#современник #Пашков
Александр Пашков
Терпелив асфальт, по которому мы идём.
Бескорыстно свят, он лежит и не ждёт поклона.
Слишком ровно дышу: не спеть, не построить дом,
не зачать ребёнка и не написать диплома.
Терпелив асфальт, незавидна его судьба:
в мегаполисе не найти нетоптаной пяди.
Смысл нашей жизни – асфальт и ходьба, ходьба…
Ведь асфальт для ходьбы, а ходьба лишь асфальта ради.
Мой совет потомку: терпи, как терпел асфальт,
принимай, как свою повинность, чужую скорость.
Слишком ровно дышу, чтобы стрелки направить вспять,
и давно не дрожит ко всему равнодушный голос.
Александр Пашков
Терпелив асфальт, по которому мы идём.
Бескорыстно свят, он лежит и не ждёт поклона.
Слишком ровно дышу: не спеть, не построить дом,
не зачать ребёнка и не написать диплома.
Терпелив асфальт, незавидна его судьба:
в мегаполисе не найти нетоптаной пяди.
Смысл нашей жизни – асфальт и ходьба, ходьба…
Ведь асфальт для ходьбы, а ходьба лишь асфальта ради.
Мой совет потомку: терпи, как терпел асфальт,
принимай, как свою повинность, чужую скорость.
Слишком ровно дышу, чтобы стрелки направить вспять,
и давно не дрожит ко всему равнодушный голос.
#современник #Пашков
Александр Пашков. Дачное
Оставив крылья на веранде
и не найдя другой постели,
на раскладушке дремлет ангел,
ногами уперевшись в стену.
Иконостасу этикеток
в унылой полутёмной кухне
молиться буду я всё лето,
но эта вера тоже рухнет.
И от бутылочных соборов
стекла хватило бы, наверно,
на небоскреб, на целый город
или на то, чтоб в двадцать первом
над всей Землёй построить купол,
ну, от вселенских, там, пожаров,
и, хоть конечно, это глупо,
стекла хватило бы, пожалуй.
Пакетик с моментальным супом
ножом безжалостно распорот,
я без обеда трое суток,
я голодней, чем целый город,
я здесь сижу в осаде пьянства
и штурмом буду взят без боя,
могу и плакать, и смеяться,
но мне не выйти из запоя.
Иконостас из стеклотары
воздвигнут был во славу лета –
и я молитвы под гитару
пою иконам этикеток.
Оставив крылья на веранде,
и не найдя дорогу в сени,
в моем сарае дремлет ангел
на свежем и колючем сене.
Александр Пашков. Дачное
Оставив крылья на веранде
и не найдя другой постели,
на раскладушке дремлет ангел,
ногами уперевшись в стену.
Иконостасу этикеток
в унылой полутёмной кухне
молиться буду я всё лето,
но эта вера тоже рухнет.
И от бутылочных соборов
стекла хватило бы, наверно,
на небоскреб, на целый город
или на то, чтоб в двадцать первом
над всей Землёй построить купол,
ну, от вселенских, там, пожаров,
и, хоть конечно, это глупо,
стекла хватило бы, пожалуй.
Пакетик с моментальным супом
ножом безжалостно распорот,
я без обеда трое суток,
я голодней, чем целый город,
я здесь сижу в осаде пьянства
и штурмом буду взят без боя,
могу и плакать, и смеяться,
но мне не выйти из запоя.
Иконостас из стеклотары
воздвигнут был во славу лета –
и я молитвы под гитару
пою иконам этикеток.
Оставив крылья на веранде,
и не найдя дорогу в сени,
в моем сарае дремлет ангел
на свежем и колючем сене.