Книга о нравственном законе внутри нас и летнем гавайском небе над головой, о древней магии и о тенях забытых предков, о чуде, которое пришло в мир, но оказалось никому не нужным...
Странно, но Ноа, герой романа Уошберна, чем-то напоминает Маленького Принца Экзюпери. Такой же неземной, словно пришелец из каких-то загадочных далей, а уж морских или звездных — неважно.
Хотя где Гавайи — а где пустыня Сахара или Франция? Тысячи километров между ними, и уж тем более огромная дистанция во всем прочем — от истории до музыки… Впрочем, в музыкальном плане обе эти книги порой звучат в одной тональности: нежно и печально. Наверное, так звучит пустыня по ночам, так звучит океан, так звучит прошлое…
««Память — звёздная россыпь в сумерках за окном....Я так думаю, до того как первые гавайцы стали гавайцами, они жили на Фиджи, Тонге или где, и у них было слишком много войн и слишком много королей, и тогда самые сильные посмотрели на звезды и увидели карту в будущее, которое они могут сделать своим. Гнули спины, делали себе каноэ, чтобы выдержали волны высотой в сорок футов, широкие паруса забирали ветер в кулак, и тогда они уплыли с прежней земли. Прощайте, бывшие короли, прощайте, бывшие боги, прощайте, бывшие законы, прощай, бывшая власть, прощайте, бывшие запреты. После ночей на воде и соли на татуированных мышцах настало время, когда они увидели белый свет луны над новой землей Гавайев и такие: вот оно. Это наше. Это всё мы, это всё сейчас…»
Каваи Стронг Уошберн. «Акулы во дни спасателей»
#фантомпресс #каваистронгуошберн
Странно, но Ноа, герой романа Уошберна, чем-то напоминает Маленького Принца Экзюпери. Такой же неземной, словно пришелец из каких-то загадочных далей, а уж морских или звездных — неважно.
Хотя где Гавайи — а где пустыня Сахара или Франция? Тысячи километров между ними, и уж тем более огромная дистанция во всем прочем — от истории до музыки… Впрочем, в музыкальном плане обе эти книги порой звучат в одной тональности: нежно и печально. Наверное, так звучит пустыня по ночам, так звучит океан, так звучит прошлое…
««Память — звёздная россыпь в сумерках за окном....Я так думаю, до того как первые гавайцы стали гавайцами, они жили на Фиджи, Тонге или где, и у них было слишком много войн и слишком много королей, и тогда самые сильные посмотрели на звезды и увидели карту в будущее, которое они могут сделать своим. Гнули спины, делали себе каноэ, чтобы выдержали волны высотой в сорок футов, широкие паруса забирали ветер в кулак, и тогда они уплыли с прежней земли. Прощайте, бывшие короли, прощайте, бывшие боги, прощайте, бывшие законы, прощай, бывшая власть, прощайте, бывшие запреты. После ночей на воде и соли на татуированных мышцах настало время, когда они увидели белый свет луны над новой землей Гавайев и такие: вот оно. Это наше. Это всё мы, это всё сейчас…»
Каваи Стронг Уошберн. «Акулы во дни спасателей»
#фантомпресс #каваистронгуошберн
Трудно даже перечислить книги «Фантома», посвящённые теме эмигрантов и эмиграции, да и просто «скитаний вечных» по чужой земле. Но все же попробуем назвать несколько: тема-то актуальная, ведь только в этом году Россию покинули почти миллион человек. С начала века, по разным данным — от 7 до 10 миллионов. Кто-то возвращается, конечно — выжить и найти себя в чужом краю непросто. А кто-то остается, перенося часть культуры и обычаев родной страны на другие берега. Как и семья из романа Осбринк, которая где только не пускала корни — от Испании и Греции до Австро-Венгрии, а затем — в Америке. Но бегство к иным берегам показало одно: самое важное (и самое болезненное) человек всегда увозит с собой…
«Оставляя позади страну, в которой родился, и переезжая в другую, эмигрант превращается в иммигранта. Очень похожее слово, отличается всего парой букв, а разница огромная. Меняются буквы, и вся жизнь приобретает новое направление. Отъезд — приезд, разрыв со старым — освоение нового, от привычного — к неизвестному. Ты бросаешь знакомое место — и сам оказываешься брошенным.»
Элизабет Осбринк. «Отторжение».
Впрочем, «Отторжение» Осбринк вы еще прочтете, а вот обещанная подборка:
📘Рои Хен. «Души»
📘Кристин Ханна. «С жизнью наедине»
📘Адриана Трижиани. «Жена башмачника»
📘Тана Френч. «Искатель»
📘Джон Бойн. «Незримые фурии сердца»
📘Амитав Гош. «Трилогия Ибиса»
📘Хелен Кляйн Росс. «Опоздавшие»
📘Даниэль Шпек. «Bella Германия»
📘Джуно Диас. «Короткая фантастическая жизнь Оскара Вау»
📘Чимаманда Нгози Адичи. «Американха»
#фантомпресс #эмиграция
«Оставляя позади страну, в которой родился, и переезжая в другую, эмигрант превращается в иммигранта. Очень похожее слово, отличается всего парой букв, а разница огромная. Меняются буквы, и вся жизнь приобретает новое направление. Отъезд — приезд, разрыв со старым — освоение нового, от привычного — к неизвестному. Ты бросаешь знакомое место — и сам оказываешься брошенным.»
Элизабет Осбринк. «Отторжение».
Впрочем, «Отторжение» Осбринк вы еще прочтете, а вот обещанная подборка:
📘Рои Хен. «Души»
📘Кристин Ханна. «С жизнью наедине»
📘Адриана Трижиани. «Жена башмачника»
📘Тана Френч. «Искатель»
📘Джон Бойн. «Незримые фурии сердца»
📘Амитав Гош. «Трилогия Ибиса»
📘Хелен Кляйн Росс. «Опоздавшие»
📘Даниэль Шпек. «Bella Германия»
📘Джуно Диас. «Короткая фантастическая жизнь Оскара Вау»
📘Чимаманда Нгози Адичи. «Американха»
#фантомпресс #эмиграция
«Вам, должно быть, известно, что отдельные юноши из вашего поколения не считают своим долгом защищать родину. Они называют себя абсолютистами. Они заглядывают к себе в душу и не находят в ней стремления выполнить свой долг. И они нас погубили бы, если бы могли. Они играют на руку врагу…»
В английской литературе немало книг, обличающих войну и ставших классикой. Вспомнить хотя бы «Смерть Героя» Ричарда Олдингтона с его яростным: «Дивная старая Англия. Да поразит тебя сифилис, старая сука, ты нас отдала на съедение червям!» Эту традицию продолжает и Джон Бойн, написавший один из самых значительных романов о Первой Мировой. Роман о человеке, отказавшемся воевать за свою страну, отверженном и заклейменном за «трусость» и «отсутствие патриотизма».
Иногда высшая степень мужества — не брать в руки оружие, а отказаться от него. Прототипами «Абсолютиста» стали известные писатели: критик, романист и литературовед Роберт Грейвз, составивший самую полную антологию мифов древней Греции, его друг Зигфрид Сассун и погибший на фронте поэт Уилфред Оуэн.
Вот одно из его последних стихотворений:
Когда размечет молния восток
И колесница смерти пронесется,
Судьба отбарабанит точный срок
И вечер в вечной бронзе отольется, —
Ужели Бог убитых воскресит?
Смерть одолев, осушит слезы вдовьи?
Живой водою раны окропит
И молодой наполнит вены кровью?
И поседевший век мне прошептал:
«Снежок мои вершины обметал».
А от земли я услыхал ответ:
«На мне живого места просто нет —
Сплошь выжжена огнем душа моя,
Лишь слезные не высохли моря».
Перевод Евгения Лукина
#фантомпресс #джонбойн
В английской литературе немало книг, обличающих войну и ставших классикой. Вспомнить хотя бы «Смерть Героя» Ричарда Олдингтона с его яростным: «Дивная старая Англия. Да поразит тебя сифилис, старая сука, ты нас отдала на съедение червям!» Эту традицию продолжает и Джон Бойн, написавший один из самых значительных романов о Первой Мировой. Роман о человеке, отказавшемся воевать за свою страну, отверженном и заклейменном за «трусость» и «отсутствие патриотизма».
Иногда высшая степень мужества — не брать в руки оружие, а отказаться от него. Прототипами «Абсолютиста» стали известные писатели: критик, романист и литературовед Роберт Грейвз, составивший самую полную антологию мифов древней Греции, его друг Зигфрид Сассун и погибший на фронте поэт Уилфред Оуэн.
Вот одно из его последних стихотворений:
Когда размечет молния восток
И колесница смерти пронесется,
Судьба отбарабанит точный срок
И вечер в вечной бронзе отольется, —
Ужели Бог убитых воскресит?
Смерть одолев, осушит слезы вдовьи?
Живой водою раны окропит
И молодой наполнит вены кровью?
И поседевший век мне прошептал:
«Снежок мои вершины обметал».
А от земли я услыхал ответ:
«На мне живого места просто нет —
Сплошь выжжена огнем душа моя,
Лишь слезные не высохли моря».
Перевод Евгения Лукина
#фантомпресс #джонбойн
В День Врачей, мы, как обычно, не только поздравляем всех врачевателей как тел человеческих, так и душ, но и вспоминаем книги, написанные врачами и о врачах и медицине.
В том числе о психологах и психиатрах (самая востребованная в этом году специальность). Автор «Зимнего Солдата» Дэниел Мейсон — как раз психиатр, а Мэри Лоусон, автор «Вороньего озера» — практикующая в недавнем прошлом психоаналитик.
Ну и далее по списку: Абрахам Вергезе — врач-терапевт с мировым авторитетом. Халед Хоссейни десять лет работал практикующим врачом, пока не сосредоточился на писательстве.
Кстати, и немедицинские по природе романы порой могут выступить в качестве психотерапевта — таковы «Оливия Киттеридж» Элизабет Страут, «Отторжение» Элизабет Осбринк, «Вот оно, счастье» Найлла Уильямза, «Души» Рои Хена, а уж про Фэнни Флэгг даже упоминать излишне.
Но тогда список будет слишком большим — все-таки без врачей наша жизнь немыслима. Так что ограничимся теми, где медицина и целительство присутствуют явно и не на заднем плане.
📘Абрахам Вергезе. «Рассечение Стоуна»
📘Дэниел Мейсон. «Зимний солдат»
📘Сара Мосс. «Фигуры света»
📘Чжан Юэжань. «Кокон»
📘Каваи Стронг Уошбёрн. «Акулы во дни спасателей»
📘Мишель Бюсси. «Пока ты не спишь»
📘Джералдин Брукс. «Год Чудес»
📘Джонатан Коу. «Дом сна»
Кстати, вопрос нашим читателям — образ врача в какой книге показался вам самым убедительным и ярким?
#фантомпресс #деньмедика #медицина
В том числе о психологах и психиатрах (самая востребованная в этом году специальность). Автор «Зимнего Солдата» Дэниел Мейсон — как раз психиатр, а Мэри Лоусон, автор «Вороньего озера» — практикующая в недавнем прошлом психоаналитик.
Ну и далее по списку: Абрахам Вергезе — врач-терапевт с мировым авторитетом. Халед Хоссейни десять лет работал практикующим врачом, пока не сосредоточился на писательстве.
Кстати, и немедицинские по природе романы порой могут выступить в качестве психотерапевта — таковы «Оливия Киттеридж» Элизабет Страут, «Отторжение» Элизабет Осбринк, «Вот оно, счастье» Найлла Уильямза, «Души» Рои Хена, а уж про Фэнни Флэгг даже упоминать излишне.
Но тогда список будет слишком большим — все-таки без врачей наша жизнь немыслима. Так что ограничимся теми, где медицина и целительство присутствуют явно и не на заднем плане.
📘Абрахам Вергезе. «Рассечение Стоуна»
📘Дэниел Мейсон. «Зимний солдат»
📘Сара Мосс. «Фигуры света»
📘Чжан Юэжань. «Кокон»
📘Каваи Стронг Уошбёрн. «Акулы во дни спасателей»
📘Мишель Бюсси. «Пока ты не спишь»
📘Джералдин Брукс. «Год Чудес»
📘Джонатан Коу. «Дом сна»
Кстати, вопрос нашим читателям — образ врача в какой книге показался вам самым убедительным и ярким?
#фантомпресс #деньмедика #медицина
Три лика глубинной Ирландии в трёх разных книгах.
«Незримые фурии сердца» Джона Бойна — Голин. Графство Корк, 40-е годы прошлого века. Практически средневековье: религиозное мракобесие, ненависть к «иным» и «отступникам». Здесь девочку-подростка могут пинками изгнать из деревни собственные родители, а в крупных городах нередки и убийства тех, кто не соответствует общественным нормам. Повсюду лицемерие и притворство — и выжить в этой среде можно, лишь полностью отказавшись от борьбы за свои права, закуклившись, как в коконе, в собственном маленьком мире.
«Вот оно, счастье!» Найлла Уильямза. Графство Клэр, совсем недалеко от Корка: их разделяет лишь прославленный в литературе Лимерик, середина 50-х годов прошлого века. Все та же сонная вековечность, описанная у Бойна, практически то же время — но как же иначе выглядит глубинная ирландская вселенная в этой книге! Благостным убежищем, где воздух напоен медом и мелодиями странствующих скрипачей, где с амвона раздаются не суровые проклятия «отступникам», а весть о приходе электричества. Страна детства, чистоты и покоя, в которую хочется вернуться — и не покинуть её вовек.
«Искатель» Таны Френч. Неведомая глушь где-то на севре Ирландии, наше время. Роман Таны Френч соединяет и примиряет две ипостаси Клеверной Страны из предыдущих книг: и благостность, и додревняя хтоническая сила, хранящая потаенный край от чужаков и просто «лишних», отлично уживаются друг другом между зеленых полей, гор и болот. Здесь так же безжалостны и к чужим, и даже к собственным детям — и все же это принимаешь, как неизбежное: древние силы суровы, но чаще — справедливы. Возможно, здесь нет света, но есть покой и воля — что, заметим, уже немало в наши безумные дни.
#фантомпресс #ирландия #джонбойн #танафренч #найллуильямз
«Незримые фурии сердца» Джона Бойна — Голин. Графство Корк, 40-е годы прошлого века. Практически средневековье: религиозное мракобесие, ненависть к «иным» и «отступникам». Здесь девочку-подростка могут пинками изгнать из деревни собственные родители, а в крупных городах нередки и убийства тех, кто не соответствует общественным нормам. Повсюду лицемерие и притворство — и выжить в этой среде можно, лишь полностью отказавшись от борьбы за свои права, закуклившись, как в коконе, в собственном маленьком мире.
«Вот оно, счастье!» Найлла Уильямза. Графство Клэр, совсем недалеко от Корка: их разделяет лишь прославленный в литературе Лимерик, середина 50-х годов прошлого века. Все та же сонная вековечность, описанная у Бойна, практически то же время — но как же иначе выглядит глубинная ирландская вселенная в этой книге! Благостным убежищем, где воздух напоен медом и мелодиями странствующих скрипачей, где с амвона раздаются не суровые проклятия «отступникам», а весть о приходе электричества. Страна детства, чистоты и покоя, в которую хочется вернуться — и не покинуть её вовек.
«Искатель» Таны Френч. Неведомая глушь где-то на севре Ирландии, наше время. Роман Таны Френч соединяет и примиряет две ипостаси Клеверной Страны из предыдущих книг: и благостность, и додревняя хтоническая сила, хранящая потаенный край от чужаков и просто «лишних», отлично уживаются друг другом между зеленых полей, гор и болот. Здесь так же безжалостны и к чужим, и даже к собственным детям — и все же это принимаешь, как неизбежное: древние силы суровы, но чаще — справедливы. Возможно, здесь нет света, но есть покой и воля — что, заметим, уже немало в наши безумные дни.
#фантомпресс #ирландия #джонбойн #танафренч #найллуильямз
А какая из трёх Ирландий и трёх книг вам понравилась больше?
Anonymous Poll
36%
"Искатель" Таны Френч
40%
"Незримые фурии сердца" Джона Бойна
24%
"Вот оно, счастье!" Найлла Уильямза
«Посвящается всем, кто покинул родину, взяв с собой свою историю»
Спустя два года после выпуска немецкий сериал «Bella Германия» по роману Даниэля Шпека добрался до Португалии: в начале июня состоялась его премьера на канале RTP2. Как-то все неторопливо у этих южан, мы-то уже третий год можем посмотреть «Германию» на русском и в HD-качестве. А роман прочли еще раньше — кстати, отзвуки «Bella Германии» мы находим сегодня в «Отторжении» Элизабет Осбринк, а до того — в «Душах» Рои Хена.
И все же отрадно, что фильм (а вместе с ним и роман Шпека) завоевал еще одну страну. К сериалу, правда, есть вопросы, но роман замечателен, а с недавних пор еще и актуален. Он о нескольких поколениях людей, которые могут назвать «родиной» две страны одновременно. И в то же время — ни одну из них. О тех, кто когда-то пустился в бега из-за нищеты и безнадеги — надо ли напоминать, что первыми «гастарбайтерами» были как раз итальянцы?
Сегодня история повторяется: миллионы людей покидают родные места, спасаясь кто от войны, кто от отчаяния и неприятия новой реальности. Как сложится судьба их самих и их детей в других странах, по всему свету — от Польши до Мексики, от жаркой Португалии до холодной Канады? Этого мы не знаем. Но можем посмотреть на историю тех, кто уже прошел этой дорогой много лет назад. В красивом фильме, а лучше — еще и в хорошей книге.
«…Он называл родину предков насквозь коррумпированной банановой республикой, где не видел для себя будущего, потому и перебрался в Германию. Во всяком случае, способа честно заработать на жизнь, чтобы к тридцати годам не висеть у родителей на шее, в Италии у него не было.
…Ему уже тридцать три, но детей, которым он мог бы передать дело своей жизни, у него нет. Впрочем, и дела-то никакого не было. Ни призвания, ни родины, ни семьи, ни постоянного жилья. "
…Кстати, в этом романе на вопрос «Что такое родина?» отвечают гении. В эпиграфах, в начале ключевых глав. Так что можете выбирать, какая идея вам ближе. Кстати, проголосуем?
#фантомпресс #даэниэльшпек
Спустя два года после выпуска немецкий сериал «Bella Германия» по роману Даниэля Шпека добрался до Португалии: в начале июня состоялась его премьера на канале RTP2. Как-то все неторопливо у этих южан, мы-то уже третий год можем посмотреть «Германию» на русском и в HD-качестве. А роман прочли еще раньше — кстати, отзвуки «Bella Германии» мы находим сегодня в «Отторжении» Элизабет Осбринк, а до того — в «Душах» Рои Хена.
И все же отрадно, что фильм (а вместе с ним и роман Шпека) завоевал еще одну страну. К сериалу, правда, есть вопросы, но роман замечателен, а с недавних пор еще и актуален. Он о нескольких поколениях людей, которые могут назвать «родиной» две страны одновременно. И в то же время — ни одну из них. О тех, кто когда-то пустился в бега из-за нищеты и безнадеги — надо ли напоминать, что первыми «гастарбайтерами» были как раз итальянцы?
Сегодня история повторяется: миллионы людей покидают родные места, спасаясь кто от войны, кто от отчаяния и неприятия новой реальности. Как сложится судьба их самих и их детей в других странах, по всему свету — от Польши до Мексики, от жаркой Португалии до холодной Канады? Этого мы не знаем. Но можем посмотреть на историю тех, кто уже прошел этой дорогой много лет назад. В красивом фильме, а лучше — еще и в хорошей книге.
«…Он называл родину предков насквозь коррумпированной банановой республикой, где не видел для себя будущего, потому и перебрался в Германию. Во всяком случае, способа честно заработать на жизнь, чтобы к тридцати годам не висеть у родителей на шее, в Италии у него не было.
…Ему уже тридцать три, но детей, которым он мог бы передать дело своей жизни, у него нет. Впрочем, и дела-то никакого не было. Ни призвания, ни родины, ни семьи, ни постоянного жилья. "
…Кстати, в этом романе на вопрос «Что такое родина?» отвечают гении. В эпиграфах, в начале ключевых глав. Так что можете выбирать, какая идея вам ближе. Кстати, проголосуем?
#фантомпресс #даэниэльшпек
Блестящий отзыв Татьяны, очень созвучный по впечатлениям!
Forwarded from Bookовски
«ОТТОРЖЕНИЕ» ЭЛИЗАБЕТ ОСБРИНК
«Разбитое сердце открыто для всего, готово впустить всё и вмещает всё»
Катрин – воительница за утраченную память. Её оружие – старые фотографии, архивные записи и подслушанные в детстве разговоры. Её топливо – идущее изнутри отторжение, подталкивающее к бегству и заставляющее чувствовать себя одинокой везде, где бы женщина ни оказалась. Когда-то впитанное через поры на коже, оно пробралось внутрь, заполнило собой всё пространство, передавалось из поколения в поколение и в конце концов стало связующей нитью между членами одной семьи. Лондон, Стокгольм, Фессалоники. Гётеборг, Франкфурт-на-Майне, Куэнка. География бегства, биография отторжения.
Роман Элизабет Осбринк умело маскируется под рассказ об одной семье, хотя на самом деле представляет собой историю даже не одного народа, а всей Европы. Бесконечные волны миграции, постоянные гонения и погромы – вот что на самом деле сформировало современное общество и сплотило семьи. Как бы страшно это ни звучало, но при таком взгляде на мир, Холокост выглядит просто как следующий виток нескончаемого геноцида. Да, масштабы поболе, чем при Гранадском эдикте, а последствия страшнее, чем в случае Вальядолидского статута, но ни убийства, ни гетто, ни даже жёлтые знаки на одежде не были изобретением XX века.
Хуже, чем получить в наследство вечный страх и готовность к бегству, может быть только генетическое заболевание. В случае последнего можно разве что развести руками и корить судьбу за несправедливость, но что делать в случае первого? В чём найти точку опоры, когда видишь, как память о предках становится оплёванным камнем под ногами прохожих? Как не утонуть в боли и обиде, осознавая, с какой лёгкостью можно превратить прошлое из вырезанного в камне в написанное на глиняной дощечке? Героиня «Отторжения» находит ответы на все эти вопросы, и они делают роман самым пронзительным произведением о «путешествии памяти».
«Разбитое сердце открыто для всего, готово впустить всё и вмещает всё»
Катрин – воительница за утраченную память. Её оружие – старые фотографии, архивные записи и подслушанные в детстве разговоры. Её топливо – идущее изнутри отторжение, подталкивающее к бегству и заставляющее чувствовать себя одинокой везде, где бы женщина ни оказалась. Когда-то впитанное через поры на коже, оно пробралось внутрь, заполнило собой всё пространство, передавалось из поколения в поколение и в конце концов стало связующей нитью между членами одной семьи. Лондон, Стокгольм, Фессалоники. Гётеборг, Франкфурт-на-Майне, Куэнка. География бегства, биография отторжения.
Роман Элизабет Осбринк умело маскируется под рассказ об одной семье, хотя на самом деле представляет собой историю даже не одного народа, а всей Европы. Бесконечные волны миграции, постоянные гонения и погромы – вот что на самом деле сформировало современное общество и сплотило семьи. Как бы страшно это ни звучало, но при таком взгляде на мир, Холокост выглядит просто как следующий виток нескончаемого геноцида. Да, масштабы поболе, чем при Гранадском эдикте, а последствия страшнее, чем в случае Вальядолидского статута, но ни убийства, ни гетто, ни даже жёлтые знаки на одежде не были изобретением XX века.
Хуже, чем получить в наследство вечный страх и готовность к бегству, может быть только генетическое заболевание. В случае последнего можно разве что развести руками и корить судьбу за несправедливость, но что делать в случае первого? В чём найти точку опоры, когда видишь, как память о предках становится оплёванным камнем под ногами прохожих? Как не утонуть в боли и обиде, осознавая, с какой лёгкостью можно превратить прошлое из вырезанного в камне в написанное на глиняной дощечке? Героиня «Отторжения» находит ответы на все эти вопросы, и они делают роман самым пронзительным произведением о «путешествии памяти».
Стивен Фрай готовит часовой фильм для канала Channel 4, посвященный героям нидерландского Сопротивления.
Документальный фильм расскажет о художнике Виллеме Арондеусе и виолончелистке Фриде Белинфанте. В годы Второй Мировой войны они организовали в оккупированных Нидерландах типографию фальшивых документов, позволивших сотням нидерландских евреев избежать отправки в концлагерь. После того, как нацисты обнаружили подлог, Арондеус с группой своих коллег по подполью поджёг амстердамский архив. Тысячи документов были уничтожены, и отличить поддельные документы стало невозможно.
Арондеус и его товарищи были арестованы и расстреляны в июле того же года. В 1945 году, после освобождения Нидерландов, Арондеус был посмертно награждён медалью голландского правительства. Однако награда была вручена его родственникам значительно позднее, чем другим членам его группы — в 1984 году. Столь длительная задержка связана, как полагают, с его сексуальной ориентацией.
Фриде посчастливилось больше — ей удалось бежать сначала в Швейцарию, затем в Калифорнию. С 1954 года Фрида Белинфанте становится главным дирижёром Orange County Philharmonic Orchestra (Калифорния). Спустя восемь лет, в 1962 году оркестр был распущен: официальной причиной была нежелательность конкуренции с лос-анджелесским филармоническим оркестром, неофициальной, опять же, нечто совершенно иное.
«Жить, не скрывая свою ориентацию в 1930-е годы — само по себе мужественный поступок. Однако еще большее мужество Виллем и Фрида проявили в момент, когда их страну захватили враги — и без колебаний рискнули жизнью ради помощи совершенно незнакомым им людям…
Наверное, каждый из нас задает себе вопрос — как бы я отреагировал на оккупацию моей страны? Стал бы бороться за свободу или спрятался бы, чтобы избежать неприятностей? Именно поэтому и нужно напомнить миру о таких людях, как Виллеме и Фрида, самых обычных людям, которые нашли в себе силы для совершения подлинно героического поступка» — сказал в интервью Стивен Фрай.
#фантомпресс #стивенфрай #фантом_новости
Документальный фильм расскажет о художнике Виллеме Арондеусе и виолончелистке Фриде Белинфанте. В годы Второй Мировой войны они организовали в оккупированных Нидерландах типографию фальшивых документов, позволивших сотням нидерландских евреев избежать отправки в концлагерь. После того, как нацисты обнаружили подлог, Арондеус с группой своих коллег по подполью поджёг амстердамский архив. Тысячи документов были уничтожены, и отличить поддельные документы стало невозможно.
Арондеус и его товарищи были арестованы и расстреляны в июле того же года. В 1945 году, после освобождения Нидерландов, Арондеус был посмертно награждён медалью голландского правительства. Однако награда была вручена его родственникам значительно позднее, чем другим членам его группы — в 1984 году. Столь длительная задержка связана, как полагают, с его сексуальной ориентацией.
Фриде посчастливилось больше — ей удалось бежать сначала в Швейцарию, затем в Калифорнию. С 1954 года Фрида Белинфанте становится главным дирижёром Orange County Philharmonic Orchestra (Калифорния). Спустя восемь лет, в 1962 году оркестр был распущен: официальной причиной была нежелательность конкуренции с лос-анджелесским филармоническим оркестром, неофициальной, опять же, нечто совершенно иное.
«Жить, не скрывая свою ориентацию в 1930-е годы — само по себе мужественный поступок. Однако еще большее мужество Виллем и Фрида проявили в момент, когда их страну захватили враги — и без колебаний рискнули жизнью ради помощи совершенно незнакомым им людям…
Наверное, каждый из нас задает себе вопрос — как бы я отреагировал на оккупацию моей страны? Стал бы бороться за свободу или спрятался бы, чтобы избежать неприятностей? Именно поэтому и нужно напомнить миру о таких людях, как Виллеме и Фрида, самых обычных людям, которые нашли в себе силы для совершения подлинно героического поступка» — сказал в интервью Стивен Фрай.
#фантомпресс #стивенфрай #фантом_новости
«15 современных французских писателей — о чём сегодня пишут потомки Гюго и Вольтера?»
Французский язык безусловно является одной из мировых культурных ценностей. Именно на этом языке говорили и писали Вольтер, Дидро, Гюго, Дюма, Бальзак, Рабле — и только этот язык может сохранить и в полной мере передать все тонкости их произведений. Но французская литература не ограничивается вышеназванными классиками. К счастью и в наши дни есть множество французских авторов, пишущих в абсолютно разных жанрах.
#фантомпресс #мишельбюсси https://zen.yandex.ru/media/marinabooks/15-sovremennyh-francuzskih-pisatelei-o-chem-segodnia-pishut-potomki-giugo-i-voltera-623ae828a4a5213a7893781d
Французский язык безусловно является одной из мировых культурных ценностей. Именно на этом языке говорили и писали Вольтер, Дидро, Гюго, Дюма, Бальзак, Рабле — и только этот язык может сохранить и в полной мере передать все тонкости их произведений. Но французская литература не ограничивается вышеназванными классиками. К счастью и в наши дни есть множество французских авторов, пишущих в абсолютно разных жанрах.
#фантомпресс #мишельбюсси https://zen.yandex.ru/media/marinabooks/15-sovremennyh-francuzskih-pisatelei-o-chem-segodnia-pishut-potomki-giugo-i-voltera-623ae828a4a5213a7893781d
Яндекс Дзен
15 современных французских писателей - о чём сегодня пишут потомки Гюго и Вольтера?
Начиная с 2010 года и далее ежегодно 20 марта во всем мире отмечается Международный день французского языка, который сам по себе безусловно является одной из мировых культурных ценностей. Именно на этом языке говорили и писали Вольтер, Дидро, Гюго, Дюма,…
«Неизбежное зло» Абира Мукерджи — уже скоро (вероятнее всего — в начале осени, но обещать не будем).
Мария Александрова завершила работу над второй книгой Абира Мукерджи. Роман «Неизбежное зло» получился еще интереснее, чем первая книга «Человек с большим будущим». Общий тираж детективов Мукерджи приближается к 300 000, книги получили несколько престижных премий. Перевод в работе у редактора, но началом можем поделиться прямо сейчас:
«Не часто встретишь мужчину с бриллиантом в бороде. Но когда у раджи заканчивается свободное место на ушах, пальцах и одежде, то, пожалуй, растительность на подбородке тоже сгодится. Ровно в полдень отворились массивные двери красного дерева, и из Правительственного дворца выплыли они: целый зоопарк махараджей, низамов, набобов и прочих; все двадцать обряжены в шелк, а золота, драгоценных камней и жемчуга, навешанного на них, хватит на батальон вдовствующих графинь. Один или двое утверждают, что ведут свое происхождение от Солнца и Луны; прочие от какого-нибудь из сотни индуистских божеств. Мы же, особо не различая, просто назвали всех скопом „князьями“.
Эти двадцать — из ближайших к Калькутте княжеств. А по всей Индии их больше пяти сотен, и все вместе они правят двумя пятыми этой страны. Ну, по крайней мере, так они сами утверждают, а мы только рады поддерживать этот миф, пока они распевают „Правь, Британия“ и присягают на верность заморскому Королю-Императору.
Они шествовали под раскаленным солнцем, подобно богам, в порядке строгой очередности, во главе с вице-королем, направляясь к спасительной тени от дюжины шелковых зонтов. Здесь, позади плотной шеренги вице-королевских телохранителей в тюрбанах, толпились королевские советники, чиновники и лизоблюды всех мастей. А уже за ними стояли Несокрушим и я.
Пушечный залп согнал с окрестных пальм стаю галдящих ворон. Я считал залпы: всего тридцать один, честь, положенная исключительно вице-королю, — никакой туземный царек никогда не удостаивался больше двадцати одного. Этим подчеркивался тот факт, что британский чиновник в Индии занимает более высокое положение, чем любой местный, пусть даже ведущий свой род от самого Солнца…»
#фантомпресс #амбирмукерджи #фантом_новости
Мария Александрова завершила работу над второй книгой Абира Мукерджи. Роман «Неизбежное зло» получился еще интереснее, чем первая книга «Человек с большим будущим». Общий тираж детективов Мукерджи приближается к 300 000, книги получили несколько престижных премий. Перевод в работе у редактора, но началом можем поделиться прямо сейчас:
«Не часто встретишь мужчину с бриллиантом в бороде. Но когда у раджи заканчивается свободное место на ушах, пальцах и одежде, то, пожалуй, растительность на подбородке тоже сгодится. Ровно в полдень отворились массивные двери красного дерева, и из Правительственного дворца выплыли они: целый зоопарк махараджей, низамов, набобов и прочих; все двадцать обряжены в шелк, а золота, драгоценных камней и жемчуга, навешанного на них, хватит на батальон вдовствующих графинь. Один или двое утверждают, что ведут свое происхождение от Солнца и Луны; прочие от какого-нибудь из сотни индуистских божеств. Мы же, особо не различая, просто назвали всех скопом „князьями“.
Эти двадцать — из ближайших к Калькутте княжеств. А по всей Индии их больше пяти сотен, и все вместе они правят двумя пятыми этой страны. Ну, по крайней мере, так они сами утверждают, а мы только рады поддерживать этот миф, пока они распевают „Правь, Британия“ и присягают на верность заморскому Королю-Императору.
Они шествовали под раскаленным солнцем, подобно богам, в порядке строгой очередности, во главе с вице-королем, направляясь к спасительной тени от дюжины шелковых зонтов. Здесь, позади плотной шеренги вице-королевских телохранителей в тюрбанах, толпились королевские советники, чиновники и лизоблюды всех мастей. А уже за ними стояли Несокрушим и я.
Пушечный залп согнал с окрестных пальм стаю галдящих ворон. Я считал залпы: всего тридцать один, честь, положенная исключительно вице-королю, — никакой туземный царек никогда не удостаивался больше двадцати одного. Этим подчеркивался тот факт, что британский чиновник в Индии занимает более высокое положение, чем любой местный, пусть даже ведущий свой род от самого Солнца…»
#фантомпресс #амбирмукерджи #фантом_новости