Нобелевские династии
Подписчик поделился очень интересной статьей по горячим следам публикации от Econs. В ней анализируется такой феномен как «академическое родство» (academic ancestry). Он заключается в наличии менторских связей между учеными (учитель-ученик). Например, какое количество учеников с Нобелевской премией впоследствии обучил ученый-лауреат Нобелевской премии. В список исследования вошли 727 учёных.
И выводы поразительные: в этом списке обнаружилось несколько академических генеалогических древ: 1 с 696 лауреатами, 4 — с 2 и 25 — с одним лауреатом. То есть один человек — а именно швейцарский ученый Эммануэль Ступанус, живший в XVI-XVII веках — является академическим предком около 668 нобелевских лауреатов, что составляет 92% всех обладателей премии. Также удалось найти Нобелевского лауреата, у которого наибольшее число «нобелевских потомков» (228) — британский физик Джон Уильям Стретт. У его студента, физика Джозефа Томпсона, их 227. Из них 126 стали обладателям Нобелевской премии по физике.
Далее идет интересная информация про особенность дисциплин. У химиков, например, самое высокое число нобелевских потомков в среднем – 7 ученых; у физиков — 6.2; у медиков — 2.6; а у экономистов — всего 0.8.
А теперь немного о социально-академической мобильности среди нобелевских лауреатов. Количество ученых-обладателей премии, среди предков которого не было нобелевских лауреатов, остается практически неизменным с 1950 года. Тем не менее, число тех ученых-обладателей премии, которые не обучались у нобелевских лауреатов, растет.
Если подвести итог, то наблюдается устойчивая преемственность среди тех, кто получает премию. Значительное влияние оказывает наставник и академическая среда, в которой обучался будущий лауреат. Без хорошего наставника — и, скорее всего, хорошего университета — шансы сильно снижаются.
Tol, R. S. (2024). The Nobel family. Scientometrics, 129(3), 1329-1346.
А.Т.
#кратко
🔹Подпишись на Political Animals
Подписчик поделился очень интересной статьей по горячим следам публикации от Econs. В ней анализируется такой феномен как «академическое родство» (academic ancestry). Он заключается в наличии менторских связей между учеными (учитель-ученик). Например, какое количество учеников с Нобелевской премией впоследствии обучил ученый-лауреат Нобелевской премии. В список исследования вошли 727 учёных.
И выводы поразительные: в этом списке обнаружилось несколько академических генеалогических древ: 1 с 696 лауреатами, 4 — с 2 и 25 — с одним лауреатом. То есть один человек — а именно швейцарский ученый Эммануэль Ступанус, живший в XVI-XVII веках — является академическим предком около 668 нобелевских лауреатов, что составляет 92% всех обладателей премии. Также удалось найти Нобелевского лауреата, у которого наибольшее число «нобелевских потомков» (228) — британский физик Джон Уильям Стретт. У его студента, физика Джозефа Томпсона, их 227. Из них 126 стали обладателям Нобелевской премии по физике.
Далее идет интересная информация про особенность дисциплин. У химиков, например, самое высокое число нобелевских потомков в среднем – 7 ученых; у физиков — 6.2; у медиков — 2.6; а у экономистов — всего 0.8.
А теперь немного о социально-академической мобильности среди нобелевских лауреатов. Количество ученых-обладателей премии, среди предков которого не было нобелевских лауреатов, остается практически неизменным с 1950 года. Тем не менее, число тех ученых-обладателей премии, которые не обучались у нобелевских лауреатов, растет.
Если подвести итог, то наблюдается устойчивая преемственность среди тех, кто получает премию. Значительное влияние оказывает наставник и академическая среда, в которой обучался будущий лауреат. Без хорошего наставника — и, скорее всего, хорошего университета — шансы сильно снижаются.
Tol, R. S. (2024). The Nobel family. Scientometrics, 129(3), 1329-1346.
А.Т.
#кратко
🔹Подпишись на Political Animals
Соотношение одного сотрудника тайной полиции ( и в некоторых случаях и осведомителей) к определенному числу жителей страны. Гестапо отдыхает по сравнению с Филиппинами, Тайванем и Северной Кореей.
Greitens, S. C. (2016). Dictators and their secret police: Coercive institutions and state violence. Cambridge University Press.
А.Т.
#кратко
🔹Подпишись на Political Animals
Greitens, S. C. (2016). Dictators and their secret police: Coercive institutions and state violence. Cambridge University Press.
А.Т.
#кратко
🔹Подпишись на Political Animals
Дизайн силового аппарата авторитарного государства. Два пути
Силовики играют ключевую роль в репрессиях. Автократ полагается на их способность устранять угрозу правящему режиму. Как раз характер угроз и определяет дизайн силового аппарата подобного государства.
У диктаторов есть две основные угрозы:
▪️Государственный переворот
▪️Массовое восстание
Первый обычно совершают контрэлиты. Они мобилизуют силы внутри высших и средних эшелонов власти, чтобы отстранить диктатора. Отдельно стоит выделить силовиков. Второй инициируется народными массами, но финальный аккорд всегда остается за элитами. В политической науке этот феномен получил название «дилемма насилия» (coercive dilemma).
Исходя из главной угрозы диктаторы и формируют силовой аппарат государства. Тут есть два пути:
▪️Фрагментирование органов безопасности
▪️Создание единого силового аппарата
В рамках первого подхода автократ разбивает органы безопасности на отдельные и независимые друг от друга службы. Они действуют отдельно друг от друга и часто имеют противоположные интересы, что выливается в соперничество. Это помогает справиться с угрозой консолидации контрэлитного заговора. Вторым важным элементом этого дизайна является закрытость служб безопасности. Попасть туда могут лишь определенные слои населения; например, этническая группа откуда родом диктатор. Хорошим примером может послужить силовой аппарат при суданском диктаторе Омаре аль-Башире и при правителе Чада Хабре Хиссене.
В рамках второго диктатор формирует единый и сплоченный аппарат органов безопасности для противодействия угрозам со стороны масс. Это позволяет мобилизовать все силы силовиков для контроля населения. Они отличаются более высоким уровнем подготовки и профессионализма. Кроме того, доступ в этих службы открыт для более широких слоев населения. В качестве пример стоит выделить Тайвань (Бюро национальной безопасности) и Штази.
Однако есть еще одна деталь: в первом случае силовики часто проводят масштабные репрессии, так как их способности выявить противников режима весьма ограничены. Поэтому они часто прибегают к массовым посадкам по политическим мотивам и убийствам. Во втором случае силовики могут организовать масштабное слежение за населением, что позволяет точечно выявлять противников режима.
Greitens, S. C. (2016). Dictators and their secret police: Coercive institutions and state violence. Cambridge University Press.
А.Т.
#кратко
🔹Подпишись на Political Animals
Силовики играют ключевую роль в репрессиях. Автократ полагается на их способность устранять угрозу правящему режиму. Как раз характер угроз и определяет дизайн силового аппарата подобного государства.
У диктаторов есть две основные угрозы:
▪️Государственный переворот
▪️Массовое восстание
Первый обычно совершают контрэлиты. Они мобилизуют силы внутри высших и средних эшелонов власти, чтобы отстранить диктатора. Отдельно стоит выделить силовиков. Второй инициируется народными массами, но финальный аккорд всегда остается за элитами. В политической науке этот феномен получил название «дилемма насилия» (coercive dilemma).
Исходя из главной угрозы диктаторы и формируют силовой аппарат государства. Тут есть два пути:
▪️Фрагментирование органов безопасности
▪️Создание единого силового аппарата
В рамках первого подхода автократ разбивает органы безопасности на отдельные и независимые друг от друга службы. Они действуют отдельно друг от друга и часто имеют противоположные интересы, что выливается в соперничество. Это помогает справиться с угрозой консолидации контрэлитного заговора. Вторым важным элементом этого дизайна является закрытость служб безопасности. Попасть туда могут лишь определенные слои населения; например, этническая группа откуда родом диктатор. Хорошим примером может послужить силовой аппарат при суданском диктаторе Омаре аль-Башире и при правителе Чада Хабре Хиссене.
В рамках второго диктатор формирует единый и сплоченный аппарат органов безопасности для противодействия угрозам со стороны масс. Это позволяет мобилизовать все силы силовиков для контроля населения. Они отличаются более высоким уровнем подготовки и профессионализма. Кроме того, доступ в этих службы открыт для более широких слоев населения. В качестве пример стоит выделить Тайвань (Бюро национальной безопасности) и Штази.
Однако есть еще одна деталь: в первом случае силовики часто проводят масштабные репрессии, так как их способности выявить противников режима весьма ограничены. Поэтому они часто прибегают к массовым посадкам по политическим мотивам и убийствам. Во втором случае силовики могут организовать масштабное слежение за населением, что позволяет точечно выявлять противников режима.
Greitens, S. C. (2016). Dictators and their secret police: Coercive institutions and state violence. Cambridge University Press.
А.Т.
#кратко
🔹Подпишись на Political Animals
Борьба с повстанцами и разведка: фактор этничности во второй чеченской кампании
В этом посте я затронул такую фундаментальную проблему авторитарных режимов как сбор и анализ информации. С этой трудностью сталкиваются как демократии, так и автократии, но у вторых в силу отсутствия обратной связи от гражданского общества и политических соперников она гораздо глубже.
Однако полезно обратиться и к другим примерам, косвенно подтверждающих насколько доступность информации влияет на успех. В этом нам поможет статья профессора Дартмутского колледжа Джейсона Лиалла. Он исследовал стратегию федеральных войск в борьбе с чеченскими повстанцами во время второй чеченской кампании (с 2000 по 2005 год).
В центр его внимания попала тактика российских войск под названием «зачистки» (sweeps). Под этим термином он определяет действия, направленные на выявление повстанцев среди гражданского населения. Они сопровождались изоляцией выбранной территории, задержанием подозреваемых и ликвидацией повстанцев.
Лиалл утверждает, что подразделения, составленные из русских, действовали менее эффективно, чем те, которые состояли из чеченцев, воюющих на стороне федеральных войск. Эффективность он определил следующим образом: через временной интервал и количество ответных нападений на солдат федеральной армии в зоне зачистки.
Ученый выяснил, что, когда зачистку проводили русские, то частота и количество нападений со стороны повстанцев были выше. Когда контртеррористические операции проводили чеченцы, то частота вооруженных акций снижалась на 40%. Ответные нападения повстанцев следовали в 79% случаев, когда зачистку проводили подразделения, составленные из этнических русских и в 62%, когда ее проводили местные. Если эти операции проводили смешанные подразделения, то их эффективность была не намного выше, чем у чисто русских и ниже, чем у чеченских.
Как объяснить подобное различие в результатах?
Как пишет Лиалл, дело тут не , как кто-то мог бы предположить, в низком профессионализме российских солдат, а в лучшей способности выявлять угрозы и ориентироваться в обществе и местности у местных. Чеченцы, будучи интегрированы в локальное сообщество, могли более эффективно отслеживать и ликвидировать повстанцев. У них было серьезное преимущество в сборе и владения информацией. У федеральных войск его не было, а местные жители относились к ним гораздо негативнее, чем к соплеменникам, воюющим на стороне России.
Поэтому колониальные империи формировали локальные полицейские силы в основном из местных. Они эффективнее боролись против своих соплеменников и снабжали более точной информацией. Хорошим примером может послужить стратегия французов во время войны в Алжире (1954-1962). Они вербовали из местных жителей отряды для сбора разведывательной информации и борьбы с повстанцами под названием «харка».
Lyall, J. (2010). Are coethnics more effective counterinsurgents? Evidence from the second Chechen war. American Political Science Review, 104(1), 1-20.
А.Т.
#кратко
🔹Подпишись на Political Animals
В этом посте я затронул такую фундаментальную проблему авторитарных режимов как сбор и анализ информации. С этой трудностью сталкиваются как демократии, так и автократии, но у вторых в силу отсутствия обратной связи от гражданского общества и политических соперников она гораздо глубже.
Однако полезно обратиться и к другим примерам, косвенно подтверждающих насколько доступность информации влияет на успех. В этом нам поможет статья профессора Дартмутского колледжа Джейсона Лиалла. Он исследовал стратегию федеральных войск в борьбе с чеченскими повстанцами во время второй чеченской кампании (с 2000 по 2005 год).
В центр его внимания попала тактика российских войск под названием «зачистки» (sweeps). Под этим термином он определяет действия, направленные на выявление повстанцев среди гражданского населения. Они сопровождались изоляцией выбранной территории, задержанием подозреваемых и ликвидацией повстанцев.
Лиалл утверждает, что подразделения, составленные из русских, действовали менее эффективно, чем те, которые состояли из чеченцев, воюющих на стороне федеральных войск. Эффективность он определил следующим образом: через временной интервал и количество ответных нападений на солдат федеральной армии в зоне зачистки.
Ученый выяснил, что, когда зачистку проводили русские, то частота и количество нападений со стороны повстанцев были выше. Когда контртеррористические операции проводили чеченцы, то частота вооруженных акций снижалась на 40%. Ответные нападения повстанцев следовали в 79% случаев, когда зачистку проводили подразделения, составленные из этнических русских и в 62%, когда ее проводили местные. Если эти операции проводили смешанные подразделения, то их эффективность была не намного выше, чем у чисто русских и ниже, чем у чеченских.
Как объяснить подобное различие в результатах?
Как пишет Лиалл, дело тут не , как кто-то мог бы предположить, в низком профессионализме российских солдат, а в лучшей способности выявлять угрозы и ориентироваться в обществе и местности у местных. Чеченцы, будучи интегрированы в локальное сообщество, могли более эффективно отслеживать и ликвидировать повстанцев. У них было серьезное преимущество в сборе и владения информацией. У федеральных войск его не было, а местные жители относились к ним гораздо негативнее, чем к соплеменникам, воюющим на стороне России.
Поэтому колониальные империи формировали локальные полицейские силы в основном из местных. Они эффективнее боролись против своих соплеменников и снабжали более точной информацией. Хорошим примером может послужить стратегия французов во время войны в Алжире (1954-1962). Они вербовали из местных жителей отряды для сбора разведывательной информации и борьбы с повстанцами под названием «харка».
Lyall, J. (2010). Are coethnics more effective counterinsurgents? Evidence from the second Chechen war. American Political Science Review, 104(1), 1-20.
А.Т.
#кратко
🔹Подпишись на Political Animals
Forwarded from 2625 (XXV)
Исторические корни международного права зиждутся на религиозных институтах, потому что много принципов рецепиированы из религиозных догм. В средние века религиозные институты были централизованы (Папский Престол). После развала теоцентрической системы преобладала естественно-правовая школа, от которой пришли к правовому позитивизму. Поэтому современное международное публичное право лучше всего преподается в Великобритании, где правовая система сложилась во многом в результате рецепции канонических институтов. Старейшие юридические факультеты Великобритании до сих пор содержат в образовательных программах кононическое право.
По запросу коллег из Political Animals был подготовлен обзор ключевых работ по международному публичному праву сквозь призму эволюции идей о функции права в международном сообществе. Чтобы ознакомиться на русском языке с международным правом как дисциплиной стоит обратить внимание на учебник МГИМО под ред. А.Н. Вылегжанина, а также "Курс международного права" В.Л. Толстых.
По запросу коллег из Political Animals был подготовлен обзор ключевых работ по международному публичному праву сквозь призму эволюции идей о функции права в международном сообществе. Чтобы ознакомиться на русском языке с международным правом как дисциплиной стоит обратить внимание на учебник МГИМО под ред. А.Н. Вылегжанина, а также "Курс международного права" В.Л. Толстых.
Telegraph
Эволюция идей в международном праве
Периодизация международного права вопрос достаточно условный. Федор Мартенс писал:
Сегодня срочно вызвали на совещание. Вернулся поздно. Сказали опубликовать этот постер. Объяснять ничего не буду. Ждите.
А.Т.
#анонс
🔹Подпишись на Political Animals
А.Т.
#анонс
🔹Подпишись на Political Animals
В этом выводе есть одна фундаментальная проблема. Она заключается в том, что мы допускаем, что демократизация на всех окажет благотворный эффект. Это не так.
Если ввести демократию, например, в Египте, Сомали или Судане, устоит ли она ? Возможно да, но не надолго. Существует высокая вероятность, что транзит забуксует и все вернется на круги своя или станет ещё хуже. На это может повлиять ряд факторов.
Что это за факторы?
◾️Простое понимание что такое демократия и как она работает. Если в стране мало образованных людей, знакомых с подобными практиками управления, то демократия рискует выродиться во что-то иное. Инглхарт не даст соврать.
◾️Высокое имущественное расслоение. Здесь ты хоть тресни, но народ будет топить за авторитарные меры, чтобы «раскулачить» зажиточные слои. Сеймур Мартин Липсет давно подмечал, что беднякам чужда идея демократии. Богатые в обществах с высоким имущественным расслоением к демократии особых симпатий не питают. А если там ещё много нищей молодежи, то это может значительно усугубить ситуацию.
◾️Многоэтничность населения. Если в стране есть много разных этносов, племен или кланов, чье совместное существование отягощено годами вражды, то маловероятно, что они договорятся и сумеют построить демократию.
▪️ Уровень социально-экономического развития, достаточный для того, чтобы дать сформироваться значительной прослойке среднего класса и обеспечить экономику кадрами.
И это, скорее всего, еще не все факторы.
Однако у нашей страны, как минимум с точки зрения человеческого капитала, так и социально-экономического развития, шансов на успех больше.
А.Т.
#комментарий
🔹Подпишись на Political Animals
Если ввести демократию, например, в Египте, Сомали или Судане, устоит ли она ? Возможно да, но не надолго. Существует высокая вероятность, что транзит забуксует и все вернется на круги своя или станет ещё хуже. На это может повлиять ряд факторов.
Что это за факторы?
◾️Простое понимание что такое демократия и как она работает. Если в стране мало образованных людей, знакомых с подобными практиками управления, то демократия рискует выродиться во что-то иное. Инглхарт не даст соврать.
◾️Высокое имущественное расслоение. Здесь ты хоть тресни, но народ будет топить за авторитарные меры, чтобы «раскулачить» зажиточные слои. Сеймур Мартин Липсет давно подмечал, что беднякам чужда идея демократии. Богатые в обществах с высоким имущественным расслоением к демократии особых симпатий не питают. А если там ещё много нищей молодежи, то это может значительно усугубить ситуацию.
◾️Многоэтничность населения. Если в стране есть много разных этносов, племен или кланов, чье совместное существование отягощено годами вражды, то маловероятно, что они договорятся и сумеют построить демократию.
▪️ Уровень социально-экономического развития, достаточный для того, чтобы дать сформироваться значительной прослойке среднего класса и обеспечить экономику кадрами.
И это, скорее всего, еще не все факторы.
Однако у нашей страны, как минимум с точки зрения человеческого капитала, так и социально-экономического развития, шансов на успех больше.
А.Т.
#комментарий
🔹Подпишись на Political Animals
Telegram
Деньги и песец
Покуда все СМИ и социальные сети обсуждают заслуги Нобелевских лауреатов Асемоглу и Робинсона, имея в виду их самую известную книгу Why Nations Fail, для политологов более значимой кажется их статья 2020 года Democracy Does Cause Growth (в соавторстве с Найду…
Forwarded from Политфак на связи
Немного о некорректных сравнениях
Фрагментирование силового аппарата — это база для диктатора. Оно помогает автократу снизить вероятность переворота со стороны таких структур — их дробление сталкивает лбами ведомства и снижает шансы того, что правоохранители и военные сговорятся друг с другом (читаем Сволик, а также Геддес, Райта и Франц).
Именно поэтому не стоит воспринимать разного рода громкие истории о конфликтах между силовыми структурами в нашем кейсе за «развал вертикали» и, простите, «раскол элит». Негативный же опыт потери контроля над одной из силовых группировок у нас уже имеется — его итоги все прекрасно помнят. В худшем случае противостояния между подобными организациями выливаются во что-то совсем некрасивое уже тогда, когда происходит режимная трансформация.
История взаимодействия армии и различных парамилитарных групп в Судане иллюстрирует, как конкуренция за власть среди силовых структур приводит к дестабилизации и всплескам насилия. Президент Омар Аль-Башир пришел к власти путем военного переворота, поэтому прекрасно понимал опасность армии и спецслужб — поэтому он пошел по пути их дробления. Его это многие годы спасало, пока в 2019 году под давлением массовых протестов силовики все-таки не скоординировались друг с другом и не скинули Аль-Башира. После его свержения коалиция из разрозненных вооруженных группировок и оппозиции быстро развалилась. В 2021 году армия попыталась устроить путч и захватить власть, а в 2023 году конфликт между Вооруженными силами и парамилитарной группировкой Силы быстрого реагирования вылился в гражданскую войну.
У южных соседей ситуация сложилась не сильно лучше — там после обретения независимости в 2011 году уже спустя несколько лет вспыхнула своя гражданская война. В этом кейсе раздробленность силового аппарата была связана в целом с раздробленностью политических элит по этническому признаку.
Еще можно вспомнить случай Эфиопии — довольно децентрализованного электорального партийного авторитарного режима, этнической федерации, в которой разрозненные региональные элиты скреплялись единой правящей партией — Революционно-демократическим фронт эфиопских народов. Когда новое поколение политических лидеров попыталось слега либерализовать режим, эта конструкция зашаталась — в результате внутриэлитных разборок от РДФЭН отделился Народный фронт освобождения Тыграя — правящая партия региона Тыграй со своим силовым ресурсом. Началась гражданская война, которая шла с 2021 по 2022 год.
Также я видел сравнения конфликтов между силовыми группами РФ с нынешней Мексикой — там переход от 70-летней электоральной партийной диктатуры Институционально-революционной партии к электоральной демократии сопровождается потерей государством монополии на насилие и войной с крателями (и картелей друг с другом). Однако там речь идет именно о борьбе государства с ОПГ, не о фрагментации силового аппарата.
Стоит заметить, что случай нашей страны серьезно отличается от каждого из этих примеров. Режимной трансформации не наблюдается, дееспособность государства значительно выше, уровень экономического развития тоже, дробление элит по этническому признаку не столь существенно и фундаментально. Поэтому разного рода катастрофические предсказания о гражданской войне вряд ли стоит принимать всерьез(как и любые предсказания в политике — за этим к гадалкам)
Фрагментирование силового аппарата — это база для диктатора. Оно помогает автократу снизить вероятность переворота со стороны таких структур — их дробление сталкивает лбами ведомства и снижает шансы того, что правоохранители и военные сговорятся друг с другом (читаем Сволик, а также Геддес, Райта и Франц).
Именно поэтому не стоит воспринимать разного рода громкие истории о конфликтах между силовыми структурами в нашем кейсе за «развал вертикали» и, простите, «раскол элит». Негативный же опыт потери контроля над одной из силовых группировок у нас уже имеется — его итоги все прекрасно помнят. В худшем случае противостояния между подобными организациями выливаются во что-то совсем некрасивое уже тогда, когда происходит режимная трансформация.
История взаимодействия армии и различных парамилитарных групп в Судане иллюстрирует, как конкуренция за власть среди силовых структур приводит к дестабилизации и всплескам насилия. Президент Омар Аль-Башир пришел к власти путем военного переворота, поэтому прекрасно понимал опасность армии и спецслужб — поэтому он пошел по пути их дробления. Его это многие годы спасало, пока в 2019 году под давлением массовых протестов силовики все-таки не скоординировались друг с другом и не скинули Аль-Башира. После его свержения коалиция из разрозненных вооруженных группировок и оппозиции быстро развалилась. В 2021 году армия попыталась устроить путч и захватить власть, а в 2023 году конфликт между Вооруженными силами и парамилитарной группировкой Силы быстрого реагирования вылился в гражданскую войну.
У южных соседей ситуация сложилась не сильно лучше — там после обретения независимости в 2011 году уже спустя несколько лет вспыхнула своя гражданская война. В этом кейсе раздробленность силового аппарата была связана в целом с раздробленностью политических элит по этническому признаку.
Еще можно вспомнить случай Эфиопии — довольно децентрализованного электорального партийного авторитарного режима, этнической федерации, в которой разрозненные региональные элиты скреплялись единой правящей партией — Революционно-демократическим фронт эфиопских народов. Когда новое поколение политических лидеров попыталось слега либерализовать режим, эта конструкция зашаталась — в результате внутриэлитных разборок от РДФЭН отделился Народный фронт освобождения Тыграя — правящая партия региона Тыграй со своим силовым ресурсом. Началась гражданская война, которая шла с 2021 по 2022 год.
Также я видел сравнения конфликтов между силовыми группами РФ с нынешней Мексикой — там переход от 70-летней электоральной партийной диктатуры Институционально-революционной партии к электоральной демократии сопровождается потерей государством монополии на насилие и войной с крателями (и картелей друг с другом). Однако там речь идет именно о борьбе государства с ОПГ, не о фрагментации силового аппарата.
Стоит заметить, что случай нашей страны серьезно отличается от каждого из этих примеров. Режимной трансформации не наблюдается, дееспособность государства значительно выше, уровень экономического развития тоже, дробление элит по этническому признаку не столь существенно и фундаментально. Поэтому разного рода катастрофические предсказания о гражданской войне вряд ли стоит принимать всерьез
Уволен! Рафаэль Трухильо и его способ контроля подчиненных
География автократий очень обширна. Можно сказать, что до XIX века все политические режимы в мире были авторитарными. Немного позднее в XX веке на острове Гаити в государстве Доминиканская республика образовалась одна из самых жестоких диктатур — режим Трухильо или «эра Трухильо» по имени диктатора Рафаэля Трухильо.
Он отметился жестокими этническими чистками и репрессиями. Но в этом посте хочу кратко рассказать, как ему удавалось поддерживать лояльность законодателей и государственных служащих. При назначении на должность от чиновников или депутатов требовали в первую очередь не наличие профессиональной квалификации, а сразу заполненное бессрочное прошение об отставке.
Таким образом Трухильо решал вопрос лояльности: если кого-то из них удавалось заподозрить в нелояльности, он просто исчезал, а на прошении появлялась дата и подпись. А сами чиновники прекрасно понимали, что в случае подозрений в свой адрес работы они лишатся быстро. И не только работы. При хорошем исходе министры, например, узнавали об этом из утренних газет, а в худшем — их казнили без суда и следствия.
А.Т.
#комментарий
🔹Подпишись на Political Animals
География автократий очень обширна. Можно сказать, что до XIX века все политические режимы в мире были авторитарными. Немного позднее в XX веке на острове Гаити в государстве Доминиканская республика образовалась одна из самых жестоких диктатур — режим Трухильо или «эра Трухильо» по имени диктатора Рафаэля Трухильо.
Он отметился жестокими этническими чистками и репрессиями. Но в этом посте хочу кратко рассказать, как ему удавалось поддерживать лояльность законодателей и государственных служащих. При назначении на должность от чиновников или депутатов требовали в первую очередь не наличие профессиональной квалификации, а сразу заполненное бессрочное прошение об отставке.
Таким образом Трухильо решал вопрос лояльности: если кого-то из них удавалось заподозрить в нелояльности, он просто исчезал, а на прошении появлялась дата и подпись. А сами чиновники прекрасно понимали, что в случае подозрений в свой адрес работы они лишатся быстро. И не только работы. При хорошем исходе министры, например, узнавали об этом из утренних газет, а в худшем — их казнили без суда и следствия.
А.Т.
#комментарий
🔹Подпишись на Political Animals
Forwarded from ФРОНДА
🔥 Демократия в огне: Как выборы в Америке переписали судьбу мира🔥
9 ноября в Москве пройдет мероприятие об итогах самых напряженных выборов в истории США.
Кто окажется в Белом доме? Как этот выбор повлияет на будущее США и всего мира? И не грозит ли стране новая гражданская война? Ведущие американисты разберут ключевые события, исследуют произошедшее и предложат прогнозы на будущее.
Политтехнолог Павел Дубравский объяснит, кто и почему победил в битве за Белый дом. Политолог Ян Веселов разберет итоги выборов в Конгресс и расскажет про паралич государственных институтов.
Роман Романов, Павел Шариков и Арсентий Тропаревский обсудят наиболее тревожные аспекты сегодняшней Америки — от медиавойн и влияния выборов на международные отношения до назревшего конфликта между городом и американской деревней.
Спешите приобрести билет на главное мероприятие этого ноября
Где: Москва, Ленинский пр-т, 146, «Аструс», зал «Омега»
Когда: 9 ноября (сб), 17:00
9 ноября в Москве пройдет мероприятие об итогах самых напряженных выборов в истории США.
Кто окажется в Белом доме? Как этот выбор повлияет на будущее США и всего мира? И не грозит ли стране новая гражданская война? Ведущие американисты разберут ключевые события, исследуют произошедшее и предложат прогнозы на будущее.
Политтехнолог Павел Дубравский объяснит, кто и почему победил в битве за Белый дом. Политолог Ян Веселов разберет итоги выборов в Конгресс и расскажет про паралич государственных институтов.
Роман Романов, Павел Шариков и Арсентий Тропаревский обсудят наиболее тревожные аспекты сегодняшней Америки — от медиавойн и влияния выборов на международные отношения до назревшего конфликта между городом и американской деревней.
Спешите приобрести билет на главное мероприятие этого ноября
Где: Москва, Ленинский пр-т, 146, «Аструс», зал «Омега»
Когда: 9 ноября (сб), 17:00
Эффективна ли пропаганда от RT?
Любое государство использует СМИ и информацию для продвижения своих интересов. Российское государство в информационном поле для этого использует множество инструментов. Один из них — телеканал Russia Today.
Руководство канала публично подчеркивает значительное влияние RT. В 2017 году оно указало на то, что его аудитория в США достигла 85 миллионов американцев. На 2022 год мировая аудитория RT составляла 700 миллионов человек в 100 странах.
В текущих условиях подвести какую-либо оценку влияния канала трудно, учитывая, что его вещание было заблокировано во многих государствах и в соцсетях. В итоге, как отмечают некоторые источники, RT перешел от прямых действий к «скрытым операциям» (covert operations). Теперь канал распространяет информацию через посредников, неаффилированных официально с RT. Это могут быть новостные группы в соцсетях и пр.
Однако все эти данные лишь косвенно подтверждают его влияние. Охват канала не говорит о том, что его информация оказывает влияние на слушателей и их убеждения. Чтобы узнать, насколько канал способен добиваться этих целей, обратимся к одному исследованию.
Ученый захотел именно узнать, насколько пропаганда от RT убедительна. Американцам задавали вопросы на две темы: внутренняя политика и внешняя политика США. Респондентов разделили на несколько групп: одним перед вопросами показывали одно из новостных сообщений от RT за 2018 год, но не говорили, что RT — это российская компания; вторым — сообщали, а третьим вообще ничего перед вопросами не показывали. Соответственно, затем замерили различия в ответах на вопросы.
Что получилось в итоге: ⬇️
▪️Подавляющее большинство никак не изменили своих взглядов, отвечая на вопросы о внутренней политике. В данном случае информация от RT оказалась бессильна
▪️Однако в том, что касается внешней политики, тут влияние RT было существенно выше. Например, воздействие контента канала на решение читателей вело к уменьшению одобрения активной роли США в мировой политики на 10%, а если читающий был республиканцем — на 20%. По другим вопросам (поддержка союзников и пр.) ситуация аналогичная.
Почему влияние пропаганды влияло только на убеждения американцев по поводу внешней политики США?
▪️Международной политикой мало кто интересуется, поэтому у американцев нет четкой позиции. И стоит сказать, что среди тех, кто ей интересуется, есть устойчивый консенсус. Это делает их более уязвимыми для информационного влияния
▪️По внутренним вопросам у многих есть устойчивая позиция. Кроме того, внутренней политике в Америке присуща высокая поляризация мнений, что делает задачу переубедить обладателя этих взглядов крайне трудной
В итоге можно сказать, что RT достигал своих целей только по формулированию у американских зрителей нужной позиции по внешнеполитическим вопросам.
Carter, E. B., & Carter, B. L. (2021). Questioning more: RT, outward-facing propaganda, and the post-west world order. Security Studies, 30(1), 49-78.
А.Т.
#кратко
🔹Подпишись на Political Animals
Любое государство использует СМИ и информацию для продвижения своих интересов. Российское государство в информационном поле для этого использует множество инструментов. Один из них — телеканал Russia Today.
Руководство канала публично подчеркивает значительное влияние RT. В 2017 году оно указало на то, что его аудитория в США достигла 85 миллионов американцев. На 2022 год мировая аудитория RT составляла 700 миллионов человек в 100 странах.
В текущих условиях подвести какую-либо оценку влияния канала трудно, учитывая, что его вещание было заблокировано во многих государствах и в соцсетях. В итоге, как отмечают некоторые источники, RT перешел от прямых действий к «скрытым операциям» (covert operations). Теперь канал распространяет информацию через посредников, неаффилированных официально с RT. Это могут быть новостные группы в соцсетях и пр.
Однако все эти данные лишь косвенно подтверждают его влияние. Охват канала не говорит о том, что его информация оказывает влияние на слушателей и их убеждения. Чтобы узнать, насколько канал способен добиваться этих целей, обратимся к одному исследованию.
Ученый захотел именно узнать, насколько пропаганда от RT убедительна. Американцам задавали вопросы на две темы: внутренняя политика и внешняя политика США. Респондентов разделили на несколько групп: одним перед вопросами показывали одно из новостных сообщений от RT за 2018 год, но не говорили, что RT — это российская компания; вторым — сообщали, а третьим вообще ничего перед вопросами не показывали. Соответственно, затем замерили различия в ответах на вопросы.
Что получилось в итоге: ⬇️
▪️Подавляющее большинство никак не изменили своих взглядов, отвечая на вопросы о внутренней политике. В данном случае информация от RT оказалась бессильна
▪️Однако в том, что касается внешней политики, тут влияние RT было существенно выше. Например, воздействие контента канала на решение читателей вело к уменьшению одобрения активной роли США в мировой политики на 10%, а если читающий был республиканцем — на 20%. По другим вопросам (поддержка союзников и пр.) ситуация аналогичная.
Почему влияние пропаганды влияло только на убеждения американцев по поводу внешней политики США?
▪️Международной политикой мало кто интересуется, поэтому у американцев нет четкой позиции. И стоит сказать, что среди тех, кто ей интересуется, есть устойчивый консенсус. Это делает их более уязвимыми для информационного влияния
▪️По внутренним вопросам у многих есть устойчивая позиция. Кроме того, внутренней политике в Америке присуща высокая поляризация мнений, что делает задачу переубедить обладателя этих взглядов крайне трудной
В итоге можно сказать, что RT достигал своих целей только по формулированию у американских зрителей нужной позиции по внешнеполитическим вопросам.
Carter, E. B., & Carter, B. L. (2021). Questioning more: RT, outward-facing propaganda, and the post-west world order. Security Studies, 30(1), 49-78.
А.Т.
#кратко
🔹Подпишись на Political Animals
Forwarded from Атлас амбиций
О критиках демократии
Хотел бы дополнить пост Political animalis о том, что демократия якобы неэффективна, и, следовательно, не нужна.
Я заметил, что чем более государство автократично, тем чаще в нем поднимается вопрос о том, что демократия либо неэффективна, либо она не нужна такой как на Западе.
При этом, на Западе данный тезис крайне маргинален и поддерживается лишь малыми группами.
Да, демократия может признаваться несовершенной, местами приводящей к ошибкам.
Но ключевой тезис - "Демократия необходима", ни при каких условиях не подвергается критике.
И посудите сами о критичных замечаниях, которые мы чаще всего слышим в адрес демократии с "нашей" стороны.
1. "Демократия не позволяет принимать быстрые решения в большой стране".
Сразу встречный вопрос - насколько большой должна быть страна, чтобы управление ею не могло вестись на демократических принципах?
То, что Россия самая большая страна, не суть важно, потому что её европейская (т.е. самая густонаселенная и экономически эффективная) часть сопоставима по размерам с Францией, где демократические институты являются устойчивыми.
Если Франция является плохим примером, то не иначе, как чудо, надо воспринимать способность таких огромных стран как Австралия, Канада, США, или густонаселенных, как Япония, принимать решения с демократическим режимом.
Наконец, какие конкретно решения демократический режим мешает принимать быстро?
О введении чрезвычайного положения, о заключении международного договора или о назначении министров?
Маловероятно, что небеса обрушаться на страну, избравшей стандартную скорость решения данных вопросов, а не авторитарно-оперативную.
К тому же демократический режим выступает гарантией, что эти вопросы будут вынесены на публичное обсуждение, а не кулуарно состряпываться за спинами депутатов.
В конце концов, почему именно скорость принятия решений должна выступать определяющим фактором, оправдывающим отказ от обсуждения поднимаемых вопросов?
2. "Вы хотите демократию как в Европе?"
Известно, что нельзя взять самое лучшее у разных стран, и создать на его основе процветающую страну.
При любом режиме будет определенный набор недостатков, с которым приходится мириться, если человек принимает решение жить в этой стране.
И если эти недостатки связаны с воровством по ночам некими меньшинствами детей, чтобы навязать им свои сексуальные ценности (о чем мы так часто слышим по эту сторону границы), то такое уж ли это препятствие для создания демократического режима по примеру европейской страны?
Не говоря уже о том, что демократические институты сами по себе не ведут к росту сексуальных девиаций, о которых радеют государственные мужи.
Напротив, без ввода демократических институтов проявляются недостатки авторитарных режимов - и большой вопрос, будет ли человек относится к ним спокойно, имея возможность честно сравнивать политическую обстановку в разных странах.
3. Последний вопрос, на который следует ответить уже нам с вами.
Кто является бенефициаром критики демократии - те, кто управляет, или те, кем управляют?
И не путают ли последние, защищая позиции авторитаризма, свой реальный политический статус в стране?
#Государство #Общество #Россия
Хотел бы дополнить пост Political animalis о том, что демократия якобы неэффективна, и, следовательно, не нужна.
Я заметил, что чем более государство автократично, тем чаще в нем поднимается вопрос о том, что демократия либо неэффективна, либо она не нужна такой как на Западе.
При этом, на Западе данный тезис крайне маргинален и поддерживается лишь малыми группами.
Да, демократия может признаваться несовершенной, местами приводящей к ошибкам.
Но ключевой тезис - "Демократия необходима", ни при каких условиях не подвергается критике.
И посудите сами о критичных замечаниях, которые мы чаще всего слышим в адрес демократии с "нашей" стороны.
1. "Демократия не позволяет принимать быстрые решения в большой стране".
Сразу встречный вопрос - насколько большой должна быть страна, чтобы управление ею не могло вестись на демократических принципах?
То, что Россия самая большая страна, не суть важно, потому что её европейская (т.е. самая густонаселенная и экономически эффективная) часть сопоставима по размерам с Францией, где демократические институты являются устойчивыми.
Если Франция является плохим примером, то не иначе, как чудо, надо воспринимать способность таких огромных стран как Австралия, Канада, США, или густонаселенных, как Япония, принимать решения с демократическим режимом.
Наконец, какие конкретно решения демократический режим мешает принимать быстро?
О введении чрезвычайного положения, о заключении международного договора или о назначении министров?
Маловероятно, что небеса обрушаться на страну, избравшей стандартную скорость решения данных вопросов, а не авторитарно-оперативную.
К тому же демократический режим выступает гарантией, что эти вопросы будут вынесены на публичное обсуждение, а не кулуарно состряпываться за спинами депутатов.
В конце концов, почему именно скорость принятия решений должна выступать определяющим фактором, оправдывающим отказ от обсуждения поднимаемых вопросов?
2. "Вы хотите демократию как в Европе?"
Известно, что нельзя взять самое лучшее у разных стран, и создать на его основе процветающую страну.
При любом режиме будет определенный набор недостатков, с которым приходится мириться, если человек принимает решение жить в этой стране.
И если эти недостатки связаны с воровством по ночам некими меньшинствами детей, чтобы навязать им свои сексуальные ценности (о чем мы так часто слышим по эту сторону границы), то такое уж ли это препятствие для создания демократического режима по примеру европейской страны?
Не говоря уже о том, что демократические институты сами по себе не ведут к росту сексуальных девиаций, о которых радеют государственные мужи.
Напротив, без ввода демократических институтов проявляются недостатки авторитарных режимов - и большой вопрос, будет ли человек относится к ним спокойно, имея возможность честно сравнивать политическую обстановку в разных странах.
3. Последний вопрос, на который следует ответить уже нам с вами.
Кто является бенефициаром критики демократии - те, кто управляет, или те, кем управляют?
И не путают ли последние, защищая позиции авторитаризма, свой реальный политический статус в стране?
#Государство #Общество #Россия