#чточитать
Баловаться более или менее изящной словесностью – удел не одних наших врачей. Это, похоже, повсеместное.
Стивен Уэстаби. Хрупкие жизни. Истории кардиохирурга о профессии, где нет места сомнениям и страху
http://flibusta.is/b/513710
Как специфическая повседневность послевоенной Англии делала из мальчика врача. Как пациенты прощаются с родными на пороге операционной – и что, шаг за шагом, с ними происходит внутри. Как отремонтированное сердце запускается сразу, как с десятой попытки и как не запускается вовсе. Как расслабляются бригады кардиологов-экспатов, треская самогон собственного изготовления в аравийской пустыне. Как сорокалетняя беременная с тяжелым пороком сердца соглашается на любой риск для себя, чтобы спасти ребенка. Как автор всю жизнь избегал любой личностной вовлеченности в тяжелых пациентов, думая, что это поможет не выгореть – и как уже в солидном возрасте понял, что без нее все равно нельзя. Тысячи дилдо в глотку медицинского начальства и констатация совсем мимоходом, что множество больных в состоянии спасти либо благотворительные фонды, либо никто – то и другое, видимо, следует считать ценностями вполне общечеловеческими.
Из отечественных авторов почему-то рифмуется не столько с Амосовым или Угловым, хотя у них точно тот же нонфикшн о времени и о себе, сколько с «Хирургом» Юлия Крелина. Которого, чтобы не вставать два раза, и порекомендую заодно.
Баловаться более или менее изящной словесностью – удел не одних наших врачей. Это, похоже, повсеместное.
Стивен Уэстаби. Хрупкие жизни. Истории кардиохирурга о профессии, где нет места сомнениям и страху
http://flibusta.is/b/513710
Как специфическая повседневность послевоенной Англии делала из мальчика врача. Как пациенты прощаются с родными на пороге операционной – и что, шаг за шагом, с ними происходит внутри. Как отремонтированное сердце запускается сразу, как с десятой попытки и как не запускается вовсе. Как расслабляются бригады кардиологов-экспатов, треская самогон собственного изготовления в аравийской пустыне. Как сорокалетняя беременная с тяжелым пороком сердца соглашается на любой риск для себя, чтобы спасти ребенка. Как автор всю жизнь избегал любой личностной вовлеченности в тяжелых пациентов, думая, что это поможет не выгореть – и как уже в солидном возрасте понял, что без нее все равно нельзя. Тысячи дилдо в глотку медицинского начальства и констатация совсем мимоходом, что множество больных в состоянии спасти либо благотворительные фонды, либо никто – то и другое, видимо, следует считать ценностями вполне общечеловеческими.
Из отечественных авторов почему-то рифмуется не столько с Амосовым или Угловым, хотя у них точно тот же нонфикшн о времени и о себе, сколько с «Хирургом» Юлия Крелина. Которого, чтобы не вставать два раза, и порекомендую заодно.
#чточитать
Дело Лаврентия Берии. Сборник документов
http://flibusta.is/b/514425
В полном объеме материалы дела по неведомым причинам не рассекречены до сих пор, поэтому в основном сборник состоит из протоколов допросов, писем в Кремль из камеры и обвинительного заключения.
Во-первых, настоятельно рекомендовано той части аудитории, особенно молодой, которая наяривает на ангельский лик лучшего менеджера ХХ века.
Лишнего ему, конечно, пришили на глазок этак две трети от общего объема обвинения. От попыток злодейски установить тайную связь с фашистской кликой Тито-Ранковича или зондажа Гитлера через болгарского посла в самом начале войны до тридцати лет работы на британскую разведку и замаха на ликвидацию советского строя и реставрацию капитализма – и перечисленным далеко не исчерпывается.
Но и оставшейся трети, которая непосредственно про репрессии, более чем достаточно, чтобы об ангельском лике забыть и более не вспоминать. Если хочешь узнать человека, дай ему власть – тот самый случай. Вместо ангельского лика из материалов дела выглядывает предельно развращенное вседозволенностью барское мурло, которое, стоит ему самому угодить под стражу, мигом перевоплощается в такого эталонного холуя, что хоть Евгению нашему Шварцу сдавай для опытов. Геринг в Нюрнберге – и тот пытался сохранить хотя бы остатки достоинства. А лучший менеджер века? Не, не слышали.
Во-вторых, бросились мне в глаза интереснейшие параллели между падением Берии в 1953 и Жукова в 1957. И тому и другому чего только не предъявляли, но главная (и, собственно, настоящая) претензия к обоим – как под копирку. Отрыв от партии. Бонапартизм. Противопоставление правительству МВД в одном случае и армии – в другом.
Иными словами, обоих сочли способными на переворот и захват единоличной власти. Было ли у Берии или Жукова это намерение, сейчас не разглядеть, да и неважно: важны не намерения, важны возможности. И как только эта возможность осознается до конца, кальсоны у товарищей по борьбе переполняются мгновенно. И начинают приниматься превентивные меры.
Рифмовка двух сюжетов, казалось бы, на поверхности, но в моем поле зрения их почему-то никто толком не сопоставлял до сих пор.
Дело Лаврентия Берии. Сборник документов
http://flibusta.is/b/514425
В полном объеме материалы дела по неведомым причинам не рассекречены до сих пор, поэтому в основном сборник состоит из протоколов допросов, писем в Кремль из камеры и обвинительного заключения.
Во-первых, настоятельно рекомендовано той части аудитории, особенно молодой, которая наяривает на ангельский лик лучшего менеджера ХХ века.
Лишнего ему, конечно, пришили на глазок этак две трети от общего объема обвинения. От попыток злодейски установить тайную связь с фашистской кликой Тито-Ранковича или зондажа Гитлера через болгарского посла в самом начале войны до тридцати лет работы на британскую разведку и замаха на ликвидацию советского строя и реставрацию капитализма – и перечисленным далеко не исчерпывается.
Но и оставшейся трети, которая непосредственно про репрессии, более чем достаточно, чтобы об ангельском лике забыть и более не вспоминать. Если хочешь узнать человека, дай ему власть – тот самый случай. Вместо ангельского лика из материалов дела выглядывает предельно развращенное вседозволенностью барское мурло, которое, стоит ему самому угодить под стражу, мигом перевоплощается в такого эталонного холуя, что хоть Евгению нашему Шварцу сдавай для опытов. Геринг в Нюрнберге – и тот пытался сохранить хотя бы остатки достоинства. А лучший менеджер века? Не, не слышали.
Во-вторых, бросились мне в глаза интереснейшие параллели между падением Берии в 1953 и Жукова в 1957. И тому и другому чего только не предъявляли, но главная (и, собственно, настоящая) претензия к обоим – как под копирку. Отрыв от партии. Бонапартизм. Противопоставление правительству МВД в одном случае и армии – в другом.
Иными словами, обоих сочли способными на переворот и захват единоличной власти. Было ли у Берии или Жукова это намерение, сейчас не разглядеть, да и неважно: важны не намерения, важны возможности. И как только эта возможность осознается до конца, кальсоны у товарищей по борьбе переполняются мгновенно. И начинают приниматься превентивные меры.
Рифмовка двух сюжетов, казалось бы, на поверхности, но в моем поле зрения их почему-то никто толком не сопоставлял до сих пор.
#чточитать
Дэвил Стиллман, Иона Стиллман. Поколение Z на работе
http://flibusta.is/b/514316
Через пафосный корпоративный буллшит про миссии, ценности и изменим мир к лучшему вместе, которого в книге хватает, надо суметь продраться. Заслуживающим внимания сухим остатком вознаграждены вполне будете. Если сжать книгу в тезис, сведется остаток к тому, что перед нами первое поколение digital natives (авторы обозначают его границы 1995 – 2012 годами рождения), и всем хорошим и эээ менее хорошим в себе оно обязано в первую очередь этому обстоятельству.
Баланс хорошего и менее хорошего образно обозначу так. Если совокупность навыков, не столько даже рабочих, сколько жизненных, любого из предыдущих поколений изобразить графически, кривая ляжет более или менее горизонтально, без пиков до небес и провалов в ноль. У молодых в этом месте получится выраженная вертикаль: в одном они эффективнее нас есть и будут, в другом (пока?) практически беспомощны.
Их мир быстрее нашего, потому что становится другим с каждой следующей минутой - или с каждым новым F5, как угодно. Адаптивность ко всему новому на этой почве у них беспрецедентна. Сюда же моторность, сюда же успеть все и везде, сюда же конкурентность как стиль жизни.
И при этом – или даже поэтому – клиповое мышление в полный рост. 8 (в исследовании 2000 года – и то 12) в среднем секунд продолжительности произвольной концентрации внимания. Видеоролик минуты на две сцуко уже неприемлемо длинен, гони нам такие, чтобы раз – и на матрас. Простроить пошаговый долгосрочный проект с последующим самоконтролем выполнения – задача запредельной сложности, зависимость от внешнего локуса что планирования, что контроля критична. Тяжелая (см. лайкодрочерство) оценочная зависимость. И совершенно хрустальное эго: недогладили – драма, погладили против шерсти – трагедия.
Перечисленным не исчерпывается. Но все то, что юности свойственно неотъемлемо, в любом веке, я отфильтровал, оставив только поколенческое. И чувство такое, что если это поколенческое массово не инсталлировалось в 5, 10 или 15 годиков, то во взрослом возрасте – уже весьма вряд ли. Собственно, и книга в основном про то, как работодателю управляться с поколением, эти, эти и вот эти особенности которого - уже данность.
Мораль? Обязательно. Среда на детей в соответствующем направлении давит, а в дальнейшем, видимо, будет давить только сильнее. Школа это давление способна скомпенсировать только отчасти, и то при немалом везении. Поэтому все то, что у поколения в целом в зоне риска, в ребенка – и чем осознаннее и направленнее, тем лучше - вложат или мама с папой, или никто.
Учись ждать, говорю я своему разбойнику почти каждый день. Учись терпеть. И всегда-всегда думай прежде, чем сделать. Научишься терпеть, ждать и думать – научишься жить.
Помочь ему сделать чтение потребностью мне еще только предстоит.
Дэвил Стиллман, Иона Стиллман. Поколение Z на работе
http://flibusta.is/b/514316
Через пафосный корпоративный буллшит про миссии, ценности и изменим мир к лучшему вместе, которого в книге хватает, надо суметь продраться. Заслуживающим внимания сухим остатком вознаграждены вполне будете. Если сжать книгу в тезис, сведется остаток к тому, что перед нами первое поколение digital natives (авторы обозначают его границы 1995 – 2012 годами рождения), и всем хорошим и эээ менее хорошим в себе оно обязано в первую очередь этому обстоятельству.
Баланс хорошего и менее хорошего образно обозначу так. Если совокупность навыков, не столько даже рабочих, сколько жизненных, любого из предыдущих поколений изобразить графически, кривая ляжет более или менее горизонтально, без пиков до небес и провалов в ноль. У молодых в этом месте получится выраженная вертикаль: в одном они эффективнее нас есть и будут, в другом (пока?) практически беспомощны.
Их мир быстрее нашего, потому что становится другим с каждой следующей минутой - или с каждым новым F5, как угодно. Адаптивность ко всему новому на этой почве у них беспрецедентна. Сюда же моторность, сюда же успеть все и везде, сюда же конкурентность как стиль жизни.
И при этом – или даже поэтому – клиповое мышление в полный рост. 8 (в исследовании 2000 года – и то 12) в среднем секунд продолжительности произвольной концентрации внимания. Видеоролик минуты на две сцуко уже неприемлемо длинен, гони нам такие, чтобы раз – и на матрас. Простроить пошаговый долгосрочный проект с последующим самоконтролем выполнения – задача запредельной сложности, зависимость от внешнего локуса что планирования, что контроля критична. Тяжелая (см. лайкодрочерство) оценочная зависимость. И совершенно хрустальное эго: недогладили – драма, погладили против шерсти – трагедия.
Перечисленным не исчерпывается. Но все то, что юности свойственно неотъемлемо, в любом веке, я отфильтровал, оставив только поколенческое. И чувство такое, что если это поколенческое массово не инсталлировалось в 5, 10 или 15 годиков, то во взрослом возрасте – уже весьма вряд ли. Собственно, и книга в основном про то, как работодателю управляться с поколением, эти, эти и вот эти особенности которого - уже данность.
Мораль? Обязательно. Среда на детей в соответствующем направлении давит, а в дальнейшем, видимо, будет давить только сильнее. Школа это давление способна скомпенсировать только отчасти, и то при немалом везении. Поэтому все то, что у поколения в целом в зоне риска, в ребенка – и чем осознаннее и направленнее, тем лучше - вложат или мама с папой, или никто.
Учись ждать, говорю я своему разбойнику почти каждый день. Учись терпеть. И всегда-всегда думай прежде, чем сделать. Научишься терпеть, ждать и думать – научишься жить.
Помочь ему сделать чтение потребностью мне еще только предстоит.
#чточитать
Уитни Филлипс. Трололо. Нельзя просто так взять и выпустить книгу про троллинг
http://flibusta.is/b/513635
Юная девица забрела на форчан времен его расцвета. Увиденное ее впечатлило до таких глубин души, что годы спустя вылилось в диссер по предмету, а диссер – вот в эту рукопись.
Одно время я любил читать детективы под своеобразным углом. Не чтобы раньше всех допереть, что убийца дворецкий, а ради всего того, что не в фокусе - фона, декораций и прочих контекстов. Довольно эффективный способ познания окружающей интригу повседневности – что современной иностранной, что нашей поколение-другое-третье назад.
И в этом смысле обсуждаемый фолиант интересен точно не менее, чем в своем прямом. Работа выполнена в университете Орегона, проеденного «прогрессивностью» не настолько, как соседняя Калифорния, но тоже основательно. На идеологически, казалось бы, нейтральной по определению кафедре английской фольклористики. Факты излагаются и систематизируются довольно аккуратно, историю явления от зарождения субкультуры через ее расцвет до массовизации и выхода в мейнстрим проследить вполне можно. Но.
Что бы в советские времена ни публиковалось по тематике общественных наук, по тексту непременно имелся десяток-другой отсылок к классикам от Маркса до Ленина и пяток цитат из отчетного доклада к последнему съезду КПСС. Правила игры были такие. В обсуждаемой книге правила игры, понятно, свои. И играет по ним автор с таким задором и пылом, который на советские деньги был впору разве что союзу воинствующих безбожников. «Всех учили. Но почему ты оказался первым учеником?»
Трололо – это сексизм, расизм, гомофобия и мизогиния. Троллинг – это развлечение белых цисгендерных хуемразей, у которых нет ничего святого. Ради лулзов они доведут до слез, истерик и антидепрессантов любые меньшинства, которые и без того угнетаются веками. Но есть и хороший, правильный троллинг: это трололо со стороны феминисток, потому что оно несет хуемразям ценности, которые какие надо ценности.
(Здесь, казалось бы, напрашивается если не решение, то хотя бы постановка вопроса, в какой мере «сексистско-расистско-гомофобное» трололо можно считать доступным проявлением протеста против экспансии каких надо ценностей. Но за постановку вопросов, не одобренных секретарем по идеологии – или как там его? офицером по толерантности и разнообразию? – могут проработать на партсобрании и записать выговор с занесением, а то и вовсе исключить из партии, снять с работы и отдать под суд.)
На этой базе, а чего мелочиться, хвост задирается на все основы, которые некогда делали Америку великой. «Американская мечта во всем своем уродстве», «потенциально разрушительные последствия свободы», глумливые обыгрыши цитат из конституции и гимна и многократно повторенный вывод: тролли таковы, каков дискурс, господствующий в медиа (особенно – сюрприз – достается Fox News), поэтому раздавить необходимо всех гадин сразу.
К моему великому сожалению, книга закончена в 2015 и издана в 2016. Нет в ней главы, как отвратительные тролли выбрали Трампа – и соответственно нет массы лулзов, которые из этой главы вытекали бы с необходимостью. Но и без такой главы портал в зазеркалье, где президентом стала злобная мстительная бабка, с манией агрессивного, вплоть до силового, экспорта каких надо ценностей, получился, даже против воли автора, лучше некуда.
Ну а как относиться что к каким надо ценностям, что к иным, что к троллям, что к их еде, каждый разберется для себя сам - страна, по счастью, свободная. А книга в этом, несомненно, поможет.
Уитни Филлипс. Трололо. Нельзя просто так взять и выпустить книгу про троллинг
http://flibusta.is/b/513635
Юная девица забрела на форчан времен его расцвета. Увиденное ее впечатлило до таких глубин души, что годы спустя вылилось в диссер по предмету, а диссер – вот в эту рукопись.
Одно время я любил читать детективы под своеобразным углом. Не чтобы раньше всех допереть, что убийца дворецкий, а ради всего того, что не в фокусе - фона, декораций и прочих контекстов. Довольно эффективный способ познания окружающей интригу повседневности – что современной иностранной, что нашей поколение-другое-третье назад.
И в этом смысле обсуждаемый фолиант интересен точно не менее, чем в своем прямом. Работа выполнена в университете Орегона, проеденного «прогрессивностью» не настолько, как соседняя Калифорния, но тоже основательно. На идеологически, казалось бы, нейтральной по определению кафедре английской фольклористики. Факты излагаются и систематизируются довольно аккуратно, историю явления от зарождения субкультуры через ее расцвет до массовизации и выхода в мейнстрим проследить вполне можно. Но.
Что бы в советские времена ни публиковалось по тематике общественных наук, по тексту непременно имелся десяток-другой отсылок к классикам от Маркса до Ленина и пяток цитат из отчетного доклада к последнему съезду КПСС. Правила игры были такие. В обсуждаемой книге правила игры, понятно, свои. И играет по ним автор с таким задором и пылом, который на советские деньги был впору разве что союзу воинствующих безбожников. «Всех учили. Но почему ты оказался первым учеником?»
Трололо – это сексизм, расизм, гомофобия и мизогиния. Троллинг – это развлечение белых цисгендерных хуемразей, у которых нет ничего святого. Ради лулзов они доведут до слез, истерик и антидепрессантов любые меньшинства, которые и без того угнетаются веками. Но есть и хороший, правильный троллинг: это трололо со стороны феминисток, потому что оно несет хуемразям ценности, которые какие надо ценности.
(Здесь, казалось бы, напрашивается если не решение, то хотя бы постановка вопроса, в какой мере «сексистско-расистско-гомофобное» трололо можно считать доступным проявлением протеста против экспансии каких надо ценностей. Но за постановку вопросов, не одобренных секретарем по идеологии – или как там его? офицером по толерантности и разнообразию? – могут проработать на партсобрании и записать выговор с занесением, а то и вовсе исключить из партии, снять с работы и отдать под суд.)
На этой базе, а чего мелочиться, хвост задирается на все основы, которые некогда делали Америку великой. «Американская мечта во всем своем уродстве», «потенциально разрушительные последствия свободы», глумливые обыгрыши цитат из конституции и гимна и многократно повторенный вывод: тролли таковы, каков дискурс, господствующий в медиа (особенно – сюрприз – достается Fox News), поэтому раздавить необходимо всех гадин сразу.
К моему великому сожалению, книга закончена в 2015 и издана в 2016. Нет в ней главы, как отвратительные тролли выбрали Трампа – и соответственно нет массы лулзов, которые из этой главы вытекали бы с необходимостью. Но и без такой главы портал в зазеркалье, где президентом стала злобная мстительная бабка, с манией агрессивного, вплоть до силового, экспорта каких надо ценностей, получился, даже против воли автора, лучше некуда.
Ну а как относиться что к каким надо ценностям, что к иным, что к троллям, что к их еде, каждый разберется для себя сам - страна, по счастью, свободная. А книга в этом, несомненно, поможет.
#чточитать
Михаил Веллер. Огонь и агония
http://flibusta.is/b/522105
К дедушке я всю жизнь относился амбивалентно. Уважал за умение пидорасить форму до сияния, как мало кто. За качество глума. За то, что обычно был не без мысли и в лучших своих местах – не без морали.
Морщился, а временами и плевался, от свойственной еще смолоду манеры взлезть на пьедестал и направо-налево трепать с него по щечкам всех, кто попадется на язык. «Отъявленный антисемит Рокоссовский», «молодецкая русская тройка Брежнев-Подгорный-Косыгин», которая у ленинградского фарцовщика Фимы не поднялась бы выше смотрителей районов – это то, что выплывает из памяти в первую секунду.
Сейчас дедушка издал сборник где-то когда-то прочитанных литературоведческих лекций. Построен как цикл обзоров разных периодов и отдельно некоторых авторов русской досоветской и советской литературы, местами – с экскурсами в зарубежку. Пересказывать даже не начинаю, потому что с плотностью там и так все хорошо, филфачной закалки не пропьешь, реферировать, то есть уплотнять дальше, уже некуда.
С нескрываемым удовольствием раздает оценки. Где по делу. Где с перебором. Где под вопросом. Где хоть святых выноси.
Лично меня больше прочего умилила аллилуйя, пропетая Резуну-Солонину-Бешанову-Никулину. Обожгли нас обжигающей правдой. Написали нам историю войны. «Десятки книг, тысячи статей вышли в опровержение Суворова. Так и не опровергли.» Клоунов давно не тащит в рот даже молодежь, только дедушка как единожды закапсулировался, так и продолжает куковать. Исаев? Драбкин? Доступные в два клика разборы нетленок построчно, с сотнями пруфов? Не, не слышал. "Так и не опровергли."
Пример к тому, что книга сойдет за полезнейшее упражнение для поддержания критического мышления в тонусе. Одно принять, другое с оговорками, третье лесом-лесом – порой и в пределах абзаца. Лапша с ушей сама себя не снимет, уметь ей активно помогать обязательно надо.
Михаил Веллер. Огонь и агония
http://flibusta.is/b/522105
К дедушке я всю жизнь относился амбивалентно. Уважал за умение пидорасить форму до сияния, как мало кто. За качество глума. За то, что обычно был не без мысли и в лучших своих местах – не без морали.
Морщился, а временами и плевался, от свойственной еще смолоду манеры взлезть на пьедестал и направо-налево трепать с него по щечкам всех, кто попадется на язык. «Отъявленный антисемит Рокоссовский», «молодецкая русская тройка Брежнев-Подгорный-Косыгин», которая у ленинградского фарцовщика Фимы не поднялась бы выше смотрителей районов – это то, что выплывает из памяти в первую секунду.
Сейчас дедушка издал сборник где-то когда-то прочитанных литературоведческих лекций. Построен как цикл обзоров разных периодов и отдельно некоторых авторов русской досоветской и советской литературы, местами – с экскурсами в зарубежку. Пересказывать даже не начинаю, потому что с плотностью там и так все хорошо, филфачной закалки не пропьешь, реферировать, то есть уплотнять дальше, уже некуда.
С нескрываемым удовольствием раздает оценки. Где по делу. Где с перебором. Где под вопросом. Где хоть святых выноси.
Лично меня больше прочего умилила аллилуйя, пропетая Резуну-Солонину-Бешанову-Никулину. Обожгли нас обжигающей правдой. Написали нам историю войны. «Десятки книг, тысячи статей вышли в опровержение Суворова. Так и не опровергли.» Клоунов давно не тащит в рот даже молодежь, только дедушка как единожды закапсулировался, так и продолжает куковать. Исаев? Драбкин? Доступные в два клика разборы нетленок построчно, с сотнями пруфов? Не, не слышал. "Так и не опровергли."
Пример к тому, что книга сойдет за полезнейшее упражнение для поддержания критического мышления в тонусе. Одно принять, другое с оговорками, третье лесом-лесом – порой и в пределах абзаца. Лапша с ушей сама себя не снимет, уметь ей активно помогать обязательно надо.
#чточитать
ЧМ кончился, и рубрика немедля оживает.
Наталья Баранская. Неделя как неделя
http://modernlib.net/books/baranskaya_natalya/nedelya_kak_nedelya/read
Недлинная, минут на 40 чтения, но очень плотная и атмосферная зарисовка жизни два поколения назад. Конец шестидесятых. Первая советская демографическая яма: рожают дети войны. Осмысление этой ямы как комплексного явления. В рамках осмысления появилась и повесть - очень в свое время прогремевшая, потому что попавшая очень в точку.
Героине 26, и по своему времени она вполне благополучна. Любимый муж, два любимых обормота, один в саду, другая в яслях, любимая работа и трехкомнатная квартира. День за днем, эпизод за эпизодом видим типичную неделю ее жизни. От нашей она отличается не столько даже уровнем, бытием от получки до получки кого и сегодня удивишь, сколько качеством.
Быт – жрет – поедом. Девять часов на работу плюс обед, три на дорогу, хотя бы шесть на сон, в оставшееся успеть в конвейерном режиме впихнуть все, что надлежит хорошей маме и жене, а при огромном везении хоть как-то выкроиться и на себя. Из сегодняшней бытовой техники в наличии холодильник и плита. В квартале новостроек инфраструктуры нет и появится еще не завтра, поэтому тяжелые сумки набиваются в обед вместо обеда и везутся через полгорода. Общественный транспорт не сегодняшнему чета: постоять в очереди на автобус и влезть в пятый-шестой из подъехавших – как здрасьте. И вишенкой на торте политзанятия: отъедят и от работы и от быта самые жизненно важные куски, зато аудитория будет в курсе, в каких позах линчуют негров в этом сезоне.
Не подумайте банального: это я совершенно не про проклятый совок. Тем более, что даже в тогдашнем виде ему есть в чем дать фору нашему сегодня. Фантазии представить, например, что нынешняя молодая мама может, как в тексте, пробюллетенить 70 дней в году и ее не съедят, мне не хватает совсем.
Это я про то, что поколение наших мам, вот это вот, по сравнению с поколением наших бабушек жило в раю. А наши дети по сравнению с нашими мамами… в золотом веке, наверное. Не обязательно опять-таки по уровню жизни, но непременно – по качеству. И еще про то, что чем дальше в лес качества жизни, тем рожаем меньше и меньше.
Нет, назад в пещеры никого не зову. Но кажется мне, и сильно, что количество детей в семье – это в том числе (очень-очень в том числе, разумеется) функция от умения мамы с папой справляться с повседневными трудностями. А это умение в свою очередь – от того, какое отношение к трудностям привито в самом сопливом возрасте. И вот именно с этим, сдается мне, у нас что-то не так довольно массово, и не вчера это началось.
Лет тридцать назад представить первоклашку, не умеющего подтереться, или детину в 12-13, которого в школу и обратно водят за руку, было невозможно никак. А сейчас… нормой это, конечно, не стало, но на радарах вполне себе присутствует. Какая у подобного младого племени может получиться семья, представить даже не пытаюсь. И отдельно – что у младого племени останется от психики, угоди оно в вегетарианский в общем-то быт своих бабушек.
Но в любом случае повесть настоятельно рекомендую подбросить детям-старшеклассникам или даже студентам. Чувство реки времени, “живем не в одном сегодня", с неба не сваливается, помогать ему сформироваться надо обязательно и активно.
ЧМ кончился, и рубрика немедля оживает.
Наталья Баранская. Неделя как неделя
http://modernlib.net/books/baranskaya_natalya/nedelya_kak_nedelya/read
Недлинная, минут на 40 чтения, но очень плотная и атмосферная зарисовка жизни два поколения назад. Конец шестидесятых. Первая советская демографическая яма: рожают дети войны. Осмысление этой ямы как комплексного явления. В рамках осмысления появилась и повесть - очень в свое время прогремевшая, потому что попавшая очень в точку.
Героине 26, и по своему времени она вполне благополучна. Любимый муж, два любимых обормота, один в саду, другая в яслях, любимая работа и трехкомнатная квартира. День за днем, эпизод за эпизодом видим типичную неделю ее жизни. От нашей она отличается не столько даже уровнем, бытием от получки до получки кого и сегодня удивишь, сколько качеством.
Быт – жрет – поедом. Девять часов на работу плюс обед, три на дорогу, хотя бы шесть на сон, в оставшееся успеть в конвейерном режиме впихнуть все, что надлежит хорошей маме и жене, а при огромном везении хоть как-то выкроиться и на себя. Из сегодняшней бытовой техники в наличии холодильник и плита. В квартале новостроек инфраструктуры нет и появится еще не завтра, поэтому тяжелые сумки набиваются в обед вместо обеда и везутся через полгорода. Общественный транспорт не сегодняшнему чета: постоять в очереди на автобус и влезть в пятый-шестой из подъехавших – как здрасьте. И вишенкой на торте политзанятия: отъедят и от работы и от быта самые жизненно важные куски, зато аудитория будет в курсе, в каких позах линчуют негров в этом сезоне.
Не подумайте банального: это я совершенно не про проклятый совок. Тем более, что даже в тогдашнем виде ему есть в чем дать фору нашему сегодня. Фантазии представить, например, что нынешняя молодая мама может, как в тексте, пробюллетенить 70 дней в году и ее не съедят, мне не хватает совсем.
Это я про то, что поколение наших мам, вот это вот, по сравнению с поколением наших бабушек жило в раю. А наши дети по сравнению с нашими мамами… в золотом веке, наверное. Не обязательно опять-таки по уровню жизни, но непременно – по качеству. И еще про то, что чем дальше в лес качества жизни, тем рожаем меньше и меньше.
Нет, назад в пещеры никого не зову. Но кажется мне, и сильно, что количество детей в семье – это в том числе (очень-очень в том числе, разумеется) функция от умения мамы с папой справляться с повседневными трудностями. А это умение в свою очередь – от того, какое отношение к трудностям привито в самом сопливом возрасте. И вот именно с этим, сдается мне, у нас что-то не так довольно массово, и не вчера это началось.
Лет тридцать назад представить первоклашку, не умеющего подтереться, или детину в 12-13, которого в школу и обратно водят за руку, было невозможно никак. А сейчас… нормой это, конечно, не стало, но на радарах вполне себе присутствует. Какая у подобного младого племени может получиться семья, представить даже не пытаюсь. И отдельно – что у младого племени останется от психики, угоди оно в вегетарианский в общем-то быт своих бабушек.
Но в любом случае повесть настоятельно рекомендую подбросить детям-старшеклассникам или даже студентам. Чувство реки времени, “живем не в одном сегодня", с неба не сваливается, помогать ему сформироваться надо обязательно и активно.
#чточитать
Александр Старостин. Второй круг
https://knigogid.ru/books/826128-vtoroy-krug/toread
Делаю второй подряд заход в советский худлит про конец шестидесятых. Мизера и те ходят парами.
Что годный производственный роман - это не про железки, а про людей на фоне железок, всем известно давно. В роли железок здесь наземное хозяйство шереметьевского аэродрома, в роли людей – люди, которым автор удачно подставил большое и честное зеркало.
Параллелей и подавно перекличек с Хейли не искать, их если и есть, то самый минимум. «Аэропорт» - про людей как элементы сложной системы в экстремальный, на пределе запаса прочности, момент, обсуждаемое – скорее про то, как люди со всеми их телесными и душевными потрохами в систему складываются. И меняется к лучшему она тогда и особенно постольку, когда и поскольку меняются сами люди.
Есть богатый внутренний мир, есть строгая, как на аэродроме и надлежит, рабочая функция, а есть причудливые обратные связи между первым и вторым. То, другое и третье в книге дано так, что станиславское «Не верю» наружу совсем не рвется. Напротив: раз за разом соглашаешься, что дерганье вот за эту веревочку не могло не повлечь вот этого веера следствий, что в быту, что на работе, что в личном.
Ну и отдельно книга ценна тем, что все приметы времени – излома 60-х в 70-е - в ней атмосферны и живописны. По горячим следам, кажется мне, внимания на такие вещи аудитория обращает немного, а вот поколение-другое спустя они становятся вполне самостоятельной ценностью. Словцо «винтаж», пожалуй, характеризует ее точнее всего.
Александр Старостин. Второй круг
https://knigogid.ru/books/826128-vtoroy-krug/toread
Делаю второй подряд заход в советский худлит про конец шестидесятых. Мизера и те ходят парами.
Что годный производственный роман - это не про железки, а про людей на фоне железок, всем известно давно. В роли железок здесь наземное хозяйство шереметьевского аэродрома, в роли людей – люди, которым автор удачно подставил большое и честное зеркало.
Параллелей и подавно перекличек с Хейли не искать, их если и есть, то самый минимум. «Аэропорт» - про людей как элементы сложной системы в экстремальный, на пределе запаса прочности, момент, обсуждаемое – скорее про то, как люди со всеми их телесными и душевными потрохами в систему складываются. И меняется к лучшему она тогда и особенно постольку, когда и поскольку меняются сами люди.
Есть богатый внутренний мир, есть строгая, как на аэродроме и надлежит, рабочая функция, а есть причудливые обратные связи между первым и вторым. То, другое и третье в книге дано так, что станиславское «Не верю» наружу совсем не рвется. Напротив: раз за разом соглашаешься, что дерганье вот за эту веревочку не могло не повлечь вот этого веера следствий, что в быту, что на работе, что в личном.
Ну и отдельно книга ценна тем, что все приметы времени – излома 60-х в 70-е - в ней атмосферны и живописны. По горячим следам, кажется мне, внимания на такие вещи аудитория обращает немного, а вот поколение-другое спустя они становятся вполне самостоятельной ценностью. Словцо «винтаж», пожалуй, характеризует ее точнее всего.
КнигоГид
Второй круг читать онлайн, Александр Старостин
Остросюжетный роман о жизни современного крупного аэродрома. Герои романа — молодые люди 60–70-х годов, служащие гражданской авиации. Особое внимание в романе уделяется моральным проблемам. Книга «Второй круг» автора Александр Старостин оценена посетителями…
#чточитать
Дэниел Эллсберг. Машина Судного дня. Откровения разработчика плана ядерной войны
http://flibusta.is/b/526289
Встречаем: главный, калибра Сахарова, ядерный диссидент Америки. Разница разве что в том, что Андрей Боннэрович к диссидентству пришел через разработку, а Эллсберг – через боевое применение, точнее, через его планирование. При Эйзенхауэре-Кеннеди-Джонсоне дедушка, выражаясь образно, шастал по стратегической святая святых в халате и шлепанцах, почему и понимает действительный уровень угрозы как очень мало кто.
Вопреки традициям рубрики, не буду раскатывать в простыню собственные мысли о книге, она и так говорит сама за себя. Вместо этого дам небольшой фрагмент, в котором весь остальной нарратив - как в капле.
Мои коллеги, впрочем, не давали расслабиться. Они считали – и их уверенность очень скоро передалась мне, – что мы в буквальном смысле работаем во имя спасения мира. Успешный ядерный удар Советов по Соединенным Штатам воспринимался как катастрофа, причем не только для Америки. Мы исходили из того, что в русском эквиваленте RAND при Министерстве обороны или в ракетных войсках стратегического назначения такая же команда напряженно прорабатывает возможности использования превосходства Советов в наступательных вооружениях если не для неожиданного удара, то уж точно для шантажа Соединенных Штатов и их союзников по НАТО. Нам предстояло спасти мир не только от советской угрозы, но и от бюрократической инерции администрации Эйзенхауэра и наших спонсоров в ВВС.
Работы велись очень интенсивно и безостановочно. Свет в здании RAND горел ночи напролет, поскольку исследователи могли приходить и уходить в любой момент в соответствии с собственным графиком. Во время ланча, поедая сэндвичи во внутреннем дворе RAND, мы говорили только о делах и ни о чем больше. На званых обедах, которые поочередно устраивали жены сотрудников, всегда находилась пара-тройка мужчин, которые уединялись в сторонке и обменивались шепотом секретной информацией – у женщин не было допуска к секретам. А после угощения жены обычно удалялись в гостиную, давая мужчинам возможность посекретничать за столом.
В мое первое лето в RAND я работал по 74 часа в неделю, изучая результаты секретных исследований и аналитических заключений до поздней ночи, чтобы вникнуть в суть проблем и отыскать возможные решения. Я занимался поиском идей, которые позволили бы нам сорвать планы советских аналогов RAND и сделать это своевременно, чтобы не допустить ядерного Перл-Харбора. Или хотя бы отсрочить его. Разведсводки ВВС, к которым я впервые получил доступ, и мрачные представления о Советах, господствовавшие среди моих коллег и в разведывательном сообществе, в целом не позволяли поверить в то, что мир может долго избегать ядерного холокоста. Ален Энтовен и я были самыми молодыми сотрудниками департамента. Ни один из нас не соблазнился на участие в очень щедром пенсионном плане, который предлагала RAND. Мы просто не верили в свои неполные 30 лет в то, что у нас есть шанс дожить до пенсии.
Дэниел Эллсберг. Машина Судного дня. Откровения разработчика плана ядерной войны
http://flibusta.is/b/526289
Встречаем: главный, калибра Сахарова, ядерный диссидент Америки. Разница разве что в том, что Андрей Боннэрович к диссидентству пришел через разработку, а Эллсберг – через боевое применение, точнее, через его планирование. При Эйзенхауэре-Кеннеди-Джонсоне дедушка, выражаясь образно, шастал по стратегической святая святых в халате и шлепанцах, почему и понимает действительный уровень угрозы как очень мало кто.
Вопреки традициям рубрики, не буду раскатывать в простыню собственные мысли о книге, она и так говорит сама за себя. Вместо этого дам небольшой фрагмент, в котором весь остальной нарратив - как в капле.
Мои коллеги, впрочем, не давали расслабиться. Они считали – и их уверенность очень скоро передалась мне, – что мы в буквальном смысле работаем во имя спасения мира. Успешный ядерный удар Советов по Соединенным Штатам воспринимался как катастрофа, причем не только для Америки. Мы исходили из того, что в русском эквиваленте RAND при Министерстве обороны или в ракетных войсках стратегического назначения такая же команда напряженно прорабатывает возможности использования превосходства Советов в наступательных вооружениях если не для неожиданного удара, то уж точно для шантажа Соединенных Штатов и их союзников по НАТО. Нам предстояло спасти мир не только от советской угрозы, но и от бюрократической инерции администрации Эйзенхауэра и наших спонсоров в ВВС.
Работы велись очень интенсивно и безостановочно. Свет в здании RAND горел ночи напролет, поскольку исследователи могли приходить и уходить в любой момент в соответствии с собственным графиком. Во время ланча, поедая сэндвичи во внутреннем дворе RAND, мы говорили только о делах и ни о чем больше. На званых обедах, которые поочередно устраивали жены сотрудников, всегда находилась пара-тройка мужчин, которые уединялись в сторонке и обменивались шепотом секретной информацией – у женщин не было допуска к секретам. А после угощения жены обычно удалялись в гостиную, давая мужчинам возможность посекретничать за столом.
В мое первое лето в RAND я работал по 74 часа в неделю, изучая результаты секретных исследований и аналитических заключений до поздней ночи, чтобы вникнуть в суть проблем и отыскать возможные решения. Я занимался поиском идей, которые позволили бы нам сорвать планы советских аналогов RAND и сделать это своевременно, чтобы не допустить ядерного Перл-Харбора. Или хотя бы отсрочить его. Разведсводки ВВС, к которым я впервые получил доступ, и мрачные представления о Советах, господствовавшие среди моих коллег и в разведывательном сообществе, в целом не позволяли поверить в то, что мир может долго избегать ядерного холокоста. Ален Энтовен и я были самыми молодыми сотрудниками департамента. Ни один из нас не соблазнился на участие в очень щедром пенсионном плане, который предлагала RAND. Мы просто не верили в свои неполные 30 лет в то, что у нас есть шанс дожить до пенсии.
Рубрики #чточитать на регулярной основе в канале давно нет и в обозримом будущем, скорее всего, не будет, но одно исключение сейчас сделаю. Олег Дивов. "Чужая Земля".
Аннотацию издательства не цитирую и не пересказываю, она, как водится, совсем не о том. Правильная аннотация: в декорациях далекого будущего и глубокого космоса осмысляются сегодняшние отношения России с зарубпартнерами и особенно с самой собой.
Авторский вывод в общем-то вполне банален: если будем собой - будем всегда, если самим себе изменим - в лучшем случае получим в удел глухие кривые окольные тропы. А все то, чем вывод обосновывается, собственно, и образует книгу. Умную. Искреннюю. В отношении частотности слова "русский" (притом употребляемого по делу, всякий раз и абсолютно) - так и бесстрашную.
Читать. И получать, как всегда, отдельное удовольствие от дивовского стиля. Это удовольствие, правда, дано читателю подготовленному, можно даже сказать - квалифицированному. Дорогая моя аудитория, но ты же именно такая?
Аннотацию издательства не цитирую и не пересказываю, она, как водится, совсем не о том. Правильная аннотация: в декорациях далекого будущего и глубокого космоса осмысляются сегодняшние отношения России с зарубпартнерами и особенно с самой собой.
Авторский вывод в общем-то вполне банален: если будем собой - будем всегда, если самим себе изменим - в лучшем случае получим в удел глухие кривые окольные тропы. А все то, чем вывод обосновывается, собственно, и образует книгу. Умную. Искреннюю. В отношении частотности слова "русский" (притом употребляемого по делу, всякий раз и абсолютно) - так и бесстрашную.
Читать. И получать, как всегда, отдельное удовольствие от дивовского стиля. Это удовольствие, правда, дано читателю подготовленному, можно даже сказать - квалифицированному. Дорогая моя аудитория, но ты же именно такая?