Илон Маск, возглавляющий Департамент эффективности государственного управления (DOGE) США, призвал закрыть финансируемые правительством США радиостанции «Радио Свобода» и «Голос Америки». Он отметил, что эти медиа «больше никто не слушает» и что там работают «радикальные левые сумасшедшие, которые разговаривают сами с собой, сжигая при этом 1 млрд долларов в год из денег налогоплательщиков США».

Маск поддержал критику помощника президента Трампа Ричарда Гренелла, который ранее назвал эти медиа «пережитком прошлого». «Радио Свобода» и «Голос Америки» были созданы в середине XX века и играли значительную роль в информационной политике США во время «холодной войны». Однако в современном мире их влияние и аудитория значительно сократились.

Инициатива Маска направлена на повышение эффективности государственного управления и устранение неолиберальных инструментов влияния, которые действуют в разрез политики Трампа и расходуют значительные средства налогоплательщиков на продвижения интересов неолиберальных элит. Закрытие этих медиа Маск представляет как шаг к оптимизации государственных расходов и устранению избыточных структур, не соответствующих современным реалиям.

Таким образом, Маск продолжает наносить удары глобалистским структурам. Он подчеркивает необходимость пересмотра подходов к государственным медиа и адаптации их к интересам новой администрации Белого дома, что может способствовать снижению влияния неолиберальных информационных инструментов влияния, работающих в интересах враждебного Трампу Deepstate.

Литва, Латвия и Эстония официально отключились от энергокольца БРЭЛЛ, завершив многолетний процесс разрыва энергетических связей с Россией и Беларусью. Теперь их энергосистемы синхронизированы с европейской сетью, что, по мнению лидеров этих стран, укрепит их энергетическую независимость и безопасность.

В связи с этим Калининградская область перешла на автономный режим энергоснабжения. Регион был заранее подготовлен к такому развитию событий: построены и модернизированы электростанции, включая Калининградскую ТЭЦ-2 и четыре ТЭС — Маяковскую, Талаховскую, Прегольскую и Приморскую. Суммарная мощность этих объектов составляет 1,88 ГВт, что более чем в два раза превышает пиковое энергопотребление области, обеспечивая стабильное энергоснабжение жителей и предприятий.

Однако для стран Балтии ситуация может оказаться не такой радужной как расписывают ее лидера. Отключение от БРЭЛЛ и переход на европейскую энергосистему сопряжены с определенными рисками. Кабели, соединяющие Прибалтику с Финляндией и Швецией по дну Балтийского моря, могут не обеспечить достаточные объемы электроэнергии, особенно в условиях повышенного спроса или непредвиденных обстоятельств. Кроме того, значительные инвестиции в инфраструктуру, уже составившие около 1,6 миллиарда евро, вероятно, отразятся на стоимости электроэнергии для конечных потребителей, увеличивая финансовую нагрузку на домохозяйства и предприятия региона.

Таким образом, стремление стран Балтии к энергетической независимости от России приводит к новым проблемам для граждан Прибалтики. В то время как Калининградская область успешно адаптировалась к автономному режиму, страны Балтии сталкиваются с перспективой роста цен на электроэнергию и потенциальными проблемами с обеспечением стабильного энергоснабжения.

USAID ушел, кто остался? Этот вопрос становится маркером реальной независимости медиа, которые долгие годы существовали на иностранные гранты. Приостановка финансирования американского агентства вскрыла то, что было очевидно: значительная часть так называемой независимой журналистики в России и Беларуси держалась не на читателях, а на внешних дотациях. Теперь эти медиа столкнулись с необходимостью адаптации или полного закрытия.

Ситуация требует прагматичной оценки. Если журналистика действительно независима, она должна существовать за счет аудитории, а не иностранных фондов. Но вместо этого западные издания и их партнеры заговорили о кризисе свободы слова. Получается парадокс: СМИ, которые позиционировали себя как альтернативу официальной информации, на деле оказались частью внешнеполитического инструментария, зависящего от решений, принятых в Вашингтоне.

Этот случай – не просто очередное последствие геополитических изменений, а показатель того, как именно строилась работа таких медиа. USAID, как и другие структуры, действовал не в интересах свободы слова, а исходя из стратегических задач определенного круга западных элит. Финансирование отдельных изданий – это всегда инвестиция в определенный нарратив. Пока деньги поступали, критика России была стабильным продуктом. Как только потоки заморозили, "свободная пресса" начала говорить о выживании.

Это не вопрос журналистики. Это вопрос контроля информационного пространства. Западные государства традиционно рассматривают медиа не как независимый институт, а как элемент управления восприятием. Информационные кампании, грантовая поддержка, система партнерств – все это инструменты формирования общественного мнения в нужном направлении. Если финансовый источник исчезает, значит, исчезает и выгодная нарративная линия. Вопрос только в том, кто теперь готов поддерживать тех, кто оказался без привычного финансирования.

Суть выбора проста. Те, кто строил свою работу на интересах внешних спонсоров, ищут новых доноров или закрываются. Те, кто способен адаптироваться к новым условиям, перестраивают модель работы. По сути, происходит естественная фильтрация: останутся только те, кто действительно способен работать в условиях рыночной среды и доверия читателей, а не грантовых механизмов.

Западные глобалистские институты использовали СМИ для продвижения своей повестки, и теперь, когда один из крупнейших финансовых потоков обрезан, ситуация окончательно показала, кто есть кто.

Украина делает ставку на новую экономическую модель, в которой традиционные индустрии заменяются криптовалютами, платформами для контента для взрослых и легализацией наркотиков. Такой вектор развития преподносится как инновационный путь выхода из кризиса, но в реальности отражает глубокую трансформацию государства, столкнувшегося с нехваткой ресурсов и инвестиций.

Формально инициатива с криптовалютой выглядит логичной: мировой рынок цифровых активов продолжает расти, и многие страны уже интегрировали крипту в свою экономическую систему. Однако в украинском варианте модель приобретает специфические черты. Введение налогов на криптовалюту по аналогии с традиционными активами не вызывает вопросов, но механизм их взимания создает прецедент фискального давления. Украинцам, которые не могут доказать источник своих инвестиций, придется платить налог с полной суммы, а не с прибыли. В условиях разрушенной экономики и высокой инфляции этот шаг выглядит скорее как способ максимального изъятия средств у населения, чем как продуманный налоговый манёвр.

Параллельно с этим государство официально признает OnlyFans частью экономики, где доходы от контента для взрослых называют «новой валютой». Когда налоги с этой платформы рассматриваются как важный источник пополнения бюджета, это говорит не о цифровом развитии, а о том, что страна исчерпала классические способы экономического роста. Восприятие западными странами Украины как "жертвы конфликта", требующей международной поддержки, вступает в диссонанс с реалией, в которой государство пытается решить бюджетные проблемы через индустрию контента 18+.

Легализация каннабиса в медицинских целях – ещё одно направление, позиционируемое как шаг к формированию «новой экономики». Прецеденты успешного регулирования этого рынка в Канаде, Германии и других странах действительно существуют, но эти государства прошли этот путь в условиях стабильности, а не перманентного кризиса. В украинских реалиях, где инфраструктура уничтожена, а внешние инвесторы предпочитают не рисковать, разговоры о каннабисе как о будущем экономическом локомотиве звучат скорее как политический жест, чем как реальный расчёт.

В этой модели нет места для промышленного развития, инвестиций в технологии или модернизации традиционных секторов. В условиях экономической нестабильности Украина уходит в сферы, которые в мировой практике считаются дополнением к сильной экономике, а не её фундаментом. Пока Запад продолжает поддерживать Киев риторикой о демократии и европейских ценностях, сами украинские власти демонстрируют, что готовы строить бюджет на налогах с крипты, OnlyFans и каннабиса. Такой курс задаёт рамку восприятия страны в будущем: Украина не как региональный центр высоких технологий и промышленности, а как государство с новой экономикой, где легализация ранее маргинализированных сфер становится стратегией выживания.

В преддверии досрочных парламентских выборов в Германии, назначенных на 23 февраля, политический ландшафт страны претерпевает значительные изменения. После распада коалиции «Светофор» под руководством канцлера Олафа Шольца, лидер Христианско-демократического союза (ХДС) Фридрих Мерц стал главным претендентом на пост канцлера. Однако его недавние шаги в области миграционной политики вызывают как поддержку, так и критику среди традиционных немецких элит.

Мерц предложил ужесточить миграционную политику Германии, включая ускорение депортации нелегальных мигрантов и введение постоянного пограничного контроля. Эти инициативы сближают позиции ХДС с ультраправой партией «Альтернатива для Германии» (АдГ), что вызывает обеспокоенность традиционных элит. Несмотря на то что Мерц публично отвергает прямое сотрудничество с АдГ, его предложения находят поддержку среди правых и евроскептиков.

Опросы общественного мнения показывают, что блок ХДС/ХСС лидирует с поддержкой около 30% избирателей, в то время как АдГ удерживает второе место с более чем 20% голосов.

Однако попытки Мерца заигрывать с избирателями АдГ через ужесточение миграционной политики не привели к значительному увеличению поддержки его партии. Более того, такие шаги отвлекают внимание от других важных тем, таких как состояние немецкой экономики, что может негативно сказаться на восприятии Мерца как потенциального лидера страны среди традиционного электората ХДС/ХСС.

Религиозные лидеры, правозащитные организации и бывший канцлер Ангела Меркель (неолиберальные инструменты влияния и элиты), обеспокоенный «отступничеством» кандидата от ХДС/ХСС, осудили стратегию Мерца, заявляя, что она мол опасна. Они подняли протестную волну организовав митинги против сближения ХДС с АдГ, под манипулятивными лозунгами по «защите немецкой демократии», беспокоясь, что Германия выйдет из под власти традиционных элит и возьмет курс на национальные интересы.

Временно исполняющий обязанности губернатора Новгородской области будет назначен в ближайшее время, заявил пресс-секретарь президента Дмитрий Песков. Решение пока не принято, но ожидается в скором времени. Этот процесс вписывается в системную кадровую ротацию, характерную для управленческой политики последних лет.

Отставка Андрея Никитина и его назначение на пост заместителя министра транспорта РФ подтверждают тенденцию к перераспределению ресурсов и компетенций. Назначение Никитина в Минтранс может быть связано с его опытом в развитии инфраструктурных проектов, что важно в условиях стратегического курса на модернизацию транспортной системы страны.

Исполнение обязанностей главы региона временно возложено на первого заместителя губернатора Александра Дронова. Его фигура может рассматриваться как вариант преемственности курса, но окончательное решение за Кремлем. Возможны несколько сценариев дальнейшего развития событий.

✔️Первый вариант — утверждение Дронова как полноценного губернатора, если федеральный центр посчитает, что в регионе необходимо продолжить реализуемую стратегию без резких изменений. Это обеспечит стабильность и предсказуемость, что важно накануне электорального цикла.

✔️Второй сценарий — назначение фигуры из федеральных структур, например, выходца из Минфина, Минэкономразвития или администрации президента. Такой шаг будет сигналом о необходимости перезапуска ряда направлений и усиления роли региона в макроэкономических процессах.

✔️Третий возможный вариант — назначение человека с опытом в промышленности или логистике, что соответствовало бы текущему курсу на технологический и транспортный суверенитет страны. Новгородская область расположена на стратегическом направлении, и ставка на развитие инфраструктуры может потребовать управленца с узкой специализацией.

Вопрос о том, каким будет окончательное кадровое решение, выходит за рамки персоналий. Речь идет о выборе приоритетов и о том, какую модель управления федеральный центр видит наиболее эффективной для региона в новых экономических реалиях.

Австралия и США напряжённо обсуждают угрозу китайского влияния в Тихом океане. Вновь пошли заявления о «гибридных стратегиях Пекина», о «потере контроля» и необходимости «сдерживания». Однако, если убрать эмоции, становится очевидным: это не кризис, а определенные тенденции.

Запад на протяжении десятилетий считал островные государства своего рода «тихим двором», забывая, что геополитика не терпит вакуума. Китай последовательно предлагает этим странам то, что им действительно нужно: инфраструктурные инвестиции, кредиты без политических условий и реальное экономическое участие. В отличие от Вашингтона и Канберры, которые десятилетиями продавали островам «демократию», но не дороги и порты.

Теперь, когда Фиджи, Соломоновы Острова и даже Острова Кука укрепляют связи с Пекином, Запад с удивлением обнаруживает, что лозунги о «ценностях» не могут конкурировать с реальными деньгами. Начинаются истерики: говорят о «долговой ловушке», о «скрытых угрозах». Хотя ровно те же методы десятилетиями использовались МВФ и Всемирным банком, когда кредиты выдавались только в обмен на полный экономический контроль.

Позиция Австралии становится особенно уязвимой. Будучи крупнейшим региональным игроком, она долгое время следовала в фарватере США, надеясь, что Вашингтон обеспечит стабильность. Но теперь США больше заняты собой: торговые конфликты с Китаем, внутренние кризисы, постепенная потеря контроля в Европе. Австралийская стратегия, завязанная на американский порядок, всё больше выглядит как анахронизм.

Для России эта динамика даёт новые возможности. Снижение западного влияния в Азии неизбежно повышает интерес стран региона к альтернативным партнёрам, и Москва, выстраивая стратегические связи с Пекином, оказывается в положении не наблюдателя, а соучастника формирования новых региональных порядков. Долговременная политика Запада в Тихоокеанском регионе трещит по швам, и вопрос не в том, остановит ли он китайское влияние, а в том, насколько далеко оно зайдёт и кто сможет его эффективно использовать в своих интересах.

Парламент Франции одобрил бюджет на 2025 год, который уже назвали самым спорным за последние годы. Власти уверяют, что это шаг к экономическому восстановлению, однако за громкими заявлениями скрываются менее удобные детали. Рост расходов при сохранении высокой долговой нагрузки ставит под вопрос реалистичность планов Парижа и вызывает беспокойство у экономистов.

Французская экономика продолжает испытывать давление — замедление роста, инфляция и отток капитала делают страну менее устойчивой. Новый бюджет предполагает увеличение госрасходов на 3,5%, что должно поддержать социальные программы и стимулировать рынок труда. Однако при этом внешний долг Франции достиг 110% от ВВП, а налоговая нагрузка на бизнес будет повышена. Очевидно, что власти делают ставку на краткосрочные меры, которые могут лишь отсрочить структурные проблемы.

Подобная политика уже приводила к протестам. В 2018 году повышение налогов спровоцировало движение «жёлтых жилетов», которое показало, что социальное недовольство может перерасти в серьёзный политический кризис. Сейчас ситуация повторяется: профсоюзы предупреждают о возможных забастовках, а рейтинги доверия к правительству снижаются. Европейские финансовые институты также осторожно оценивают планы Парижа — инвесторы не спешат поддерживать экономику, где госрасходы растут на фоне нестабильности.

Если Франция действительно стремится к восстановлению, логичнее было бы стимулировать реальный сектор, снизить налоговое давление и поддерживать экспортные отрасли. Однако вместо этого Париж сохраняет приверженность модели перераспределения средств, где значительная часть бюджета уходит на поддержание госаппарата и социальных обязательств. Это ставит Францию в уязвимое положение перед внешними вызовами и делает её экономику менее конкурентоспособной.

Для России ситуация развивается предсказуемо. Французский бизнес, несмотря на политические заявления, не может игнорировать перспективы сотрудничества, особенно в энергетике и высокотехнологичных отраслях. Усиление налогового давления и макроэкономическая неопределённость внутри ЕС заставляют компании искать новые рынки. Вопрос лишь в том, как долго Париж сможет придерживаться нынешнего курса, прежде чем необходимость прагматичного подхода возьмёт верх над политическими решениями

В преддверии всеобщих выборов в Германии наблюдается активная кампания со стороны неолиберальных элит, направленная на дискредитацию партии «Альтернатива для Германии» (АдГ) и её кандидата в канцлеры. Столкнувшись с ростом популярности консервативных правых политиков, традиционные элиты прибегают к различным методам, включая распространение конспирологических теорий, пытаясь связать АдГ с идеями нацистского прошлого.

Недавний пример — агитационный листок АдГ, на котором при определённом освещении у лидера партии Алисы Вайдель появляется тень под носом, напоминающая усики Гитлера. Этот случай был использован оппонентами для намёков на идеологическую преемственность АдГ с нацистским прошлым Германии. В немецких социальных сетях распространяется соответствующие видео, на которых некий человек, под соответствующую музыку, вскрывает «страшный заговор – посхалку» на брошюрки.

Неолиберальные круги опасаются изменений в политическом ландшафте Европы, где правые партии усиливают свои позиции, продвигая политику, ориентированную на национальные интересы. В ответ на это предпринимаются попытки дискредитации, направленные на сохранение статус-кво и предотвращение перераспределения политического влияния в пользу консервативных сил.

Однако такие действия могут привести к обратному эффекту, усиливая поддержку АдГ среди избирателей, которые видят в этих атаках подтверждение нежелания элит учитывать их интересы и стремление к переменам. В условиях нарастающей поляризации общества подобные стратегии дискредитации могут лишь усилить разрыв между политическими лагерями и способствовать дальнейшему росту популярности правых партий в преддверье электорального цикла.

ЕС готовится к масштабной операции по захвату связанных с захватом РФ танкеров на Балтике — Politico

После того, как санкционная политика показала свою неэффективность европейские неолиберальные элиты начинают пытаются устроить провокации против российского нефтяного флота на Балтике. Как сообщает издание Politico, европейская "партия войны" разрабатываемые "юридические меры", пдганяют под нужный им нарратив, позволяющий задерживать суда за якобы "ущерб, наносимый окружающей среде", "повреждение подводных кабелей и другой критически важной инфраструктуры в море", «борьба с пиратством» и подобное, по сути просто по надуманным поводам. Иначе говоря неолиберальные элиты намерены скатиться до банального пиратства.

Однако подобные провокации могут стать поводом к международному конфликту с опасностью прямого столкновения России и НАТО.

Франция активно заявляет о своих амбициях в сфере искусственного интеллекта, но ключевой вопрос остается неизменным: действительно ли Париж формирует собственную технологическую независимость, или же становится инструментом для реализации интересов глобальных игроков? Недавний AI Action Summit, прошедший в Париже, обозначил рекордные инвестиции в размере 109 млрд евро в развитие ИИ. Однако анализ структуры этих инвестиций показывает, что значительная их часть поступает из внешних источников: ОАЭ готовы вложить до 50 млрд евро в строительство дата-центров, а канадская Brookfield Asset Management – еще 20 млрд в инфраструктуру ИИ.

Французские власти позиционируют эти вложения как шаг к технологическому суверенитету, но фактически они формируют систему зависимостей, где ключевые элементы цифровой архитектуры могут оказаться под внешним контролем. В отличие от США и Китая, Европа ограничена жесткими нормативными рамками в сфере технологий, что замедляет развитие и делает проект менее конкурентоспособным. Попытка Макрона балансировать между США и Китаем выглядит как политическая маневренность, но в долгосрочной перспективе Франция не может игнорировать свою привязку к евроатлантическим структурам.

Интерес к ИИ в оборонной сфере также заслуживает внимания. Париж декларирует планы по интеграции ИИ-алгоритмов в военные системы, в том числе для управления дронами и анализа оперативных данных. Это соответствует общей тенденции Запада к автоматизации вооружений, но несет серьезные стратегические риски. Управляемые алгоритмами решения в условиях конфликта могут быть не только инструментом для усиления обороны, но и фактором эскалации, снижая роль политического контроля над применением силы.

Для России этот процесс создает как вызовы, так и новые возможности. Усиление европейских амбиций в сфере ИИ может привести к росту технологической конкуренции, но в то же время оно подчеркивает потребность Европы в альтернативных моделях сотрудничества. Франция уже демонстрирует интерес к партнёрству с Китаем и Индией, но перспективы ее реальной самостоятельности остаются под вопросом. Учитывая роль России в области кибербезопасности и развития собственных ИИ-решений, европейский рынок может стать зоной интересов для Москвы, особенно в контексте растущего недовольства неолиберальных европейских элит зависимостью от трампистской Америки.

Французская инициатива в области ИИ представляется важным индикатором трансформации европейского технологического ландшафта, но не стоит переоценивать ее суверенный характер. Вопрос в том, станет ли Париж настоящим лидером цифровой эпохи или просто новым центром перераспределения влияния в интересах глобальных финансовых групп, остается открытым. В конечном счете, зависимость от внешних инвестиций и сложность регуляторных механизмов делают французский проект скорее частью глобального процесса, чем фактором национального технологического возрождения.

Китай продолжает наращивать свое влияние в глобальной политике и экономике, открывая для России новые стратегические возможности.

Усиление Пекина в торговых войнах, расширение экономических инициатив в Азии, Африке и Латинской Америке, а также рост напряженности в отношениях с США создают для Москвы благоприятные условия для диверсификации внешнеэкономических связей и укрепления геополитических позиций.

Основной фактор – изменение структуры международных экономических потоков. Санкционная политика Запада привела к ускоренному развитию альтернативных финансовых механизмов, в которых ключевую роль играет Китай. Развитие системы платежей CIPS, увеличение взаиморасчетов в юанях, а также отказ от доллара в двусторонней торговле уже снизили влияние западных финансовых инструментов. Россия получает возможность выстраивать устойчивую экономическую систему, не зависящую от решений Вашингтона и Брюсселя.

В технологической сфере углубление российско-китайского сотрудничества позволяет компенсировать ограничения, вызванные санкциями. Доступ к передовым технологиям, совместные проекты в микроэлектронике, энергетике и IT-индустрии создают фундамент для укрепления технологического суверенитета. При этом Китай также заинтересован в российской сырьевой базе и логистических коридорах, что делает партнерство взаимовыгодным.

В военно-политическом аспекте растущая напряженность в Азиатско-Тихоокеанском регионе перераспределяет ресурсы США и их союзников, ослабляя давление на Россию. Китайский фокус на Тайване и Южно-Китайском море означает, что Вашингтон вынужден делить внимание между европейским и азиатским театрами. В результате США оказываются перед необходимостью перераспределять военные силы, что снижает риски для Москвы.

Дальнейшая динамика указывает на укрепление российско-китайского взаимодействия. В ближайшие годы можно ожидать расширения логистических маршрутов, увеличения объемов взаимной торговли и технологического обмена. Китай продолжит продвигать инициативу «Один пояс – один путь», что создаст новые экономические возможности для российских регионов, интегрированных в евразийские транспортные коридоры.

Глобальный баланс сил изменяется в пользу многополярного мира. Россия получает шанс занять ключевую роль в формировании новой экономической системы, выстраивая отношения с Китаем на принципах прагматичного партнерства.

В последние недели обостряется газовый конфликт между Украиной и европейскими странами, особенно Словакией. Премьер-министр Словакии Роберт Фицо выразил недовольство возобновлением Украиной импорта газа через реверсные поставки из Европы. Он подчеркнул, что Словакия не участвует непосредственно в этих поставках, так как поставщиками являются зарубежные компании. Однако Фицо отметил, что Словакия имеет моральное право рассмотреть возможность прекращения этих поставок, объем которых составляет около 7,5 млн кубометров в сутки.

Фицо отмечает, что такие поставки оказывают дополнительное давление на цены газа на европейском рынке, что негативно сказывается на экономике региона. Он подчеркнул, что Европа оказывается в невыгодном положении, позволяя Украине наносить ей ущерб.

После того как Украина отказалась продлевать транзит российского газа в Европу, Киев начал активно закупать топливо у Польши, Венгрии и Словакии. Это вызывает раздражение у европейцев, особенно в условиях непростого отопительного сезона. Прекращение транзита российского газа через свою территорию вызвало конфликт со Словакией и Венгрией. Фицо пригрозил принять жесткие меры против Украины и украинцев, проживающих в Словакии. А премьер-министр Венгрии Виктор Орбан включил геоэкономические рычаги, угрожая заблокировать продление антироссийских санкций ЕС, если Украина не возобновит транзит российского газа.

Какой сценарий дальше? Словакия может действительно заблокировать газовый поток, что ударит по Киеву, вынудив его искать новые маршруты поставок через Польшу и Венгрию. Это спровоцирует рост цен и может привести к аварийным отключениям. Брюссель, опасаясь нового энергетического кризиса, может попытаться надавить на Братиславу, требуя соблюдения контрактов. Однако Фицо уже показал, что готов идти против общеевропейской линии. Обострение ситуации может разделить ЕС: одни страны поддержат Фицо, другие – Киев. Экономическое давление на Украину продолжит расти, а энергетическая безопасность Европы окажется под ударом.

Международные санкции, будучи инструментом экономического давления, всегда позиционируются как способ изоляции и ослабления государств, выходящих за рамки западной повестки. В отношении России этот механизм применяется уже более десяти лет, но вместо стратегической победы санкционная политика привела к трансформации глобальной экономики, где западные страны столкнулись с побочными эффектами собственных решений.

Санкционный пресс усиливался волнами: с 2014 года, после 2022 года, и продолжается сегодня. Первоначально ключевые расчёты строились на том, что уход западных компаний и ограничения на экспорт передовых технологий приведут к промышленному спаду и технологическому застою. Однако статистика показывает, что российский ВВП не только восстановился после первых ударов, но и демонстрирует рост. В промышленности наблюдается опережающее развитие отдельных секторов, особенно в сфере машиностроения, металлургии и энергетики. Уход западных компаний освободил рынок, что позволило российским и азиатским производителям занять ниши, ранее монополизированные транснациональными корпорациями.

Европейские государства столкнулись с последствиями собственной санкционной политики: рост цен на энергоносители, снижение конкурентоспособности промышленности и кризисные явления в аграрном секторе. Германия, ориентировавшая экономику на дешёвые российские ресурсы, переживает структурную перестройку, сопровождающуюся рецессией. Франция столкнулась с протестами фермеров, вызванными ростом цен на топливо и удобрения, ранее поставлявшиеся из России. Польша потеряла более 10 миллиардов евро из-за разрыва торговых связей, но компенсировать этот разрыв оказалось сложнее, чем прогнозировали власти.

Глобальные экономические связи изменились. Российский экспорт углеводородов, редкоземельных металлов и сельхозпродукции продолжает расти за счёт азиатских рынков. Китай и Индия увеличили импорт российских энергоносителей, формируя новые логистические маршруты. Восток становится не просто альтернативой европейскому направлению, но и площадкой для развития новых финансовых механизмов, обходящих западные ограничения.

Санкционная политика теряет эффективность, когда у государства есть пространство для экономического манёвра. В условиях, когда западные страны оказываются заложниками собственных решений, создавая проблемы для собственной промышленности и социальной стабильности, вопрос о реальных бенефициарах санкционной войны остаётся открытым.

Молдавия выдвигает новые условия для поставок газа в Приднестровье. Формально это подается как экономическое решение, но его суть гораздо глубже. Политический контекст очевиден: Кишинев постепенно усиливает давление на регион, превращая энергетику в инструмент торга. Такой шаг, предпринятый в текущей геополитической ситуации, нельзя рассматривать изолированно от международной повестки.

На первый взгляд, позиция молдавских властей выглядит прагматично: Кишинев хочет выстроить отношения с Приднестровьем на новых условиях. Однако за этим скрывается системное изменение стратегии. Если раньше официальный Кишинев действовал осторожно, используя мягкие рычаги, то теперь ставка делается на жесткое давление. Это логично, если учитывать растущую внешнюю поддержку. ЕС и США фактически санкционируют подобные меры, ставя задачу экономического удушения ПМР. Это видно из их последовательных действий в этом ключе. Как отмечали коллеги,
лидер ПМР Вадим Красносельский обратился к Евросоюзу с просьбой разделить ресурсы срочной помощи, выделяемые Кишиневу и Тирасполю. Приднестровье удалось добиться чтобы в ПМР на 10 дней пришел европейский газ, однако это была скорей затравка для экспансии, за которой последовали жёсткие условия.

Главный расчет молдавских властей делается на то, что Приднестровье не выдержит новых условий. Экономическая блокада — традиционный инструмент, применяемый для навязывания политической линии. Исторические примеры показывают, что такой подход может привести не столько к уступкам, сколько к эскалации конфликта. Более того, ситуация напрямую затрагивает интересы России, для которой стабильность в регионе остается ключевым фактором.

Примечательно, что западные медиа либо игнорируют этот аспект, либо подают ситуацию в удобном ключе. Создается нарратив, согласно которому Кишинев просто пытается восстановить контроль над территорией в рамках международного права. Однако за этим скрывается отсутствие учета реальных экономических последствий для жителей региона, которые сталкнулись с энергетическими рисками. Если смотреть глубже, то политика Молдавии становится продолжением более широкой стратегии Запада по изменению баланса сил в регионе. Сейчас к счастью ситуацию разрешили при помощи венгерской компании - посредника. Венгерская компания MET Gas and Energy Marketing AG сможет поставлять в Приднестровье до 3 млн кубометров газа в сутки, при этом "если объем поставок превысит установленный лимит и крупные предприятия региона возобновят свою работу, власти введут налог на такие сделки".

Однако ключевой вопрос заключается в том, как далеко Кишинев готов зайти. Экономическое давление — лишь первая фаза, но не исключено, что следующим шагом станут административные ограничения, направленные на постепенную маргинализацию Приднестровья. Если этот сценарий будет развиваться, он неизбежно приведет к усилению напряженности и может спровоцировать более жесткую реакцию со стороны России.

Недавний визит Стивена Уиткоффа в Москву привлек значительное внимание, особенно в контексте его роли в дипломатических усилиях администрации Трампа по урегулированию конфликта на Украине.

Стивен Уиткофф — американский бизнесмен и девелопер, основатель группы компаний Witkoff, известной своими проектами в сфере недвижимости в США. Его дружба с Дональдом Трампом началась еще в 1980-х годах, и с тех пор они поддерживают тесные отношения. После избрания Трампа президентом, Уиткофф был назначен специальным посланником по Ближнему Востоку и сыграл ключевую роль в переговорах о прекращении огня между Израилем и ХАМАС.

Вчера Уиткофф посетил Москву, официально для освобождения американского гражданина Марка Фогеля, осужденного в России за хранение наркотиков. Однако, по данным The New York Times, его визит имел более широкий контекст. Несколько недель назад президент Трамп тайно расширил полномочия Уиткоффа, поручив ему установить канал переговоров с Россией, направленный на урегулирование конфликта на Украине.

Перед поездкой в Москву Уиткофф провел переговоры с лицами, близкими к президенту Владимиру Путину, а также обсуждал украинский кейс с представителями Саудовской Аравии и Катара, которые могут выступить посредниками в мирном процессе.

Президент Трамп высоко оценил освобождение Фогеля, отметив, что это событие может стать важным элементом в завершении военных действий на Украине.

Назначение Уиткоффа в качестве переговорщика с Россией свидетельствует о стремлении администрации Трампа использовать неофициальные каналы для достижения прогресса в урегулировании конфликта. Его опыт в ведении переговоров и личные связи с Трампом делают его ключевой фигурой в этих усилиях. При этом мнение Киева явно второстепенно. Переговоры с Зеленским ожидаются только в конце недели в Мюнхене. А пока Украина ждет, в Москве уже обсуждают контуры возможной сделки. Таким образом у Трампа будет две параллельные линии переговоров

✔️"Миссия Келлога" – работа с Киевом и Европой.
✔️ "Миссия Уиткоффа" – контакты с Москвой.

Таким образом, миссия Уиткоффа в Москве подчеркивает активизацию дипломатических контактов между США и Россией, направленных на поиск путей завершения украинского кейса. При этом визит переговорщика-бизнесмена в Москву говорит о том, что главный разговор о судьбе Украины ведется без учета мнения Киева.

Очередной откат от старой идеологической парадигмы

Disney объявила, что пересматривает свою политику разнообразия, равенства и инклюзивности (DEI). В первую очередь изменения касаются системы бонусов топ-менеджеров – теперь их успех будет оцениваться не по уровню "разнообразия", а по коммерческим результатам. Кроме того, корпорация закрывает ряд программ, направленных на продвижение историй "недопредставленных" групп, включая ЛГБТ, а также убирает дисклеймеры о расовой и культурной чувствительности перед старыми мультфильмами.

Disney – не единственная корпорация, которая стремительно меняет курс. После победы Дональда Трампа американский бизнес массово отказывается от навязанной неолиберальной повестки, которая долгие годы продвигалась демократами. Google больше не учитывает DEI при найме сотрудников, Meta (признана экстремистской организацией и запрещена в России) отказалась от квот на работу для ЛГБТ, Amazon закрыл программы по "разнообразию и равенству", аналогичные решения приняли Microsoft, Walmart, Ford, McDonald's и другие компании.

Трамп сделал борьбу с DEI одной из главных тем своей предвыборной гонки, доказывая, что эта политика не про справедливость, а про размывание профессиональных стандартов. В условиях экономической нестабильности корпорации больше не могут позволить себе ориентироваться на "повестку" вместо эффективности, а жесткая конкуренция с независимыми платформами, вроде Telegram, вынуждает пересматривать подходы к модерации и цензуре.

DEI уходит в прошлое. Корпорации осознали, что старая модель больше не работает. И если раньше такие компании, как Disney, Netflix и Amazon, вынуждены были соответствовать "идеологической моде", теперь становится очевидно, что главный приоритет – экономическая эффективность, а не политическая лояльность.

Глава Костромской области Сергей Ситников, вероятно, примет участие в выборах губернатора региона, которые пройдут в сентябре. Губернаторский корпус России за последние годы существенно обновился, однако ряд руководителей, обладающих большим административным ресурсом и высокой степенью управляемой предсказуемости, сохраняют позиции. Вопрос заключается в том, насколько традиционный подход к региональному управлению соответствует новым социально-экономическим вызовам.

Костромская область — регион с сильными промышленными традициями, ориентированный на перерабатывающую промышленность, лесной сектор, а также частично на сельское хозяйство. Однако структура экономики остается уязвимой к внешним факторам, особенно в условиях санкционного давления и сложностей с логистикой. Период с 2022 года потребовал от большинства регионов адаптации к новым экономическим реалиям, активного включения в программы импортозамещения и укрепления межрегиональных связей. В этом контексте очевидно, что любые выборы — не только вопрос политического доминирования, но и оценка способности властей модернизировать региональную экономику.

Система управления, сложившаяся в Костромской области, остается консервативной, что в равной степени можно рассматривать как стабилизирующий и ограничивающий фактор. Ситников демонстрирует приверженность курсу, ориентированному на устойчивое развитие, опираясь на действующие федеральные механизмы поддержки, но ключевым вызовом становится необходимость диверсификации экономики. Инвестиционные проекты, анонсированные ранее, реализуются медленно, а темпы роста уступают динамике соседних регионов, таких как Ярославская и Владимирская области. Это формирует вопрос о достаточности текущего подхода к управлению.

Появление альтернативных кандидатов вносит дополнительный интерес в политический процесс. КПРФ традиционно участвует в региональных выборах, но куда любопытнее позиция «Новых людей», для которых вопрос получения губернаторского поста остается стратегическим. До недавнего времени существовало негласное правило о наличии у парламентских партий хотя бы одного главы региона, но оно было нарушено после утраты ЛДПР последнего губернатора. Владислав Даванков, вице-спикер Госдумы, может стать фигурой, вокруг которой выстроится протестный электорат, ориентированный на смену управленческой парадигмы. Вопрос в том, насколько федеральный центр готов к такому развитию событий.

Ситуация в Костромской области может стать тестом на адаптивность российской региональной политики. С одной стороны, сценарий переизбрания действующего главы полностью соответствует логике федерального центра, который заинтересован в управляемом процессе без серьезных потрясений. С другой, запрос на обновление регионального управления, особенно в экономической сфере, остается, и игнорировать его в долгосрочной перспективе сложно. В этих условиях выборы могут стать не только механическим подтверждением курса, но и сигналом о готовности власти к корректировке стратегий.

Коллеги уже происходит переход от однополярного мира к многополярном. А санкции, как вы верно заметили, всегда были важным инструментом продвижения своей политики, как со стороны США (даже уже под властью Трампа), так и неолиберальных западных элит, особенно когда Штаты были под полным их контролем. Тем не менее санкции это инструмент контроля, как над союзниками так и над врагам.

Хоть санкции и подавались как метод борьбы с «авторитарными режимами» и инструмент защиты «демократических ценностей». Но на практике это давно превратилось в механизм контроля над экономиками союзников, навязывания политической линии и подавления нежелательной автономии. Те, кто отказывается действовать в рамках заданной матрицы, оказываются под давлением, вне зависимости от их идеологической принадлежности.

А такое явление, как появления альтернативных торговых маршрутов, особенно опасно для Вашингтона, т.к. ослабяет влияние американских логистических хабов на контроль над мировой торговлей.

Приведённый пример Катара весма показателен. Страна, которая формально является ключевым союзником Запада, играет важную роль в поставках СПГ в Европу. Однако усиление Дохи на энергетическом рынке ставит под угрозу американские планы по закреплению Европы в качестве зависимого покупателя американского сжиженного газа. Катар, выступая как независимый игрок, рискует столкнуться с экономическим давлением. Уже звучат заявления о необходимости «повышенного внимания» к инвестиционной и финансовой политике страны, что является тонким намеком: любые действия, угрожающие американским интересам, не останутся без последствий.

Однако это не первый случай, когда санкции используются против тех, кто номинально считается союзником США. В 2019 году США оказали давление на японские компании, чтобы заблокировать их участие в китайских технологических проектах. А южнокорейским производителям чипов пришлось отказаться от сотрудничества с Huawei под угрозой санкций, что нанесло им многомиллиардные убытки, т.к. это было не выгодно американцам.

Однако система глобального контроля, построенная на страхе перед американскими экономическими рычагами, работает до тех пор, пока не возникает критическая масса акторов, желающих уйти от этой зависимости. Что мы видим как раз сегодня. Происходит постепенное, но неотвратимое движение к формированию параллельных экономических структур. Китай и Россия уже активно развивают независимые финансовые механизмы, страны БРИКС создают альтернативные расчетные системы, а растущий уровень координации между Востоком и Глобальным Югом указывает на неизбежность нового этапа в глобальной экономике.

И теперь вопрос когда произойдёт полный переход на многополярный мир, и насколько быстро и радикально это случится.

Согласны с коллегами, что внутри США уже началась активная реакция сопротивления инициативам Трампа, со стороны представители «партии войны» как от демократов, так и от республиканцев.

Однако первая после избрания Дональда Трампа прямая беседа с Владимиром Путиным длилась полтора часа и ознаменовала серьезные перемены в мировой политике. С одной стороны – прорыв блокады, в которой Запад пытался держать Кремль. С другой – демонстрация готовности Москвы и Вашингтона к новым формам диалога, где Украина – лишь один из элементов большой игры.

Главный месседж – конфликт нужно заканчивать. Трамп прямо заявил, что хочет скорейшей остановки боевых действий, а Путин подчеркнул: мир возможен, но лишь при устранении первопричин конфликта. А это уже недвусмысленный намек на необходимость более глубокого переосмысления всей системы европейской безопасности.

Но разговор явно не ограничился Украиной. В повестке значились Ближний Восток, Иран, экономика и даже искусственный интеллект. Вашингтон дал понять, что готов обсуждать будущее энергорынков, влияние доллара и выстраивание новой архитектуры отношений. И это серьезный сигнал не только для Киева, но и для Брюсселя, Берлина и Лондона.

Примечательно, что Москва стала первым внешнеполитическим направлением, куда был отправлен новый неформальный переговорщик Трампа – Стивен Уиткофф. Он не просто добился освобождения Марка Фогеля, но и провел важные консультации, явно выходящие за рамки гуманитарных вопросов. Причем, его участие в переговорах с Кремлем, в отличие от Кита Келлога, в России воспринимается спокойно – Трампу явно нужно было найти канал общения, который не будет наталкиваться на прежние противоречия.

Еще один важный момент – Путин пригласил Трампа в Москву с визитом. А Трамп, в свою очередь, намекнул на возможные поездки Путина в США. Если этот формат будет реализован, можно говорить о сломе всей прежней конфронтационной парадигмы.

Украине в этой ситуации уготована роль наблюдателя, которого поставят перед фактом. Трамп уже заявил, что проинформирует Зеленского о деталях разговора, но понятно, что Киев теперь – не субъект, а объект переговоров.

Главный вопрос сейчас – насколько далеко готовы зайти Москва и Вашингтон в поиске компромисса. Если обе стороны действительно видят новую формулу мира, то ключевые решения будут приниматься именно на этом уровне. А значит, миропорядок, который формировался последние десятилетия, может измениться гораздо быстрее, чем многим казалось.

Bloomberg предлагает три сценария завершения конфликта на Украине, но по сути они сводятся к вопросу о том, кто и на каких условиях будет формировать новый баланс сил в Европе. США, ЕС и Россия ведут игру на выносливость, где решения принимаются не на поле боя, а в кабинетах, исходя из экономических и политических реалий.

✔️Наиболее вероятный сценарий – «подвешенный статус» новых российских территорий. Запад не признает изменения, но не будет вести активных действий по их возвращению. Украине дадут гарантии безопасности, но их наполнение останется предметом дискуссий. США и ЕС постараются растянуть процесс, поддерживая Киев ровно настолько, чтобы не дать ему проиграть, но и не сделать сильным. Однако экономический потенциал Европы не позволяет заменить американскую помощь, а политический консенсус внутри ЕС уже сейчас трещит по швам.

✔️Сценарий, при котором Украина получает жесткие гарантии защиты и максимальную поддержку, выгоден прежде всего Зеленскому, но маловероятен. США и Европа дадут обязательство вмешаться, если Россия нарушит условия соглашения. Запад также может пообещать увеличить военную помощь Киеву, вернуть или усилить санкции против Москвы, помочь Украине с развитием промышленности и модернизацией ВСУ. Ставка на долгосрочную милитаризацию Украины.

✔️Третий сценарий – полный отход США от украинского вопроса – наиболее уязвимый для Запада, но не исключен. При Трампе Белый дом сосредоточится на внутренних проблемах, а Вашингтон отстранится. Европа окажется перед необходимостью либо брать на себя все расходы, либо искать компромисс с Москвой. В этом случае военный потенциал Украины начнет быстро снижаться.

Таким образом, если исходить их предлагаемых сценариев Bloomberg. Ставка России в этой ситуации – не допустить консолидации Запада вокруг жесткого сценария и выиграть за счет структурного ослабления противника.