#ВасильевСергей
Сергей Евгеньевич Васильев
Барин, сердито выбритый и надушенный одеколоном,
Честные бабы с гостинцами да мужики с поклоном,
Привкус моченых яблок, тяжелый запах укропа —
Где, Чаадаев безумный, твоя Европа?
Тощие звезды над кладбищем да тараканы в баньке,
Повести Белкина вечером на хуторе близ Диканьки,
Бедная Лиза, выстрел, охотники на привале —
Им-то, небось, вольготно, а мне едва ли.
Вере Павловне снятся сны, а кому-то — мертвые души,
А крестьяне дремлют в стогу, затянув поясок потуже,
Спит на перине Обломов, борща не вотще отведав,
И возлежит на гвоздях, словно йог, Рахметов.
Гуси пасутся в луже – клекочут злобно и гордо,
Взгляд от стола поднимешь – в окошке свинячья морда.
Голова с похмелья трещит, как арбуз, а вместо микстуры —
Фонд золотой отечественной литературы.
Сергей Евгеньевич Васильев
Барин, сердито выбритый и надушенный одеколоном,
Честные бабы с гостинцами да мужики с поклоном,
Привкус моченых яблок, тяжелый запах укропа —
Где, Чаадаев безумный, твоя Европа?
Тощие звезды над кладбищем да тараканы в баньке,
Повести Белкина вечером на хуторе близ Диканьки,
Бедная Лиза, выстрел, охотники на привале —
Им-то, небось, вольготно, а мне едва ли.
Вере Павловне снятся сны, а кому-то — мертвые души,
А крестьяне дремлют в стогу, затянув поясок потуже,
Спит на перине Обломов, борща не вотще отведав,
И возлежит на гвоздях, словно йог, Рахметов.
Гуси пасутся в луже – клекочут злобно и гордо,
Взгляд от стола поднимешь – в окошке свинячья морда.
Голова с похмелья трещит, как арбуз, а вместо микстуры —
Фонд золотой отечественной литературы.
#ВасильевСергей
Сергей Евгеньевич Васильев. Стансы-1
1
Ты, наверно, и впрямь испил эту чашу до дна,
Если даже дети рисуют ангелов на
Жирном асфальте корявым розовым мелом.
Где Твое воинство и достоинство где?
Сонные рыбы плывут в неживой воде,
Тигры смиренные плачут в чаду очумелом.
2
Время притч и скрижалей прошло,
но терновый куст
Все еще ждет Твоих уст и, словно мангуст
С королевскою коброй, сражается с фарисеем.
Да еще над садом смоковниц встает заря,
И поет петух, словно маковый цвет горя,
Говоря Петру: «Что пожнем, мол,
то и посеем!»
3
И настало время змеи. Холодов и льда.
Время крыс и чумы, пожирающей города,
Горькой правды равнинной
и сладостной лжи отвесной.
Оглянувшись окрест, мы кусаем себя за хвост
И питаемся шелухой вифлеемских звезд,
Золотою рыбкой и постылой манной
небесной.
4
Но открылася бездна, и бездне не видно дна.
Что касается плоти, то участь ее одна —
Ей не выбраться никогда из овечьего хлева,
Ее сон безмятежный, как тихий Твой взгляд,
глубок,
И воркует над нею сердито душа-голубок,
Чтоб, забыв, что такое грех, полететь налево.
5
Мы не помним ни голос Твой и ни облик
Твой,
Ни того, что делал с Тобою римский конвой,
Ни что было потом. Так спокойней —
зачем нам чудо!
Нас две тысячи лет окружает не свет, а тьма,
Нас две тысячи лет охмуряет перстом Фома,
Нас две тысячи лет зацеловывает Иуда.
6
Как ни странно живем, Пасху празднуем.
Иногда
Забредаем в храм, где сгораем вмиг от стыда —
Не увидел бы кто! – и крестимся как попало.
И у нас, как у мертвых, от страха растет
борода:
Вот он хлеб живой, вот она живая вода —
По усам-то текло, да в рот опять не попало!
Сергей Евгеньевич Васильев. Стансы-1
1
Ты, наверно, и впрямь испил эту чашу до дна,
Если даже дети рисуют ангелов на
Жирном асфальте корявым розовым мелом.
Где Твое воинство и достоинство где?
Сонные рыбы плывут в неживой воде,
Тигры смиренные плачут в чаду очумелом.
2
Время притч и скрижалей прошло,
но терновый куст
Все еще ждет Твоих уст и, словно мангуст
С королевскою коброй, сражается с фарисеем.
Да еще над садом смоковниц встает заря,
И поет петух, словно маковый цвет горя,
Говоря Петру: «Что пожнем, мол,
то и посеем!»
3
И настало время змеи. Холодов и льда.
Время крыс и чумы, пожирающей города,
Горькой правды равнинной
и сладостной лжи отвесной.
Оглянувшись окрест, мы кусаем себя за хвост
И питаемся шелухой вифлеемских звезд,
Золотою рыбкой и постылой манной
небесной.
4
Но открылася бездна, и бездне не видно дна.
Что касается плоти, то участь ее одна —
Ей не выбраться никогда из овечьего хлева,
Ее сон безмятежный, как тихий Твой взгляд,
глубок,
И воркует над нею сердито душа-голубок,
Чтоб, забыв, что такое грех, полететь налево.
5
Мы не помним ни голос Твой и ни облик
Твой,
Ни того, что делал с Тобою римский конвой,
Ни что было потом. Так спокойней —
зачем нам чудо!
Нас две тысячи лет окружает не свет, а тьма,
Нас две тысячи лет охмуряет перстом Фома,
Нас две тысячи лет зацеловывает Иуда.
6
Как ни странно живем, Пасху празднуем.
Иногда
Забредаем в храм, где сгораем вмиг от стыда —
Не увидел бы кто! – и крестимся как попало.
И у нас, как у мертвых, от страха растет
борода:
Вот он хлеб живой, вот она живая вода —
По усам-то текло, да в рот опять не попало!
#ВасильевСергей
Сергей Евгеньевич Васильев
Славянский бог смешон и волосат,
Его ступни босые в белой глине,
Нахмурившись, он грозно входит в сад
И губы свои пачкает в малине.
Над ним летают бабочки, жуки,
Стрекозы, комары и тварь иная.
Поодаль косят сено мужики,
Поскрипывает грубо ось земная.
Славянский бог глядит на свой живот
И нежно гладит ствол кудрявой вишни.
В нем бог другой, наверное, живет,
Но все эти подробности излишни.
На дне колодца плавает звезда,
Пытаясь робкой рыбкой притвориться.
Славянский бог уходит в никуда,
Чтоб в небесах глубоких раствориться.
Сергей Евгеньевич Васильев
Славянский бог смешон и волосат,
Его ступни босые в белой глине,
Нахмурившись, он грозно входит в сад
И губы свои пачкает в малине.
Над ним летают бабочки, жуки,
Стрекозы, комары и тварь иная.
Поодаль косят сено мужики,
Поскрипывает грубо ось земная.
Славянский бог глядит на свой живот
И нежно гладит ствол кудрявой вишни.
В нем бог другой, наверное, живет,
Но все эти подробности излишни.
На дне колодца плавает звезда,
Пытаясь робкой рыбкой притвориться.
Славянский бог уходит в никуда,
Чтоб в небесах глубоких раствориться.
#ВасильевСергей
Сергей Евгеньевич Васильев
Дымятся декабря сырые потроха,
И слышно, как снегирь кликушествует где-то.
И если плоть твоя укутана в меха,
Душа, наоборот, разута и раздета.
И более – слепа. И ей поводырём –
Бессмертье. И душа спешит хлебнуть земного
И в богословский спор вступить со снегирём,
Чтоб, проиграв его, вернуться в тело снова.
Сергей Евгеньевич Васильев
Дымятся декабря сырые потроха,
И слышно, как снегирь кликушествует где-то.
И если плоть твоя укутана в меха,
Душа, наоборот, разута и раздета.
И более – слепа. И ей поводырём –
Бессмертье. И душа спешит хлебнуть земного
И в богословский спор вступить со снегирём,
Чтоб, проиграв его, вернуться в тело снова.
День рождения #деньрождения #ВасильевСергей
Сергей Васильев
Речь не о том, что настали трудные времена,
Мы видали и хуже, но речь сейчас о другом:
Неродною нам стала теперь страна,
Если не сказать – врагом.
Помнишь, как мы гордились этой страной —
Сталинградом, Гагариным, а какой у нас был футбол!
Что же случилось с ней и что случилось со мной —
Все куда-то пропало, остался лишь слабый пол.
Да нет, я люблю ее, лучезарную Русь,
И никуда не уеду – ни в Лондон и ни в Париж.
Только все чаще меня накрывает грусть
Оттого, что ты, Россия, во тьме паришь.
У меня оскомина на эту веселую прыть —
Прав Мандельштам: у нас в крови блуд труда.
Можно всю жизнь не делать, а говорить —
И беспечальным сделаешься тогда.
Я по ночам от обид и боли ору —
Потому что смешна мне чиновничья злая спесь.
Знаешь, Россия, когда-нибудь я умру,
Но тогда пусть меня похоронят здесь.
🔷 1 января 1957 года родился поэт Сергей Евгеньевич Васильев. 👇
Сергей Васильев
Речь не о том, что настали трудные времена,
Мы видали и хуже, но речь сейчас о другом:
Неродною нам стала теперь страна,
Если не сказать – врагом.
Помнишь, как мы гордились этой страной —
Сталинградом, Гагариным, а какой у нас был футбол!
Что же случилось с ней и что случилось со мной —
Все куда-то пропало, остался лишь слабый пол.
Да нет, я люблю ее, лучезарную Русь,
И никуда не уеду – ни в Лондон и ни в Париж.
Только все чаще меня накрывает грусть
Оттого, что ты, Россия, во тьме паришь.
У меня оскомина на эту веселую прыть —
Прав Мандельштам: у нас в крови блуд труда.
Можно всю жизнь не делать, а говорить —
И беспечальным сделаешься тогда.
Я по ночам от обид и боли ору —
Потому что смешна мне чиновничья злая спесь.
Знаешь, Россия, когда-нибудь я умру,
Но тогда пусть меня похоронят здесь.
🔷 1 января 1957 года родился поэт Сергей Евгеньевич Васильев. 👇
День рождения #деньрождения #ВасильевСергей
🔷 1 января 1957 года в селе Терса ныне Волгоградской области родился поэт, переводчик, журналист Сергей Евгеньевич Васильев (1957 — 2016 гг.). Работал в колхозе, служил в армии, в 1982 году окончил Литинститут им. Горького.
🔷 Первые стихи Сергея Васильева были опубликованы в 1968 году в еланской городской газете «Ленинский путь». В начале 90-хх. гг. возглавил редакцию волгоградского детского журнала «Простокваша» — выпустил 15 номеров — в 1994 году журнал закрылся. В 2000 г. Васильев его возродил. Работал редактором газеты «Русское поле». Был автором пересказа Библии для детей.
🔷 Сергей Васильев автор множества поэтических сборников, лауреат творческих премий, занимался переводами классиков мировой поэзии.
🔷 1 января 1957 года в селе Терса ныне Волгоградской области родился поэт, переводчик, журналист Сергей Евгеньевич Васильев (1957 — 2016 гг.). Работал в колхозе, служил в армии, в 1982 году окончил Литинститут им. Горького.
🔷 Первые стихи Сергея Васильева были опубликованы в 1968 году в еланской городской газете «Ленинский путь». В начале 90-хх. гг. возглавил редакцию волгоградского детского журнала «Простокваша» — выпустил 15 номеров — в 1994 году журнал закрылся. В 2000 г. Васильев его возродил. Работал редактором газеты «Русское поле». Был автором пересказа Библии для детей.
🔷 Сергей Васильев автор множества поэтических сборников, лауреат творческих премий, занимался переводами классиков мировой поэзии.
#ВасильевСергей
Сергей Васильев
Родина - это когда ты
Сажаешь картошку или цветы,
Нянчишь чужого ребенка и ждешь,
Когда пойдет радостный дождь.
Родина - это корова.
Печаль легка,
Если парного - хватает всем молока -
Ребенку, кошке, тебе, другим дитям,
Я их тоже никому не отдам.
Родина - это не смерть с косой,
А босая крестьянка с острой косой,
Пришедшая на луг, чтоб не брови сурьмить,
А чтоб тебя накормить.
______
Пагода, ягода, я, года,
Улетающие куда-то ввысь.
Приходи ко мне иногда
Или хотя б приснись.
Мне кивать на фарфор и китайский шелк,
Мне они ни к чему.
Главное, чтобы я шел и шел
К тебе, а не во тьму.
Главное, чтобы ночь плыла,
Осиянная тишиной.
Главное, чтобы ты была,
Пусть даже и не со мной.
______
На ужин похлебка и горсточка риса,
И рыбка в тазу золотая.
«Все страньше и страньше!» — сказала б Алиса,
Сквозь землю насквозь пролетая.
Я был рыбаком и забрасывал сети
И жил припеваючи вроде.
А нынче и птиц не осталось на свете,
И правды не стало в природе.
Лишь галки летают веселой оравой,
Ворочая воздуха глыбы,
Да горестно шепчутся в луже дырявой
Тяжелые важные рыбы.
Сергей Васильев
Родина - это когда ты
Сажаешь картошку или цветы,
Нянчишь чужого ребенка и ждешь,
Когда пойдет радостный дождь.
Родина - это корова.
Печаль легка,
Если парного - хватает всем молока -
Ребенку, кошке, тебе, другим дитям,
Я их тоже никому не отдам.
Родина - это не смерть с косой,
А босая крестьянка с острой косой,
Пришедшая на луг, чтоб не брови сурьмить,
А чтоб тебя накормить.
______
Пагода, ягода, я, года,
Улетающие куда-то ввысь.
Приходи ко мне иногда
Или хотя б приснись.
Мне кивать на фарфор и китайский шелк,
Мне они ни к чему.
Главное, чтобы я шел и шел
К тебе, а не во тьму.
Главное, чтобы ночь плыла,
Осиянная тишиной.
Главное, чтобы ты была,
Пусть даже и не со мной.
______
На ужин похлебка и горсточка риса,
И рыбка в тазу золотая.
«Все страньше и страньше!» — сказала б Алиса,
Сквозь землю насквозь пролетая.
Я был рыбаком и забрасывал сети
И жил припеваючи вроде.
А нынче и птиц не осталось на свете,
И правды не стало в природе.
Лишь галки летают веселой оравой,
Ворочая воздуха глыбы,
Да горестно шепчутся в луже дырявой
Тяжелые важные рыбы.
Forwarded from ПОЭЗИЯ | Стихи нового дня
#ВасильевСергей
Сергей Евгеньевич Васильев
Барин, сердито выбритый и надушенный одеколоном,
Честные бабы с гостинцами да мужики с поклоном,
Привкус моченых яблок, тяжелый запах укропа —
Где, Чаадаев безумный, твоя Европа?
Тощие звезды над кладбищем да тараканы в баньке,
Повести Белкина вечером на хуторе близ Диканьки,
Бедная Лиза, выстрел, охотники на привале —
Им-то, небось, вольготно, а мне едва ли.
Вере Павловне снятся сны, а кому-то — мертвые души,
А крестьяне дремлют в стогу, затянув поясок потуже,
Спит на перине Обломов, борща не вотще отведав,
И возлежит на гвоздях, словно йог, Рахметов.
Гуси пасутся в луже – клекочут злобно и гордо,
Взгляд от стола поднимешь – в окошке свинячья морда.
Голова с похмелья трещит, как арбуз, а вместо микстуры —
Фонд золотой отечественной литературы.
Сергей Евгеньевич Васильев
Барин, сердито выбритый и надушенный одеколоном,
Честные бабы с гостинцами да мужики с поклоном,
Привкус моченых яблок, тяжелый запах укропа —
Где, Чаадаев безумный, твоя Европа?
Тощие звезды над кладбищем да тараканы в баньке,
Повести Белкина вечером на хуторе близ Диканьки,
Бедная Лиза, выстрел, охотники на привале —
Им-то, небось, вольготно, а мне едва ли.
Вере Павловне снятся сны, а кому-то — мертвые души,
А крестьяне дремлют в стогу, затянув поясок потуже,
Спит на перине Обломов, борща не вотще отведав,
И возлежит на гвоздях, словно йог, Рахметов.
Гуси пасутся в луже – клекочут злобно и гордо,
Взгляд от стола поднимешь – в окошке свинячья морда.
Голова с похмелья трещит, как арбуз, а вместо микстуры —
Фонд золотой отечественной литературы.