Представляем обложку нового романа Дэниела Мейсона «Северный лес» в переводе Светланы Арестовой.

Авторство Андрея Бондаренко.

Роман преподнесет сюрпризы все поклонникам Мейсона: он не похож ни на «Зимнего солдата», ни на «Настройщика» — ни по форме, ни по месту действия, ни по главному герою: им станет не человек, а дом, пропускающий через свои двери несколько столетий, а вместе с ними и несколько поколений жильцов.

Кто-то скажет, что он магически-реалистичен: здесь по двору бродят тени забытых предков, а среди персонажей найдется место и пуме, и авантюристке-спиритуалистке, и жуку-короеду, и призракам, и детективу, и и художнику, и индейцам...

И отдельно хочется сказать о переводе Светланы Арестовой - он прекрасный, выверенный до последнего слова, утонченный и очень точный.

И в завершение рекомендация человека, словам которого нельзя не доверять:
«Это самый оригинальный и удивительный роман, который я читал за последние годы. Мейсон оживляет заросли ежевики, яблоневый сад, старую хижину и души их поразительных обитателей. Погрузившись в эти истории, я буквально приклеился к креслу.» — Абрахам Вергезе

#фантомпресс #дэниелмейсон

А пророчества из романа Осы Эриксдоттер все сбывались и сбывались…

«Ученые выразили сомнение в безопасности двух препаратов от болезни Альцгеймера, уже названных революционными, пишет The Times во вчерашней передовице. Обнаружено, что они влияют на сокращение мозга. Профессор Университетского колледжа Лондона Роб Ховард, которого цитирует издание, отмечает, что потеря объема мозга может означать, что клетки мозга умирают.»

Роман шведской писательницы Осы Эриксдоттер «Фаза 3», вышедшей в «Фантоме» в прошлом году в переводе Сергея Штерна (а написанный еще в 2021 году) рассказывает о трагедии, связанной с испытаниями нового революционного препарата от болезни Альцгеймера.

Предыдущий роман писательницы «Бойня», антиутопия в духе «1984», вышедшая еще до ковида, тоже отчасти оказалась пророческой, предсказав многие меры «тоталитарной медицины», вошедшие в практику во время эпидемии.

#фантомпресс #осаэриксдоттер

Ксения Рождественская, "Сити" . 5 книг с женским взглядом, которые вы могли пропустить

Мэри Лоусон. «Городок, что зовется Гармония» (перевод Марины Извековой, «Фантом пресс»)

Начало 1970-х. Восьмилетняя Клара не может отойти от окна, она должна весь день смотреть на улицу и на соседский дом. Во-первых, она обещала соседке миссис Орчард следить за ее котом, пока миссис Орчард будет в больнице. Во-вторых, Клара ждет возвращения своей старшей сестры Розы — та сбежала из дома, но Клара уверена, что Роза обязательно вернется, если Клара не отойдет от окна. Внезапно в соседний дом въезжает какой-то мужчина и ведет себя там как хозяин.

Клара в замешательстве, но в еще большем замешательстве кот миссис Орчард. Воспоминания миссис Орчард о том, как она воспитывала трехлетнего соседского мальчика Лайама, размышления взрослого Лайама, который с трудом справляется с разводом и вообще со своей жизнью, и тоска маленькой Клары, которая должна принимать слишком взрослые решения, — эти истории медленно разворачиваются в канадском городке, где ничего ни от кого нельзя скрыть. Самое удивительное в «Гармонии» — все герои переживают свои трагедии без всякого надрыва, и читатель понемногу начинает понимать смысл слова «гармония».

Подборка полностью

#фантомпресс #мэрилоусон

Сегодня можно отметить день рождения «Манифеста Коммунистической Партии» и швейной машинки (в Америке она была запатентована в этот день в 1842 году).

Выбираем второе — тем более, что в наших книгах швейная машинка играет не последнюю роль. А в этой, можно сказать, даже центральную.

«Двадцать новейших, совершенных, блестевших черным лаком зингеровских швейных машин, снабженных яркими настольными лампами и мягкими стульями с низкими спинками, выстроились в ряд вдоль дальней стены, как танки на поле сражения. .О войне почти не говорили. У итальянцев не было времени на политику. Они трудились, многие — по две смены, зарабатывая американские деньги. Они не отрывали глаз от швейных машин, не жалея сил, вкалывали на стройках, прокладывая рельсы и возводя мосты, фабрики, дома, и забирались прямо в небо, балансируя на балках строящихся небоскребов. Здесь война была лишь досадной помехой.»

Энца — одна из миллионов американских итальянок, что все свободное время проводила за швейной машинкой, обшивая, в том числе, и знаменитого Карузо. Невероятная история ее жизни и любви тем более трогательна, если знать, что фактически Адриана Трижиани в этом романе описывала свою бабушку (впрочем, прототипами всех главных героев ее романов становятся ее предки и их родственники).

…Сколько лет мы выпускаем «Жену башмачника» Адрианы Трижиани — столько лет она и остается нашим хитом. Там — Италия, пусть большей частью и в Америке, красота, любовь — и те самые «семейные ценности», возвращения которых мы так жаждем сегодня. Именно швейная машинка в те годы была краеугольным камнем в фундаменте любой семьи. Можем ли повторить?

#фантомпресс #адрианатрижиани

И мы поздравляем тоже! @vimbo_audiobooks, c общим праздником!

Поздравляем с Днем рождения Михаила Борисовича Литвакова, генерального продюсера Аудио Издательства «ВИМБО»

Легендарный фильм «Жареные зеленые помидоры» по роману Фэнни Флэгг вернулся в хит-парады спустя 33 года с момента выхода. В конце января лента попала в Топ-10 Netflix, обогнав такие новинки, как «Лифт» и «Супер братья Марио». Критики в недоумении — фильм-то действительно шикарный, но он вышел так давно, аж в 1991 году… Задолго до «Форреста Гампа», «Дня сурка» или «Побега из Шоушенка».

Однако «золото не стареет», и, похоже, американцы все чаще отдают предпочтение не сделанным на компьютере блокбастерам, а старому доброму кино с действительно хорошими актерами.
Кстати, выход продолжения «Жареных зеленых помидоров» — «Возвращение в кафе «Полустанок» — тут явно не при чем: в Америке роман появился аж четыре года назад. Зато для нас это новинка: русская версия книги в переводе Александра Сафронова появилась лишь несколько месяцев назад.


 #фантомпресс #фэннифлэгг #фантом_новости

#слово_переводчика
Анна Гайденко, «Необычайно умные создания» Шелби Ван Пелт.

«Необычайно умные создания» — духоподъемная, забавная и трогательная история о доброте и одиночестве, об утратах и обретениях, о взрослении (оказывается, повзрослеть еще не поздно, даже если пятнадцать вам исполнилось пятнадцать лет назад), о дружбе и, конечно же, о любви. Читать ее, пожалуй, стоит не ради детективной интриги — нет, в этой книге главное — сами персонажи, каждый со своим уникальным
голосом (а значит, всем надо подобрать подходящую речевую характеристику).

Стилистической точкой отсчета я назначила Тову Салливан, которая спокойна, вежлива, воспитана, но в то же время не разговаривает высокопарно. Ее язык, в отличие от языка ее куда более приземленных и болтливых подруг, практически везде нейтрален. Однако возраст Товы — все-таки ей семьдесят! — надо было как-то обозначить, и с этой целью я подарила ей словечки, подернутые налетом старомодности. Например, когда надо отчитать изворотливого Марцелла, он у нее становится «безобразником», а Кэмерона она регулярно называет «дружок».

Сам Кэмерон — неглупый, но инфантильный и безалаберный, — ведет себя как типичный подросток, а значит, в его репликах вполне уместны  сленг, слова-паразиты и вульгаризмы. А что же простодушный и вспыльчивый Итан? Они с Кэмероном во многом похожи по характеру, но Итан почти ровесник Товы, поэтому кэмероновский вокабуляр ему не подойдет. Так что он у меня прибегает к куда более книжному, затертому, немолодежному словечку «черт».

Ну и, наконец, ворчливому философу Марцеллу, который придерживается не слишком высокого мнения о сообразительности представителей вида Человек разумный, подобает суховатая и ироничная манера изъясняться. Он умеет наблюдать и делать выводы. Да, он может не понимать иносказательных выражений и не представлять, как называется соска-пустышка, зато владеет специфической терминологией (скажем, «репродуктивный цикл») и явно демонстрирует научный склад ума. А значит, его синтаксис должен отличаться наличием конструкций, выражающих причинно-следственные связи, и преобладанием существительных над глаголами.

Текст «Созданий» густо насыщен языковыми играми — а чем больше радости для читателя, тем больше головной боли для переводчика. В одном случае без смысловых потерь не обошлось. Из инициалов погибшего  сына Товы (Эрик Эрнест Линдгрен Салливан — Erik Ernest Lindgren Sullivan), складывается слово eels (в контексте романа оно выступает как сокращенное название разновидности рыбы-зубатки), которое в финале становится ключом к главной  интриге. По-русски сложить осмысленное слово з этих инициалов невозможно, поэтому я была вынуждена изменить имя Эрика; обыграть его получилось, но «морская» коннотация, как ни крути, пропала.

Впрочем, чаще всего мне удавалось  заменить один каламбур другим, а иногда помогали выкрутиться счастливые совпадения. Например, в финале романа едущий по шоссе Кэмерон останавливается сфотографировать дорожный знак, показавшийся ему смешным. В оригинале обыгрывается слово weed и названия города Уид: в переводе Кэмерон хихикает над названием округа Сискию. Топоним реален, такой округ в Калифорнии действительно существует, а что здесь насмешило Кэмерона, понятно без объяснений.

Работа переводчика — это всегда сложный поиск новых решений и новых
компромиссов, и здесь невозможно выехать на прошлом опыте: то, что сработало в одном контексте, никогда не сработает в другом. Каждый автор по-своему уникален, каждый ставит перед тобой собственные задачи, и именно этим перевод и интересен.

#фантомпресс #шелбиванпелт