#Асеев
Николай Асеев. Простые строки
Я не могу без тебя жить!
Мне и в дожди без тебя — сушь,
Мне и в жару без тебя — стыть.
Мне без тебя и Москва — глушь.
Мне без тебя каждый час — с год,
Если бы время мельчить, дробя;
Мне даже синий небесный свод
Кажется каменным без тебя.
Я ничего не хочу знать —
Слабость друзей, силу врагов;
Я ничего не хочу ждать,
Кроме твоих драгоценных шагов.
1960 г.
_________________
Стихи мои из мяты и полыни,
полны степной прохлады и теплыни.
Полынь горька, а мята горе лечит;
игра в тепло и в холод — в чет и нечет.
Не человек игру ту выбирает —
вселенная сама в нее играет.
Мои стихи — они того же рода,
как времена круговращенья года.
_________________
Ещё и осени не близко,
еще и свет гореть — не связан,
а я прочел тоски записку,
потерянную желтым вязом.
Не уроню такого взора,
который — прах, который — шорох.
Я не хочу земного сора,
я никогда не встречу сорок.
Когда ж зевнет над нами осень,
я подожгу над миром косы,
я посажу в твои зеницы
такие синие синицы!
Николай Асеев. Простые строки
Я не могу без тебя жить!
Мне и в дожди без тебя — сушь,
Мне и в жару без тебя — стыть.
Мне без тебя и Москва — глушь.
Мне без тебя каждый час — с год,
Если бы время мельчить, дробя;
Мне даже синий небесный свод
Кажется каменным без тебя.
Я ничего не хочу знать —
Слабость друзей, силу врагов;
Я ничего не хочу ждать,
Кроме твоих драгоценных шагов.
1960 г.
_________________
Стихи мои из мяты и полыни,
полны степной прохлады и теплыни.
Полынь горька, а мята горе лечит;
игра в тепло и в холод — в чет и нечет.
Не человек игру ту выбирает —
вселенная сама в нее играет.
Мои стихи — они того же рода,
как времена круговращенья года.
_________________
Ещё и осени не близко,
еще и свет гореть — не связан,
а я прочел тоски записку,
потерянную желтым вязом.
Не уроню такого взора,
который — прах, который — шорох.
Я не хочу земного сора,
я никогда не встречу сорок.
Когда ж зевнет над нами осень,
я подожгу над миром косы,
я посажу в твои зеницы
такие синие синицы!
#Асеев
Николай Асеев
Когда приходит в мир великий ветер,
против него встает, кто в землю врос,
кто никуда не движется на свете,
чуть пригибаясь под напором гроз.
Неутомимый, яростный, летящий,
валя и разметая бурелом,
он пред стеной глухой дремучей чащи
сникает перетруженным крылом.
И, не смирившись с тишиной постылой,
но и не смогши бушевать при ней,
ослабевает ветер от усилий,
упавши у разросшихся корней.
Но никакому не вместить участью
того, что в дар судьба ему дала:
его великолепное несчастье,
его незавершенные дела.
__________________
Ещё и осени не близко,
еще и свет гореть — не связан,
а я прочел тоски записку,
потерянную желтым вязом.
Не уроню такого взора,
который — прах, который — шорох.
Я не хочу земного сора,
я никогда не встречу сорок.
Когда ж зевнет над нами осень,
я подожгу над миром косы,
я посажу в твои зеницы
такие синие синицы!
Николай Асеев
Когда приходит в мир великий ветер,
против него встает, кто в землю врос,
кто никуда не движется на свете,
чуть пригибаясь под напором гроз.
Неутомимый, яростный, летящий,
валя и разметая бурелом,
он пред стеной глухой дремучей чащи
сникает перетруженным крылом.
И, не смирившись с тишиной постылой,
но и не смогши бушевать при ней,
ослабевает ветер от усилий,
упавши у разросшихся корней.
Но никакому не вместить участью
того, что в дар судьба ему дала:
его великолепное несчастье,
его незавершенные дела.
__________________
Ещё и осени не близко,
еще и свет гореть — не связан,
а я прочел тоски записку,
потерянную желтым вязом.
Не уроню такого взора,
который — прах, который — шорох.
Я не хочу земного сора,
я никогда не встречу сорок.
Когда ж зевнет над нами осень,
я подожгу над миром косы,
я посажу в твои зеницы
такие синие синицы!
#Асеев
Николай Асеев. Работа
Ай, дабль, даблью.*
Блеск домн. Стоп! Лью!
Дан кран — блеск, шип,
пар, вверх пляши!
Глуши котлы,
к стене отхлынь.
Формовщик, день,—
консервы где?
Тень. Стан. Ремень,
устань греметь.
Пот — кап, кап с плеч,
к воде б прилечь.
Смугл — гол, блеск — бег,
дых, дых — тепл мех.
У рук пристыл —
шуруй пласты!
Медь — мельк в глазах.
Гремит гроза:
Стоп! Сталь! Стоп! Лью!
Ай, дабль, даблью!!!
1923
* прим. I.W.W. (Industrial Workers of the World), «Индустриальные рабочие мира» - профсоюзная организация США, созданная в 1905 г.
Николай Асеев. Работа
Ай, дабль, даблью.*
Блеск домн. Стоп! Лью!
Дан кран — блеск, шип,
пар, вверх пляши!
Глуши котлы,
к стене отхлынь.
Формовщик, день,—
консервы где?
Тень. Стан. Ремень,
устань греметь.
Пот — кап, кап с плеч,
к воде б прилечь.
Смугл — гол, блеск — бег,
дых, дых — тепл мех.
У рук пристыл —
шуруй пласты!
Медь — мельк в глазах.
Гремит гроза:
Стоп! Сталь! Стоп! Лью!
Ай, дабль, даблью!!!
1923
* прим. I.W.W. (Industrial Workers of the World), «Индустриальные рабочие мира» - профсоюзная организация США, созданная в 1905 г.
#Асеев
Николай Асеев
Это - медленный рассказ,
как полет туч.
Это Северный Кавказ –
мощный взмёт круч.
Здесь ни пеший, ни ездок
не пройдет скор,-
Через Нальчик и Моздок
смотрит смерть с гор.
Все затянется корой, схлынет в шум рек.
Грозный год сорок второй не забыть ввек!
Враг ударил на Черкесск, Пятигорск пал.
Враг пошел наперерез вековых скал.
По долине Теберды, через горб - мост,
перекинул он ряды, растянул хвост.
Он преграды прорывал, бил гранат град,
на Клухорский перевал поднимал взгляд.
Злобно щерил враг клыки, щурил злой глаз.
Волчьи горные полки тщились сбить нас.
Но у наших медвежат не был дух слаб,-
враг был стиснут и зажат между их лап.
Захрустел его костяк, унялась спесь,
и недолго он в гостях побывал здесь.
Обвалился грязи груз, вновь чиста даль.
Не склонился Эльбрус под его сталь.
Николай Асеев
Это - медленный рассказ,
как полет туч.
Это Северный Кавказ –
мощный взмёт круч.
Здесь ни пеший, ни ездок
не пройдет скор,-
Через Нальчик и Моздок
смотрит смерть с гор.
Все затянется корой, схлынет в шум рек.
Грозный год сорок второй не забыть ввек!
Враг ударил на Черкесск, Пятигорск пал.
Враг пошел наперерез вековых скал.
По долине Теберды, через горб - мост,
перекинул он ряды, растянул хвост.
Он преграды прорывал, бил гранат град,
на Клухорский перевал поднимал взгляд.
Злобно щерил враг клыки, щурил злой глаз.
Волчьи горные полки тщились сбить нас.
Но у наших медвежат не был дух слаб,-
враг был стиснут и зажат между их лап.
Захрустел его костяк, унялась спесь,
и недолго он в гостях побывал здесь.
Обвалился грязи груз, вновь чиста даль.
Не склонился Эльбрус под его сталь.
День рождения #деньрождения #Асеев
Николай Асеев
Рука тяжелая, прохладная,
Легла доверчиво на эту,
Как кисть большая, виноградная,
Захолодевшая к рассвету.
Я знаю всю тебя по пальчикам,
По прядке, где пробора грядка,
И сколько в жизни было мальчиков,
И как с теперешним не сладко.
И часто за тебя мне боязно,
Что кто-нибудь еще и кроме,
Такую тонкую у пояса,
Тебя возьмет и переломит,
И ты пойдешь свой пыл раздаривать.
И станут гаснуть окна дома,
И станет повторенье старого
Тебе до ужаса знакомо…
И ты пойдешь свой пыл растрачивать…
Пока ж с весной не распрощаешься,
Давай, всерьез, по-настоящему,
Поговорим с тобой про счастье.
🔷 10 июля — 1️⃣3️⃣5️⃣ лет со дня рождения Николая Николаевича Асеева (1889 — 1963 гг.) поэта, переводчика, сценариста, лауреата Сталинской премии первой степени.
Николай Асеев
Рука тяжелая, прохладная,
Легла доверчиво на эту,
Как кисть большая, виноградная,
Захолодевшая к рассвету.
Я знаю всю тебя по пальчикам,
По прядке, где пробора грядка,
И сколько в жизни было мальчиков,
И как с теперешним не сладко.
И часто за тебя мне боязно,
Что кто-нибудь еще и кроме,
Такую тонкую у пояса,
Тебя возьмет и переломит,
И ты пойдешь свой пыл раздаривать.
И станут гаснуть окна дома,
И станет повторенье старого
Тебе до ужаса знакомо…
И ты пойдешь свой пыл растрачивать…
Пока ж с весной не распрощаешься,
Давай, всерьез, по-настоящему,
Поговорим с тобой про счастье.
🔷 10 июля — 1️⃣3️⃣5️⃣ лет со дня рождения Николая Николаевича Асеева (1889 — 1963 гг.) поэта, переводчика, сценариста, лауреата Сталинской премии первой степени.
#Асеев
Николай Асеев. Летнее письмо
Напиши хоть раз ко мне
такое же большое
и такое ж
жаркое письмо,
чтоб оно
топорщилось листвою
и неслось
по воздуху само.
Чтоб шумели
шелковые ветви,
словно губы,
спутавшись на «ты».
Чтоб сияла
марка на конверте
желтоглазым
зайцем золотым.
Чтоб кололись буквы,
точно иглы,
растопившись
в солнечном огне.
Чтобы синь,
которой мы достигли,
взоры
заволакивала мне.
Чтоб потом,
в нахмуренные хвои
точно,
ночь вошла темным-темна…
Чтобы всё нам
чувствовалось вдвое,
как вдвоем
гляделось из окна.
Чтоб до часа утра,
до шести нам,
голову
откинув на руке,
пахло земляникой
и жасмином
в каждой
перечеркнутой строке.
У жасмина
запах свежей кожи,
земляникой
млеет леса страсть.
Чтоб и позже —
осенью погожей —
нам не разойтись,
не запропасть.
Только знаю:
так ты не напишешь…
Стоит мне
на месяц отойти —
по-другому
думаешь и дышишь,
о другом
ты думаешь пути.
И другие дни
тебе по нраву,
по-другому
смотришься в зрачки…
И письмо
про новую забаву
разорву я накрест,
на клочки.
1934 г.
________
Контратака
Стрелок следил во все глаза
за наступленьем неприятеля,
а на винтовку стрекоза
крыло хрустальное приладила.
И разобрал пехоту смех
на странные природы действия, —
при обстоятельствах при всех
блистающей, как в годы детские.
И вот — сама шагай, нога, —
так в наступленье цепи хлынули,
и откатилась тень врага назад
обломанными крыльями.
И грянул сверху бомбовоз,
и батареи зев разинули —
за синь небес, за бархат роз,
за счастья крылья стрекозиные.
Николай Асеев. Летнее письмо
Напиши хоть раз ко мне
такое же большое
и такое ж
жаркое письмо,
чтоб оно
топорщилось листвою
и неслось
по воздуху само.
Чтоб шумели
шелковые ветви,
словно губы,
спутавшись на «ты».
Чтоб сияла
марка на конверте
желтоглазым
зайцем золотым.
Чтоб кололись буквы,
точно иглы,
растопившись
в солнечном огне.
Чтобы синь,
которой мы достигли,
взоры
заволакивала мне.
Чтоб потом,
в нахмуренные хвои
точно,
ночь вошла темным-темна…
Чтобы всё нам
чувствовалось вдвое,
как вдвоем
гляделось из окна.
Чтоб до часа утра,
до шести нам,
голову
откинув на руке,
пахло земляникой
и жасмином
в каждой
перечеркнутой строке.
У жасмина
запах свежей кожи,
земляникой
млеет леса страсть.
Чтоб и позже —
осенью погожей —
нам не разойтись,
не запропасть.
Только знаю:
так ты не напишешь…
Стоит мне
на месяц отойти —
по-другому
думаешь и дышишь,
о другом
ты думаешь пути.
И другие дни
тебе по нраву,
по-другому
смотришься в зрачки…
И письмо
про новую забаву
разорву я накрест,
на клочки.
1934 г.
________
Контратака
Стрелок следил во все глаза
за наступленьем неприятеля,
а на винтовку стрекоза
крыло хрустальное приладила.
И разобрал пехоту смех
на странные природы действия, —
при обстоятельствах при всех
блистающей, как в годы детские.
И вот — сама шагай, нога, —
так в наступленье цепи хлынули,
и откатилась тень врага назад
обломанными крыльями.
И грянул сверху бомбовоз,
и батареи зев разинули —
за синь небес, за бархат роз,
за счастья крылья стрекозиные.