#современник #Лаврентьев

Максим Лаврентьев

Я — это мой отец, расстрелянный мой дед,
Московская семья, которой больше нет,
И русский адмирал, и осетинский князь.
Я плоть от плоти их, я их взаимосвязь.
Упрямое родство меня уводит вниз,
Где намертво они с землею обнялись.
_______

Все начинается с маленькой трещины,
Сущей безделицы, брошенной вскользь.
В чем-то не поняты, где-то не встречены —
И прошибает обида насквозь.
Все начинается с глупости, с грубости,
Что по привычке прощаешь чужим,
И, принимаясь немедленно вглубь расти,
Скоро становится больше, чем жизнь.
Выжатые, бесконечно усталые,
И в захолустье, и в граде Петра,
Мы застываем на месте, как статуи.
Кажется: все — затянулась петля...
Вот когда сила, что прежде так мучила,
Спать не давала, из сердца рвалась,
Вдруг исцеляет — волшебная музыка,
Будто впервые звучащая в нас.
_______

В Москве опустели дворы.
Ты помнишь, как прежде бывало?
Зимой выбивали ковры,
А летом трясли покрывала.
Гремели столы — домино,
В колясках младенцы пищали,
И тут же — табак да вино,
Чтоб жить без тоски, без печали.

Ты помнишь тот пламенный бой,
Мальчишечью нашу ватагу,
Когда на чужих мы гурьбой
За что-то рванулись в атаку?
Был в этом геройском бою
Кулак мой до крови изодран,
Но крик выливался из окон
Бальзамом на душу мою...

А нынче в московских дворах
(Куда же успело все деться?)
Забыли о скромных дарах
Того коммунального детства.
Выходят из дома жильцы,
Заносчивый вид принимая,
Как будто бы это жрецы
Индейского племени майя.

Кто раньше мечтал об игре,
Теперь помышляет о деле.
Двор пуст, словно лес в ноябре,
Но осень здесь даже в апреле.
И только последний эстет,
Седеющий, бледный, гнусавый,
Сподоблен увидеть тот самый,
Идущий из памяти, свет.