В «Дайджесте» читаем поэтическую подборку Элис, которая предлагает особый, социально-конструктивистский художественный язык для описания привычного и нормативного. При этом субъектка этих стихов пробует посмотреть на мир другими глазами, «как на драматическое действие или пьесу» — и это делает любовь и горечь, которую чувствуют герои, ещё более серьёзной.

*

В руке твоей — насекомое
похожее на нефтяную вышку
Ты смотришь на жизнь одним долгим планом.
С самого начала ничто не длится
Я еще совсем не знаю твое тело
В это время была охота на ангелов

А сегодня я поняла, что значит проводить линии в стихах
То же самое, что смотреть на хорошего человека, и видеть ее сквозь одежду, всю.

Ты же помнишь, что у земли только три стороны
По оной ступаешь ты, по второй я, по остальной — она
Так мы сможем определить в одной ли они плоскости
Или совсем из разных миров.
Это визуалище целое
ты мне снилось?
О, как ты мне снилась,
моя дорогая жизнь,
я сниму мертвую ветвь всех оставшихся дней.
Старые женщины, пережившие те дни,
Старые деды, пережившие те дни.

«Лиса растения: Олег Юрьев». Лекция Ники Третьяк из цикла «Лес растет: органика и пустота в русской поэзии»

Три субботы подряд в «Книжном в Клубе» будем слушать и говорить о поэзии Олега Юрьева, Леонида Аронзона и Георгия Генниса. Первая встреча — уже 15 февраля в 13:00!

Между отсутствием и избытком, любовью и непониманием, природой и пустотой — каждая лекция посвящена чуткому и близорукому диалогу вокруг текстов Олега Юрьева, Леонида Аронзона, Георгия Генниса. Точки разрыва, схождения и взаимоперехода сообщающихся сосудов, составляющих, на наш взгляд, одни из клапанов сердца этого мира.

Первую встречу, которую проведёт Ника Третьяк, мы посвятим поэту, прозаику, переводчику и драматургу Олегу Юрьеву. От ранних стихов — к поздним: о поэзии Олега Юрьева говорят «монолит». Но в камне его поэтических текстов лежат культура и органика, рукотворное и растительное. Какой путь органическое начало прокладывает в стихах Юрьева? Почему растений больше, чем животных, а птиц больше, чем зверей? Война деревьев и птиц: кто победит? 

Проложите к нам путь, чтобы узнать → → → вход свободный по регистрации

Сегодня в «Дайджесте» читаем первую часть подборки стихотворений Боба Перельмана, американского поэта и одного из первых представителей Language School, из книги «Шрифт Брайля» в переводе Александра Фролова.

.

ПОЛОЖЕНИЕ

Важные нервы управляют серьезностью. Голос помогает. Непрерывность существует в нервной системе. Как природа?
Как глаз создаёт комнату? К берегу нервной системы. К лесу.
Где проявляется, сияет алхимия? Свет – полон значения: нету. Та же самая улыбка не означает, что она работает так же легко, ровно, как дух над звуком. В или вне нервной системы. Проговаривать землю, выдергивая, поворачивая, заставляя стоять. Конец.

Обновляем «Дайджест» подборкой «Восьми неназванных сонетов» американской поэтессы и литературного критика Элизабет Уиллис в переводе Саши Лысенко. В этих текстах можно увидеть, как при языковом разрыве, опираясь на тематические и мотивные «острия» (термин Л. Гинзбург), развивается общий сюжет, отталкивающийся от утери имени, «неназванности» референции.

.

***

Неся атмосферу
выбитую как звук
натюрморт прощения
на узкой улочке
деревья заправлены
за провода
тьма вынесенная
из детства,
другие доброты
«Я взглянула на них»
и упала

В издательстве «Новое литературное обозрение» выходит книга поэта, прозаика и филолога Татьяны-Бонч Осмоловской «Письма с острова». Собирая различные мифологические сюжеты, книга при этом всё же изучает «растерянное и расщеплённое сознание человека», которому приходится жить в условиях туманной неопределённости настоящего и тревоге перед будущим. В поддержку книги мы публикуем одно из «писем».

.

Давление тоже такое. У меня в ушах все время гудело. Но это было хорошо для змей. Они все спали. Я могла бы их есть, но так и не решилась тогда. Змеи не были солеными. Они просто спали там, все это время. Не гнили, не просыпались. Я только вначале боялась их. Но она мне сказала, они нас не тронут. Но есть так и не стала, хотя очень есть хотела.

Молодая была тогда. Очень холодно было. Лед всюду. Вода в кружке застывала. Приносили кружку воды утром один раз и вечером. А пить все время хотелось. Кормили соленым, не разберешь, птица или рыба. Я думала — рыба, но там встречались такие косточки, как у птицы, и перья. Пить все время хотелось. Яичницу еще часто давали. Одно яйцо, не курицы, большое такое, тоже соленое. Я даже стенки лизала, лед слизывала. Хотелось пить.

«Леса растения: Леонид Аронзон». Лекция Петра Кочеткова из цикла «Лес растет: органика и пустота в русской поэзии» — уже в субботу 22 февраля в 13:00.

Паузы и их собирание. Как движение рождается из статики? Как разделенные пробелами слова и перетекающие друг в друга сущности встают на место пустот гудящего белого листа? Как словесное соотносится с визуальным, как рука (природы), рисующая руку, рисует лицо рисующего? Где искать точку перехода между творящим и творимым, явным и убывающим? Почему сонет всегда «нет»? Сотворимся: приходите нас найти.

«Лес растёт: Органика и пустота в русской поэзии»: Три лекции-беседы от Ники Третьяк, Петра Кочеткова и Кирилла Шубина.
Между отсутствием и избытком, любовью и непониманием, природой и пустотой — каждая лекция посвящена чуткому и близорукому диалогу вокруг текстов Олега Юрьева, Леонида Аронзона, Георгия Генниса. Точки разрыва, схождения и взаимоперехода сообщающихся сосудов, составляющих, на наш взгляд, одни из клапанов сердца этого мира. Вторую лекцию-беседу, которую проведёт Петр Кочетков, мы посвятим поэту Леониду Аронзону.

Вход свободный по регистрации

.

Леонид Аронзон

СОНЕТ ДУШЕ И ТРУПУ Н. ЗАБОЛОЦКОГО

Есть легкий дар, как будто во второй
счастливый раз он повторяет опыт.
(Легки и гибки образные тропы
высоких рек, что подняты горой!)

Однако мне отпущен дар другой:
подчас стихи — изнеможенья шепот,
и нету сил зарифмовать Европу,
не говоря уже, чтоб справиться с игрой.

Увы, всегда постыден будет труд:
где, хорошея, розаны цветут,
где, озвучив дыханием свирели

своих кларнетов, барабанов, труб,
все музицируют — растения и звери,
корнями душ разваливая труп!

Сегодня в «Мастерской» читаем прозаический текст Анны Михайлюк «Третий сон» с комментарием Ани Кузнецовой, в котором исследовательница ищет подступы к интерпретации опыта молодой прозаицы, в котором «субъект высказывания постоянно мечется из одного неживого (или ожившего) тела в другое». Из-за этого возникает неуверенность в том, «кто видит “Третий Сон” — мученик, воин, мертвец, а, может быть, город или крепость».

.

<…>

Чёрные волны не издают звуков, их внутренний шум вязнет в опухающей плоти, в глазницах вращается сон — волшебные развалины Мангуп-Кале, некогда гордой столицы, бодрый голос манит и трескается механическим отзвуком — пройдите со мной вдоль дыхания веков. Скажешь ли хуже голоса, но мёртвые ноги не верят ничему, послушно идут. Если дойти до каменного фундамента из крупных глыб, схватиться за него и пролезть вниз, можно спуститься в пещеру, она открывает взгляду обрыв, зашитые зеленью горы переливаются, взгляд задыхается от радости в счастливом падении. Пещера контуром создаёт овал, будто внутри подзорной трубы, если она существует. Слева металлическая табличка, вжитая в камень, о гибели советского журналиста, на кириллице. Мёртвые зрачки не могли прочесть. СССР напоминает римские цифры, больше ничего не ясно, всё в золоте.

<…>

Обновляем «Дайджест» второй частью подборки стихотворений Боба Перельмана из книги «Шрифт Брайля» в переводе Александра Фролова.

.

I.Q.

Мы едем быстро, однако мы видим, что частицы удаляются. Кто демонстрирует свою силу на скорости света? Когда проезжают два автомобиля, чем выше скорость, тем выше случайная уверенность.
Кукуруза там на твоей ферме. Остынь там в ребрах слуги. Пей из ручья, пока твои ткани бледны. Пей и пей. Автомобили разъезжают вокруг, отпуская тебя. Вдребезги пьяный грязный заморыш. Действительно умнее.

→ первая часть подборки

Сегодня в «Мастерской» читаем цикл Саши Узды « ̶̶̶t̶̶̶ ̶̶̶h̶̶̶e̶̶̶ ̶̶̶r̶̶̶ ̶̶̶e̶̶̶s̶̶̶ ̶̶̶t̶̶̶ ̶̶̶i̶̶̶n̶̶̶p̶̶̶e̶̶̶a̶̶̶c̶̶̶e̶̶̶ ̶ ̶s̶̶̶e̶̶̶n̶̶̶t̶̶̶ ̶¡̶̶̶» с комментарием Кирилла Шубина, отмечающего различные аспекты того, как устроена визуальная структура текстов поэта, обладающих «чётко очерченной на белом листе фигурой, понятной топографией, классической симметрией» при кажущейся разрозненности.

.

4.

♡ В целях повышения пропускной способности отражающей поверхности
♢ В целях оптимизации санирующих свойств косметических средств для гигиенических процедур
♧ В целях пролиферирования всепоглощающих аппетитов абсолютно чёрного тела
♤ В целях μύω—зык—и
я — молчание

S→to→P !


съязвыние близ—кого?
далёко—чего?

<…>

«Лесорастение: Георгий Геннис». Лекция Кирилла Шубина из цикла «Лес растет: органика и пустота в русской поэзии» — уже в субботу 1 марта в 13:20

Посмотрим, чем отличаются отражение в зеркале и военный марш. Сколько тел могут принять одну душу, и важны ли нам их имена? Куда они попадают, когда тела сплетаются в мельтешении насекомых? Поставим стихам диковатые вопросы и понаблюдаем, как они исчезают в безумии.

«Лес растёт: Органика и пустота в русской поэзии»: Три лекции-беседы от Ники Третьяк, Петра Кочеткова и Кирилла Шубина.
Между отсутствием и избытком, любовью и непониманием, природой и пустотой — каждая лекция посвящена чуткому и близорукому диалогу вокруг текстов Олега Юрьева, Леонида Аронзона, Георгия Генниса. Точки разрыва, схождения и взаимоперехода сообщающихся сосудов, составляющих, на наш взгляд, одни из клапанов сердца этого мира. Третью лекцию-беседу, которую проведёт Кирилл Шубин, мы посвятим поэту Георгию Геннису.

Вход свободный по регистрации

.

Георгий Геннис

БОЛЕЗНЬ БОТИНОК

У поэта что-то случилось с ботинками
они покрылись каким-то странным налётом
стали плесневеть и зарастать мхом
Шнурки в ужасе извивались
пытаясь покинуть жилище внезапной хвори

Поэт выставил ботинки на балкон под палящее солнце
в надежде их исцелить или хотя бы продлить
срок их полезной жизни
Но обувь продолжала умирать как обувь
и превращалась в дремучие очаги леса.

Вскоре поэт заразился от собственных ботинок
и перестал узнавать себя в зеркале
Дикий взъерошенный кустарник
таивший блестящие ягоды глаз
глядел на него из потусторонней дали

Язык поэта выскользнул в дурноту
темнеющей комнаты и стал прыгать как лягушка
Поэт бросился за ним на пол
и ползал в забвении слов

Сегодня в «Дайджесте» публикуем отрывок из «Албанского дневника» Рона Паджета, одного из крупнейших представителей Нью-Йоркской поэтической школы, в переводе Андрея Сен-Сенькова, вышедшего недавно отдельной книгой вместе с другими избранными сочинениями автора в издательстве SOYAPRESS.

.

<…>

На обратном пути к микроавтобусу замечаю стадо овец, их восемь штук. У троих ядовито-розовые головы — панк-овцы! — а я уже на мосту, мотающемся взад-вперед на ветру как сумасшедший. Скорее всего, розовый цвет — форма клеймения.

Я до сих пор не знаю, как зовут нашего водителя. Его микроавтобус «Рено» вмещает около десяти человек, а нас сегодня девять — пятеро американцев, Буяр, его брат, Флутура и сам водитель. Видимо, он купил его за 10 000 долларов новым или почти новым — его почти наверняка угнали во Франции и контрабандой провезли через Германию и Польшу сюда. В любом случае, он хороший водитель и хорошо знает дороги, а также местный дорожный этикет. Он спокойно, с вниманием мчится по ухабистым двухполосным дорогам.

В ресторане в Эльбасане кто-то говорит, что в албанском языке нет слова, обозначающего холестерин, так что его тут не существует. Как во Франции.

<…>

→ заказать «Албанский дневник» на сайте SOYAPRESS

В «Дайджесте» читаем повесть прозаицы и исследовательницы литературы Ани Кузнецовой, в которой биографии первой программистки и хоррор-писательницы киборгизируются, размывая разницу между историческим женским телом, подвластным насилию, и демиургическим телом создательницы компьютерного или буквенного текста, который уже подчиняет себе и материю, и сам ожидаемый путь женской автобиографии.

.

У Ады было лицо с двойным дном: магическая трикстерка, коллекционерка иллюзий. В судьбах она разбиралась лучше психоаналитиков и звездочетов. Ей были подвластны математика, инженерия, масляный шёлк, чертежи счетных машин на столе премьер-министра Англии, проволока и натальные карты европейской интеллигенции. Ей оставалось несколько месяцев, ее имя уже вписалось в историю. Одно не разрешилось: кто прятался в теле монстра?

Они сидели на плите, которую Ада заказала каменщику для своих похорон, и всматривались в полумесяц Лемана. Из колоды выпал перевернутый пагад. «Я вовсе не похожа на тебя. Тебя закопают с Байроном. Я хочу вернутся туда, где родилась — к ее могиле».

Обновляем «Дайджест» подборкой стихотворений поэта и музыканта Майкла Айвза в переводе Александра Уланова. В этих текстах мы можем наблюдать, через что проходит и как разворачивается «истина субъективного опыта», отчасти возникающая из остранения и наблюдения за глубоко скрытыми признаками явлений.

.


*

Застольная Песня под Деревом Испытаний: Излияния разума ускользают от этих чаш. Ничтожества и опустошения хватаются за поводья. Лица, полные вареного бога, редко в заплатках. Глаза двух бескрылых фебов, сосущих ржавчину. Печали, посеянные союзниками руин. Бухта инея ягненка вокруг розы. Реанимированный глагол «вспахал». Красный шёлк однажды для крика любви под сурдинку. Теперь сожаление запечатано в горькой гвоздике. Изношенная нить принадлежности оборвана. Цвета оказываются корыстными. Несвежие воды крещения, которые обжигают только злобу. Утро, экономно потраченное соляными бурями. Однажды проволока обвилась вокруг чёрного яблока. Просверленная тыква просеивает яды. Неверный меч спасает положение. Песчаный вавилон высказанных миров. Уроки под деревом испытаний.

Сегодня в «Дайджесте» читаем подборку стихотворений Марии Земляновой. Переползая через зимнее солнцестояние, их герои преодолевают левую меланхолию, бедность и одиночество телесным биохакингом — объятиями. Это становится материальным сопротивлением нормативным способам регулирования эмоциональной жизни, вечно скорбящей и вечно слепо внесоциальной.

.

***
 
мы проснемся на страдающей земле
без видимых изменений
 
нефть продолжит разливаться,
льды таять
люди намеренно совершать насилие
 
мы проснёмся вместе или
ты будешь расположен на противоположной
стороне глобуса
суши или неба
 
нефть продолжит разливаться
без видимых изменений
 
качнётся год и выпадет
из лиминальной колыбели в другую
льды будут таять
люди использовать оружие
 
я стою в темноте одна
на тёмной земле
есть ли в тёмном собственное свечение?
иначе, как объяснить, что я вижу
её очертания
 
хоть и не различаю пределов
возможности иного ландшафта,
что существует в теории
или в памяти
 
мы проснёмся на земле,
как бы высоко ни провели ночь
это её дар
в непостоянстве каждого дня
 
ещё не конец

Мы продолжаем: заброшенный сад камней

Сегодня и навсегда в течение месяца — открытие краудфандинга на издание новых книг, ненавистных и обожаемых.

· Любовь Баркова, «Все существуют и всё существует»
(с предисловием Анны Родионовой)

Редактор — Михаил Бордуновский

***

между альвеолами
мы проложили
спрессовье имён.

плотным-плотно‌
сымёнье
на прочной диафрагме —
там и несу его.

<...>

· Зухра Яникова, «Горгона Медуза»

Редактор — Владимир Кошелев

<...>

Вот здесь у тебя и возникает противоречие, если бы видео не было ФЕЙКОМ, то все бы мы уже окаменели, потому что через камеру эффект такой же, как и в жизни. Если ты говоришь, что у змей такие же глаза, то и работают они так же, а именно — превращают смотрящих в камень. Ты камень сейчас? А, может, я камень? А, может, миллионы людей с ютуба? Здесь у тебя не может быть контраргументов совсем. Все живы.

·

Молча отдать последнее: https://planeta.ru/campaigns/barkova-yanikova

«Исчезание равно образованию» — презентация в Петербурге.

15 марта в 19.00 в Музее Иосифа Бродского поговорим о сборнике стихов и эссе норвежского поэта Тура Ульвена. В вечере примут участие Дмитрий Воробьёв и Нина Ставрогина (онлайн), Александр Скидан и Дмитрий Сабиров.

Тур Ульвен признан критиками одним из важнейших скандинавских авторов второй половины XX века. Творчество Ульвена отмечено рядом литературных наград, среди которых премия издательства «Гюлендаль» (1987), премия Хартвига Кирана (1990) и премия Обстфельдера (1993; в настоящий том включена благодарственная речь), а также присуждаемая Шведской академией премия Доблоуга (1995).

«Ульвен разрушает догматизм не столько из пессимизма, сколько из необходимости освобождения пространства от навязанных всем стандартов, установок и принципов, ниспровергает и космические масштабы, и самоуверенность людей, словом, открывает простор для мысли» (Андраник Антонян).

В книгу поэта и прозаика включены полные переводы всех его прижизненных поэтических сборников, переводы значительной части посмертно опубликованных стихотворений, нескольких эссе и единственного интервью Ульвена. Ряд стихотворений и эссе публикуется впервые, а опубликованные ранее — исправлены и доработаны.

Билеты

Сегодня в «Дайджесте» новый материал из постоянной рубрики «Вслед за…». На этот раз стихотворения и визуальные работы пятерых поэт:ок пребывают в диалоге с методом и работами современного иранского художника-математика Хамида Надери Йеганеха. Главной особенностью его работ является то, что он создаёт различные изображения с помощью математических формул. В споре с этой практикой и её преломлением в текстах автор:ок мы видим важность полилога и возможности использования других подходов. Мы благодарим Ксению Боровик, Игоря Ванькова, Нико Железниково, Евгению Суслову и Гликерия Улунова, принявших участие в подготовке материала

.

Ксения Боровик

***

с точки зрения механики
рыбы похожи на птиц
птицы — на камни и воду
вода — на поток автомобилей, сменяющих друг друга
в рядах неба
мы еще чуть-чуть подождём, сомкнув руки
чтобы рыбы в моем животе перепрыгнули с одного органа на другой
и моя программа прощания запустилась
иногда я не успеваю послать сигнал
и мы так и стоим, соединённые в сплошную среду
и тогда мои глаза подчиняются только чужим движениям зрачков
мы — два инвариантных объекта
линейная комбинация полиадных произведений
векторов базиса
рукопожатие — это свертка двух таких объектов
способ сказать другому
твой базис говно
искривить чужое пространство отяжелевшими мыслями
и попрощаться
честно говоря, я так особо и не поняла, что такое свёртка тензора
просто что-то похожее схлопывается
а после останутся рыбы и птицы
камни и правый руль
или что там ещё определило мою идентичность
в этой бессмысленной циркуляции

Сегодня мы начинаем обзор девятнадцатого номера «Флагов», подготовленного вместе с независимым фестивалем драматургии «Любимовка». Открываем серию обзорных публикаций пьесой поэта Егора Зернова «ТРОЦКИЙ-АПОКРИФ» с комментарием Екатерины Августеняк:

«Нарратив пересобирается, полифонизируется и пылает: отдельные части, как всполохи. Опорными точками драматургической конструкции оказываются не события (личной) истории, а переживания, которые содержат в себе целые гроздья обстоятельств, фактур, эмоциональных реплик. Ткань чувственного словно наращивается из облака тегов, деталей, колоритных речевых оборотов — так образуются психические события, которые двигают действие, пускают нас по лабиринту повторяющихся мотивов. Нам может казаться, что блуждание по этим закоулкам души будет бесконечным, но выход находится внезапно, нас словно выбрасывает из воображаемой локации, и дверь спектакля захлопывается».

.

ЛОГИЧЕСКИЙ АНЕКДОТ

Троцкий, находясь в изгнании, в Турции, ловил рыбу.
Мальчик, продававший газеты, решил
над ним подшутить:
— Сенсация! Сталин умер!

Но Троцкий и бровью не повел:
— Молодой человек, — сказал он
разносчику, — это не может быть правдой.
Если бы Сталин умер, я уже был бы в Москве.

На следующий день мальчик снова
решил попробовать. На этот раз он закричал:
— Сенсация! Ленин жив!

Но Троцкий опять не попался на эту уловку.
— Если бы Ленин был жив, он бы сейчас
был бы здесь, рядом со мной.

Продолжаем обзор девятнадцатого номера и хотим обратить ваше внимание на опубликованный в нём радиоспектакль поэтки и прозаицы Софьи Сурковой «Валери Соланас восстаёт из мёртвых» с комментарием режиссёра и арт-практика Владимира Бочарова, анализирующего текстовое пространства «образов неповиновения»:

«Когда я читаю и слушаю текст радиоспектакля “Валери Соланас”, во мне спорят феноменология и герменевтика. Я ощущаю этот текст больше, чем я его понимаю. В этом и есть, на мой взгляд, особое свойство fringe драматургии. Переживание текста, его кумулятивного движения и развития — сложнее и интереснее, чем социо-культурные знаки, спрятанные внутри. Эти колебания и сгущения языка не столько рождают прямые смыслы, сколько подрывают сам процесс чтения и интерпретации, что в свою очередь и является основным политическим и социо-культурным жестом. Язык возмущается. На темной и ровной поверхности, как в шекспировском Макбете, возникают “пузыри земли”. Из этой закипающей материи к нам обращается Валери Соланас: “Каждый день я оживаю во всякой еретичке, во всякой злодейке”».

.

<...>

Полтергейст католического пансиона: В дату смерти Валери по всему миру жгут костры, и ещё: на гипсовые манекены надевают маски с её лицом, потом ампутируют им конечности, а эти сумеречные туловища расставляют наподобие хора.
Первая лесбиянка в мире: В годовщину смерти Валери уродливые старухи, её современницы, раздеваются, показывая друг другу корявые лопатки, мёрзнущие животы, прилизанные к лобку волосы и все жухлые линии тела.
Полтергейст католического пансиона: Какие ещё забавы устраивают о гибели и жизни Валери?
Первая лесбиянка в мире: Есть одна забористая забава, близкая к дезертирству: почитательниц пьес Соланас подвергают гипнозу, их вводят и выводят из транса семь раз подряд, а суммарный хронометраж их оцепенений замеряют сломанным кухонным таймером. Этот спектакль подражает жизни — нечеловеческим усилиям, въёбанным впустую.

Появляется Валери Соланас.

В рамках обзора совместного номера «Флагов» и «Любимовки» читаем fringe-пьесу Федула Борщева «Как я ходил в библиотеку» с комментарием Ивана Фурманова, в котором помимо анализа текста обнаруживается попытка найти его источники в практике концептуалистских реди-мейдов:

«Кроме заявленной интимности процесса, от чтения сердцевины “Как я ходил в библиотеку”, само́й театрализованной игры Бардовского, останавливает очевидность концептуалистской формы, созданной Борщевым (драматургический бутерброд из двух перипетий вида “начало рамки  — обнаруженный текст — конец рамки”), но любопытство всё равно побеждает. 

Любопытство и подозрение о наличии второго драматического слоя в построении Борщева, второго слоя, который — в споре случайности библиотечной находки и неприкрытой её неслучайности, специальной избранности Борщевым пьесы Бардовского “Да здравствует солнце!”.
 
Невзначай обнаруженная через сто лет, она зловеще и до предела рифмуется с двадцатыми годами нашего века…»

.

Как я ходил в библиотеку

Однажды я решил сходить в библиотеку. Пришёл и стал смотреть книги.

И вдруг на самой нижней полке, под слоем вековой пыли, я обнаружил пьесу-игру
Александра Бардовского “Да здравствует
Солнце!”

<...>

Дочитал я пьесу и пошёл домой. Вот
так интересно я сходил в библиотеку.