16 февраля британские археологи вскрыли гробницу Тутанхамона, а Литва стала независимым государством. В Индии в этот день ничего особо примечательного не произошло, только в 1927 году открыли железнодорожное сообщение с Непалом.

Родились в этот день такие разные люди как Филипп Меланхтон, Ким Чен Ир и Николай Лесков. В Индии каких-то особых знаменитостей в этот день на свет не появилось.

Ещё 16 февраля отмечает день рождения сам админ. В этот день он, как и полагается, принимает поздравления, оценивает год прошедший и строит осторожные планы на год грядущий (и на этот паблик тоже).

(Если кто из подписчиков вдруг захочет админа поздравить материально, то можно ему что-нибудь перевести на вот эту карту -
Сбер 4276 8383 2348 0659)

Попалась на глаза недавно забавная карта - процент дворян по отношению к населению испанских провинций в конце XVIII века. Распределение показательно - на юге и на средиземноморском побережье дворян мало, в центре побольше, на севере Кастилии и в Наварре они составляют уже достаточно существенный процент населения, а в Астурии, Кантабрии и Басконии практически всё население состоит из благородных идальго. Примерно понятно, почему оно так получилось - именно эти территории никогда не оказывались под властью мусульман, именно отсюда началась реконкиста.

Интересно, что в Индии такие регионы тоже имеются. Обычно доля "высших каст" в отдельно взятом штате не слишком велика - 10-15%, может чуть больше. Но в горных штатах Химачал-Прадеш и Уттаракханд доля брахманов и раджпутов в сумме превышает 50% населения. В этих штатах в обще живут только высококастовые и представители племён, доля "средних" каст самая низкая в Индии.

Превышающее все возможные нормы количество раджпутов в горных районах объясняется деятельностью Махмуда Газневи и последующих мусульманских завоевателей. В XII-XIII вв. раджпуты утратили политический контроль над равнинными территориями, Дели был захвачен мусульманами и путей у непокорных было в общем-то два - либо в раджастханские пустыни, либо в горы Химачала. Раджпутские княжества в Химачале - Биласпур, Кангра, Чамба и т. д. - так и не были окончательно подчинены. В годы максимального могущества делийские султаны и Великие Моголы организовывали в горы карательные экспедиции и основывали опорные пункты на границах непокорных княжеств. При малейших признаках ослабления центральной власти раджпуты немедленно восстанавливали статус-кво. Вот такая южноазиатская Астурия, только полноценную реконкисту раджпутским правителям организовать так и не удалось.

САМАЯ СТРАННАЯ ПИСЬМЕННОСТЬ В ЮЖНОЙ АЗИИ

Известно, что Секвойя, вождь индейского племени чероки, создавший в начале XIX века для своего народа письменность, английским языком не владел. Нет, сделанные бледнолицыми надписи он неоднократно видел, концепцию алфавита в целом понимал, но вот значения конкретных букв не знал. Поэтому в письменности чероки вроде бы и присутствуют знаки латинского алфавита, но обозначают они совсем другое. Буква D обозначает звук "а", буква T - "и", а буква А это вообще слог "го". В общем, всё весьма странно.

Есть у меня ощущение, что примерно так же была создан алфавит "тана", ныне использующийся для мальдивского языка. Более странной системы письма в окрестностях Индии нет точно.

До XII века примерно на Мальдивах доминировал буддизм и использовалась местная система письма, весьма схожая с современным сингальским алфавитом. Потом жители Мальдив приняли ислам, а старую письменность начала вытеснять новая.

Если люди принимают ислам, то они обычно заимствуют для своего языка арабское письмо. Нет, часто добавляют какие-то знаки для звуков, которые в арабском отсутствуют, но в целом концепция сохраняется. Арабский алфавит использовали во всех мусульманских сообществах от Китая до Боснии. Но не на Мальдивах - там, как это ни странно, лёгких путей не искали.

Итак, создаём новую письменность - её основой станут арабские ЦИФРЫ, они будут обозначать согласные. Их всего девять, а согласных в языке больше. Оставшиеся согласные обозначим цифрами из старомальдивского письма. Поскольку мы теперь мусульмане, то пишем справа налево, гласные обозначаем огласовками. Последние употребляются строго обязательно.

Спору нет, получилось необычно и красиво. Но как автору (авторам) вообще пришла в голову такая идея? И почему бы просто не использовать арабский алфавит? Про появление алфавита тана ничего определённого сказать нельзя, он окончательно вытеснил старую систему письма только в XVIII веке. Почему-то мне кажется, что на том атолле, где тана возник, жители знали арабский примерно как Секвойя английский. Вот и "воспроизвели" арабское письмо на основе того, что знали - а цифры знали лучше, всё-таки торговые дела вести надо.

Пример текста на мальдивском (дхивехи)

Мы тут недавно писали, что в Индии не существует такой штуки, как самосознание хиндиязычной общности. А вот у всех остальных самосознание ещё как присутствует. Достаточно редко оно выражено в форме сепаратистских движений, только радикальные сикхи, кашмирцы, ассамцы и представители христианских народов северо-востока хотят вот прямо отделиться от Индии. Тамилы отделяться не хотят, но не хотят у себя ни хинди, ни общенациональных партий, ни культурного влияния северян. В Махараштре, Западной Бенгалии, Телангане и многих других штатах очень важную роль играют именно региональные партии. Они совсем не сепаратисты, но с "диктатом Дели" борются весьма активно и точно знают, кто в кране выпил всю воду - это федеральные власти и мигранты из других штатов. Повторюсь, это почти везде, но есть одно важное исключение.

Гуджарат. Народу в штате живёт больше шестидесяти миллионов и абсолютное большинство населения составляют этнические гуджаратцы. Они говорят на одном из индоарийских языков, но гуджарати достаточно сильно отличается от хинди или маратхи. Границы этнической территории гуджаратцев тоже вполне чётко видны. Даже гуджаратская письменность с виду сильно отличается от всех остальных.

И вот в Гуджарате региональных политических сил нет. Даже не во власти, а в принципе, даже маргинальных партий таких нет. Гуджаратцы голосуют либо за БДП, либо за Конгресс. Так что же, жители Гуджарата совсем не беспокоятся, что придут люди из Дели и разрушат региональную идентичность?

Тут вот какое дело - премьер-министр Нарендра Моди сам из Гуджарата. И глава МВД Амит Шах из Гуджарата. И первый неконгрессистский глава правительства Морарджи Десаи тоже был из Гуджарата. И Валлабхаи Патель, один из отцов-основателей индийской государственности и "человек номер два" после Неру - он тоже гуджаратец. А ещё гуджаратцем был Махатма Ганди.

В общем, гуджаратская идентичность и гуджаратский регионализм - вещи весьма двойственные. Гуджаратцы федеральных политиков особо не боятся - чего своих бояться?

Индийские политики всех партий обычно весьма позитивно относятся к деятельности соотечественников за рубежом. Ну и то сказать, индийская диаспора в США, Канаде, Великобритании и в странах Персидского залива весьма богата, политически активна и готова сотрудничать с исторической родиной. Никакого двойного гражданства Индия не признаёт, но в 2006 году, после настойчивых просьб диаспоры, было введено понятие Overseas Citizenship of India (OCI) - несмотря на название, это не гражданство, а скорее аналог какой-нибудь "карты поляка" (можно жить на территории страны, можно работать и учиться, нельзя занимать должности в государственном секторе, владеть землёй и голосовать). В целом такой статус устраивает представителей диаспоры, а индийское правительство скорее всего не слишком опасается наплыва неквалифицированной рабочей силы из Ванкувера или Бирмингема. Но ведь "индийская диаспора" - это понятие растяжимое. Вот например, как быть с цыганами?

Происходят они точно из Южной Азии, их языки весьма близки к хинди, гражданства Пакистана никогда не принимали. Нет, серьёзно, чем не "соотечественники за рубежом"? Буквально до последнего десятилетия про цыган в этом смысле никто серьёзно не говорил, только ультраправые в Венгрии или Румынии дежурно выступали с предложениями "выслать ЭТИХ на историческую родину". Но постепенно о цыганах как о части диаспоры начинают задумываться и вполне серьёзные индийские политики.

В 2016 году в Дели прошёл Всемирный цыганский конгресс, на нём выступила министр иностранных дел Сушма Сварадж. Она говорила о новой правительственной линии: цыгане являются частью семьи индийских народов, цыганская культура является органичной частью общеиндийской, а правительство должно рассмотреть вопрос о праве этнических цыган на Overseas Citizenship. Также на съезде присутствовали представители Вишва хинду паришад - их цыгане интересовали с точки зрения "возвращения в веру предков".

Цыганских организаций в мире много, далеко не у всех тесная дружба с Индией вызывает вот такой однозначный энтузиазм. Есть некоторые вопросы и в Индии, правительство пока не спешит признавать право цыган на OCI. Нет, понятно, что массово цыгане в Индию не поедут, но вот документы могут захотеть получить очень многие. OCI всё же официальное удостоверение личности, массовая раздача таких документов где-нибудь на Балканах может создать для Индии самые неожиданные проблемы.

Мы уже не раз писали о том большом влиянии, которое в независимой Индии имели (и имеют) наследники аристократических семей. В Пакистане картина в общем схожая. Одну из самых удачных карьер сделал в пакистанском государстве Сахебзада Якуб-Хан, родившийся в семье наследственного первого министра в мусульманском княжестве Рампур.

Как и многие аристократы-мусульмане, Якуб-Хан служил в британской армии, успел повоевать против Роммеля в Ливии и пару лет просидел в плену у немцев. После 1947 года он переехал в Пакистан, был начальником охраны Джинны, а потом отправился на учёбу во Францию. В 1954 году Якуб-Хан окончил Сен-Сир и вернулся в пакистанскую армию. Он отличился в войне с Индией 1965 года, а вскоре был назначен военным губернатором Восточного Пакистана.

Именно Якуб-Хан в качестве командующего вооружёнными силами провинции должен был отвечать за осуществление операции по разгрому партии "Авами лиг" и силовому подавлению движения бенгальских националистов. Ознакомившись с планом операции "Прожектор" Якуб-Хан пришёл в ужас и попытался доказать правительству в Исламабаде, что это роковое решение, которое неминуемо приведёт Пакистан к катастрофе. Он вызвался сам провести переговоры с Муджибур Рахманом, лидером "Авами лиг". Из Исламабада пояснили, что приказы не обсуждаются, а исполняются. Получив прямой приказ о начале операции Якуб-Хан подал в отставку. На его место был назначен генерал Тикка-Хан, не испытывавший никаких ненужных колебаний.

Операция началась в ночь с 25 на 26 марта 1971 года - пакистанские войска ударили по Дакке и другим крупным центрам провинции. Муджибур Рахман был арестован, "Авами лиг" разгромлена, вооружённое сопротивление сепаратистов подавлено. Ну а дальше всё пошло ровно по предсказаниям Якуб-Хана - пакистанская армия увязла в подавлении партизан, её действия превратили даже умеренных бенгальцев в сепаратистов, Исламабад не получил никакой международной поддержки, а Индия копила силы для удара. В декабре 1971 года пакистанская армия потерпела крупнейшее поражение в своей истории, а Пакистан окончательно потерял свою восточную часть, ставшую Народной республикой Бангладеш. За военным поражением последовала смена власти и в самом Пакистане. Сам же Якуб-Хан после ухода с военной службы стал дипломатом и в 1980-ые гг. возглавлял пакистанский МИД.

(Техническое объявление: по всем и каждому понятным причинам комментарии закрыты на неопределённый срок)

Изучение истории операции "Прожектор" и последовавшей в том же 1971 году индо-пакистанской войны ставит перед исследователем целый ряд интересных и важных проблем, но иногда хочется отбросить все исторические рассуждения и задаться одним вопросом - а каково было психическое состояние тех людей в Исламабаде, которые весной 1971 года приняли решение о начале войсковой операции в Восточном Пакистане? О чём они думали и как представляли себе дальнейшее развитие событий?

Нет, серьёзно, что пакистанское правительство собиралось делать в случае успешного "наведения порядка"? Разгромить местных бенгальских националистов было делом технически простым, но тех националистов поддерживала очень большая часть местного населения. Даже те бенгальцы-мусульмане, которые верили в "пакистанское единство" быстро избавились от всяких симпатий к Исламабаду, когда армия начала стрелять. В свою очередь и пакистанцы жителям востока собственной страны тоже не верили. Офицеров-бенгальцев в своей собственной армии они в ночь перед началом "Прожектора" просто интернировали, так как подозревали каждого в измене.

Впрочем, бенгальских офицеров в армии было не очень много, в вооружённых силах служили по большей части панджабцы и пуштуны. В западной части страны процветал стереотип о том, что бенгальцы изнеженны, трусливы, воевать не умеют и не будут. Судя по всему, пакистанское командование искренне полагало, что после демонстрации силы, разгрома "гнёзд сепаратистов" (вроде местных университетов), ареста Муджибура Рахмана и уничтожения плохо вооружённой партийной милиции бенгальцы просто примут сложившееся положение вещей. Когда этого не произошло, то началась война с местным населением, оттолкнувшая от Исламабада вообще всех поголовно. Индия в декабре 1971 года ввела войска в Восточный Пакистан и встретила самую горячую поддержку местных, практически полностью превратившихся в сторонников независимости Бангладеш.

Возникает вопрос - а как власти Пакистана в 1971 году объясняли собственным гражданам и внешнему миру необходимость военной операции? Ведь мы уже успели убедиться, что решение было, мягко говоря, странное. Помимо цели подавления сепаратистов декларировалась и ещё одна задача - прекращение дискриминации урдуязычного населения в восточной части страны.

Тут надо сразу объяснить три вещи:

1) "Урдуязычное население" в Восточном Пакистане действительно имелось

2) Дискриминация действительно имела место, положение урдуязычного меньшинства было сложным

3) После войны это положение стало чудовищным, таким по сей день и остаётся

Абсолютное большинство жителей Восточного Пакистана говорило на бенгальском языке, но урду присутствовал в регионе ещё со времён средних веков. Вместе с фарси он был официальным языком двора бенгальских навабов, для высшего слоя общества урду был языком мусульманской общности, его знание было практически обязательным для образованного человека. Во многих семьях бенгальской аристократии говорили только на урду, большая часть чиновников знала язык по долгу службы. Бенгальских националистов такое положение вещей не устраивало, сферу употребления урду они стремились максимально ограничить.

Ну а ещё в Восточном Пакистане существовала община урдуязычных мусульман, переехавших сюда из Бихара после раздела Индии. Этим людям было весьма некомфортно в бенгальском обществе, они искренне поддерживали пакистанское единство и враждебно относились к партии "Авами лиг". В свою очередь, бенгальские националисты воспринимали бихарцев как пятую колонну, на бытовом уровне это осложнялось конкуренцией за рабочие места. В начале марта 1971 года в городе Читтагонге между двумя общинами произошёл конфликт, начались погромы, приведшие к гибели десятков бихарцев. Именно эти события послужили формальным поводом для начала операции "Прожектор".

После окончания войны, вывода пакистанских войск и провозглашения Бангладеш статус урду в регионе серьёзно изменился - в общественном поле язык исчез в принципе. Ненависть к Пакистану была столь сильна, что газеты и радиостанции на урду закрывались безо всяких правительственных распоряжений, просто из-за нехватки персонала - бывшие сотрудники старательно делали вид, что они этого языка никогда и не знали. Урдуязычная литературная традиция по тем же причинам умерла за несколько месяцев.

Ну а с бихарцами всё было ещё хуже - они совершенно искренне поддержали центральное правительство, многие вступили в ряды народной милиции "Аль-Шамс", оказывавшей поддержку армии. В декабре 1971 года пакистанская армия ушла, а бихарцы остались наедине с бангладешскими повстанцами. Сказать, что им отомстили - это ничего не сказать. Бойцов "народной милиции" военнопленными не считали, жизнь их заканчивалась у первой стенки. Расстреливали далеко не только членов "народной милиции" - каждый мужчина-бихарец считался априори виновным и мог быть убит по одному подозрению. Правительство Бангладеш официально объявило бихарцев предателями, в новой республике гражданства им не дали. Естественно, ни о каком статусе урду теперь уже и речи не шло. Мировое сообщество на всё это не отреагировало вообще никак - после сообщений о жестокости пакистанской армии по отношению к мирному населению политика властей Бангладеш считалась в общем-то оправданной.

Говоря об операции "Прожектор" не следует упускать из виду и международную ситуацию. Пакистанская элита понимала, что ввязываясь в конфликт в восточной части страны она потенциально может получить вмешательство Индии, а за Индией стоит СССР. Но это не так уж и опасно, считали в Исламабаде, ведь у нас тоже есть союзники. С одной стороны, это США, а с другой стороны - Китай. С такими союзниками Пакистан точно не пропадёт.

Никсон и Киссинджер изначально действительно поддержали пакистанскую "операцию по наведению порядка" и продолжили поставлять оружие. Но постепенно на запад стала просачиваться информация о массовых убийствах мирного населения, сенатор Тед Кеннеди возглавил компанию солидарности с бангладешскими повстанцами. Поддержка президентской администрацией Пакистана вызвала у части американцев подозрение, что Никсон отправит туда солдат. Понятно, как в Америке начала 1970-ых гг. воспринималась перспектива участия собственных солдат в контрпартизанских операциях в маленькой, но густонаселённой тропической стране. Правильно, второго Сайгона не хотел никто.

Честно говоря, на американскую армию пакистанцы особенно и не рассчитывали. А вот на Китай рассчитывали ещё как. Великий Китай, наш самый главный союзник. Если вдруг Индия действительно надумает вмешаться, то китайцы откроют в Гималаях второй фронт. Ведь китайцы с индийцами всего за несколько лет до этого воевали - могут ли они сейчас упустить такой превосходный шанс?

Китай, надо отдать ему должное, делал для своих пакистанских союзников всё возможное и невозможное. Выражал глубокую озабоченность. Призывал стороны сесть за круглый стол переговоров. Решительно осуждал индийский империализм и советский ревизионизм. Фактически же китайцы весьма заинтересованно наблюдали за тем, как Пакистан на экономическом и политическом (а в финале и на военном) уровнях медленно но верно перемалывают в труху. После долгих консультаций с США китайцы решили свои войска к индийской границе тоже не придвигать.

Зато в 1972 году Китай сделал Пакистану приятное и наложил вето на принятие уже ставшего независимым Бангладеш в ООН. Бангладеш приняли три года спустя - тогда Китай решил, что союзнический долг перед Пакистаном окончательно выполнен и вето накладывать не стал.

...полночь, 25 марта 1971 года: мимо университета, который уже очищен, будда ведет войска к логову шейха Муджиба. Студенты и профессора выбегают из общежития; их встречают пули, и лужайки окрашиваются меркурий-хромом. Но шейха Муджиба не пристрелили; в наручниках, избитого, Аюба Балоч ведет его к стоящему неподалеку фургону. И пока мы ехали по улицам города, Шахид выглянул в окошко и увидел то-чего-не-могло-быть: солдаты без стука входили в женские общежития; в женщин, которых выволакивали на улицы, тоже входили, и опять же никому не приходило в голову постучать. Горят редакции газет, над ними поднимается грязный желто-черный дым, какой испускает дешевая подзаборная пресса; офисы профсоюзов разрушены до основания, а придорожные канавы заполнены до отказа людьми, которые вовсе не спят – видны обнаженные груди и полые язвочки пулевых отверстий. Аюба-Шахид-Фарух молча смотрят в окошко движущегося фургона на то, как наши мальчики, наши солдаты-Аллаха, наши стоящие-десятерых-бабу джаваны защищают единство Пакистана, истребляя городские трущобы огнеметами-автоматами-ручными гранатами. Когда мы привезли шейха Муджиба в аэропорт, где Аюба сунул пистолет ему в задницу и втолкнул в самолет, который взвился в воздух, увозя мятежника в плен, в Западную часть, будда закрыл глаза.

А бригадир Искандар собирает свои войска: «Здесь еще остались подрывные элементы, которые следует искоренить».

Когда мысли причиняют боль, действие – лучшее средство… псы-солдаты рвутся с поводка и, когда щелкает карабин, радостно бросаются в дело. О эта охота с волкодавами на нежелательные элементы! О в изобилии доставшаяся добыча в лице профессоров и поэтов! О злополучные активисты Лиги Авами и популярные корреспонденты, к несчастью, убитые при попытке оказать сопротивление! Псы войны дотла разоряют город; но, хотя следопыты-собаки неутомимы, солдаты-люди слабее: Фарук-Шахид-Аюба по очереди блюют, когда им в ноздри шибает смрадом горящих трущоб. Лишь будда, в носу у которого вонь порождает яркие, многоцветные образы, продолжает делать свое дело.

(Салман Рушди - "Дети полуночи")

Бесполезность статистики: в течение 1971 года десять миллионов беженцев пересекли границу Восточного Пакистана-Бангладеш и нашли убежище в Индии, но эти десять миллионов (как и любое число, большее, чем тысяча-и-один) остались непонятыми. Сравнения не помогают: «самая крупная миграция в истории человечества», – фраза, лишенная смысла. Больше библейского Исхода, превосходящее числом толпы, снятые с места Разделом, многоголовое чудище устремилось в Индию. На границе индийские солдаты готовили партизан, известных как Мукти Бахини; в Дакке парадом командовал Тигр Ниязи.

А что же Аюба-Шахид-Фарук? Наши мальчики в зеленых мундирах? Не возмутились ли они, не подняли ли мятеж? Не прошили ли облеванными пулями офицеров – Искандара, Наджмуддина, даже Лалу Моина? Вовсе нет. Невинность была потеряна; но, несмотря на по-новому суровый взгляд, несмотря на бесповоротную утрату ориентиров, несмотря на размывание моральных устоев, звено продолжало действовать. Не один только будда делал то, что ему говорили… а где-то высоко, над схваткой, голос Джамили-Певуньи сражался с безымянными голосами, поющими песню на стихи Рабиндраната Тагора: «Жизнь моя течет в тенистых весях, ломится амбар от урожая – сердце полнится безумною усладой».

(Салман Рушди - "Дети полуночи")

С сердцами, переполненными безумием, не усладой, Аюба с товарищами выполняли приказ, а будда брал след. В самом сердце города, исполненного насилием, обезумевшего, пропитанного кровью, ибо солдаты Западной части не щадят злоумышленников, движется звено номер двадцать два; на почерневших улицах будда пригибается к земле, вынюхивает след, не обращая внимания на сигаретные пачки, лепешки навоза, упавшие велосипеды, оброненные туфли; потом – другие задания: за городом, где целые деревни, давшие приют Мукти Бахини, за эту коллективную вину выжигались дотла; здесь будда и трое мальчишек выслеживают мелких функционеров Лиги Авами и всем известных, заядлых коммунистов. Мимо убегающих крестьян с узлами на головах; мимо вывороченных рельсов и сожженных деревьев; и все время, будто некая невидимая сила направляет их шаги, влечет их в самое сердце, темное сердце безумия, задания эти продвигают их к югу-к югу-к югу, все ближе к морю, к устью Ганга и к морю.

И наконец – за кем же они тогда гнались? Да разве имена еще имеют какое-то значение? Должно быть, встретилась им добыча, настолько же ловко умевшая заметать следы, насколько будда был ловок в преследовании – иначе почему погоня оказалась столь долгой? Наконец – не в силах забыть вбитое намертво во время тренировок «искать с неослабным рвением-задерживать без всякой жалости» – получили они задание, не имеющее конца; они преследуют противника, которого поймать нельзя, но и вернуться на базу с пустыми руками нельзя тоже; и они бегут все дальше и дальше, на юг-на юг-на юг, влекомые вечно удаляющимся следом, а может быть, чем-то еще: не было случая, чтобы судьба отказывалась вмешаться в течение моей жизни.

(Салман Рушди - "Дети полуночи")

Две индологических новости, которые вряд ли кого на общем фоне заинтересуют:

1) Вышел первый в 2022 году номер журнала "Восток", а в нём присутствует моя статья о расколе единой индийской компартии в 1964 году и о роли советского посольства в описываемых событиях. Статью прикрепляю, желающие могут почитать, а у меня это первая скопусовская публикация.

2) В Индии завтра объявят результаты региональных выборов, но экзит-поллы есть уже сейчас. Судя по всему, Кеджривала ждёт триумф в Панджабе, "Партия простых людей" сможет единолично сформировать там правительство. Возглавит его скорее всего Бхагват Манн, глава отделения ААП в штате. Раньше он был актёром, вёл собственное юмористическое шоу и пародировал других политиков.

Ладно, для самоуспокоения напишу про индийские региональные выборы - как раз голоса окончательно подсчитали. Итак:

1) Панджаб - триумф "Партии простых людей". Победу прогнозировали, но такого ожидал мало кто. ААП получила 92 места из 117, полный контроль над законодательной ассамблеей и право формирования правительства по своему усмотрению без какой-либо оглядки на остальные политические силы. Арвинд Кеджривал скорее всего доверит Панджаб Бхагвант Манну, бывшему ведущему самого популярного панджабского юмористического шоу, высмеивавшего "старых политиков". Сам Кеджривал окончательно стал политиком федерального уровня. Главный проигравший в Панджабе не Нарендра Моди, а Конгресс - у него теперь всего 18 мест в ассамблее вместо 79. Под мудрым руководством Рахула Ганди партия лишилась власти ещё в одном важнейшем штате.

2) Уттар-Прадеш - БДП сохраняет власть в крупнейшем индийском штате, Йоги Адитьянатх, неформальный лидер радикального крыла националистов, остаётся у власти. Впрочем, не всё так однозначно - в оппозиционном стане там тоже есть победитель. Местная партия "Самаджвади" задавила всех конкурентов и несколько подпортила Йоги триумф - в сравнении с прошлыми выборами националисты места потеряли (273 места вместо 325). Шансы Йоги в борьбе за власть в БДП на федеральном уровне мне как представлялись слабыми, так и сейчас представляются.

3) Гоа - в этом штате для БДП всё было весьма сложно, но, судя по всему, и здесь партии Нарендры Моди удастся сохранить власть. Националисты получили 20 мест из 40, Конгресс выступил весьма плохо и имеет 11 мест. ААП набрала гораздо меньше чем предсказывали (видимо всех людей и все деньги Кеджривал бросил на Панджаб), но всё же впервые прошла в ассамблею, получив два места. Теперь есть два варианта - либо оппозиция во главе с Конгрессом формирует широчайшую коалицию и переманивает в свой лагерь одного депутата от БДП, либо националисты уговаривают хотя бы одного оппозиционного депутата сменить лояльность. Последний вариант мне представляется несколько более вероятным.

4) Уттаракханд - Конгресс собирался отобрать власть у БДП в этом горном штате, но получилось только немного увеличить собственную фракцию. ААП шумно вела предвыборную кампанию, но не получила ничего.

Резюмируя: Нарендра Моди сохраняет своё, Конгресс терпит очередную серию позорных поражений, а "Простые люди" одерживают главную после завоевания Дели в 2015 году победу. Кеджривал серьёзно увеличил свои шансы в начинающейся борьбе за статус неформального "лидера объединённой оппозиции" - на фоне Рахула Ганди он смотрится весьма неплохо.

Админ вообще-то пишет про британцев в Индии, бенгальских революционеров и особенности политической жизни в Тамилнаду, но при этом админ находится не в Бенгалии и не в Тамилнаду, а в России. Излишне рассказывать о событиях, происходящих в последние три с лишним недели, я знаю, что многие из вас хотели бы высказаться по этому поводу в комментариях - именно поэтому я комментарии и закрыл. Админ бы тоже мог высказаться по поводу сложившейся ситуации и привести пару любопытных исторических аналогий, но УК РФ за последние недели пополнился такими интересными статьями, что лучше особо не чирикать.

Возникает вопрос - а что делать с пабликом в подобной ситуации? Можно его закрыть и уйти на неопределённый период в режим радиомолчания - ну кому сейчас вообще есть дело до индийской истории? Да и нормально ли рассказывать индийские байки на фоне всего этого? Но можно и продолжить, авось кому эти байки помогут легче пережить все эти непростые времена. В последнем случае админ откажется от любых отсылок к текущей ситуации, будет делать вид, что за окном у нас бесконечное 23 февраля, а "Титаник" как плыл, так и плывёт.

Вопрос на самом деле сложный, поэтому выношу его на голосование: