В связи с выложенным выше постом, кто-то, вероятно, может задаться вопросом: имеет ли смысл акцентировать внимание на наших неудачах под Авдеевкой именно сейчас, когда по направлению, наконец, пошли реальные подвижки, противник поплыл, и у нас есть хорошие шансы дожать?
Если вдруг такой вопрос у кого-то действительно возникает, то я, как неформально патентованный Капитан Очевидность, могу сказать, что здравый анализ оплаченных кровью провалов никоим образом не уменьшает вновь появившиеся шансы, а оперативная и адекватная работа над ошибками по результатам такого анализа эти шансы только увеличивает.
В противном же случае, даже там, где противник поплыл, можно либо закосплеить Пирра при Аускуле, либо, при наихудшем развитии событий, вообще влететь в Канны.
Плюс к этому, показанная ситуация, увы, в целом достаточно типична. Если вдруг кому-то кажется, что, например, под той же Синьковкой, о которую мы бьёмся уже много месяцев, происходит как-то иначе, то внезапно нет, нихера не иначе. И на многих других участках, с той же степенью внезапности, тоже происходит всякое аналогичное.
Если вдруг такой вопрос у кого-то действительно возникает, то я, как неформально патентованный Капитан Очевидность, могу сказать, что здравый анализ оплаченных кровью провалов никоим образом не уменьшает вновь появившиеся шансы, а оперативная и адекватная работа над ошибками по результатам такого анализа эти шансы только увеличивает.
В противном же случае, даже там, где противник поплыл, можно либо закосплеить Пирра при Аускуле, либо, при наихудшем развитии событий, вообще влететь в Канны.
Плюс к этому, показанная ситуация, увы, в целом достаточно типична. Если вдруг кому-то кажется, что, например, под той же Синьковкой, о которую мы бьёмся уже много месяцев, происходит как-то иначе, то внезапно нет, нихера не иначе. И на многих других участках, с той же степенью внезапности, тоже происходит всякое аналогичное.
Меня терзают смутные сомнения, а не являются ли вдруг вот такие публичные истерики бурлящим внешним отражением молчаливо полыхающего претерпевания неких персонажей, исполняющих всякое изумительное по линии известного специального ведомства, от внутренней ректальной терапии с вершины вертикали общегосударственной власти?
P.S. Крынки-Шмынки? Ммм... Ну-ну... Наши парни, значит, за Шмынки погибают? Ясно-понятно... Почти как Шмекино-Шемякино... И над словом "похоронили" можно поюродствовать... Уровень уважения к людям, работающим на земле под огнём, в том числе под этими самыми беспилотниками, - пробитое днище. Оно вообще адекватное?
P.S. Крынки-Шмынки? Ммм... Ну-ну... Наши парни, значит, за Шмынки погибают? Ясно-понятно... Почти как Шмекино-Шемякино... И над словом "похоронили" можно поюродствовать... Уровень уважения к людям, работающим на земле под огнём, в том числе под этими самыми беспилотниками, - пробитое днище. Оно вообще адекватное?
Telegram
Romanov Лайт ]ࣩࣩࣩࣩ࣯ࣩࣩࣩࣩࣩࣩࣩࣩࣩࣩࣩࣩࣩࣩࣩࣩࣩࣩࣩࣩࣩࣩࣩࣩࣩࣩ
/не истери.
@romanov_92
@romanov_92
Если вдруг вы подумаете, что выложенное ниже может быть каким-то образом связано с выложенным выше, то... подумайте))
Неким совершенно случайным схождением звёзд навеяло исключительно спонтанный, но необоримый порыв разместить у себя нижеследующий материал👇🏻
СВО и революция военного дела - Вступление
Новое оружие меняет характер боевых действий и заставляет переписывать учебники тактики
Источник: "Армейский стандарт"
Автор: Сергей Вальченко
Дата публикации: 31 января 2024
Специальная военная операция, которая началась в феврале 2022 года, по масштабу задействованных сторонами сил и средств, по интенсивности боевых действий и уровню используемых технологий уже точно вышла за рамки ограниченного вооружённого конфликта. Более того, специалисты уверены: СВО знаменует собой важнейшую веху в развитии военного дела и даст старт настоящей революции в области оружия, тактики, оперативного искусства и стратегии.
Нелёгкий труд по анализу происходящих в зоне СВО военных событий, а также по выявлению новых тенденций в области вооружённой борьбы одним из первых взял на себя Центр анализа стратегий и технологий (ЦАСТ). Он подготовил сборник военно-научных статей «Алгоритмы огня и стали», посвящённый нашей спецоперации и военным конфликтам последних лет. Предисловие к этому аналитическому труду написал бывший начальник Генерального штаба Вооружённых сил России (2004-2008) генерал армии Юрий Балуевский. «Армейский стандарт» знакомит своих читателей с выводами известного военачальника.
Новое оружие меняет характер боевых действий и заставляет переписывать учебники тактики
Источник: "Армейский стандарт"
Автор: Сергей Вальченко
Дата публикации: 31 января 2024
Специальная военная операция, которая началась в феврале 2022 года, по масштабу задействованных сторонами сил и средств, по интенсивности боевых действий и уровню используемых технологий уже точно вышла за рамки ограниченного вооружённого конфликта. Более того, специалисты уверены: СВО знаменует собой важнейшую веху в развитии военного дела и даст старт настоящей революции в области оружия, тактики, оперативного искусства и стратегии.
Нелёгкий труд по анализу происходящих в зоне СВО военных событий, а также по выявлению новых тенденций в области вооружённой борьбы одним из первых взял на себя Центр анализа стратегий и технологий (ЦАСТ). Он подготовил сборник военно-научных статей «Алгоритмы огня и стали», посвящённый нашей спецоперации и военным конфликтам последних лет. Предисловие к этому аналитическому труду написал бывший начальник Генерального штаба Вооружённых сил России (2004-2008) генерал армии Юрий Балуевский. «Армейский стандарт» знакомит своих читателей с выводами известного военачальника.
СВО и революция военного дела - Часть 1 из 6
Кризис жанра
СВО, считает экс-начальник Генштаба, стала беспрецедентной проверкой буквально всех составляющих военного дела и военного строительства — от тактики, оперативного искусства и стратегии, организационной структуры войск до испытания боем практически всех нестратегических видов и образцов вооружения и военной техники. Весь этот опыт ещё только предстоит осмыслить военным ученым. Но уже сейчас ясно, что СВО показала несостоятельность многих прогнозов развития военного дела и потребовала переоценки роли и места разных видов оружия. В развитии боевых действий, боевого применения сил и средств важно увидеть верные тенденции, уловить закономерности, без чего не преодолеть кризис и позиционный тупик так называемого «прозрачного поля боя».
Итак, какие же «чудные открытия» явила миру в военном деле СВО? Во-первых, современные высокомеханизированные армии вместо высокоманевренных боевых действий вдруг перешли к позиционной окопной войне, где темпы продвижения на поле боя выглядят черепашьими даже по меркам Первой мировой.
Артиллерия, прежде всего дальнобойная и высокоточная, возвращена на пьедестал бога войны. Едва ли не определяющим фактором боя и операции становится количество выпущенных снарядов.
Налицо ренессанс пехотного боя, к которому после Второй мировой войны армии ведущих стран мира не готовили ни своих солдат, ни своих офицеров.
ПВО одержала неожиданный триумф над военной авиацией, которая не только лишилась способности массово действовать над территорией противника, но и над своей территорией вынуждена летать и базироваться с опаской.
Наконец, стремительно и безоговорочно воздушное пространство завоевала беспилотная авиация. Небо заполонили тучи микроаппаратов — коптеров, FPV-дронов, охотящихся чуть ли не за каждым пехотинцем. Беспилотная революция обеспечила небывалую прозрачность поля боя и начала теснить артиллерию.
Вывод: вырисовывается новый облик войны, который во многом противоречит прежним представлениям. Его основные признаки — высокая рассредоточенность и низкая плотность войск; резко возросшие возможности разведки и высокоточного поражения целей в реальном масштабе времени.
В результате значительно возросла уязвимость группировок войск, включая уровень тактических подразделений и выше, и даже отдельных боевых машин и бойцов на поле боя.
Кризис жанра
СВО, считает экс-начальник Генштаба, стала беспрецедентной проверкой буквально всех составляющих военного дела и военного строительства — от тактики, оперативного искусства и стратегии, организационной структуры войск до испытания боем практически всех нестратегических видов и образцов вооружения и военной техники. Весь этот опыт ещё только предстоит осмыслить военным ученым. Но уже сейчас ясно, что СВО показала несостоятельность многих прогнозов развития военного дела и потребовала переоценки роли и места разных видов оружия. В развитии боевых действий, боевого применения сил и средств важно увидеть верные тенденции, уловить закономерности, без чего не преодолеть кризис и позиционный тупик так называемого «прозрачного поля боя».
Итак, какие же «чудные открытия» явила миру в военном деле СВО? Во-первых, современные высокомеханизированные армии вместо высокоманевренных боевых действий вдруг перешли к позиционной окопной войне, где темпы продвижения на поле боя выглядят черепашьими даже по меркам Первой мировой.
Артиллерия, прежде всего дальнобойная и высокоточная, возвращена на пьедестал бога войны. Едва ли не определяющим фактором боя и операции становится количество выпущенных снарядов.
Налицо ренессанс пехотного боя, к которому после Второй мировой войны армии ведущих стран мира не готовили ни своих солдат, ни своих офицеров.
ПВО одержала неожиданный триумф над военной авиацией, которая не только лишилась способности массово действовать над территорией противника, но и над своей территорией вынуждена летать и базироваться с опаской.
Наконец, стремительно и безоговорочно воздушное пространство завоевала беспилотная авиация. Небо заполонили тучи микроаппаратов — коптеров, FPV-дронов, охотящихся чуть ли не за каждым пехотинцем. Беспилотная революция обеспечила небывалую прозрачность поля боя и начала теснить артиллерию.
Вывод: вырисовывается новый облик войны, который во многом противоречит прежним представлениям. Его основные признаки — высокая рассредоточенность и низкая плотность войск; резко возросшие возможности разведки и высокоточного поражения целей в реальном масштабе времени.
В результате значительно возросла уязвимость группировок войск, включая уровень тактических подразделений и выше, и даже отдельных боевых машин и бойцов на поле боя.
СВО и революция военного дела - Часть 2 из 6
Улетучившийся «туман войны»
Чем обеспечивается беспрецедентная прозрачность поля боя? Огромным количеством постоянно задействованных средств разведки и целеуказания, в первую очередь беспилотных и спутниковых. Но не только. Налицо качественный скачок в объёмах и скорости получаемых и передаваемых с помощью этих средств разведывательных данных.
Изобилие беспилотных средств разведки дает возможность организовать практически непрерывное слежение за полем боя на всех уровнях, вплоть до индивидуального бойца. Взрывное расширение коммерческих спутниковых систем разведки и наблюдения приведёт уже в ближайшие годы к опутыванию всей планеты колоссальными спутниковыми сетями наблюдения с повсеместным доступом.
Быстро развиваются средства радиотехнической разведки, методы киберразведки и слежения за информационными сетями противника.
По оценке Балуевского, всё это фактически полностью устраняет «туман войны», а также драматически ускоряет процессы выдачи целеуказания и принятия решения в связке «выстрел — поражение».
Более того, полная прозрачность становится реальностью не только на тактическом, но и на оперативном и стратегическом уровнях. Появляется возможность наносить высокоточные удары практически на любую глубину, вплоть до стратегической. Онлайн-целеуказание и гиперзвуковые ракеты делают возможной борьбу со вторыми эшелонами войск и объектами в глубоком тылу противника. В арсенал средств поражения уверенно вошли и относительно небольшие и недорогие барражирующие боеприпасы с дальностью полёта в тысячи километров.
Все эти технологические новации списывают в военные архивы учебники по скрытной переброске, развёртыванию, сосредоточению и применению крупных группировок войск. Любое сосредоточение становится немедленным объектом поражения. Усугубляет проблему огромная уязвимость сил тылового обеспечения этих группировок.
Получается, что невозможность сосредоточения войск заставляет менять основы военного дела. Например, принуждает вести боевые действия мелкими подразделениями и отдельными боевыми машинами. А это требует кардинального изменения подходов ко всем аспектам боевого, тылового и технического обеспечения, организации войск и сил и развития всех систем вооружения и военной техники.
Улетучившийся «туман войны»
Чем обеспечивается беспрецедентная прозрачность поля боя? Огромным количеством постоянно задействованных средств разведки и целеуказания, в первую очередь беспилотных и спутниковых. Но не только. Налицо качественный скачок в объёмах и скорости получаемых и передаваемых с помощью этих средств разведывательных данных.
Изобилие беспилотных средств разведки дает возможность организовать практически непрерывное слежение за полем боя на всех уровнях, вплоть до индивидуального бойца. Взрывное расширение коммерческих спутниковых систем разведки и наблюдения приведёт уже в ближайшие годы к опутыванию всей планеты колоссальными спутниковыми сетями наблюдения с повсеместным доступом.
Быстро развиваются средства радиотехнической разведки, методы киберразведки и слежения за информационными сетями противника.
По оценке Балуевского, всё это фактически полностью устраняет «туман войны», а также драматически ускоряет процессы выдачи целеуказания и принятия решения в связке «выстрел — поражение».
Более того, полная прозрачность становится реальностью не только на тактическом, но и на оперативном и стратегическом уровнях. Появляется возможность наносить высокоточные удары практически на любую глубину, вплоть до стратегической. Онлайн-целеуказание и гиперзвуковые ракеты делают возможной борьбу со вторыми эшелонами войск и объектами в глубоком тылу противника. В арсенал средств поражения уверенно вошли и относительно небольшие и недорогие барражирующие боеприпасы с дальностью полёта в тысячи километров.
Все эти технологические новации списывают в военные архивы учебники по скрытной переброске, развёртыванию, сосредоточению и применению крупных группировок войск. Любое сосредоточение становится немедленным объектом поражения. Усугубляет проблему огромная уязвимость сил тылового обеспечения этих группировок.
Получается, что невозможность сосредоточения войск заставляет менять основы военного дела. Например, принуждает вести боевые действия мелкими подразделениями и отдельными боевыми машинами. А это требует кардинального изменения подходов ко всем аспектам боевого, тылового и технического обеспечения, организации войск и сил и развития всех систем вооружения и военной техники.
СВО и революция военного дела - Часть 3 из 6
Танк — главная жертва
В числе тех систем вооружения, чья роль на поле боя радикально и быстро меняется в ходе СВО, оказались танки. По словам Балуевского, танк «стал одной из главных жертв опыта боевых действий последних двух лет». Недавний символ ударной силы и боевой мощи оказался легко обнаруживаемой и легко поражаемой целью. Кроме того, танк оказался очень уязвим для мин.
Бывший начальник Генштаба задаёт в связи с этим ряд вопросов, которые, судя по всему, пока ответов не имеют. Могут ли танки применяться массированно? Обладают ли они требуемой защищённостью? Имеют ли эффективное оружие для ведения огня в условиях прямой видимости? И главный вопрос: утратил ли танк своё значение как главная ударная сила, средство прорыва и манёвра, основа современной войны?
Юрий Балуевский обозначил только направления в поиске ответов на эти больные вопросы. По его мнению, перспективному танку необходимо будет в первую очередь продемонстрировать сохранение мощного огня прямой наводкой на поле боя по сравнению со средствами огневого поражения с закрытых позиций.
С другой стороны, решения ждут проблемы противоминной защиты и преодоления минных полей, а также защиты от барражирующих боеприпасов и FPV-дронов. Один из путей — создание комплексов активной защиты нового поколения и, возможно, основанных на новых физических принципах.
Танк — главная жертва
В числе тех систем вооружения, чья роль на поле боя радикально и быстро меняется в ходе СВО, оказались танки. По словам Балуевского, танк «стал одной из главных жертв опыта боевых действий последних двух лет». Недавний символ ударной силы и боевой мощи оказался легко обнаруживаемой и легко поражаемой целью. Кроме того, танк оказался очень уязвим для мин.
Бывший начальник Генштаба задаёт в связи с этим ряд вопросов, которые, судя по всему, пока ответов не имеют. Могут ли танки применяться массированно? Обладают ли они требуемой защищённостью? Имеют ли эффективное оружие для ведения огня в условиях прямой видимости? И главный вопрос: утратил ли танк своё значение как главная ударная сила, средство прорыва и манёвра, основа современной войны?
Юрий Балуевский обозначил только направления в поиске ответов на эти больные вопросы. По его мнению, перспективному танку необходимо будет в первую очередь продемонстрировать сохранение мощного огня прямой наводкой на поле боя по сравнению со средствами огневого поражения с закрытых позиций.
С другой стороны, решения ждут проблемы противоминной защиты и преодоления минных полей, а также защиты от барражирующих боеприпасов и FPV-дронов. Один из путей — создание комплексов активной защиты нового поколения и, возможно, основанных на новых физических принципах.
СВО и революция военного дела - Часть 4 из 6
Артиллерийские горизонты
Ещё одна актуальная тема — роль полевой артиллерии. Главная тенденция здесь — повышение дальности стрельбы и внедрение высокоточных боеприпасов. По мнению Балуевского, эволюция артиллерии изменяет и принципы контрбатарейной борьбы. В ней на первый план всё больше выходят беспилотные разведчики и наводчики.
Современные разведывательно-огневые контуры позволяют резко сократить время от обнаружения цели до её поражения, одновременно повышая точность огня артиллерии. В перспективе, делает вывод Балуевский, неизбежен и полный переход артиллерии на высокоточные боеприпасы.
Ещё одна тактическая новация — рассредоточенные действия орудийных расчётов. Одиночные орудия, а не батареи и дивизионы фактически сами приобретают характер высокоточных средств поражения и могут использоваться по отдельности. Это мы и наблюдаем в ходе боевых действий на Украине, замечает Балуевский.
По его словам, российские разработчики артиллерийских систем, к сожалению, остаются в роли догоняющих. Налицо качественное превосходство артиллерии НАТО за счёт перехода на 155-мм орудия с длиной ствола 52-го калибра, а в перспективе и 58-60-го калибров и разработки 155-мм снарядов сверхбольшой дальности. Экс-начальник Генштаба резюмирует: СВО выявила значительное отставание отечественной артиллерии и ракетных систем и требует приоритетного кардинального их перевооружения в ближайшие годы.
Артиллерийские горизонты
Ещё одна актуальная тема — роль полевой артиллерии. Главная тенденция здесь — повышение дальности стрельбы и внедрение высокоточных боеприпасов. По мнению Балуевского, эволюция артиллерии изменяет и принципы контрбатарейной борьбы. В ней на первый план всё больше выходят беспилотные разведчики и наводчики.
Современные разведывательно-огневые контуры позволяют резко сократить время от обнаружения цели до её поражения, одновременно повышая точность огня артиллерии. В перспективе, делает вывод Балуевский, неизбежен и полный переход артиллерии на высокоточные боеприпасы.
Ещё одна тактическая новация — рассредоточенные действия орудийных расчётов. Одиночные орудия, а не батареи и дивизионы фактически сами приобретают характер высокоточных средств поражения и могут использоваться по отдельности. Это мы и наблюдаем в ходе боевых действий на Украине, замечает Балуевский.
По его словам, российские разработчики артиллерийских систем, к сожалению, остаются в роли догоняющих. Налицо качественное превосходство артиллерии НАТО за счёт перехода на 155-мм орудия с длиной ствола 52-го калибра, а в перспективе и 58-60-го калибров и разработки 155-мм снарядов сверхбольшой дальности. Экс-начальник Генштаба резюмирует: СВО выявила значительное отставание отечественной артиллерии и ракетных систем и требует приоритетного кардинального их перевооружения в ближайшие годы.
СВО и революция военного дела - Часть 5 из 6
Авиационный тупик
Неожиданный результат показало в ходе СВО извечное противостояние ПВО и военной авиации. Промежуточный итог: потеря актуальности таких устоявшихся форм применения боевой авиации, как воздушная наступательная операция или массированные авиационные удары.
Практически нерешаемой оказалась задача эффективного подавления ПВО противника. А ведь её решение предопределяет дальнейший ход и исход борьбы в воздухе, и не только.
По мнению Балуевского, решение задачи противодействия силам ПВО противника и их подавления должно носить системный характер. Ключевые элементы — системы разведки, вскрытия и обнаружения комплексов ПВО; специальные средства помехового противодействия и радиоподавления ПВО; средства огневого поражения; специальные авиационные комплексы постановки помех и радиоподавления; ложные цели; комплексы бортовой обороны боевых самолетов; специальные боевые самолеты подавления и поражения средств ПВО.
«Все эти элементы, — отмечает Балуевский, — должны быть выстроены в комплекс единой системы управления и должны заранее проходить совместное обучение и боевую подготовку для реализации планируемых задач».
Авиационный тупик
Неожиданный результат показало в ходе СВО извечное противостояние ПВО и военной авиации. Промежуточный итог: потеря актуальности таких устоявшихся форм применения боевой авиации, как воздушная наступательная операция или массированные авиационные удары.
Практически нерешаемой оказалась задача эффективного подавления ПВО противника. А ведь её решение предопределяет дальнейший ход и исход борьбы в воздухе, и не только.
По мнению Балуевского, решение задачи противодействия силам ПВО противника и их подавления должно носить системный характер. Ключевые элементы — системы разведки, вскрытия и обнаружения комплексов ПВО; специальные средства помехового противодействия и радиоподавления ПВО; средства огневого поражения; специальные авиационные комплексы постановки помех и радиоподавления; ложные цели; комплексы бортовой обороны боевых самолетов; специальные боевые самолеты подавления и поражения средств ПВО.
«Все эти элементы, — отмечает Балуевский, — должны быть выстроены в комплекс единой системы управления и должны заранее проходить совместное обучение и боевую подготовку для реализации планируемых задач».
СВО и революция военного дела - Часть 6 из 6
Беспилотная вакханалия
Бурное развитие военной беспилотной техники и приёмов её применения стали головной болью ПВО, которая не готовилась к борьбе с этой «мелочью». Тем не менее дроны разного класса и назначения стали, вероятно, главной проблемой средств ПВО и главным вызовом для любой системы ПВО.
Приходится признать, что столь гипертрофированная роль дронов, которую они играют сегодня в вооружённой борьбе, не была предсказана военными теоретиками. Хотя намёки на новую тенденцию считывались уже во второй карабахской войне 2020 года.
Балуевский обращает внимание прежде всего на кардинальное изменение парадигмы применения беспилотников обеими сторонами, от ориентации на применение дронов самолетного типа большой (класса MALE), средней и малой дальности, продолжительности полёта и размерности к массовому использованию малых коммерческих коптеров. Причём как для ведения разведки и наблюдения, так и в качестве ударных, включая FPV-дроны и барражирующие боеприпасы.
«Это, — отмечает экс-начальник Генштаба, — привело к взрывному расширению их применения, фактически превратив в один из основных видов вооружения в боевых действиях».
FPV-дроны поражают практически все виды боевой техники на передовой, обладая беспрецедентным для любого вида управляемого оружия соотношением «стоимость — эффективность».
Беспилотниками, революционизировавшими боевые действия в ходе СВО, стали малые барражирующие боеприпасы, в том числе российские «Ланцеты». Они становятся массовым, недорогим высокоточным тактическим средством поражения и одним из основных средств контрбатарейной борьбы.
Можно предположить, делает прогноз Балуевский, что в дальнейшем развитие «ланцетоподобных» аппаратов в качестве летающей артиллерии приведет к их частичной трансформации в малогабаритные тактические ракеты. По его словам, большее распространение получат FPV-дроны, малые барражирующие боеприпасы, которые в кратчайшие сроки будут эволюционировать вплоть до индивидуального оружия бойца. «Это означает, что уже в ближайшие годы на поле боя будут задействованы десятки и сотни тысяч малых беспилотных летательных аппаратов, — резюмирует Балуевский. — Соответственно, встанет и огромная по объёмам задача борьбы с ними, также начиная от уровня низших подразделений, экипажей и расчётов».
Беспилотная вакханалия
Бурное развитие военной беспилотной техники и приёмов её применения стали головной болью ПВО, которая не готовилась к борьбе с этой «мелочью». Тем не менее дроны разного класса и назначения стали, вероятно, главной проблемой средств ПВО и главным вызовом для любой системы ПВО.
Приходится признать, что столь гипертрофированная роль дронов, которую они играют сегодня в вооружённой борьбе, не была предсказана военными теоретиками. Хотя намёки на новую тенденцию считывались уже во второй карабахской войне 2020 года.
Балуевский обращает внимание прежде всего на кардинальное изменение парадигмы применения беспилотников обеими сторонами, от ориентации на применение дронов самолетного типа большой (класса MALE), средней и малой дальности, продолжительности полёта и размерности к массовому использованию малых коммерческих коптеров. Причём как для ведения разведки и наблюдения, так и в качестве ударных, включая FPV-дроны и барражирующие боеприпасы.
«Это, — отмечает экс-начальник Генштаба, — привело к взрывному расширению их применения, фактически превратив в один из основных видов вооружения в боевых действиях».
FPV-дроны поражают практически все виды боевой техники на передовой, обладая беспрецедентным для любого вида управляемого оружия соотношением «стоимость — эффективность».
Беспилотниками, революционизировавшими боевые действия в ходе СВО, стали малые барражирующие боеприпасы, в том числе российские «Ланцеты». Они становятся массовым, недорогим высокоточным тактическим средством поражения и одним из основных средств контрбатарейной борьбы.
Можно предположить, делает прогноз Балуевский, что в дальнейшем развитие «ланцетоподобных» аппаратов в качестве летающей артиллерии приведет к их частичной трансформации в малогабаритные тактические ракеты. По его словам, большее распространение получат FPV-дроны, малые барражирующие боеприпасы, которые в кратчайшие сроки будут эволюционировать вплоть до индивидуального оружия бойца. «Это означает, что уже в ближайшие годы на поле боя будут задействованы десятки и сотни тысяч малых беспилотных летательных аппаратов, — резюмирует Балуевский. — Соответственно, встанет и огромная по объёмам задача борьбы с ними, также начиная от уровня низших подразделений, экипажей и расчётов».
Содержимое статьи "СВО и революция военного дела", резюмирующей выводы бывшего начальника Генштаба генерала армии Юрия Балуевского, безусловно, не является откровением для людей в теме. Более того, при всём уважении к Юрию Николаевичу, в данных выводах имеются определённые лакуны, а некоторые моменты представляются весьма неоднозначными.
Так, например, достаточно странно выглядит внезапное открытие уязвимости танка для противотанковых мин при одновременном умолчании об откровенном провале в обеспечении связи между танками и пехотными подразделениями, во взаимодействии с которыми они призваны действовать.
Что касается тенденции на радикальное повышение роли БПЛА в современной войне, то осенью 2020 года в Карабахе уже не считывались намёки, но звучно бил колокол. Сама же тенденция была совершенно недвусмысленно явлена ещё на Донбассе, в Сирии и Ливии, причём ориентация на использование малых коптеров чётко проявилась именно на первых двух театрах, т.е. возможностей и времени для сбора и анализа информации, прогнозирования и оперативного реагирования было предостаточно. Применительно к БПЛА стоило бы также отметить, что FPV-дроны радикальным образом влияют на обстановку не только на передовой, но и в ближних тылах, критически осложняя перемещения личного состава, снабжение и эвакуацию.
Ещё к вопросу о считывании намёков. СВО на самом деле продемонстрировала как важность современных разведовательно-огневых контуров, так и отставание наших артсистем и РСЗО. Однако громкий звоночек о фатально поразительном эффекте увязки в РОК высокоточных РСЗО прозвенел ещё в феврале 2018 года под Хишамом, но и этим звоночком наши военные теоретики не озаботились. При этом весьма интересно было бы понять, на каком повороте после 2014 года поломались или потерялись наши собственные РОКи.
Проблемы с полноценным применением авиации ввиду невозможности эффективного подавления ПВО очевидны, однако управляемые ракеты класса "воздух-земля" и корректируемые планирующие авиабомбы в принципе позволяют проводить воздушные наступательные операции с ограниченными целями, а для нанесения массированных авиаударов, как мне представляется, эти авиаудары надо внезапно массировать, а не размазывать на сотни километров по ЛБС.
Представляется достаточно спорным тезис об отсутствии подготовки личного состава к пехотному бою, ренессанс которого отмечает Балуевский, в армиях ведущих стран мира после Второй мировой войны. Здесь можно вспомнить, например, знаковую работу генерал-майора армии США Джеймса Фрая "Обучение действиям в наступательном бою", в которой описываются методы обучения отделений и взводов атакующим действиям в отношении равноценного противника, причём данная работа была переведена и опубликована "Воениздатом" в 1958 году специально для военнослужащих нашей армии. Сейчас же стоило бы акцентировать внимание на актуальных проблемах боевой подготовки, в результате которых мы до сих пор имеем на поле боя массы не обученных на должном уровне людей.
Возвращаясь к танкам, рискну предположить, что поставленные Балуевским вопросы относительно их перспектив могут повести отечественную военную мысль в части обеспечения защищённости путём сумрачного тевтонского гения, пытавшегося раз за разом выродить некое танковое вундерваффе, тогда как более рациональным в настоящее время представляется поиск асимметричных ответов в организации должного обеспечения наступательных действий.
Это подборка шероховатостей навскидку. Между тем, несмотря на все нюансы, выводы Балуевского определённо ценны. Можно, конечно, горько проиронизировать над Генералом Очевидность, который достаточно комплексно обрисовал чувствительные моменты, о которых неглупые люди говорят уже давно.
Однако я бы предложил посмотреть на данные выводы под другим углом. С одной стороны, проблемы, наконец, проговорены имеющим немалый вес военным профессионалом. С другой стороны, данное обстоятельство, условно говоря, легитимизирует неглупых людей как адекватное экспертное сообщество перед лицом нашей инертной армейской системы и ставит в недвусмысленное положение людей, публично эту систему защищающих.
Так, например, достаточно странно выглядит внезапное открытие уязвимости танка для противотанковых мин при одновременном умолчании об откровенном провале в обеспечении связи между танками и пехотными подразделениями, во взаимодействии с которыми они призваны действовать.
Что касается тенденции на радикальное повышение роли БПЛА в современной войне, то осенью 2020 года в Карабахе уже не считывались намёки, но звучно бил колокол. Сама же тенденция была совершенно недвусмысленно явлена ещё на Донбассе, в Сирии и Ливии, причём ориентация на использование малых коптеров чётко проявилась именно на первых двух театрах, т.е. возможностей и времени для сбора и анализа информации, прогнозирования и оперативного реагирования было предостаточно. Применительно к БПЛА стоило бы также отметить, что FPV-дроны радикальным образом влияют на обстановку не только на передовой, но и в ближних тылах, критически осложняя перемещения личного состава, снабжение и эвакуацию.
Ещё к вопросу о считывании намёков. СВО на самом деле продемонстрировала как важность современных разведовательно-огневых контуров, так и отставание наших артсистем и РСЗО. Однако громкий звоночек о фатально поразительном эффекте увязки в РОК высокоточных РСЗО прозвенел ещё в феврале 2018 года под Хишамом, но и этим звоночком наши военные теоретики не озаботились. При этом весьма интересно было бы понять, на каком повороте после 2014 года поломались или потерялись наши собственные РОКи.
Проблемы с полноценным применением авиации ввиду невозможности эффективного подавления ПВО очевидны, однако управляемые ракеты класса "воздух-земля" и корректируемые планирующие авиабомбы в принципе позволяют проводить воздушные наступательные операции с ограниченными целями, а для нанесения массированных авиаударов, как мне представляется, эти авиаудары надо внезапно массировать, а не размазывать на сотни километров по ЛБС.
Представляется достаточно спорным тезис об отсутствии подготовки личного состава к пехотному бою, ренессанс которого отмечает Балуевский, в армиях ведущих стран мира после Второй мировой войны. Здесь можно вспомнить, например, знаковую работу генерал-майора армии США Джеймса Фрая "Обучение действиям в наступательном бою", в которой описываются методы обучения отделений и взводов атакующим действиям в отношении равноценного противника, причём данная работа была переведена и опубликована "Воениздатом" в 1958 году специально для военнослужащих нашей армии. Сейчас же стоило бы акцентировать внимание на актуальных проблемах боевой подготовки, в результате которых мы до сих пор имеем на поле боя массы не обученных на должном уровне людей.
Возвращаясь к танкам, рискну предположить, что поставленные Балуевским вопросы относительно их перспектив могут повести отечественную военную мысль в части обеспечения защищённости путём сумрачного тевтонского гения, пытавшегося раз за разом выродить некое танковое вундерваффе, тогда как более рациональным в настоящее время представляется поиск асимметричных ответов в организации должного обеспечения наступательных действий.
Это подборка шероховатостей навскидку. Между тем, несмотря на все нюансы, выводы Балуевского определённо ценны. Можно, конечно, горько проиронизировать над Генералом Очевидность, который достаточно комплексно обрисовал чувствительные моменты, о которых неглупые люди говорят уже давно.
Однако я бы предложил посмотреть на данные выводы под другим углом. С одной стороны, проблемы, наконец, проговорены имеющим немалый вес военным профессионалом. С другой стороны, данное обстоятельство, условно говоря, легитимизирует неглупых людей как адекватное экспертное сообщество перед лицом нашей инертной армейской системы и ставит в недвусмысленное положение людей, публично эту систему защищающих.
armystandard.ru
СВО и революция военного дела
Новое оружие меняет характер боевых действий и заставляет переписывать учебники тактики. Читайте нас на: Специальная военная операция, которая началась в феврале 2022 года, по масштабу задействованных сторонами сил и средств, по интенсивности боевых действий…
Завуалированная иллюстрация к проблемам информационной политики Минобороны, зависшей в 80-х годах прошлого века.
Некоторое время назад с земли поступает информация о безобразной и острой ситуации в конкретном батальоне одной бригады, прославленной, увы, столь же героически, сколь и весьма печально, на конкретном участке.
В силу своего достаточно чувствительного характера информация в широкое публичное поле не выносится, её передают по цепи по разным каналам.
Спустя сутки становится известно, что какие-то каналы сработали, к парням в подразделение приехало начальство, ситуацию разрулили.
А спустя ещё несколько дней один из информационных ресурсов противника выкладывает то самое видеообращение парней, которое в процессе пересылок цепочками разных людей по разным каналам банально уплыло, что на самом деле не слишком удивительно, ибо на дворе у нас век высоких информационных технологий.
И вот, воспринимая как данность то обстоятельство, что подобные видео в принципе имеют устойчивую тенденцию уплывать, - элементарно потому, что такие ролики регулярно всплывают у противника, - почему бы в таких случаях не работать на опережение? Ну сделайте вы заявление типа "Так и так, была проблема, в ситуации разобрались, проблему решили, парни работают".
Но нет же, у них иной путь, свои представления о секретности и крайне специфическая трактовка вопроса дискредитации. Поэтому информационка Минобороны в таких ситуациях у нас в принципе тупо отмораживается. Зато на фоне этого стоического министерского молчания мы регулярно слышим вопли об ИПсОШных фейках от ангажированной медийки.
Некоторое время назад с земли поступает информация о безобразной и острой ситуации в конкретном батальоне одной бригады, прославленной, увы, столь же героически, сколь и весьма печально, на конкретном участке.
В силу своего достаточно чувствительного характера информация в широкое публичное поле не выносится, её передают по цепи по разным каналам.
Спустя сутки становится известно, что какие-то каналы сработали, к парням в подразделение приехало начальство, ситуацию разрулили.
А спустя ещё несколько дней один из информационных ресурсов противника выкладывает то самое видеообращение парней, которое в процессе пересылок цепочками разных людей по разным каналам банально уплыло, что на самом деле не слишком удивительно, ибо на дворе у нас век высоких информационных технологий.
И вот, воспринимая как данность то обстоятельство, что подобные видео в принципе имеют устойчивую тенденцию уплывать, - элементарно потому, что такие ролики регулярно всплывают у противника, - почему бы в таких случаях не работать на опережение? Ну сделайте вы заявление типа "Так и так, была проблема, в ситуации разобрались, проблему решили, парни работают".
Но нет же, у них иной путь, свои представления о секретности и крайне специфическая трактовка вопроса дискредитации. Поэтому информационка Минобороны в таких ситуациях у нас в принципе тупо отмораживается. Зато на фоне этого стоического министерского молчания мы регулярно слышим вопли об ИПсОШных фейках от ангажированной медийки.
Вы не поверите, но открыта новая, ранее неведомая, составляющая успеха в тактике штурмовых действий. Оказывается, авиаудары корректируемыми бомбами можно массировать на одном конкретном направлении, и тогда, что удивительно, штурмовые действия идут в хорошем темпе, с закрепляемыми результатами и меньшими потерями, а оборона противника начинает сыпаться.
А что, так можно было? Если научиться, наконец, не путать массовость с массированием, то внезапно можно. А вы говорите "необучаемые, необучаемые". Главное, не утратить это вновь приобретённое сакральное знание.
Ладно, отставлю в сторону злобный стёб и горький сарказм. Вопрос на самом деле весьма серьёзный.
Оборона противника в Авдеевке поплыла уже некоторое время назад. И расшатали её наши штурмовые отряды. Расшатали ценой запредельных усилий и очень большой крови. Артиллерийское воздействие, безусловно, сыграло и продолжает играть свою роль, но посыпалась эта оборона именно с массированными авиаударами.
Теперь отмотаем ситуацию назад.
Необходимость дистанционного воздействия на противника с минимизацией риска захода наших боевых самолётов в зоны действия его ПВО и нанесения значительно более точного поражения с воздуха потребовали оживления проекта универсального модуля планирования и коррекции (УМПК) для фугасных авиабомб разных калибров, и эта задача на самом деле весьма неплохо решается.
При этом потребовалась и реанимация производственных процессов для восполнения запасов самих авиабомб, что стало достаточно нетривиальной задачей. С этой задачей тоже начинают более-менее справляться, однако восстановление этих самых процессов и выход на адекватные объёмы заняли существенно больше времени. Данными обстоятельствами вполне можно объяснить постепенность наращивания ударов умным чугунием в течение минувшего года.
Однако при этом весьма странным выглядит другое. ФАБы с УМПК начали испытывать как раз на Авдеевском укрепрайоне в первой фазе нашей весенней наступательной операции прошлого года. Так вот, операция начала захлёбываться, а между тем удары умным чугунием стали размазывать по разным участкам фронта.
Есть мнение, что таким образом могла решаться задача обучения как можно большего числа наших военных лётчиков с разных направлений работе с этими корректируемыми бомбами. Если рассматривать обучение лётного состава безотносительно ситуации на земле, то данный вариант представляется логичным. Однако насколько он оптимален с учётом общего контекста и реалий?
Применение умного чугуния идёт по нарастающей и постепенно приобретает достаточно массовый характер, при этом полноценно массированных авиаударов, должным образом увязанных с конкретными наступательными действиями наземных войск на каком-то конкретном участке, мы не имеем. Урон и ущерб противнику в таких случаях, безусловно, наносится, местами весьма серьёзный, однако не настолько критичный, чтобы обрушить его оборону, т.е. нет сколько-нибудь адекватной концентрации, которая могла бы дать действенный оперативно-тактический эффект. В итоге на самых разных участках пехота умывается кровью, броня горит, продвижения минимальные.
По логике, учитывая текущую протяжённость ЛБС, боевой радиус наших носителей ФАБов с УМПК позволяет массировать их удары на конкретном участке в рамках конкретной операции либо с возвращением на свои аэродромы базирования, либо посредством челночных рейдов с промежуточными посадками на других аэродромах. Или организация таких челночных рейдов тоже внезапно превратилась в некое утраченное сакральное умение?
Сейчас на Авдеевском направлении наша авиация наконец распахнула для противника портал в адские бездны. Вполне допускаю, что такая интенсивность боевой работы может быть увязана с накоплением товарных объёмов умного чугуния, которыми уже можно чрезвычайно массированно отоваривать. Но и здесь возникает вопрос. Если накопление запасов идёт постепенно, то, может быть, тем более стоило задуматься о массировании для достижения большего эффекта? Тогда, например, можно было бы победить Синьковку, не расшибая о неё месяцами людей и технику, и диспозиция на севере заиграла бы новыми красками.
А что, так можно было? Если научиться, наконец, не путать массовость с массированием, то внезапно можно. А вы говорите "необучаемые, необучаемые". Главное, не утратить это вновь приобретённое сакральное знание.
Ладно, отставлю в сторону злобный стёб и горький сарказм. Вопрос на самом деле весьма серьёзный.
Оборона противника в Авдеевке поплыла уже некоторое время назад. И расшатали её наши штурмовые отряды. Расшатали ценой запредельных усилий и очень большой крови. Артиллерийское воздействие, безусловно, сыграло и продолжает играть свою роль, но посыпалась эта оборона именно с массированными авиаударами.
Теперь отмотаем ситуацию назад.
Необходимость дистанционного воздействия на противника с минимизацией риска захода наших боевых самолётов в зоны действия его ПВО и нанесения значительно более точного поражения с воздуха потребовали оживления проекта универсального модуля планирования и коррекции (УМПК) для фугасных авиабомб разных калибров, и эта задача на самом деле весьма неплохо решается.
При этом потребовалась и реанимация производственных процессов для восполнения запасов самих авиабомб, что стало достаточно нетривиальной задачей. С этой задачей тоже начинают более-менее справляться, однако восстановление этих самых процессов и выход на адекватные объёмы заняли существенно больше времени. Данными обстоятельствами вполне можно объяснить постепенность наращивания ударов умным чугунием в течение минувшего года.
Однако при этом весьма странным выглядит другое. ФАБы с УМПК начали испытывать как раз на Авдеевском укрепрайоне в первой фазе нашей весенней наступательной операции прошлого года. Так вот, операция начала захлёбываться, а между тем удары умным чугунием стали размазывать по разным участкам фронта.
Есть мнение, что таким образом могла решаться задача обучения как можно большего числа наших военных лётчиков с разных направлений работе с этими корректируемыми бомбами. Если рассматривать обучение лётного состава безотносительно ситуации на земле, то данный вариант представляется логичным. Однако насколько он оптимален с учётом общего контекста и реалий?
Применение умного чугуния идёт по нарастающей и постепенно приобретает достаточно массовый характер, при этом полноценно массированных авиаударов, должным образом увязанных с конкретными наступательными действиями наземных войск на каком-то конкретном участке, мы не имеем. Урон и ущерб противнику в таких случаях, безусловно, наносится, местами весьма серьёзный, однако не настолько критичный, чтобы обрушить его оборону, т.е. нет сколько-нибудь адекватной концентрации, которая могла бы дать действенный оперативно-тактический эффект. В итоге на самых разных участках пехота умывается кровью, броня горит, продвижения минимальные.
По логике, учитывая текущую протяжённость ЛБС, боевой радиус наших носителей ФАБов с УМПК позволяет массировать их удары на конкретном участке в рамках конкретной операции либо с возвращением на свои аэродромы базирования, либо посредством челночных рейдов с промежуточными посадками на других аэродромах. Или организация таких челночных рейдов тоже внезапно превратилась в некое утраченное сакральное умение?
Сейчас на Авдеевском направлении наша авиация наконец распахнула для противника портал в адские бездны. Вполне допускаю, что такая интенсивность боевой работы может быть увязана с накоплением товарных объёмов умного чугуния, которыми уже можно чрезвычайно массированно отоваривать. Но и здесь возникает вопрос. Если накопление запасов идёт постепенно, то, может быть, тем более стоило задуматься о массировании для достижения большего эффекта? Тогда, например, можно было бы победить Синьковку, не расшибая о неё месяцами людей и технику, и диспозиция на севере заиграла бы новыми красками.
Иллет - Звери войны
<unknown>
А почему бы не послушать сегодня нечто бодренькое и как бы даже в тему? Навевает, знаете ли... Несмотря на оборотную сторону и определённую зыбкость...
Я знаю людей, для которых Авдеевка, помимо всего прочего, это ещё и нечто глубоко личное. И у этих людей сейчас праздник. Да, со слезами. Но всё-таки праздник.
Себя могу отнести к тем, кто осознаёт немалую важность данной вехи процесса, которая при этом требует не столько победных фанфар, сколько адекватного комплексного анализа купленного очень большой кровью опыта и тщательной работы над ошибками.
Из той самой телеграммы считаю необходимым процитировать только несколько важных слов: "Вечная слава героям, павшим в боях..."
К этим героям отношу двух очень близких людей, которых я потерял. Это Лёвушка (район Донецкого аэропорта, август 2022) и Ромка (район Водяного, январь 2023), которые тоже легли за Авдеевку.
Телеграмму обсуждать не хочу. Там, например, одни только три слова "отличные боевые действия" напрашиваются на вставку предлога ("отличные от...") с развёрнутым комментарием о невесёлом.
Лучшее, что могу сейчас предложить конкретно по теме Авдеевки, вот:
"Мы умрём под Авдосом", - сказал мне на выходе смежник,
Поглядев немигающим взглядом и руку подав.
Будет солнце таким, как вошедший в столицу мятежник,
И на плечи нам лапы положит век-волкодав.
Позывные оставшихся в поле у Царской охоты
Утекают сквозь пальцы, но память хранит имена.
Я не сплю по ночам и часто курю отчего-то,
Я пока ещё жив. Я пока ещё жив. Я пока...
Как побитые птицы - идут, ковыляют по роте
Те, с кем раньше шутил, собирал нехитрый багаж.
Я и сам, как подранок, кричу, кувыркаюсь в полёте,
Я как дрон-камикадзе, пикирую к Царской охоте,
Чтоб на бреющем врезаться точно в немецкий блиндаж.
Нас не надо жалеть, у военных другие замашки.
Человек выживает не хлебом и страхом одним.
Мне всю жизнь будут сниться Туманы, Мосты, Чебурашка
И пропитанный смертью, горящий в огне Коксохим.
Пацаны из Москвы, Ленинграда, Донецка, Ростова
Навалились на стену всей мощью натруженных плеч,
Чтоб в осенней степи растворилась увядшая мова,
Чтоб в Авдеевке вновь зазвучала русская речь.
"Мы умрём под Авдосом, - сказал мне на выходе смежник. -
Или выживем. Тут как получится. Надо суметь".
Этой ночью мне снился убийственно белый подснежник
И буграми заросшая дикая дивная степь.
(c) Дмитрий Филиппов, ноябрь 2023
Себя могу отнести к тем, кто осознаёт немалую важность данной вехи процесса, которая при этом требует не столько победных фанфар, сколько адекватного комплексного анализа купленного очень большой кровью опыта и тщательной работы над ошибками.
Из той самой телеграммы считаю необходимым процитировать только несколько важных слов: "Вечная слава героям, павшим в боях..."
К этим героям отношу двух очень близких людей, которых я потерял. Это Лёвушка (район Донецкого аэропорта, август 2022) и Ромка (район Водяного, январь 2023), которые тоже легли за Авдеевку.
Телеграмму обсуждать не хочу. Там, например, одни только три слова "отличные боевые действия" напрашиваются на вставку предлога ("отличные от...") с развёрнутым комментарием о невесёлом.
Лучшее, что могу сейчас предложить конкретно по теме Авдеевки, вот:
"Мы умрём под Авдосом", - сказал мне на выходе смежник,
Поглядев немигающим взглядом и руку подав.
Будет солнце таким, как вошедший в столицу мятежник,
И на плечи нам лапы положит век-волкодав.
Позывные оставшихся в поле у Царской охоты
Утекают сквозь пальцы, но память хранит имена.
Я не сплю по ночам и часто курю отчего-то,
Я пока ещё жив. Я пока ещё жив. Я пока...
Как побитые птицы - идут, ковыляют по роте
Те, с кем раньше шутил, собирал нехитрый багаж.
Я и сам, как подранок, кричу, кувыркаюсь в полёте,
Я как дрон-камикадзе, пикирую к Царской охоте,
Чтоб на бреющем врезаться точно в немецкий блиндаж.
Нас не надо жалеть, у военных другие замашки.
Человек выживает не хлебом и страхом одним.
Мне всю жизнь будут сниться Туманы, Мосты, Чебурашка
И пропитанный смертью, горящий в огне Коксохим.
Пацаны из Москвы, Ленинграда, Донецка, Ростова
Навалились на стену всей мощью натруженных плеч,
Чтоб в осенней степи растворилась увядшая мова,
Чтоб в Авдеевке вновь зазвучала русская речь.
"Мы умрём под Авдосом, - сказал мне на выходе смежник. -
Или выживем. Тут как получится. Надо суметь".
Этой ночью мне снился убийственно белый подснежник
И буграми заросшая дикая дивная степь.
(c) Дмитрий Филиппов, ноябрь 2023
В свете последнего изумительного высочайшего доклада хочу процитировать товарищей...
Два майора: Пойдем мы, наверное, покурим. Иногда лучше молча покурить.
Товарищ Грубник: Тут закурят даже те, кто не курит. Молча.
Я вот тоже выходил. Уже два раза.
Совсем, правда, помолчать не получается. Поэтому набросаю коротенечко по нескольким пунктикам. Тезисно.
Анти-Мидасы всеобъемлющи в своих поползновениях, поэтому чудовищная девальвация и профанация заслуг хоть и не перестаёт бесить, но не удивляет.
Конечный итог великой и ужасной битвы упоротых кастрюль и непрошибаемых шапочек из фольги далеко не столь явственно очевиден, как может кому-то казаться.
Похоже, наш Урфин Джюс - это Кощей, ибо выглядит аппаратно неубиваемым. А вдруг тогда в каком-то потаённом месте спрятана заветная игла? Как бы её отыскать?
Интересно, может ли кто-нибудь помочь Даше-путешественнице найти жуликов? Кстати, сами-то жулики вообще осознают, что их имена будут прокляты?
P.S. Схожу-ка я третий раз покурю...
P.P.S. ...А потом вернусь к танкам. Да, я тут внезапно озаботился танковым вопросом. Надеюсь, получится-таки его домучить. Вдруг что небесполезное намучаю...
Два майора: Пойдем мы, наверное, покурим. Иногда лучше молча покурить.
Товарищ Грубник: Тут закурят даже те, кто не курит. Молча.
Я вот тоже выходил. Уже два раза.
Совсем, правда, помолчать не получается. Поэтому набросаю коротенечко по нескольким пунктикам. Тезисно.
Анти-Мидасы всеобъемлющи в своих поползновениях, поэтому чудовищная девальвация и профанация заслуг хоть и не перестаёт бесить, но не удивляет.
Конечный итог великой и ужасной битвы упоротых кастрюль и непрошибаемых шапочек из фольги далеко не столь явственно очевиден, как может кому-то казаться.
Похоже, наш Урфин Джюс - это Кощей, ибо выглядит аппаратно неубиваемым. А вдруг тогда в каком-то потаённом месте спрятана заветная игла? Как бы её отыскать?
Интересно, может ли кто-нибудь помочь Даше-путешественнице найти жуликов? Кстати, сами-то жулики вообще осознают, что их имена будут прокляты?
P.S. Схожу-ка я третий раз покурю...
P.P.S. ...А потом вернусь к танкам. Да, я тут внезапно озаботился танковым вопросом. Надеюсь, получится-таки его домучить. Вдруг что небесполезное намучаю...
Гвардии сержант Андрей Морозов.
Высший аргумент в вопросе чести.
Гвардия умирает, но не сдаётся.
Светлая память.
Высший аргумент в вопросе чести.
Гвардия умирает, но не сдаётся.
Светлая память.
Альвар - Я не вступаю в безнадёжный бой
<unknown>
«Самоубийца!» – слышу за спиной.
Но знаете, на том, на этом свете ли,
Я не вступаю в безнадёжный бой.
Там выход был. Вы просто не заметили.
Стратег? Ну да, возможно, я такой.
Один клинок – на сотню небожителей?
Я не вступаю в безнадёжный бой.
Я собираюсь выйти победителем.
Вообще-то, знаешь, план был неплохой.
Немного подкачало исполнение.
Я не вступаю в безнадёжный бой.
Зверь не способен к саморазрушению.
Прости. Прощай. Я скоро за тобой.
Похоже, не успеешь и соскучиться.
Я не вступаю в безнадёжный бой.
Я просто – в бой.
А дальше – как получится...
(c) Альвар
Но знаете, на том, на этом свете ли,
Я не вступаю в безнадёжный бой.
Там выход был. Вы просто не заметили.
Стратег? Ну да, возможно, я такой.
Один клинок – на сотню небожителей?
Я не вступаю в безнадёжный бой.
Я собираюсь выйти победителем.
Вообще-то, знаешь, план был неплохой.
Немного подкачало исполнение.
Я не вступаю в безнадёжный бой.
Зверь не способен к саморазрушению.
Прости. Прощай. Я скоро за тобой.
Похоже, не успеешь и соскучиться.
Я не вступаю в безнадёжный бой.
Я просто – в бой.
А дальше – как получится...
(c) Альвар