«Лучшее Воскресение»

Нет больше слез, рассудка, слов;
И сердце мне сковало льдом,
Оно закрыто на засов;
И ни одной души кругом.
В мечтах моих пейзаж холмист
Туманит взор, меня пленя,
Но жизнь моя — опавший лист:
Христос, спаси меня! 

Да, жизнь моя — увядший лист,
Мой урожай — сплошь шелуха,
И жизни краткий путь тернист, 
Она пуста, скучна, глуха.
Судьба моя покрыта льдом,
Там жизнь не теплится в зерне,
Но вёсен сок забьет ключом.
Христос, воспрянь во мне! 

В разбитой чаше жизнь моя:
Бежит сквозь трещины вода,
Отколоты её края;
Мне не согреться в холода…
И я придам её огню!
И чаша, форму поменяв,
Послужит кубком Королю.
Христос, испей меня!

«Последнее путешествие»

И я уйду, а птицы будут петь,
И зацветет, как прежде, старый сад,
Колодец будет белый в нем блестеть,
И дерево, как много лет назад.

По вечерам, я знаю, как тогда,
Здесь тихим будет ясный небосклон
И доносится будет, как всегда
C далёкой колокольни дивный звон.

Оставят мир все те, кем был любим,
Внесёт поправки каждый новый год,
Но в угол сада, что мне милым был,
Мой дух с воспоминаньями придёт.

А я уйду, наедине с собой
Останусь, без колодца, без огня
Родного дома, без небес над головой,
А птицы будут петь здесь без меня.

«Остановка у леса снежным вечером»

Хозяин леса мне знаком,
Не здесь - в деревне его дом.
Он не увидит, как гонец
Глядит на снег в лесу тайком.

А удивлённый жеребец
Зовёт, тревожа бубенец,
Не на опушке встать в тиши,
А у жилища, наконец.

«Не заблудились ли, скажи,
Темнейшим вечером, в глуши?»
И лишь позёмка нам слышна,
Снежинок шёпот у вожжи.

Мила лесная глубина,
Да ноша не донесена,
И столько миль ещё до сна,
И столько миль ещё до сна.

«Серенада»

Попутный ветер пену взбил
Эгейских виноцветных вод.
Ступеней потайных вблизи
Корабль мой тебя зовёт.
Сойди! Пусть дремлет часовой,
Пурпурный тирский парус бдит.
Покинь покой цветочный свой,
Сойди сюда, ко мне сойди!

Она, я знаю, не придёт:
Её обеты звук пустой;
Сравним, по правде, только лёд
С её жестокой красотой.
Ей не понять моей мольбы:
Любовь для женщин лишь игра;
Влюблённый – вечный раб судьбы,
Увы, лишён любви отрад.

Но дай же, кормщик, мне ответ:
То золото её волос
Или обманный страстоцвет
В искристом покрывале рос?
Моряк, там бледный луч луны
Её лилейную ладонь
Лобзает, гребень ли волны,
Песок ли в пене ледяной?

Нет, то не пена, не роса,
Но та, что затмевает их,
Чьи косы, руки, чья краса,
Чьё имя мой питают стих!
Так правь же, добрый кормщик, к Трое,
Моряк, греби, корабль, плыви!
Её везём мы прочь, не скрою,
Царицу счастья и любви!

Бледнеет небо, и заря
Уж золотит поверхность вод.
Скорей! Скорее! Нам пора!
Вперёд, любимая, вперёд!
Так правь же, добрый кормщик, к Трое,
Моряк, греби, корабль, плыви!
Так славься же любви игрою,
Царица всех отрад любви!