выразилось во внешнем облике города и новаторских решениях в искусстве? А главное, что означает любовь к ближнему в перспективе политики добродетели?

https://youtu.be/65E2gTWXSYQ?feature=shared

Родион Белькович о Трампе, Маске и Хайнлайне в новогоднем выпуске передачи «Международное обозрение» на России-24.

В рядах сторонников Трампа неспокойно, хотя до инаугурации рукой подать. МАГА-движение раскололось по вопросу о визах для трудовых мигрантов. И хотя комментаторы на Fox News говорят о «полезной дискуссии», всё значительно серьёзнее. Оказалось, что взгляды на проблему миграции у тех, кто поддерживают новую команду, кардинально различаются. Настолько, что Илон Маск публично предложил противникам миграции… неприличные вещи. Мало того, товарищ по будущему департаменту бюрократической чистки (DOGE), Вивек Рамасвами, внезапно сообщил всё, что он думает по поводу американской культуры или, скорее, lack of it. В ответ представители независимых МАГА-медиа заявили, что миллиардные чеки Маска не дают право подрывать основы движения, к которому венчурные предприниматели присоединились только сейчас. Америка — для американцев, и никакие приросты ВВП не оправдывают замещение талантливыми индусами позиций инженеров.

Для этого конфликта есть весьма серьёзные причины, о которых я на днях говорил в эфире «Международного обозрения»: МАГА-движение сегодня воспроизводит процессы внутри Американской революции конца XVIII века. «Патриоты» и тогда состояли из двух лагерей, которые смысл Войны за независимость видели по-разному. С одной стороны, это были представители крупной буржуазии, чьим интересам не соответствовала система феодальных ограничений, которая сдерживала темпы развёртывания капиталистических отношений. С другой стороны, за независимость боролись носители консервативных взглядов, для которых революция была способом реставрации порядков, присущих метрополии в старые-добрые времена, но утраченных на Британских островах в силу разложения двора и парламента. Революция должна была пресечь распространение коррупции на заокеанские территории. Make America Great Again! Интересы двух принципиально разных групп совпали — и власти «кадровых политиков» в лице Георга III и камарильи пришёл конец. Но довольно быстро стало понятно, что этот союз глубоко проблематичен и что крупная буржуазия вовсе не желает возрождать традиционные порядки — её интересует только прибыль, зависящая от темпов технического прогресса. Ничего это вам не напоминает?

О том, как события разворачивались тогда, я писал в книге «Кровь патриотов». То, как они будут разворачиваться сейчас, мы будем наблюдать в прямом эфире. Но ясно, что речь идёт о Новой Американской Революции. В XVIII веке врагами буржуазии были порядки позднего абсолютизма. Сегодня стало ясно, что не меньшую угрозу прогрессу могут нести институты, которые когда-то пришли на смену королевской власти. Прежде всего, институты массовой демократии. И вот, интересы консерваторов и прогрессистов вновь парадоксальным образом сошлись.

Консерваторы увидели в Трампе человека, который выгонит всех «мэров, пэров и херов» и восстановит Республику. Но планы Маска и Рамасвами совсем иные — их интересуют возможности, которые откроются перед крупным бизнесом, когда государство перестанет заигрывать с левой повесткой. Маска не интересует Республика или народ — его интересует только эффективное использование ресурсов. Дело, конечно, не только в прибыли. Маск представляет собой типаж первопроходца, пионера. Все его реверансы в сторону традиционного общества — только слепленные ИИ картинки, оказавшиеся достаточно эффективными для того, чтобы привести к власти Трампа.

Да, в американском контексте первопроходец — часть культурного мифа. Но для консерватора мышление первопроходца — это только стадия, которая должна быть преодолена. Когда рывок в невозможное становится самоцелью и заполняет всю жизнь, вытесняя привязанности к тому, что мило сердцу, налицо патология души. И об этом традиционалисты в США говорили ещё в XX веке, критикуя логику индустриального капитализма и культ прогресса. С этой критикой читатель может ознакомиться в вышедшей на днях антологии американского консерватизма «Рождённые контрреволюцией», составленной yours truly. Конфликт, развернувшийся вокруг рабочих виз сегодня — это не просто политическая дискуссия, это новый виток войны мировоззрений, сопутствующей всей истории Соединённых Штатов.

Говорят, конец года — время подводить итоги. Но в мире бесконечного информационного шума это всё чаще похоже на попытку собрать воду в ладони: каждый день приносит новые дилеммы, каждый год — новую порцию горькой исторической иронии. Нам снова навязывают выбор: либо «традиционные ценности» с душком кнуто-патернализма, либо карго-культ «свободы и демократии», бесцеремонно экспортируемый коллективной Демпартией США. За громкими словами, как обычно, потеряли человека.

2024-й оказался столь же противоречивым, как и предыдущий. Войны, простирающиеся за горизонт, вновь напомнили о хрупкости мира. Потери, особенно та, что произошла в ледяной тишине крайнего севера, стали частью этого времени. Её не вспоминают в официальных сводках, но она навсегда останется в памяти тех, кто слушал и понимал. Однако даже несмотря на эти утраты история продолжается, даже когда кажется, что она застыла под тяжестью непоправимого.

Республика — это всегда третий путь. Не громкий, не удобный, не обёрнутый в лозунги. Это попытка говорить о свободе без иллюзий, видеть человека не только таким, каков он есть, но и таким, каким он мог бы быть. Республиканский идеал — это вызов: отказаться от навязанных дихотомий, чтобы за фасадом идеологий и realpolitik разглядеть личность в её сложности и со всей её свободой, столь неудобной и порой нежеланной.

В уходящем году мы часто слышали: «Сейчас не время». Не время для вопросов, не время для сомнений. Просто выбери сторону, Ваня, возьми флаг и бегом маршировать. За «многополярный мир» или за «права человека». Два флага, одна печать. Но, пожалуй, именно в такие времена мысль становится особенно важной. Политический климат меняется только тогда, когда меняется стиль мышления. Стоит вспомнить слова Сенеки: «И после плохого урожая надо сеять». Даже если сегодня земля кажется истощённой, каждое посеянное зерно может стать началом перемен.

2025-й год принесёт свои вызовы. Нам снова будут объяснять, что следует думать, что чувствовать, за что бороться. Но пусть этот год станет временем, когда мы сможем разглядеть за идеологическими вывесками человека — с его сложностями, грузом ошибок и его потенциалом что-то с ними сделать.

Пусть этот год станет годом ясных мыслей, терпимости к несовершенствам и упрямства в отстаивании своего пути. Свобода не приходит по расписанию. Её строят, защищают и проживают — день за днём.