#современник #Сигидасын
Александр Александрович Сигида (позывной Захар) родился 26 мая 1986 года в г. Краснодоне. Александр известный поэт и переводчик - сын не менее известного донбасского поэта Александра Ивановича Сигиды. Окончил Луганский национальный педагогический институт им. Т. Г. Шевченко. Публикуется с 2001 года в альманахах и журналах, лауреат нескольких премий, в 2019 году издал книгу «Орфография ненависти». Сигида-сын в совершенстве владеет французским, испанским, английским, немецким языками. С 2014 года служил в армии ДНР (ополченец, миномётчик, спецназ, танковый батальон). В 2022 году вновь вступил в армейские ряды. 21 ноября 2022 года был ранен, проходил лечение в одной из донецких больниц. 👇
Александр Александрович Сигида (позывной Захар) родился 26 мая 1986 года в г. Краснодоне. Александр известный поэт и переводчик - сын не менее известного донбасского поэта Александра Ивановича Сигиды. Окончил Луганский национальный педагогический институт им. Т. Г. Шевченко. Публикуется с 2001 года в альманахах и журналах, лауреат нескольких премий, в 2019 году издал книгу «Орфография ненависти». Сигида-сын в совершенстве владеет французским, испанским, английским, немецким языками. С 2014 года служил в армии ДНР (ополченец, миномётчик, спецназ, танковый батальон). В 2022 году вновь вступил в армейские ряды. 21 ноября 2022 года был ранен, проходил лечение в одной из донецких больниц. 👇
#современник #Сигидасын
Герои Лотреамона
Не раз, от Седово и до Краснодона
бывал я с героями Лотреамона.
Бессмертный таился во тьме пеликан,
где бешеной злобой бурлил океан.
Блистали зарницы на небе Донбасса,
и я шёл путём Изидора Дюкасса.
И молний изысканный вился узор,
и вас наблюдал мой истерзанный взор.
Одни удостоились доли печальной
в постыдной экзотике ориентальной.
Не стану роптать, но их воля мертва
в погоне за призраками волшебства.
Пусть воля моя их разбудит и скоро
седьмую услышите песнь Мальдодора.
И я завершу Книгу Мёртвых Имён,
и ей позавидует Лотреамон.
_________________
Русский Лавкрафт
Если б я знал,
Я бы остался, как Говард Лафкрафт,
На чердаке, книжным червём, вечный изгой...
Я б не равнял
В зимние ночи лунный ландшафт,
Я бы не брал
Книги в последний, решительный бой.
Если б любил,
Я бы не вёл себя, словно Лавкрафт,
Как дезертир, я бы оставил стылый окоп...
Плюнув на всё,
С милой еврейкой, Сонею Гафт,
С bad jewish girl,
Я переехал бы жить в Конотоп.
Если б я был
Так беспристрастен, каким был Лавкрафт,
Я бы обнёс владенья мои крепкой стеной...
И свысока я наблюдал бы, как астронавт,
Тех, кто внизу
Всё не поделят шарик земной.
И всё хорошо,
Освобождён с боем Кадат
Снова в поход, Р’лайх — позади,
Там, за спиной...
В Олатоэ
Не спит на часах с винтовкой солдат,
Волком глядит
На горизонт, снежный, степной.
Говард, пора.
Видишь знаки разрывов близ угольных шахт?
Слышишь ли крики мверзей ночных
Над нашей страной?
Фридрих-Вильгельм, снайпер Бодлер и
Русский Лавкрафт
Время — вперёд...
Снова уходят в поход ледяной.
_________________
Его словари
Листая карты, хроники морей,
я обращаюсь к вам, конкистадорам;
и к вам, бритоголовым Мальдодорам,
владельцам специальных словарей.
Уставы, схемы, карточки огня...
таблицы и углы орудий горных;
истории вождей народов чёрных —
теперь они на полке у меня.
И да поможет вам Отец Побед,
с его слугою, чернокрылым Хуги;
на западе, на севере, на юге
или в краю Авест или Ригвед.
И да поможет вам Владимир Даль —
суровый викинг, воин и датчанин;
мы с бедностью простимся и с печалью,
и, закаляясь, обратимся в сталь.
_________________
Опера
Отдавая треть зарплаты
За билеты в Опера,
Жил и умер в сорок пятом
Парень с нашего двора.
Заратустру кинул в ранец,
Сала шмат, и марш на фронт.
Не австриец, но германец,
Он ушёл за горизонт.
«Если смерти — то мгновенной, —
Молвил, хлопнув по плечу. —
Передай открытку в Вене
Пану Андруховичу».
И в двадцатое апреля,
В день воскресный и сырой
Ты — наследник Титурэля,
Романтический герой!
А кулич пасхальный, пышный
Поделили в Сен–Жермен...
...Остаются только вишни,
Только Кальман и Кармен.
_________________
Что будет после
"Карфаген, тёмный, как Азия и порочный, словно империализм..."
Я хочу быть белым сахибом,
Форма хаки и пробковый шлем
Любоваться Нила изгибом,
В вечном поиске новых поэм
Столько лет, за пятнадцать рупий,
Прозябал я, словно сипай.
Грязь в окопах и много трупов,
А ещё надоевший сухпай.
Погоди, вот настанет время,
Вот закончим мы СВО,
Человека белого бремя
Ляжет на спину ясно кого.
Предстоит разобраться с Магрибом.
Оживает Большая Игра.
И я буду белым сахибом,
Как в фильме Четыре Пера.
Потому, что немногие живы,
И уже слишком много слов.
И давно сравнения лживы
Между нашей войной и ВОВ.
2022
_________________
Nestle
Германские образы дикой охоты
скрываются в жирной земле.
Ищите жетоны и знаки пехоты
среди упаковок Nestle.
Они находились в составе разведки,
в системе тоннелей и нор;
упорней термитов, вреднее медведки,
пока не закончился Knorr.
Они кипятили кафэ и бульоны,
любили ещё три в одном.
Растаяли роты, полки, батальоны,
сгорели в аду ледяном.
В грязи и снегу, в безнадежной отваге,
они растворились, как кубики Maggi.
А кто не погиб, тот закончил в петле.
А кто победил?
Nescafe и Nestle.
Герои Лотреамона
Не раз, от Седово и до Краснодона
бывал я с героями Лотреамона.
Бессмертный таился во тьме пеликан,
где бешеной злобой бурлил океан.
Блистали зарницы на небе Донбасса,
и я шёл путём Изидора Дюкасса.
И молний изысканный вился узор,
и вас наблюдал мой истерзанный взор.
Одни удостоились доли печальной
в постыдной экзотике ориентальной.
Не стану роптать, но их воля мертва
в погоне за призраками волшебства.
Пусть воля моя их разбудит и скоро
седьмую услышите песнь Мальдодора.
И я завершу Книгу Мёртвых Имён,
и ей позавидует Лотреамон.
_________________
Русский Лавкрафт
Если б я знал,
Я бы остался, как Говард Лафкрафт,
На чердаке, книжным червём, вечный изгой...
Я б не равнял
В зимние ночи лунный ландшафт,
Я бы не брал
Книги в последний, решительный бой.
Если б любил,
Я бы не вёл себя, словно Лавкрафт,
Как дезертир, я бы оставил стылый окоп...
Плюнув на всё,
С милой еврейкой, Сонею Гафт,
С bad jewish girl,
Я переехал бы жить в Конотоп.
Если б я был
Так беспристрастен, каким был Лавкрафт,
Я бы обнёс владенья мои крепкой стеной...
И свысока я наблюдал бы, как астронавт,
Тех, кто внизу
Всё не поделят шарик земной.
И всё хорошо,
Освобождён с боем Кадат
Снова в поход, Р’лайх — позади,
Там, за спиной...
В Олатоэ
Не спит на часах с винтовкой солдат,
Волком глядит
На горизонт, снежный, степной.
Говард, пора.
Видишь знаки разрывов близ угольных шахт?
Слышишь ли крики мверзей ночных
Над нашей страной?
Фридрих-Вильгельм, снайпер Бодлер и
Русский Лавкрафт
Время — вперёд...
Снова уходят в поход ледяной.
_________________
Его словари
Листая карты, хроники морей,
я обращаюсь к вам, конкистадорам;
и к вам, бритоголовым Мальдодорам,
владельцам специальных словарей.
Уставы, схемы, карточки огня...
таблицы и углы орудий горных;
истории вождей народов чёрных —
теперь они на полке у меня.
И да поможет вам Отец Побед,
с его слугою, чернокрылым Хуги;
на западе, на севере, на юге
или в краю Авест или Ригвед.
И да поможет вам Владимир Даль —
суровый викинг, воин и датчанин;
мы с бедностью простимся и с печалью,
и, закаляясь, обратимся в сталь.
_________________
Опера
Отдавая треть зарплаты
За билеты в Опера,
Жил и умер в сорок пятом
Парень с нашего двора.
Заратустру кинул в ранец,
Сала шмат, и марш на фронт.
Не австриец, но германец,
Он ушёл за горизонт.
«Если смерти — то мгновенной, —
Молвил, хлопнув по плечу. —
Передай открытку в Вене
Пану Андруховичу».
И в двадцатое апреля,
В день воскресный и сырой
Ты — наследник Титурэля,
Романтический герой!
А кулич пасхальный, пышный
Поделили в Сен–Жермен...
...Остаются только вишни,
Только Кальман и Кармен.
_________________
Что будет после
"Карфаген, тёмный, как Азия и порочный, словно империализм..."
Я хочу быть белым сахибом,
Форма хаки и пробковый шлем
Любоваться Нила изгибом,
В вечном поиске новых поэм
Столько лет, за пятнадцать рупий,
Прозябал я, словно сипай.
Грязь в окопах и много трупов,
А ещё надоевший сухпай.
Погоди, вот настанет время,
Вот закончим мы СВО,
Человека белого бремя
Ляжет на спину ясно кого.
Предстоит разобраться с Магрибом.
Оживает Большая Игра.
И я буду белым сахибом,
Как в фильме Четыре Пера.
Потому, что немногие живы,
И уже слишком много слов.
И давно сравнения лживы
Между нашей войной и ВОВ.
2022
_________________
Nestle
Германские образы дикой охоты
скрываются в жирной земле.
Ищите жетоны и знаки пехоты
среди упаковок Nestle.
Они находились в составе разведки,
в системе тоннелей и нор;
упорней термитов, вреднее медведки,
пока не закончился Knorr.
Они кипятили кафэ и бульоны,
любили ещё три в одном.
Растаяли роты, полки, батальоны,
сгорели в аду ледяном.
В грязи и снегу, в безнадежной отваге,
они растворились, как кубики Maggi.
А кто не погиб, тот закончил в петле.
А кто победил?
Nescafe и Nestle.
#современник #Сигидасын
Александр Сигида. Постылая любовница
Ты была прекрасной незнакомкой
Блоковской, парящею над Промкой;
Там, где взорван был калинов мост,
Где Ясиноватский был блокпост.
Ты была восточною царевной:
Над Снежным летела, над Кожевней;
В Дмитровке ты страстною была,
Чуть меня тогда не обожгла.
Ныне ты —
постылая любовница,
Не война —
увядшая смоковница;
Если невозможен пир мечей,
Я найду любовницу другую,
Посмелей,
смуглее,
понежней,
Помоложе
и погорячей,
Мы найдём любовниц поюжней.
Александр Сигида. Постылая любовница
Ты была прекрасной незнакомкой
Блоковской, парящею над Промкой;
Там, где взорван был калинов мост,
Где Ясиноватский был блокпост.
Ты была восточною царевной:
Над Снежным летела, над Кожевней;
В Дмитровке ты страстною была,
Чуть меня тогда не обожгла.
Ныне ты —
постылая любовница,
Не война —
увядшая смоковница;
Если невозможен пир мечей,
Я найду любовницу другую,
Посмелей,
смуглее,
понежней,
Помоложе
и погорячей,
Мы найдём любовниц поюжней.
#современник #Сигидасын
Александр Сигида. Хроники Янтаря
Немало сторчится на этой войне
Укропов и сепаров, что же, вполне,
Эффект оправдают побочный
Аффект проявляется очно
Когда ты при пушке и на кокаине
То влип ты в историю на Украине
И клей исторический стал янтарем
А ты в янтаре каменел бунтарем
Ты стал Муравьем, Муравьевым
Апостолом? Большевиком?
Штыком и масленкой и новым цевьем
И те, кто огонь разводил в январе
Увязли с тобою в одном янтаре
Александр Сигида. Хроники Янтаря
Немало сторчится на этой войне
Укропов и сепаров, что же, вполне,
Эффект оправдают побочный
Аффект проявляется очно
Когда ты при пушке и на кокаине
То влип ты в историю на Украине
И клей исторический стал янтарем
А ты в янтаре каменел бунтарем
Ты стал Муравьем, Муравьевым
Апостолом? Большевиком?
Штыком и масленкой и новым цевьем
И те, кто огонь разводил в январе
Увязли с тобою в одном янтаре
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
#звучатстихи #современник #Сигидасын
Два своих стихотворения: "Что будет после" и "Ты будешь писать для "Аванти...", посвящённое Олегу Миронову, читает поэт, боец ДНР, артиллерист Александр Сигида-сын. Подробнее об авторе. Лимоновские чтения. 25 февраля 2023 года. Опубликовано в Telegram-канале Андрея Песоцкого.
Два своих стихотворения: "Что будет после" и "Ты будешь писать для "Аванти...", посвящённое Олегу Миронову, читает поэт, боец ДНР, артиллерист Александр Сигида-сын. Подробнее об авторе. Лимоновские чтения. 25 февраля 2023 года. Опубликовано в Telegram-канале Андрея Песоцкого.
#современник #Сигидасын
Александр Сигида (поэт, ст. лейтенант)
Апология Кота
Промышленный пейзаж, в молчанье ледяном,
И можно, под землёй, забыться кратким сном;
Где, словно кенотаф, пустует ряд траншей;
Где легионы крыс и полчища мышей.
Лишь скроется закат под саваном кровавым,
Как выползут они, одетые в Feldgrau;
Как серый батальон, как диверсантов стая,
И гложут провода, и пальцы обгрызают.
Но вот, приходит час задачи боевой:
Покинет человек приют свой гробовой;
Осмотрит пороха, сочтёт координаты,
И выползет наверх, как некий Носферату.
От грохота оглох, от вспышек он ослеп,
И заползает он обратно в старый склеп;
А серые полки, и гложущие пасти
Отброшены Котом, во славу древней Басти.
Опубликовано telegram-канал Возле войны
Александр Сигида (поэт, ст. лейтенант)
Апология Кота
Промышленный пейзаж, в молчанье ледяном,
И можно, под землёй, забыться кратким сном;
Где, словно кенотаф, пустует ряд траншей;
Где легионы крыс и полчища мышей.
Лишь скроется закат под саваном кровавым,
Как выползут они, одетые в Feldgrau;
Как серый батальон, как диверсантов стая,
И гложут провода, и пальцы обгрызают.
Но вот, приходит час задачи боевой:
Покинет человек приют свой гробовой;
Осмотрит пороха, сочтёт координаты,
И выползет наверх, как некий Носферату.
От грохота оглох, от вспышек он ослеп,
И заползает он обратно в старый склеп;
А серые полки, и гложущие пасти
Отброшены Котом, во славу древней Басти.
Опубликовано telegram-канал Возле войны