Forwarded from Сыны Монархии
Гениальный писатель и сказочник Евгений Шварц может служить примером того, как человек другой национальности стал великим русским героем.
Крещеный еврей, чья юность пришлась на революцию и Гражданскую, он мог бы принять сторону нацменов-большевиков, но яростно сражался за Российскую Империю. Юнкером Шварц присоединился к Добровольческой армии Деникина
Стал белым офицером, участвовал в легендарном Кубанском Ледяном походе. штурмовал красных в Екатеринодаре, получил контузию.
После поражения белых, он мог бы эмигрировать, но остался в России, так как, слишком любил свою Родину.
Каким-то чудом с такой биографией Шварца минули, как ленинские, так и сталинские репрессии.
В блокаду его, уже известного писателя, хотели эвакуировать из Ленинграда, а он решил оставаться в любимом городе до последнего. И, едва не умер, в бессознательном состоянии его таки увезли в Душанбе.
Шварц много и плодтворно работал. Сказка о великой любви "Обыкновенное чудо", гениальная антитоталитарная притча "Убить дракона", "Сказка о потерянном времени", "Тень" - все эти произведения вышли из-под его пера.
Шварц умер в своей постели в 1958 году.
Вот, что писал он про суровые годы репрессий, когда его близких уводили в застенки НКВД:
"Я никого не предал, не клеветал, даже в самые трудные годы выгораживал, как мог, попавших в беду. Но это значок второй степени и только. Это не подвиг"13. Попробуйте сказать себе это в 1937 или 1946 году! Попробуйте сказать, когда тебя гонят на собрания, где ты должен речь держать! "Столько общих собраний с человеческими жертвами пережито"
"Начиная с весны разразилась гроза, и пошла все кругом крушить, и невозможно было понять, кого убьет следующий удар молнии. И никто не убегал и не прятался. Человек, знающий за собой вину, понимает, как вести себя: уголовник добывает подложный паспорт, бежит в другой город.
А будущие враги народа, не двигаясь, ждали удара страшной антихристовой печати.
Они чуяли кровь, как быки на бойне, чуяли, что печать "враг народа" пришибает всех без отбора, любого, - и стояли на месте, покорно, как быки, подставляя голову. Как бежать, не зная за собой вины? Как держаться на допросах? И люди гибли, как в бреду, признаваясь в неслыханных преступлениях: в шпионаже, в диверсиях, в терроре, во вредительстве.
И исчезали без следа, а за ними высылали жен и детей, целые семьи.
Нет, этого еще никто не переживал за всю свою жизнь, никто не засыпал и не просыпался с чувством невиданной, ни на что не похожей беды, обрушившейся на страну. Нет ничего более косного, чем быт.
Мы жили внешне как прежде. Устраивались вечера в Доме писателей.
Мы ели и пили. И смеялись. По рабскому положению, смеялись и над бедой всеобщей - а что мы еще могли сделать? Любовь оставалась любовью, жизнь жизнью, но каждый миг был пропитан ужасом.
Национальность свою Евгений Шварц мерил своей Верою.
В детстве он был крещён по православному обряду. В своём позднем дневнике Шварц вспоминал, как в возрасте 7—8 лет, услышав антисемитские высказывания, не относил их к себе: «Так как я себя евреем не считаю… я не придаю сказанному ни малейшего значения. Просто пропускаю мимо ушей… При довольно развитом, нет — свыше меры развитом воображении я нисколько не удивлялся тому, что двоюродный брат мой еврей, а я русский. Видимо, основным я считал религию. Я православный, следовательно, русский. Вот и всё"
#русскиесупергерои
Крещеный еврей, чья юность пришлась на революцию и Гражданскую, он мог бы принять сторону нацменов-большевиков, но яростно сражался за Российскую Империю. Юнкером Шварц присоединился к Добровольческой армии Деникина
Стал белым офицером, участвовал в легендарном Кубанском Ледяном походе. штурмовал красных в Екатеринодаре, получил контузию.
После поражения белых, он мог бы эмигрировать, но остался в России, так как, слишком любил свою Родину.
Каким-то чудом с такой биографией Шварца минули, как ленинские, так и сталинские репрессии.
В блокаду его, уже известного писателя, хотели эвакуировать из Ленинграда, а он решил оставаться в любимом городе до последнего. И, едва не умер, в бессознательном состоянии его таки увезли в Душанбе.
Шварц много и плодтворно работал. Сказка о великой любви "Обыкновенное чудо", гениальная антитоталитарная притча "Убить дракона", "Сказка о потерянном времени", "Тень" - все эти произведения вышли из-под его пера.
Шварц умер в своей постели в 1958 году.
Вот, что писал он про суровые годы репрессий, когда его близких уводили в застенки НКВД:
"Я никого не предал, не клеветал, даже в самые трудные годы выгораживал, как мог, попавших в беду. Но это значок второй степени и только. Это не подвиг"13. Попробуйте сказать себе это в 1937 или 1946 году! Попробуйте сказать, когда тебя гонят на собрания, где ты должен речь держать! "Столько общих собраний с человеческими жертвами пережито"
"Начиная с весны разразилась гроза, и пошла все кругом крушить, и невозможно было понять, кого убьет следующий удар молнии. И никто не убегал и не прятался. Человек, знающий за собой вину, понимает, как вести себя: уголовник добывает подложный паспорт, бежит в другой город.
А будущие враги народа, не двигаясь, ждали удара страшной антихристовой печати.
Они чуяли кровь, как быки на бойне, чуяли, что печать "враг народа" пришибает всех без отбора, любого, - и стояли на месте, покорно, как быки, подставляя голову. Как бежать, не зная за собой вины? Как держаться на допросах? И люди гибли, как в бреду, признаваясь в неслыханных преступлениях: в шпионаже, в диверсиях, в терроре, во вредительстве.
И исчезали без следа, а за ними высылали жен и детей, целые семьи.
Нет, этого еще никто не переживал за всю свою жизнь, никто не засыпал и не просыпался с чувством невиданной, ни на что не похожей беды, обрушившейся на страну. Нет ничего более косного, чем быт.
Мы жили внешне как прежде. Устраивались вечера в Доме писателей.
Мы ели и пили. И смеялись. По рабскому положению, смеялись и над бедой всеобщей - а что мы еще могли сделать? Любовь оставалась любовью, жизнь жизнью, но каждый миг был пропитан ужасом.
Национальность свою Евгений Шварц мерил своей Верою.
В детстве он был крещён по православному обряду. В своём позднем дневнике Шварц вспоминал, как в возрасте 7—8 лет, услышав антисемитские высказывания, не относил их к себе: «Так как я себя евреем не считаю… я не придаю сказанному ни малейшего значения. Просто пропускаю мимо ушей… При довольно развитом, нет — свыше меры развитом воображении я нисколько не удивлялся тому, что двоюродный брат мой еврей, а я русский. Видимо, основным я считал религию. Я православный, следовательно, русский. Вот и всё"
#русскиесупергерои
Forwarded from Сыны Монархии
Выяснил, что поэт Алексей Яковлевич Марков талантливо ответивший Евтушенко на русофобскую поэму "Бабий Яр" был не только талантливым литератором, но и настоящим русским супергероем.
Вот, что он сам писал о своей судьбе:
Появился на свет Божий, кажется, в 1920-м. Кажется, потому, что родился как бы между делом ранней голодной весной. Мать отправилась в поле собирать из-под снега полусгнившие початки кукурузы, там меня и «нашла», как говорили у нас в селе. Мать рассказывала, что эту кормилицу сушила, толкла, варила и в тряпочке давала мне вместе соски в дополнение к материнскому молоку, которого грудному младенцу не хватало. Вообще, не везло Ставрополью. Невзирая на чернозем не хуже украинского, где «воткнешь палку — вырастет тарантас», хлеба вдоволь крестьяне не видели, всё его куда-то отсылали… Не помню сытного дня в детстве. Но самым жестоким был год 32-й. Вымирали целые семьи, целые деревни, и нередкостью было, когда, облегчая участь детей, отцы, натопив пожарче печь, поплотнее закрывали дымоход, чтобы угар спас от мучительной голодной смерти... Так было и в нашей семье: одного меня оставили — «на развод»… И пошел я скитаться по России. Прибился в Дагестане. Жил и в детском доме, и в интернате, где учился на кумыкском языке: русский преподавался как иностранный, два раза в неделю… Но библиотека в интернате была, и только там вспоминал, что я не кумык Али-Бек, как звали меня товарищи, а русский Алешка. И зачитывался я родной классикой, упивался морем разливанным материнского слова.
Ребенок многого не понимает в окружающей действительности, но я твердо знал одно: славянин унижен, оскорблен, растоптано его достоинство и даже язык. Проснулось чувство обиды и любви к поруганным предкам. И если потом я написал галерею поэм о людях, принесших славу России, — «Ермак», «Пугачев», «Михайло Ломоносов», «Кондратий Рылеев», то это «заслуга» тех, кто хотел покончить с Россией. Всю жизнь помнил я о том, что называлось «расказачиванием». Оттуда и поэма о великом русском человеке казачьем атамане Матвее Платове — «Вихрь-атаман». О, как же не хотели публиковать эту оду казакам, названным Львом Толстым «странствующими рыцарями русского народа»!
…Собственно, я считаю себя счастливым. Остался жить в 32-ом, вернулся живым из военной мясорубки 1941-45-го, на моем пути встретились редакторы, которые, вопреки цензурному частоколу, публиковали стихи, актуальные и сегодня, в дни, когда пришла гласность. Их не стыдно, а радостно переиздавать.
Когда началась война, и Марков стал солдатом, он гордился именно этим званием – Русский солдат. Кавалер Орденов Отечественной войны 1-ой и 2-ой степени.
Известен смелыми выступлениями против однопартийности, цензуры и колхозов. Бывал на допросах в НКВД за критическое стихотворение о Сталине.
В частной переписке Алексей Марков получил отклик от А.И.Солженицына на этот сборник: «Необходимо встретится. У нас, несомненно, много общего», – писал тогда Александр Исаевич.
Тогдашний редактор «Молодой гвардии» Никонов, говорил, что тем кто просто ругает строй нет места в литературе, а Маркову многое можно, ибо он болеет за Россию и пытается залечить ее раны.
После войны Алексей Марков поступил в Литературный институт по рекомендации Пастернака. Марков читал ему "Мать» — где описан мистический случай на фронте — солдату привиделась мать над окопом ,и он выбежал к ней, и за спиной у него раздался взрыв от прямого попаданья в его окоп…
Марков написал поэму «Заколоченный Дом» — об искусственном голоде в Ставропольском крае, который он в детстве в полной мере пережил. Мальчиком волок могучее тело отца, чтобы скинуть в общую могилу. Твардовский сам, по— отцовски, у себя дома, отредактировал поэму.
В оттепельные времена проводилось хрущевское гонение на Православную Церковь. Тогда Алексей Марков вместе с Дмитрием Лихачевым, и Владимиром Ивановичем Малышевым, — главными специалистами по древнерусской литературе, спасли много церквей, доказывая архитектурную их ценность…
Глыба, человичище! #русскиесупергерои
Вот, что он сам писал о своей судьбе:
Появился на свет Божий, кажется, в 1920-м. Кажется, потому, что родился как бы между делом ранней голодной весной. Мать отправилась в поле собирать из-под снега полусгнившие початки кукурузы, там меня и «нашла», как говорили у нас в селе. Мать рассказывала, что эту кормилицу сушила, толкла, варила и в тряпочке давала мне вместе соски в дополнение к материнскому молоку, которого грудному младенцу не хватало. Вообще, не везло Ставрополью. Невзирая на чернозем не хуже украинского, где «воткнешь палку — вырастет тарантас», хлеба вдоволь крестьяне не видели, всё его куда-то отсылали… Не помню сытного дня в детстве. Но самым жестоким был год 32-й. Вымирали целые семьи, целые деревни, и нередкостью было, когда, облегчая участь детей, отцы, натопив пожарче печь, поплотнее закрывали дымоход, чтобы угар спас от мучительной голодной смерти... Так было и в нашей семье: одного меня оставили — «на развод»… И пошел я скитаться по России. Прибился в Дагестане. Жил и в детском доме, и в интернате, где учился на кумыкском языке: русский преподавался как иностранный, два раза в неделю… Но библиотека в интернате была, и только там вспоминал, что я не кумык Али-Бек, как звали меня товарищи, а русский Алешка. И зачитывался я родной классикой, упивался морем разливанным материнского слова.
Ребенок многого не понимает в окружающей действительности, но я твердо знал одно: славянин унижен, оскорблен, растоптано его достоинство и даже язык. Проснулось чувство обиды и любви к поруганным предкам. И если потом я написал галерею поэм о людях, принесших славу России, — «Ермак», «Пугачев», «Михайло Ломоносов», «Кондратий Рылеев», то это «заслуга» тех, кто хотел покончить с Россией. Всю жизнь помнил я о том, что называлось «расказачиванием». Оттуда и поэма о великом русском человеке казачьем атамане Матвее Платове — «Вихрь-атаман». О, как же не хотели публиковать эту оду казакам, названным Львом Толстым «странствующими рыцарями русского народа»!
…Собственно, я считаю себя счастливым. Остался жить в 32-ом, вернулся живым из военной мясорубки 1941-45-го, на моем пути встретились редакторы, которые, вопреки цензурному частоколу, публиковали стихи, актуальные и сегодня, в дни, когда пришла гласность. Их не стыдно, а радостно переиздавать.
Когда началась война, и Марков стал солдатом, он гордился именно этим званием – Русский солдат. Кавалер Орденов Отечественной войны 1-ой и 2-ой степени.
Известен смелыми выступлениями против однопартийности, цензуры и колхозов. Бывал на допросах в НКВД за критическое стихотворение о Сталине.
В частной переписке Алексей Марков получил отклик от А.И.Солженицына на этот сборник: «Необходимо встретится. У нас, несомненно, много общего», – писал тогда Александр Исаевич.
Тогдашний редактор «Молодой гвардии» Никонов, говорил, что тем кто просто ругает строй нет места в литературе, а Маркову многое можно, ибо он болеет за Россию и пытается залечить ее раны.
После войны Алексей Марков поступил в Литературный институт по рекомендации Пастернака. Марков читал ему "Мать» — где описан мистический случай на фронте — солдату привиделась мать над окопом ,и он выбежал к ней, и за спиной у него раздался взрыв от прямого попаданья в его окоп…
Марков написал поэму «Заколоченный Дом» — об искусственном голоде в Ставропольском крае, который он в детстве в полной мере пережил. Мальчиком волок могучее тело отца, чтобы скинуть в общую могилу. Твардовский сам, по— отцовски, у себя дома, отредактировал поэму.
В оттепельные времена проводилось хрущевское гонение на Православную Церковь. Тогда Алексей Марков вместе с Дмитрием Лихачевым, и Владимиром Ивановичем Малышевым, — главными специалистами по древнерусской литературе, спасли много церквей, доказывая архитектурную их ценность…
Глыба, человичище! #русскиесупергерои
Telegram
Сыны Монархии
Традиции ущемлять русских в пользу некоторых привилегированных диаспор придумали не либералы.
Это началось еще в СССР, при коммунизме, тогда же сформировался внутри советской элиты "малый народ" русофобов, сегодня трансформировавшийся в либералов-захохлов.…
Это началось еще в СССР, при коммунизме, тогда же сформировался внутри советской элиты "малый народ" русофобов, сегодня трансформировавшийся в либералов-захохлов.…
Forwarded from Сыны Монархии
Замечательные мемуары о Крымской войне оставил не только Лев Толстой (Севастопольские рассказы), но и отец Александра Колчака, Василий Колчак.
Прапорщик береговой артиллерии Василий Колчак написал брошюру в 76 страниц "Война и плен. 1853-1855 гг. Из воспоминаний о давно пережитом".
В событийном плане это произведение намного более насыщенное, чем книга Толстого.
Колчак оказался на Крымской войне 18-летним юнкером-добровольцем, выпускником Ришельевского лицея в Одессе.
Там он стал свидетелем и участником битвы за Малахов курган, своими глазами видел гибель великого русского флотоводца, адмирала Нахимова.
Во время Севастопольской кампании в 1855 году был отправлен конвоировать транспорт пороха с 1 тысячей пудов из Николаева в Севастополь. После сдачи пороха в Севастополе получил назначение на Малахов курган, где состоял помощником командира батареи на гласисе около башни. 4 августа того же года за сожжение фашин и туров, приготовленных французами для заложения ложементов перед гласисной батареей на Малаховом кургане, награждён знаком отличия Военного ордена. При последнем штурме Малахова кургана 26 августа был ранен, взят в плен французами и отправлен на Принцевы острова в Мраморном море.
После возвращения из плена В. И. Колчак окончил курс в институте горных инженеров и был командирован на уральские горные заводы для практических занятий металлургией. В 1863 году назначен на Обуховский сталелитейный завод для приёма орудий и снарядов. Произведённый в 1889 году в генерал-майоры, Колчак вышел в отставку, но остался на Обуховском заводе заведующим сталепудлинговой мастерской и продолжал служить на заводе до 1899 года, когда вышел в отставку.
В 1905 году Колчаком и были изданы его воспоминания о Севастопольской кампании под названием «Война и плен» в год празднования юбилея обороны Малахова кургана. Как вспоминал Василий Колчак, 880 изнуренных русских бойцов обороняли Малахов курган от 10 000 отборного англо-французского войска.
Боевой офицер Василий Колчак в своей работе отметил важный факт, который очень не нравился русским западникам-либералам в столице.
Причиной Крымской войны во многом стало продолжение соперничества западной и восточной ветви Христианской Церкви.
Турция, идя на поводу у Франции и Ватикана, перед угрозой французского десанта в Сирию, признала все захваты латинян-католиков на Святой Земле, поправ права христиан православных, за которых вступилась Россия.
Эта духовная брань идет и сегодня, когда снова Святая Русь встала против сатанизма исламистов, неомарксистов и либералов, ереси католиков и протестантов.
А в 1874 году у Василия Колчака родился его великий сын, Александр Колчак, будущий Верховный правитель России, выдающийся полярник, воин, русский офицер и политик.
#русскиесупергерои
🇷🇺 Вы ли Сыны Монархии? Тогда уж подпишитесь, будьте так добры
Прапорщик береговой артиллерии Василий Колчак написал брошюру в 76 страниц "Война и плен. 1853-1855 гг. Из воспоминаний о давно пережитом".
В событийном плане это произведение намного более насыщенное, чем книга Толстого.
Колчак оказался на Крымской войне 18-летним юнкером-добровольцем, выпускником Ришельевского лицея в Одессе.
Там он стал свидетелем и участником битвы за Малахов курган, своими глазами видел гибель великого русского флотоводца, адмирала Нахимова.
Во время Севастопольской кампании в 1855 году был отправлен конвоировать транспорт пороха с 1 тысячей пудов из Николаева в Севастополь. После сдачи пороха в Севастополе получил назначение на Малахов курган, где состоял помощником командира батареи на гласисе около башни. 4 августа того же года за сожжение фашин и туров, приготовленных французами для заложения ложементов перед гласисной батареей на Малаховом кургане, награждён знаком отличия Военного ордена. При последнем штурме Малахова кургана 26 августа был ранен, взят в плен французами и отправлен на Принцевы острова в Мраморном море.
После возвращения из плена В. И. Колчак окончил курс в институте горных инженеров и был командирован на уральские горные заводы для практических занятий металлургией. В 1863 году назначен на Обуховский сталелитейный завод для приёма орудий и снарядов. Произведённый в 1889 году в генерал-майоры, Колчак вышел в отставку, но остался на Обуховском заводе заведующим сталепудлинговой мастерской и продолжал служить на заводе до 1899 года, когда вышел в отставку.
В 1905 году Колчаком и были изданы его воспоминания о Севастопольской кампании под названием «Война и плен» в год празднования юбилея обороны Малахова кургана. Как вспоминал Василий Колчак, 880 изнуренных русских бойцов обороняли Малахов курган от 10 000 отборного англо-французского войска.
Боевой офицер Василий Колчак в своей работе отметил важный факт, который очень не нравился русским западникам-либералам в столице.
Причиной Крымской войны во многом стало продолжение соперничества западной и восточной ветви Христианской Церкви.
Турция, идя на поводу у Франции и Ватикана, перед угрозой французского десанта в Сирию, признала все захваты латинян-католиков на Святой Земле, поправ права христиан православных, за которых вступилась Россия.
Эта духовная брань идет и сегодня, когда снова Святая Русь встала против сатанизма исламистов, неомарксистов и либералов, ереси католиков и протестантов.
А в 1874 году у Василия Колчака родился его великий сын, Александр Колчак, будущий Верховный правитель России, выдающийся полярник, воин, русский офицер и политик.
#русскиесупергерои
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM