В комментариях появилось интересное возражение: дескать, я говорю про то, как себя чувствовала индусская элита, а настоящей доколониальной элитой Индии были мусульмане - и вот эта элита была полностью уничтожена в ходе Сипайского восстания.

Отвечаем: с 1870-ых гг. тон в мусульманской общественной жизни задавало т.н. «Алигархское движение» - сторонники прогресса, противники Конгресса, идейные предшественники Мусульманской лиги. А кто стоял во главе этого движения? Саид Ахмад Хан, сын советника предпоследнего могольского падишаха Акбара II. Наваб Мохсин-уль-Мульк, представитель семьи, претендующей на происхождение от Пророка, а в начале XVIII века на протяжении десятилетия фактически управлявшей распадающейся империей. Закаулла Дехлави, сын наставника последнего поколения могольских принцев.

И так далее. Организаторами общественного движения мусульман были буквально дети недобитой могольской элиты. У названных персонажей своих денег было не слишком много, но им охотно помогали хайдарабадские низамы, Ага-Хан и другие владетельные мусульмане, кого сипайское восстание вообще не потревожило.

Так что события 1857 года были для мусульманской элиты болезненны, но не фатальны. Главным негативным фактором для мусульман во второй половине XIX века было то, что их землевладельческая элита в принципе проигрывала соревнование по обустройству в мире модерна индусам из торговых каст. С последними на равных могли состязаться в основном сообщества торговцев-исмаилитов, которые на первых порах и говорили в Конгрессе от имени всех мусульман.

К предыдущему посту: история о молодости Саид Ахмад Хана

В 1855 году делиец Саид Ахмад Хан завершил свой многолетний труд и подготовил к изданию "Айн-и Акбари" - трактат XVI века, описывающий устройство Могольской империи в период правления падишаха Акбара. Саид Ахмад Хан кропотливо сравнивал все имеющиеся в наличии варианты рукописей книги, изучал биографию автора трактата Абул-л Фазла ибн Мубарака и подбирал для печатного издания книги соответствующие иллюстрации. Проблема заключалась в том, что Саид Ахмад Хану не было ещё и сорока лет, для такого молодого человека было слишком дерзко издавать книгу исключительно от своего имени. Поэтому Саид Ахмад Хан обратился к Мирзе Галибу - величайшему индийскому поэту своего времени и советнику падишаха Бахадур-Шаха II. Саид Ахмад Хан просил Галиба написать для его издания стихотворное введение.

В былые времена "советник падишаха" считался бы могущественным сановником, но времена давно изменились и "падишах Индостана" правил не огромной империей, а исключительно собственным дворцом. Даже Дели управлял английский резидент, а сам институт Великих Моголов британцы рассчитывали упразднить после смерти 80-летнего падишаха.

Галиба Бахадур-Шах II назначил придворным хронистом и первым советником для того, чтобы немного подкормить поэта - на "хрониста" и "первого советника" выделил деньги английский резидент, а со своими финансами у падишаха уже давно было плохо. Но не следует думать, что этот пост для Галиба был синекурой. Дело в том, что абсолютно ничтожный в политическом плане двор Бахадур-Шаха II был настоящим центром культурной жизни. Человеку, не умеющему сложить достаточно хорошее стихотворение на урду или фарси, делать при дворе было нечего. Бахадур-Шах II привечал у себя поэтов, музыкантов и историков. Каждый вечер двор собирался на мушаиры - поэтические состязания. На состязаниях нередко побеждал сам падишах - и победы были вполне честными, последний могольский правитель действительно был талантливым поэтом.

Саид Ахмад Хан имел все основания полагать, что такой человек как Мирза Галиб, все стихи которого пронизаны ностальгией по уходящей могольской эпохе, не останется равнодушным к изданию старинного трактата. И Галиб действительно написал стихотворное введение - вот только получилось оно достаточно неоднозначным.

Галиб начал с цветистых похвал издателю "Айн-и Акбари" и признания того, что Саид Ахмад Хан - талантливейший человек. Саид Ахмад Хан проделал огромную работу, но нужна ли она теперь хоть кому-нибудь? Оглянитесь вокруг, читатели - англичане правят Индией и, что самое обидное, правят более умело, чем мы. Их корабли, сделанные из железа, плавают по морям, они используют силу пара вместо быков и лошадей. Их города освещены газовыми фонарями и ночью светятся как днём. Ну а достопочтенный Саид Ахмад Хан размышляет о давно прошедших временах Акбара и тратит своё время и таланты на издание старинного трактата. Издатель проделал огромную работу, но пусть подумает - зачем это всё?

Сам Галиб ничего менять в своей жизни не собирался и занимался именно "бессмысленными вещами" - написанием стихов и систематизацией древних хроник. Его введение к изданию "Айн-и Акбари" можно объяснить только внезапным приступом хандры и предчувствием окончательного крушения старого мира. Действительно, меньше чем через два года Дели захватят восставшие сипаи, Бахадур-Шах II фактически станет их заложником, а после подавления восстания будет выслан в Бирму. Исчезнет могольский двор, старая могольская культура, а дом самого Мирзы Галиба будет разграблен во время штурма Дели английскими войсками.

Ну а для Саид Ахмад Хана стихотворение Галиба действительно станет началом коренного поворота в жизни. Всю свою дальнейшую жизнь он посвятит интеграции мусульман в "новый мир", станет редактором первых мусульманских газет, а в 1875 году выступит основателем Мусульманского университета в Алигархе, где юноши (а затем и девушки) из мусульманской общины стали обучаться "западным наукам".

В прошлые разы мы говорили о том, каких прав индийцы были лишены на своей земле в конце XIX века. А какие права у них всё-таки были?

Жирный дисклеймер: сейчас мы будем говорить о верхах индийского общества — о жителях городов или о сельской землевладельческой элите, платящих налоги с недвижимого имущества, грамотных хотя бы на родном языке. Мы прекрасно понимаем, что абсолютное большинство к этой категории не относится, но это самое большинство на общественно-политические процессы в конце XIX века не влияло примерно никак.

Итак, могли ли индийцы владеть собственностью в колониальный период? Да могли, неотчуждаемость собственности гарантировалась целым рядом правительственных актов, принятых в начале-середине XIX века. И главное: собственность индийца с юридической точки зрения ничем не отличалась от собственности англичанина в Индии.

Важное уточнение: всё это распространялось только на ту группу населения, которая в принципе знала о том, что права на землю должны подтверждаться документами. С теми, кто этой информацией не обладал, всё было грустно, о них поговорим в следующий раз.

Судебная система. Семейное право у местных было отдельным, а вот с точки зрения всей остальной юриспруденции англичане и туземцы существовали в едином правовом поле. Разницы между, например, убийством белого и убийством туземца закон не видел. Индийцы делали карьеру не только как адвокаты, но и как судьи - в 1893 году Мутхусвами Айер возглавил Высший суд Мадраса и вполне спокойно проводил даже те процессы, где обвиняемыми были европейцы. Соответсвено, все британские процессуальные гарантии вроде Habeas Corpus распространялись и на индийцев тоже.

Важное уточнение: на людей, не относящихся к очерченной нами изначально категории, все эти права распространялись с большим скрипом. Хабеас корпус действовал в отношении тех, кто знал, что это такое и/или мог нанять человека, который знал, что это такое. Принцип «полицейский не будет бить дубинкой того, кто способен внятно выразить своё возмущение на английском» был актуален тогда, актуален и сейчас.

Самоуправление. В сельской местности рассматриваемая нами категория людей сама по себе являлась властью и опорой колониального аппарата. А в городах они могли участвовать в муниципальном самоуправлении наравне с европейцами. Акт о муниципальных корпорациях 1888 года предполагал только имущественный ценз, расовых барьеров не было. Так что мэрами Бомбея/Калькутты/других крупных городов индийцы могли стать и становились.

(Продолжение в следующем выпуске)

Не так давно мы рекламировали подкаст студии «Терменвокс» про камбоджийскую музыку. А сегодня мы обращаем ваше внимание на ещё один подкаст этой студии — «Чёрный лебедь». Он посвящён событиям, с которых, как скажут будущие историки, начался «долгий XXI век» — террористическим атакам 11 сентября 2001 года. Послушать подкаст можно на всех подкаст-площадках.

«Да как же не было никаких восстаний —возмущаются многие читатели — а как же [ссылка на какую-нибудь статью в английской википедии]?

Большая часть из помянутых восстаний происходит не в Индии собственно, а на границе с Афганистаном или с Бирмой. Выяснение отношений с пуштунскими племенами было прекрасным способом проявить себя для будущих союзников и противников Шерлока Холмса, но нас эти события на имперском фронтире не слишком интересуют. А что же в самой Индии, действительно никто ни в кого не стрелял?

Стреляли и ещё как, британцы же тех, кто стрелял, по возможности отправляли на виселицу. Например, в 1889 году вздёрнули некоего Тантию Бхила, чей отряд доставлял серьёзные проблемы местным властям в Центральных провинциях. В некоторых индийских пабликах можно прочитать, что он был «последним не сдавшимся участником сипайского восстания», но это ложь высшей степени бессовестности. Тантия Бхил действительно оказался «вне закона» где-то вскоре после 1857 года, но больше никакого отношения к сипаям он не имел. Большая политика его в принципе не интересовала, он занимался своим промыслом - разбойничал, нападал на богатых путешественников и чиновников, перевозивших деньги, скрывался от полиции, но в 1889 году вот не повезло.

Когда я употребляю слова «разбойник» и «бандит», то, Боже упаси, не с целью принизить — просто ремесло у человека было такое. Кстати, для того, чтобы быть в этом ремесле успешным (а Тантия Бхил был явно успешен), необходимо было представать Робин Гудом в глазах хотя бы части населения «своей территории»: быть грозой сельских богатеев, жадных сборщиков податей, забывших о справедливости судейских чиновников. Разбойничий атаман в некотором смысле был противовесом «официальному» сельскому общественному устройству.

Имел ли Тантия Бхил личные счёты к британской власти? Да, имел — «Акт о преступных племенах» 1871 года лишал всех прав его, как представителя племени бхилов. Британцы, использовав прецедент с тхагами-душителями (очень тёмное дело) фактически объявили вне закона кочевые племена и касты, действовавшие в районах с большинством оседлого населения. Так что формально Тантия Бхил действовал в полном соответствии с британскими законами — его априорно объявили преступником, вот он и разбойничал.

Но можно ли назвать Тантию Бхила, а также его многочисленных коллег по ремеслу, «борцами против британского колониализма»? Об этом мы поговорим в следующих выпусках.

Когда помянутого выше Тантию Бхила судили, то имел место любопытный казус. В суде выступали свидетели, которым повезло встретить подсудимого на лесной дороге и остаться при этом в живых. Во время выступления одного из таких людей Тантия Бхил оживился и заявил протест: свидетель не может быть тем, за кого себя выдаёт. Да, очень похожего человека он ограбил, но здесь, в зале суда, против него свидетельствует кто-то другой. Дело в том, что своей жертве он, Тантия, лично отрезал нос — чтобы быстрее вспоминал, куда спрятал деньги. У свидетеля же нос в наличии, хоть и несколько деформированный. Имеет место явная ошибка, свидетель фальшивый.

Суд объяснил обвиняемому, что никакой ошибки нет. Дело в том, что когда несчастный торговец всё-таки отдал деньги, то подобревший Тантия вернул ему обратно нос. В таком состоянии торговец и добрался до ближайшего города, где обратился за помощью к военному хирургу. Тот же провёл первую в Индии относительно успешную ринопластику и даже написал об операции статью в журнал «Ланцет». Статья была предъявлена в суде. Говорят, что Тантию вся эта история очень рассмешила.

В День памяти жертв политических репрессий мы традиционно вспоминаем востоковедов, погибших в 1920-1950-ые гг. Сегодня мы поговорим о востоковедах-индологах, чья судьба в этот период сложилась несколько менее страшно — они подверглись репрессиям, но выжили в заключении и, в некоторых случаях, смогли вернуться к работе.

Ростислав Ульяновский(1904-1995) — выпускник Московского института востоковедения, сотрудник посольства СССР в Афганистане. С 1931 года - заместитель директора Московского института востоковедения, один из первых исследователей индийского национально-освободительного движения. Арестован в январе 1935 года, обвинен в принадлежности к троцкистской организации. Приговорён к 5 годам лагерей, отбывал наказание в Воркуте. После освобождения находился в ссылке до 1954 года. Полностью реабилитирован в 1955 году, с 1958 года был заместителем директора Института востоковедения АН СССР.

Юрий Ганковский (1921-2001) - выпускник исторического факультета МГУ, участник Великой Отечественной войны, преподаватель в Военном институте иностранных языков. Арестован в 1947 году по обвинению в антисоветской агитации, приговорён к 8 годам лагерей, срок отбывал в Казахстане. Полностью реабилитирован в 1956 году, вернулся к работе. Один из первых специалистов по Пакистану, возглавлял сектор Пакистана и Бангладеш в Институте востоковедения.

Борис Семичев (1900-1981) - выпускник Ленинградского университета, буддолог, сотрудник Ленинградского отделения Института востоковедения, переводчик палийских текстов, участник экспедиций в Бурятию. Арестован в марте 1933 года, обвинён в участии в контрреволюционной монархической организации, приговорён к 5 годам лагерей. До середины 1950-ых находился в ссылке, впоследствии работал в бурятском отделении Академии наук. Посмертно реабилитирован в 1989 году.

Диодор Дебольский (1892-1964) — выпускник Московского университета, исследователь древнеиндийской философии, переводил тексты Упанишад на русский язык. Арестован в феврале 1934 года, обвинен в антисоветской агитации, приговорён к двум годам лагерей. Повторно арестован в 1948, приговорён к 10 годам лагерей. Освобождён и полностью реабилитирован в 1956 году. К работе по профессии не вернулся, до конца жизни вёл активную переписку с известными индологами.

Так, поговорим о том, что завтра планируют делать американские индийцы:

Опрос Indian American Attitude Survey, опубликованный 29 октября, свидетельствует о том, что большая часть американцев индийского происхождения проголосует за Камалу Харрис - 61% против 32% за Трампа. Это не слишком удивительно, индийская диаспора традиционно поддерживала демократов, да и демографический центр её находится в Калифорнии. Интересно то, что особого впечатления на общину индийские корни Харрис не производят - в 2020 году поддержка Байдена была выше, а не ниже (68 против 22 у Трампа).

Вообще же, традиционная для индийской общины лояльность к демократам постепенно исчезает. Согласно данным того же опроса, впервые в истории меньше половины избирателей индийского происхождения идентифицируют себя как демократы.

Единственная категория избирателей-индийцев, среди которых Трамп стабильно пользуется поддержкой большинства - мужчины младше 30 лет.

Занимательные факты: в Джорджии индийцы составляют примерно 1,5% населения, в Мичигане и Пенсильвании по 1,2%, в Аризоне 0,9%, в Неваде всего 0,7%

Между тем, завершились парламентские выборы на Шри-Ланке. Завершились они тем, что партия «Национальная народная власть» избранного всего два месяца назад президента Ануры Диссанаяке сожрала одни традиционные политические силы и закусила другими. НПП получила 61,5% голосов избирателей и 159 мест в парламенте - больше, чем любая другая партия в истории острова.

Политический взлет Диссанаяке лично админу немного напоминает кейс Хавьера Милея. Да, в Аргентине либертарианец, на Ланке марксист, но это всё частности. Главное же - избиратели, считающие (с некоторым на то основанием), что они живут в failed state и готовые проголосовать за того, кто скажет, что у него есть чёткий план и что он готов смести к чертям собачим и старую власть и старую оппозицию.

Диссанаяке начинал свою карьеру в ультралевом подполье - движение Джаната Вимукти Перамуна в 1980-ые намеревалось сбросить власть буржуазии и установить на острове весьма замысловатую версию чучхе, адаптированную под местные реалии. Но восстание удалось подавить, началась война с тамилами, ДВП остепенилась и интегрировалась в парламентскую систему на третьих ролях. Диссанаяке тихо делал в этой партии карьеру и ждал своего часа. Дождался он его после того, как островная экономика сколлапсировала в 2022 году. Основанный им на базе ДВП альянс из 22 мелких левых партий и профсоюзов празднует триумф за триумфом - в сентябре 2024 года Диссанаяке сенсационно победил на президентских выборах, а вот теперь получил и парламент.

Анура Диссанаяке

Если мы посмотрим на карту ланкийских выборов, то увидим как минимум один сенсационный результат - в бордовый цвет окрашена территория на крайнем севере. Партия президента Диссанаяке победила в Джафне - городе, где 99% населения составляют этнические тамилы, городе, который голосовал за тамильских националистов на всех возможных выборах со времён создания колониального законодательного собрания. В других северных и восточных районах президентская партия либо побеждает кандидатов от чисто тамильских партий, либо уступает совсем чуть-чуть.

Что тут можно сказать? Про Диссанаяке в целом пока рано судить, но комплексом сингальско-буддийской исключительности в острой форме он явно не страдает и готов адекватно разговаривать с меньшинствами - как с тамилами-индусами, так и с христианами и мусульманами. Настолько готов, что тамильские избиратели в свою очередь массово готовы голосовать за партию «из Коломбо». Это обнадёживает.

Наша коллега и подписчица, путешествующая по глубинной Индии, предлагает знатокам из Пробкового шлема угадать, что в чёрном ящи это за блюдо такое. Понятное дело, речь идёт об индийском переосмыслении европейской кулинарной традиции

Это греческий салат) Фету заменили на Amul, убрали оливки, добавили морковь, лук и капусту