Казахстан стал третьим крупнейшим импортером вооружений из России после Индии и Китая
Украина заняла первое место в мире по импорту основных видов вооружений в период с 2020 по 2024 годы, а доля США в мировом экспорте оружия выросла до 43%, в то время как экспорт России сократился на 64%.
Согласно новому отчету Стокгольмского международного института исследований проблем мира (SIPRI), российский экспорт вооружений продолжает стремительно падать. С 2020 по 2024 годы Россия поставляла оружие в 33 страны, причем две трети экспорта пришлось на три государства: Индию (38%), Китай (17%) и Казахстан (11%).
Эксперты отмечают, что спад российского экспорта начался еще до полномасштабного вторжения в Украину в 2022 году. Война усилила давление на оборонную промышленность России, поскольку значительная часть вооружений используется на фронте, а западные санкции затрудняют производство и продажу нового оружия.
«Торговые санкции и давление США и их союзников на другие страны серьезно ограничили экспортные возможности России», — заявил старший научный сотрудник Программы поставок вооружений SIPRI Питер Веземан.
Особенно заметны изменения в отношениях России с ее крупнейшими покупателями. Индия активно диверсифицирует источники поставок, а Китай все чаще полагается на собственную военную промышленность. Казахстан, в свою очередь, сохраняет значительный уровень закупок российского оружия, но его доля в общем экспорте остается сравнительно небольшой.
Тенденция на сокращение российского оружейного экспорта, вероятно, сохранится, что еще больше усилит глобальное доминирование США в этой сфере.
Украина заняла первое место в мире по импорту основных видов вооружений в период с 2020 по 2024 годы, а доля США в мировом экспорте оружия выросла до 43%, в то время как экспорт России сократился на 64%.
Согласно новому отчету Стокгольмского международного института исследований проблем мира (SIPRI), российский экспорт вооружений продолжает стремительно падать. С 2020 по 2024 годы Россия поставляла оружие в 33 страны, причем две трети экспорта пришлось на три государства: Индию (38%), Китай (17%) и Казахстан (11%).
Эксперты отмечают, что спад российского экспорта начался еще до полномасштабного вторжения в Украину в 2022 году. Война усилила давление на оборонную промышленность России, поскольку значительная часть вооружений используется на фронте, а западные санкции затрудняют производство и продажу нового оружия.
«Торговые санкции и давление США и их союзников на другие страны серьезно ограничили экспортные возможности России», — заявил старший научный сотрудник Программы поставок вооружений SIPRI Питер Веземан.
Особенно заметны изменения в отношениях России с ее крупнейшими покупателями. Индия активно диверсифицирует источники поставок, а Китай все чаще полагается на собственную военную промышленность. Казахстан, в свою очередь, сохраняет значительный уровень закупок российского оружия, но его доля в общем экспорте остается сравнительно небольшой.
Тенденция на сокращение российского оружейного экспорта, вероятно, сохранится, что еще больше усилит глобальное доминирование США в этой сфере.
Российские шпионы осуждены в Лондоне: готовили провокации против Казахстана
Центральный уголовный суд Лондона признал виновными троих граждан Болгарии в шпионаже на Россию и подготовке международных провокаций, включая акции против Казахстана. Об этом сообщает Bloomberg.
Подсудимые — Катрин Иванова, Ваня Габерова и Тихомир Иванчев — действовали в составе шпионской сети, работавшей на российскую разведку с 2020 по 2023 год. Ещё трое их сообщников ранее признали вину.
По данным суда, группа занималась сбором разведданных и подготовкой «сложных операций» в Великобритании и Европе. За деятельностью группы стоял Ян Марсалек — бывший операционный директор скандально известной Wirecard, обанкротившейся после финансового скандала. Марсалек координировал работу шпионов и финансировал их деятельность, однако его местонахождение остаётся неизвестным.
Среди выявленных планов группы — попытки организовать провокации против Казахстана. В частности, речь идёт о подготовке фейковой акции протеста у посольства Казахстана в Лондоне и слежке за бывшим акимом Атырауской области Бергеем Рыскалиевым, который покинул страну после обвинений в растрате 71 млрд тенге.
На слежку за Рыскалиевым Марсалек якобы выделил осуждённым бюджет в 45 тысяч фунтов, а каждому члену группы позволял тратить до трёх тысяч фунтов в день. Однако довести задуманное до конца они не успели.
Приговор по делу был вынесен после трёхмесячного судебного процесса.
Центральный уголовный суд Лондона признал виновными троих граждан Болгарии в шпионаже на Россию и подготовке международных провокаций, включая акции против Казахстана. Об этом сообщает Bloomberg.
Подсудимые — Катрин Иванова, Ваня Габерова и Тихомир Иванчев — действовали в составе шпионской сети, работавшей на российскую разведку с 2020 по 2023 год. Ещё трое их сообщников ранее признали вину.
По данным суда, группа занималась сбором разведданных и подготовкой «сложных операций» в Великобритании и Европе. За деятельностью группы стоял Ян Марсалек — бывший операционный директор скандально известной Wirecard, обанкротившейся после финансового скандала. Марсалек координировал работу шпионов и финансировал их деятельность, однако его местонахождение остаётся неизвестным.
Среди выявленных планов группы — попытки организовать провокации против Казахстана. В частности, речь идёт о подготовке фейковой акции протеста у посольства Казахстана в Лондоне и слежке за бывшим акимом Атырауской области Бергеем Рыскалиевым, который покинул страну после обвинений в растрате 71 млрд тенге.
На слежку за Рыскалиевым Марсалек якобы выделил осуждённым бюджет в 45 тысяч фунтов, а каждому члену группы позволял тратить до трёх тысяч фунтов в день. Однако довести задуманное до конца они не успели.
Приговор по делу был вынесен после трёхмесячного судебного процесса.
Казахстан сегодня – это одновременно выигрышный и сложный кейс для российского бизнеса. С одной стороны, инвестиции в $55 млрд – это серьёзный показатель глубины экономической интеграции. Казахстан остаётся важным партнёром для России, особенно в условиях санкций и общего поворота Москвы на Восток.
С другой стороны, нельзя не замечать нюансов. Казахстан всё более активно диверсифицирует свою экономику и внешнеполитические связи. В списке приоритетных партнёров фигурируют не только Россия, но и Китай, ЕС, США, Ближний Восток. Сам Токаев не раз подчеркивал курс на многовекторность. В условиях глобального экономического передела это разумный подход: Казахстану важно оставаться гибким, а не делать ставку на одного крупного игрока.
Также нельзя забывать, что многие российские компании перенесли бизнес в Казахстан не по своей воле, а из-за санкционного давления. Для Астаны это выгодно – в страну перетекают деньги, кадры, технологии. Но насколько эти инвестиции устойчивы в долгосрочной перспективе? Ведь если Россия каким-то образом нормализует отношения с Западом, часть бизнеса может уйти обратно.
Кроме того, Казахстан явно укрепляет контроль над экономическими процессами, создавая «инвестиционные штабы» и усиливая госрегулирование. Это хорошо для Астаны, но для инвесторов – не всегда. Пока местные власти действительно заинтересованы в сотрудничестве, но в будущем могут начать диктовать более жёсткие условия.
В сухом остатке: Казахстан действительно в выигрышной позиции, но не факт, что российские компании в этой игре останутся на тех же условиях, что и сейчас.
С другой стороны, нельзя не замечать нюансов. Казахстан всё более активно диверсифицирует свою экономику и внешнеполитические связи. В списке приоритетных партнёров фигурируют не только Россия, но и Китай, ЕС, США, Ближний Восток. Сам Токаев не раз подчеркивал курс на многовекторность. В условиях глобального экономического передела это разумный подход: Казахстану важно оставаться гибким, а не делать ставку на одного крупного игрока.
Также нельзя забывать, что многие российские компании перенесли бизнес в Казахстан не по своей воле, а из-за санкционного давления. Для Астаны это выгодно – в страну перетекают деньги, кадры, технологии. Но насколько эти инвестиции устойчивы в долгосрочной перспективе? Ведь если Россия каким-то образом нормализует отношения с Западом, часть бизнеса может уйти обратно.
Кроме того, Казахстан явно укрепляет контроль над экономическими процессами, создавая «инвестиционные штабы» и усиливая госрегулирование. Это хорошо для Астаны, но для инвесторов – не всегда. Пока местные власти действительно заинтересованы в сотрудничестве, но в будущем могут начать диктовать более жёсткие условия.
В сухом остатке: Казахстан действительно в выигрышной позиции, но не факт, что российские компании в этой игре останутся на тех же условиях, что и сейчас.
kp.ru -
Выигрышная позиция Казахстана. Российский бизнес вложил в республику порядка 55 млрд долларов
Межгосударственные отношения и бизнес-партнёрство России и Казахстана протекают «в духе дружбы, добрососедства и союзничества». Это в очередной раз зафиксировали лидеры стран в состоявшемся на прошлой неделе телефонном разговоре
Сегодняшние переговоры в Саудовской Аравии — это важный момент, который фиксирует изменения в подходе США к конфликту.
Вашингтон фактически берет инициативу в свои руки и предлагает 30-дневное прекращение огня как тест на готовность России к реальным переговорам. Киев соглашается, а американцы ждут ответа Москвы.
Что это значит? США демонстрируют, что они готовы не просто поддерживать Украину, но и активно формировать условия для будущего урегулирования. Более того, возобновление военной помощи говорит о том, что Вашингтон не собирается позволять Киеву ослабнуть, несмотря на внутренние дискуссии в Конгрессе.
Теперь о положении России. Москва оказывается в сложной ситуации. Если Кремль соглашается на этот формат, он фактически признает, что США диктуют правила. Если отказывается — Вашингтон получит карт-бланш на усиление военной поддержки Киева, причем не только деньгами и вооружением, но и, возможно, более активным вовлечением союзников.
Отдельная интрига — инициатива Макрона и идея «коалиции желающих». Франция и Великобритания предлагают некую форму международного военного контроля за возможным перемирием. Пока это туманная концепция, но сам факт обсуждения говорит о желании Запада выработать механизмы, которые не дадут России воспользоваться паузой для перегруппировки.
Наконец, важный экономический аспект — договоренность о разработке украинских минеральных ресурсов. Это показывает, что США и Европа готовятся к долгосрочной поддержке Украины не только на поле боя, но и в экономике. Украина становится важным элементом западной ресурсной стратегии.
Москва сейчас должна принимать решение: или идти на переговоры по американскому сценарию, или оказаться в ситуации, когда конфликт продолжится, но на условиях, которые будут все менее выгодны для Кремля.
Вашингтон фактически берет инициативу в свои руки и предлагает 30-дневное прекращение огня как тест на готовность России к реальным переговорам. Киев соглашается, а американцы ждут ответа Москвы.
Что это значит? США демонстрируют, что они готовы не просто поддерживать Украину, но и активно формировать условия для будущего урегулирования. Более того, возобновление военной помощи говорит о том, что Вашингтон не собирается позволять Киеву ослабнуть, несмотря на внутренние дискуссии в Конгрессе.
Теперь о положении России. Москва оказывается в сложной ситуации. Если Кремль соглашается на этот формат, он фактически признает, что США диктуют правила. Если отказывается — Вашингтон получит карт-бланш на усиление военной поддержки Киева, причем не только деньгами и вооружением, но и, возможно, более активным вовлечением союзников.
Отдельная интрига — инициатива Макрона и идея «коалиции желающих». Франция и Великобритания предлагают некую форму международного военного контроля за возможным перемирием. Пока это туманная концепция, но сам факт обсуждения говорит о желании Запада выработать механизмы, которые не дадут России воспользоваться паузой для перегруппировки.
Наконец, важный экономический аспект — договоренность о разработке украинских минеральных ресурсов. Это показывает, что США и Европа готовятся к долгосрочной поддержке Украины не только на поле боя, но и в экономике. Украина становится важным элементом западной ресурсной стратегии.
Москва сейчас должна принимать решение: или идти на переговоры по американскому сценарию, или оказаться в ситуации, когда конфликт продолжится, но на условиях, которые будут все менее выгодны для Кремля.
Популизм вместо аналитики: правда ли, что Казахстан теряет судостроение?
История вокруг завода «Зенит» в Уральске – удобная тема для громких заголовков. Продажа контрольного пакета иностранному инвестору подаётся как национальная катастрофа: дескать, Казахстан теряет суверенитет, а стратегическое предприятие «уходит за бесценок». Но если копнуть глубже, картина становится сложнее – и не столь однозначной.
Миф 1: «Зенит» – незаменимый оплот обороны
Да, завод строил суда для ВМС и пограничников. Но давайте честно: речь идёт о небольших катерах и кораблях водоизмещением до 1000 тонн. Производство ограничено, мощностей для более крупных судов просто нет. Если Казахстан хочет развивать судостроение, логично строить новую, современную верфь – например, в Актау, ближе к Каспийскому морю.
Миф 2: продажа туркам – это «утрата контроля»
Государство сохраняет 26% акций плюс «золотую акцию», что даёт право вето на ключевые решения. Это не «передача в чужие руки», а стандартная международная практика. Если инвестиции приведут к модернизации, Казахстан только выиграет.
Миф 3: «Цена занижена»
Оценка в 6 млрд тенге кажется низкой? Возможно. Но что важно – сам завод не создаёт прибыльных рынков, а работает исключительно по оборонным заказам. Без государственных контрактов он мало кому интересен. Покупка бизнеса – это не только стены и оборудование, но и его рыночные перспективы.
Миф 4: турки хотят закрыть завод
Инвесторы заходят в проект не ради недвижимости в центре Уральска, а ради производства. Если бы их целью была только земля, было бы проще купить участок без заводских обязательств. Да, возможно, формат работы изменится, но само предприятие продолжит существовать в том или ином виде.
Реальность сложнее, чем кажется
Шум вокруг «Зенита» больше похож на типичную реакцию на любое иностранное участие в стратегических отраслях. Но если Казахстан хочет развивать промышленность, ему нужны инвестиции, технологии и доступ к международным рынкам. Турецкие компании – это не оккупанты, а партнёры. Вопрос не в «потере суверенитета», а в том, сможет ли страна извлечь из этой сделки максимум пользы.
История вокруг завода «Зенит» в Уральске – удобная тема для громких заголовков. Продажа контрольного пакета иностранному инвестору подаётся как национальная катастрофа: дескать, Казахстан теряет суверенитет, а стратегическое предприятие «уходит за бесценок». Но если копнуть глубже, картина становится сложнее – и не столь однозначной.
Миф 1: «Зенит» – незаменимый оплот обороны
Да, завод строил суда для ВМС и пограничников. Но давайте честно: речь идёт о небольших катерах и кораблях водоизмещением до 1000 тонн. Производство ограничено, мощностей для более крупных судов просто нет. Если Казахстан хочет развивать судостроение, логично строить новую, современную верфь – например, в Актау, ближе к Каспийскому морю.
Миф 2: продажа туркам – это «утрата контроля»
Государство сохраняет 26% акций плюс «золотую акцию», что даёт право вето на ключевые решения. Это не «передача в чужие руки», а стандартная международная практика. Если инвестиции приведут к модернизации, Казахстан только выиграет.
Миф 3: «Цена занижена»
Оценка в 6 млрд тенге кажется низкой? Возможно. Но что важно – сам завод не создаёт прибыльных рынков, а работает исключительно по оборонным заказам. Без государственных контрактов он мало кому интересен. Покупка бизнеса – это не только стены и оборудование, но и его рыночные перспективы.
Миф 4: турки хотят закрыть завод
Инвесторы заходят в проект не ради недвижимости в центре Уральска, а ради производства. Если бы их целью была только земля, было бы проще купить участок без заводских обязательств. Да, возможно, формат работы изменится, но само предприятие продолжит существовать в том или ином виде.
Реальность сложнее, чем кажется
Шум вокруг «Зенита» больше похож на типичную реакцию на любое иностранное участие в стратегических отраслях. Но если Казахстан хочет развивать промышленность, ему нужны инвестиции, технологии и доступ к международным рынкам. Турецкие компании – это не оккупанты, а партнёры. Вопрос не в «потере суверенитета», а в том, сможет ли страна извлечь из этой сделки максимум пользы.
Telegram
Плавильный котёл
Казахстан: курс на разоружение или инвестиции в будущее?
История с заводом «Зенит» в Уральске – это не просто вопрос об экономике, это вопрос о стратегическом выборе страны. Казахстан, обладающий единственным судостроительным предприятием военного назначения…
История с заводом «Зенит» в Уральске – это не просто вопрос об экономике, это вопрос о стратегическом выборе страны. Казахстан, обладающий единственным судостроительным предприятием военного назначения…
Перемирие, которого нет: почему Путин поддерживает, но отказывается
Реакция Путина на предложение о прекращении огня — это классическое «да, но нет». Формально он поддержал идею перемирия, но тут же объяснил, почему реализовать её невозможно. Таким образом, обе стороны переговорного процесса могут праздновать свою «победу».
Те, кто говорил, что Москва пойдёт на компромисс, теперь могут смело заявлять: «Видите, Путин согласился!» Тот же Трамп, если захочет, может трактовать это как успех американской дипломатии: «Мы надавили — и Москва готова к миру». В то же время, скептики, которые утверждали, что Кремль на перемирие не пойдёт, тоже оказались правы: поддержав саму концепцию, Путин сразу выставил условия, которые, скорее всего, делают её невыполнимой.
Ключевой аргумент Москвы: «Как мы можем просто так прекратить огонь, если противник будет использовать это время для мобилизации, перевооружения и перегруппировки?» На языке дипломатии это означает, что даже если стороны сядут за стол переговоров, решение конфликта останется в подвешенном состоянии.
При этом важно, что Путин не отвергает диалог с США. Его реплика про возможный разговор с Трампом — это не просто отсылка к возможной смене администрации в Вашингтоне, но и сигнал, что Кремль рассматривает американцев как ключевых посредников.
На сегодня статус-кво выглядит так: все за перемирие, но никто не знает, как его реализовать. А значит, в ближайшее время его не будет. Какую бы риторику теперь ни избрал Дональд Трамп.
Реакция Путина на предложение о прекращении огня — это классическое «да, но нет». Формально он поддержал идею перемирия, но тут же объяснил, почему реализовать её невозможно. Таким образом, обе стороны переговорного процесса могут праздновать свою «победу».
Те, кто говорил, что Москва пойдёт на компромисс, теперь могут смело заявлять: «Видите, Путин согласился!» Тот же Трамп, если захочет, может трактовать это как успех американской дипломатии: «Мы надавили — и Москва готова к миру». В то же время, скептики, которые утверждали, что Кремль на перемирие не пойдёт, тоже оказались правы: поддержав саму концепцию, Путин сразу выставил условия, которые, скорее всего, делают её невыполнимой.
Ключевой аргумент Москвы: «Как мы можем просто так прекратить огонь, если противник будет использовать это время для мобилизации, перевооружения и перегруппировки?» На языке дипломатии это означает, что даже если стороны сядут за стол переговоров, решение конфликта останется в подвешенном состоянии.
При этом важно, что Путин не отвергает диалог с США. Его реплика про возможный разговор с Трампом — это не просто отсылка к возможной смене администрации в Вашингтоне, но и сигнал, что Кремль рассматривает американцев как ключевых посредников.
На сегодня статус-кво выглядит так: все за перемирие, но никто не знает, как его реализовать. А значит, в ближайшее время его не будет. Какую бы риторику теперь ни избрал Дональд Трамп.
Касым-Жомарт Токаев предложил совершить прагматичный поворот в культурной и идеологической политике
Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев обозначил ключевые направления идеологической и культурной политики, подчеркнув необходимость системности и стратегического подхода. Среди приоритетов – прекращение хаотичных переименований, контроль за частными названиями, создание единой концепции внутренней политики и популяризация национальной культуры.
Ономастика: от спонтанности к регламенту
Президент объявил о введении четких правил для переименования улиц и населенных пунктов, подчеркнув, что историческая память не должна становиться инструментом политической конъюнктуры. Это сигнал к завершению эпохи переименований «по звонку» и укреплению научного подхода в исторической политике.
Регулирование частных названий
Токаев заявил о необходимости контроля за именами частных объектов, чтобы избежать злоупотреблений. Введение согласования с ономастической комиссией – это не только инструмент упорядочивания, но и элемент культурной политики государства.
Единая идеологическая политика
Президент поддержал инициативу Национального курултая о создании концепции внутренней политики. В ней должны быть четко определены государственные ценности и идеологические ориентиры, что особенно важно в условиях информационных вызовов.
Культурная политика: ставка на национальные традиции
Токаев отметил успех реформированного празднования Наурыза и важность популяризации национальной одежды. Его слова о том, что «лучше носить одежду в национальном стиле, чем скрывающие лицо черные одеяния», указывают на намерение продвигать традиционную культуру как альтернативу внешним влияниям.
Поддержка театров и региональной культуры
Президент подчеркнул необходимость инвестиций в театры, особенно в регионах, предложив бизнесу активнее участвовать в культурном развитии. Отдельное внимание уделено поддержке русских и других национальных театров, что подтверждает приверженность Казахстана политике культурного многообразия.
Таким образом, курс Казахстана становится более прагматичным:
• Централизация ономастики и борьба с хаотичными переименованиями.
• Рациональный подход к исторической памяти.
• Формирование единой идеологической концепции.
• Развитие национальной культуры как стратегический приоритет.
• Привлечение бизнеса к культурным проектам.
Эти шаги свидетельствуют о стремлении Казахстана к более взвешенной идеологической политике, где национальная идентичность – это инструмент развития, а не просто риторика.
Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев обозначил ключевые направления идеологической и культурной политики, подчеркнув необходимость системности и стратегического подхода. Среди приоритетов – прекращение хаотичных переименований, контроль за частными названиями, создание единой концепции внутренней политики и популяризация национальной культуры.
Ономастика: от спонтанности к регламенту
Президент объявил о введении четких правил для переименования улиц и населенных пунктов, подчеркнув, что историческая память не должна становиться инструментом политической конъюнктуры. Это сигнал к завершению эпохи переименований «по звонку» и укреплению научного подхода в исторической политике.
Регулирование частных названий
Токаев заявил о необходимости контроля за именами частных объектов, чтобы избежать злоупотреблений. Введение согласования с ономастической комиссией – это не только инструмент упорядочивания, но и элемент культурной политики государства.
Единая идеологическая политика
Президент поддержал инициативу Национального курултая о создании концепции внутренней политики. В ней должны быть четко определены государственные ценности и идеологические ориентиры, что особенно важно в условиях информационных вызовов.
Культурная политика: ставка на национальные традиции
Токаев отметил успех реформированного празднования Наурыза и важность популяризации национальной одежды. Его слова о том, что «лучше носить одежду в национальном стиле, чем скрывающие лицо черные одеяния», указывают на намерение продвигать традиционную культуру как альтернативу внешним влияниям.
Поддержка театров и региональной культуры
Президент подчеркнул необходимость инвестиций в театры, особенно в регионах, предложив бизнесу активнее участвовать в культурном развитии. Отдельное внимание уделено поддержке русских и других национальных театров, что подтверждает приверженность Казахстана политике культурного многообразия.
Таким образом, курс Казахстана становится более прагматичным:
• Централизация ономастики и борьба с хаотичными переименованиями.
• Рациональный подход к исторической памяти.
• Формирование единой идеологической концепции.
• Развитие национальной культуры как стратегический приоритет.
• Привлечение бизнеса к культурным проектам.
Эти шаги свидетельствуют о стремлении Казахстана к более взвешенной идеологической политике, где национальная идентичность – это инструмент развития, а не просто риторика.
Токаев и новая инфраструктурная стратегия Казахстана
Заявления Касым-Жомарта Токаева очерчивают амбициозный инфраструктурный курс Казахстана, нацеленный на усиление экономического потенциала страны, повышение региональной связанности и укрепление позиций Казахстана как транзитного хаба между Европой и Азией. Президент делает ставку на масштабные транспортные, энергетические и промышленные проекты, которые должны не только оживить экономику, но и закрепить статус страны как ключевого игрока на евразийской логистической карте.
Газ, электроэнергия и вода: энергетическая безопасность как основа развития
Токаев анонсировал запуск газоперерабатывающего завода на Кашагане и новых магистральных газопроводов, что должно решить проблему энергодефицита в южных регионах. Кроме того, планируется строительство парогазовых электростанций, модернизация ТЭЦ в Алматы и запуск опреснительного завода в Кендерли.
Этот комплексный подход демонстрирует стратегию обеспечения энергетической безопасности и устойчивого водоснабжения, что особенно важно для таких регионов, как Мангистауская область, где водный кризис становится хронической проблемой.
Логистика и транспорт: Казахстан как транзитный центр
Особое внимание уделено транспортной инфраструктуре:
Строительство автомобильной магистрали от Астаны через Аркалык, Тургай и Иргиз с выходом на Транскаспийский международный транспортный маршрут. Это не только сократит путь между центральными и западными регионами на 560 км, но и создаст импульс для развития Тургайского региона.
Завершение строительства железнодорожного участка «Достык – Мойынты» и старт нового проекта «Кызылжар – Мойынты».
Достройка контейнерного хаба в Актау и развитие железнодорожной инфраструктуры для усиления транзитного потенциала.
Создание аэропортов в туристических регионах и восстановление аэропорта в Аркалыке.
Прокладка волоконно-оптической линии связи по дну Каспийского моря, что создаст цифровой коридор между Европой и Азией.
Эти проекты подтверждают стремление Казахстана закрепить за собой статус ключевого транзитного узла между Китаем и Европой. Токаев понимает, что без модернизации транспортной инфраструктуры Казахстан рискует потерять стратегические преимущества на фоне растущей конкуренции за грузопотоки.
Индустриализация: инвестиции в промышленность
Президент заявил, что в стране ежегодно будет запускаться около 200 инвестиционных проектов, что должно сформировать новый индустриальный каркас экономики. Среди значимых инициатив:
Открытие автомобильных заводов в Алматы и Костанайской области.
Строительство ферросплавных заводов в Караганде и Экибастузе.
Запуск химического комплекса по производству минеральных удобрений в Жамбылской области.
Эта стратегия нацелена на снижение сырьевой зависимости экономики и развитие обрабатывающей промышленности. Казахстан стремится уйти от статуса поставщика природных ресурсов и стать более диверсифицированной экономикой.
Развитие регионов: инфраструктурный импульс для новых областей
Создание новых областей в 2022 году дало толчок их развитию, и Токаев подчеркивает необходимость дальнейшей поддержки. Восстановление статуса приграничных районов, улучшение инфраструктуры и повышение инвестиционной привлекательности — это не только вопрос экономики, но и стратегической безопасности.
Развитие транспортно-логистических маршрутов через приграничные районы, модернизация таможенных постов и закон о развитии приграничных территорий — все это должно усилить присутствие государства в этих зонах и сделать их экономически активными.
Таким образом Токаев делает ставку на инфраструктуру как ключевой драйвер экономического роста. Эти меры направлены на снижение сырьевой зависимости, укрепление внутренней связанности страны и усиление позиций Казахстана как транзитного центра. Однако реализация столь масштабных планов потребует не только финансирования, но и эффективного управления, чтобы амбициозные проекты не остались на бумаге.
Заявления Касым-Жомарта Токаева очерчивают амбициозный инфраструктурный курс Казахстана, нацеленный на усиление экономического потенциала страны, повышение региональной связанности и укрепление позиций Казахстана как транзитного хаба между Европой и Азией. Президент делает ставку на масштабные транспортные, энергетические и промышленные проекты, которые должны не только оживить экономику, но и закрепить статус страны как ключевого игрока на евразийской логистической карте.
Газ, электроэнергия и вода: энергетическая безопасность как основа развития
Токаев анонсировал запуск газоперерабатывающего завода на Кашагане и новых магистральных газопроводов, что должно решить проблему энергодефицита в южных регионах. Кроме того, планируется строительство парогазовых электростанций, модернизация ТЭЦ в Алматы и запуск опреснительного завода в Кендерли.
Этот комплексный подход демонстрирует стратегию обеспечения энергетической безопасности и устойчивого водоснабжения, что особенно важно для таких регионов, как Мангистауская область, где водный кризис становится хронической проблемой.
Логистика и транспорт: Казахстан как транзитный центр
Особое внимание уделено транспортной инфраструктуре:
Строительство автомобильной магистрали от Астаны через Аркалык, Тургай и Иргиз с выходом на Транскаспийский международный транспортный маршрут. Это не только сократит путь между центральными и западными регионами на 560 км, но и создаст импульс для развития Тургайского региона.
Завершение строительства железнодорожного участка «Достык – Мойынты» и старт нового проекта «Кызылжар – Мойынты».
Достройка контейнерного хаба в Актау и развитие железнодорожной инфраструктуры для усиления транзитного потенциала.
Создание аэропортов в туристических регионах и восстановление аэропорта в Аркалыке.
Прокладка волоконно-оптической линии связи по дну Каспийского моря, что создаст цифровой коридор между Европой и Азией.
Эти проекты подтверждают стремление Казахстана закрепить за собой статус ключевого транзитного узла между Китаем и Европой. Токаев понимает, что без модернизации транспортной инфраструктуры Казахстан рискует потерять стратегические преимущества на фоне растущей конкуренции за грузопотоки.
Индустриализация: инвестиции в промышленность
Президент заявил, что в стране ежегодно будет запускаться около 200 инвестиционных проектов, что должно сформировать новый индустриальный каркас экономики. Среди значимых инициатив:
Открытие автомобильных заводов в Алматы и Костанайской области.
Строительство ферросплавных заводов в Караганде и Экибастузе.
Запуск химического комплекса по производству минеральных удобрений в Жамбылской области.
Эта стратегия нацелена на снижение сырьевой зависимости экономики и развитие обрабатывающей промышленности. Казахстан стремится уйти от статуса поставщика природных ресурсов и стать более диверсифицированной экономикой.
Развитие регионов: инфраструктурный импульс для новых областей
Создание новых областей в 2022 году дало толчок их развитию, и Токаев подчеркивает необходимость дальнейшей поддержки. Восстановление статуса приграничных районов, улучшение инфраструктуры и повышение инвестиционной привлекательности — это не только вопрос экономики, но и стратегической безопасности.
Развитие транспортно-логистических маршрутов через приграничные районы, модернизация таможенных постов и закон о развитии приграничных территорий — все это должно усилить присутствие государства в этих зонах и сделать их экономически активными.
Таким образом Токаев делает ставку на инфраструктуру как ключевой драйвер экономического роста. Эти меры направлены на снижение сырьевой зависимости, укрепление внутренней связанности страны и усиление позиций Казахстана как транзитного центра. Однако реализация столь масштабных планов потребует не только финансирования, но и эффективного управления, чтобы амбициозные проекты не остались на бумаге.
Токаев и новая культурно-историческая стратегия Казахстана
Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев обозначил ключевые векторы культурной и исторической политики страны, стремясь встроить национальную идентичность в глобальный контекст без мифологизации и архаизации.
Его заявления демонстрируют попытку сбалансировать традиции и инновации, национальную гордость и прагматизм.
Институт Абая: Казахстан в поисках культурной экспансии
Токаев продвигает идею создания сети культурных центров «Институт Абая» за рубежом, по аналогии с институтами Конфуция (Китай), Гёте (Германия) и Сервантеса (Испания). Это сигнал о намерении Казахстана активнее продвигать свою культуру и язык на международной арене. Первые центры планируется открыть в странах с традиционным интересом к казахской культуре — Китае, Турции, Монголии, а затем расширить географию.
Однако одной лишь сетью центров задачу не решить. В последние годы Казахстан уже предпринимал попытки культурного позиционирования через программу «Рухани жаңғыру», но ее эффект оказался ограниченным. Теперь ставка делается на международный уровень: цель – выйти за рамки Центральной Азии и закрепить Казахстан в глобальном культурном пространстве.
Формат цифровой платформы, используемой сейчас, явно недостаточен. Казахстан делает ставку на «мягкую силу», пытаясь сформировать представление о себе не только как о сырьевой державе, но и как о носителе уникального культурного кода.
Цифровая идентичность: Казахстан в эпоху нейросетей
Токаев признал, что глобальные нейросети плохо распознают Казахстан, его культуру и историю. Это не просто проблема алгоритмов – это вопрос контроля над собственным образом в мире.
Президент поручил создать национальный цифровой архив, который станет источником данных для нейросетей, работающих с текстами, изображениями и аудио. Цель – сформировать достоверную цифровую идентичность страны, чтобы Казахстан не оставался «белым пятном» в информационном поле будущего.
В эпоху, когда искусственный интеллект формирует восприятие реальности, отсутствие страны в его данных — это фактически ее исчезновение из глобального культурного пространства. Если Казахстан хочет быть не только географической точкой, но и интеллектуальной и культурной сущностью, он должен кодировать свою идентичность на цифровом уровне.
Историческая наука: отход от комплекса обид
Токаев выступает за новый подход к исторической науке – Казахстан должен изучать свое прошлое не через призму травм, а в контексте мировой цивилизации. Он критикует историков и общественников, зацикленных на обидах, и призывает к более масштабному взгляду.
Казахстан хочет позиционировать себя не просто как бывшую колонию или жертву исторических катастроф, а как самостоятельный центр цивилизации. Это важный разворот в идеологии: от акцента на страдания к акценту на вклад в мировую культуру.
Токаев также подчеркивает, что национальная история не должна быть мифологизированной.
История – это не инструмент политической мобилизации, а основа для осознания своего места в мире. Его тезис о том, что «необходимо продвигать историко-культурное наследие, адаптируя его к XXI веку», звучит как сигнал к обновлению исторической политики.
Прагматичный патриотизм: гордость без превосходства
Президент цитирует писателя Толена Абдика: «Наш народ не хуже других, но и не лучше». Это попытка закрепить идеологию умеренного национализма, исключая крайности. Казахстану предлагается гордиться своим наследием, но без мессианства и исключительности.
Это важный сигнал в период, когда национализм во многих странах становится инструментом изоляции. Токаев предлагает другой путь – интеграцию в мир через культуру, науку и экономику.
Экономическая поддержка регионов: 10 триллионов тенге в реальный сектор
Токаев замыкает идеологическую линию на экономику: он анонсирует беспрецедентное финансирование регионального развития. 10 триллионов тенге (около $22 млрд) должны пойти на устранение дисбалансов и создание точек роста в регионах.
Продолжение👇
Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев обозначил ключевые векторы культурной и исторической политики страны, стремясь встроить национальную идентичность в глобальный контекст без мифологизации и архаизации.
Его заявления демонстрируют попытку сбалансировать традиции и инновации, национальную гордость и прагматизм.
Институт Абая: Казахстан в поисках культурной экспансии
Токаев продвигает идею создания сети культурных центров «Институт Абая» за рубежом, по аналогии с институтами Конфуция (Китай), Гёте (Германия) и Сервантеса (Испания). Это сигнал о намерении Казахстана активнее продвигать свою культуру и язык на международной арене. Первые центры планируется открыть в странах с традиционным интересом к казахской культуре — Китае, Турции, Монголии, а затем расширить географию.
Однако одной лишь сетью центров задачу не решить. В последние годы Казахстан уже предпринимал попытки культурного позиционирования через программу «Рухани жаңғыру», но ее эффект оказался ограниченным. Теперь ставка делается на международный уровень: цель – выйти за рамки Центральной Азии и закрепить Казахстан в глобальном культурном пространстве.
Формат цифровой платформы, используемой сейчас, явно недостаточен. Казахстан делает ставку на «мягкую силу», пытаясь сформировать представление о себе не только как о сырьевой державе, но и как о носителе уникального культурного кода.
Цифровая идентичность: Казахстан в эпоху нейросетей
Токаев признал, что глобальные нейросети плохо распознают Казахстан, его культуру и историю. Это не просто проблема алгоритмов – это вопрос контроля над собственным образом в мире.
Президент поручил создать национальный цифровой архив, который станет источником данных для нейросетей, работающих с текстами, изображениями и аудио. Цель – сформировать достоверную цифровую идентичность страны, чтобы Казахстан не оставался «белым пятном» в информационном поле будущего.
В эпоху, когда искусственный интеллект формирует восприятие реальности, отсутствие страны в его данных — это фактически ее исчезновение из глобального культурного пространства. Если Казахстан хочет быть не только географической точкой, но и интеллектуальной и культурной сущностью, он должен кодировать свою идентичность на цифровом уровне.
Историческая наука: отход от комплекса обид
Токаев выступает за новый подход к исторической науке – Казахстан должен изучать свое прошлое не через призму травм, а в контексте мировой цивилизации. Он критикует историков и общественников, зацикленных на обидах, и призывает к более масштабному взгляду.
Казахстан хочет позиционировать себя не просто как бывшую колонию или жертву исторических катастроф, а как самостоятельный центр цивилизации. Это важный разворот в идеологии: от акцента на страдания к акценту на вклад в мировую культуру.
Токаев также подчеркивает, что национальная история не должна быть мифологизированной.
История – это не инструмент политической мобилизации, а основа для осознания своего места в мире. Его тезис о том, что «необходимо продвигать историко-культурное наследие, адаптируя его к XXI веку», звучит как сигнал к обновлению исторической политики.
Прагматичный патриотизм: гордость без превосходства
Президент цитирует писателя Толена Абдика: «Наш народ не хуже других, но и не лучше». Это попытка закрепить идеологию умеренного национализма, исключая крайности. Казахстану предлагается гордиться своим наследием, но без мессианства и исключительности.
Это важный сигнал в период, когда национализм во многих странах становится инструментом изоляции. Токаев предлагает другой путь – интеграцию в мир через культуру, науку и экономику.
Экономическая поддержка регионов: 10 триллионов тенге в реальный сектор
Токаев замыкает идеологическую линию на экономику: он анонсирует беспрецедентное финансирование регионального развития. 10 триллионов тенге (около $22 млрд) должны пойти на устранение дисбалансов и создание точек роста в регионах.
Продолжение👇
Начало 👆
Речь идет не просто о финансировании социальной сферы, а о стратегическом развитии. Приоритет получат отрасли, связанные с наукоемкими технологиями, агропромышленным комплексом и логистикой. Это дополнительно связывает культурную и экономическую стратегию: развитие языка, науки, цифровых технологий и экспорта знаний становится частью экономической модели будущего.
Тем самым, Токаев формирует новый культурно-исторический нарратив Казахстана, где:
• Национальная культура становится экспортным продуктом (Институт Абая);
• Цифровая среда – новое поле идеологической борьбы (национальный цифровой архив);
• История осмысляется не через жертвы, а через вклад в мировую цивилизацию;
• Национальная гордость без националистического превосходства – ставка на прагматичный патриотизм;
• Экономическое развитие как основа идеологической стабильности.
Этот курс – попытка встроить Казахстан в глобальные тренды, не теряя его культурной идентичности. Вопрос в том, насколько эффективной окажется эта стратегия, если столкнется с реальной политической и экономической турбулентностью.
Речь идет не просто о финансировании социальной сферы, а о стратегическом развитии. Приоритет получат отрасли, связанные с наукоемкими технологиями, агропромышленным комплексом и логистикой. Это дополнительно связывает культурную и экономическую стратегию: развитие языка, науки, цифровых технологий и экспорта знаний становится частью экономической модели будущего.
Тем самым, Токаев формирует новый культурно-исторический нарратив Казахстана, где:
• Национальная культура становится экспортным продуктом (Институт Абая);
• Цифровая среда – новое поле идеологической борьбы (национальный цифровой архив);
• История осмысляется не через жертвы, а через вклад в мировую цивилизацию;
• Национальная гордость без националистического превосходства – ставка на прагматичный патриотизм;
• Экономическое развитие как основа идеологической стабильности.
Этот курс – попытка встроить Казахстан в глобальные тренды, не теряя его культурной идентичности. Вопрос в том, насколько эффективной окажется эта стратегия, если столкнется с реальной политической и экономической турбулентностью.
Россия теряет мигрантов: Казахстан выбирает стабильность
Еще несколько лет назад Россия оставалась главным направлением для эмигрантов из стран бывшего СССР. Сегодня ситуация меняется — отток переселенцев в Россию сокращается, а Казахстан, напротив, становится всё более привлекательным для мигрантов.
В 2024 году программой добровольного переселения соотечественников в Россию воспользовались 31,7 тыс. человек — это минимальный показатель с 2011 года. Даже в 2022 году, на фоне мобилизации, число переселенцев из Казахстана было в разы выше: 112,7 тыс. официально зарегистрированных и около 65 тыс. реально въехавших, согласно данным МВД РФ.
Причины такого снижения очевидны. Во-первых, с 2024 года Москва ужесточила миграционные правила, введя обязательный экзамен на знание русского языка для переселенцев. Исключение сделали лишь для граждан Казахстана, Беларуси, Молдовы и Украины, но, судя по всему, даже это не помогло остановить отток.
Во-вторых, изменился сам миграционный баланс Казахстана. По данным Data Hub, в 2024 году эмиграция сократилась на 20 %, составив 12,8 тыс. человек. Это рекордно низкий показатель за всю историю независимого Казахстана. Более 70 % уехавших традиционно выбрали Россию, а 16 % эмигрировали в Германию.
При этом число прибывающих в Казахстан, наоборот, стремительно растёт. Основные страны-доноры — Узбекистан (40 %), Россия (27 %) и Китай (7 %). В результате уже второй год подряд население Казахстана растёт за счёт мигрантов, что отмечает бюро национальной статистики.
Тенденция очевидна: Россия теряет свою привлекательность, а Казахстан, напротив, становится зоной стабильности. В условиях международной изоляции, экономической стагнации и неопределённого будущего Россия перестаёт быть той страной, куда стремятся люди в поисках лучшей жизни.
Казахстан же даёт иной сигнал — о предсказуемости, экономическом росте и расширяющихся возможностях. Пока Москва продолжает строить стены, Астана открывает двери. В результате Россия сталкивается не просто с демографическим кризисом, а с утратой своей прежней роли в регионе.
Когда-то Россия была центром притяжения для русскоязычного мира. Теперь же, спустя три года после начала СВО, она становится страной, в которую не стремятся даже те, кто традиционно видел в ней возможность для новой жизни. И это, пожалуй, самый показательный итог.
Еще несколько лет назад Россия оставалась главным направлением для эмигрантов из стран бывшего СССР. Сегодня ситуация меняется — отток переселенцев в Россию сокращается, а Казахстан, напротив, становится всё более привлекательным для мигрантов.
В 2024 году программой добровольного переселения соотечественников в Россию воспользовались 31,7 тыс. человек — это минимальный показатель с 2011 года. Даже в 2022 году, на фоне мобилизации, число переселенцев из Казахстана было в разы выше: 112,7 тыс. официально зарегистрированных и около 65 тыс. реально въехавших, согласно данным МВД РФ.
Причины такого снижения очевидны. Во-первых, с 2024 года Москва ужесточила миграционные правила, введя обязательный экзамен на знание русского языка для переселенцев. Исключение сделали лишь для граждан Казахстана, Беларуси, Молдовы и Украины, но, судя по всему, даже это не помогло остановить отток.
Во-вторых, изменился сам миграционный баланс Казахстана. По данным Data Hub, в 2024 году эмиграция сократилась на 20 %, составив 12,8 тыс. человек. Это рекордно низкий показатель за всю историю независимого Казахстана. Более 70 % уехавших традиционно выбрали Россию, а 16 % эмигрировали в Германию.
При этом число прибывающих в Казахстан, наоборот, стремительно растёт. Основные страны-доноры — Узбекистан (40 %), Россия (27 %) и Китай (7 %). В результате уже второй год подряд население Казахстана растёт за счёт мигрантов, что отмечает бюро национальной статистики.
Тенденция очевидна: Россия теряет свою привлекательность, а Казахстан, напротив, становится зоной стабильности. В условиях международной изоляции, экономической стагнации и неопределённого будущего Россия перестаёт быть той страной, куда стремятся люди в поисках лучшей жизни.
Казахстан же даёт иной сигнал — о предсказуемости, экономическом росте и расширяющихся возможностях. Пока Москва продолжает строить стены, Астана открывает двери. В результате Россия сталкивается не просто с демографическим кризисом, а с утратой своей прежней роли в регионе.
Когда-то Россия была центром притяжения для русскоязычного мира. Теперь же, спустя три года после начала СВО, она становится страной, в которую не стремятся даже те, кто традиционно видел в ней возможность для новой жизни. И это, пожалуй, самый показательный итог.
Товарооборот Казахстана: Европа набирает обороты, Китай и Россия без изменений
Казахстан завершил 2024 год с внешнеторговым оборотом в $141,4 млрд, что на 1,3% больше, чем в прошлом году. Основной прирост обеспечил экспорт, который вырос на 3,1% и достиг $81,6 млрд, в то время как импорт снизился на 1%, составив $59,8 млрд.
Стабильность с Китаем и Россией, рост с Европой
Два крупнейших торговых партнёра – Китай ($30,1 млрд) и Россия ($27,8 млрд) – сохранили практически те же показатели, что и в 2023 году. В торговле с КНР экспорт и импорт оказались почти равны (49,6% и 50,4% соответственно), а с Россией сохраняется дисбаланс: 65,7% товарооборота составил импорт.
Зато сотрудничество с Европой демонстрирует впечатляющую динамику. Товарооборот с Италией вырос на 24% (до $19,9 млрд), с Нидерландами – на 27,7% (до $4,4 млрд), с Францией – на 30,7% (до $4,2 млрд).
Что Казахстан продаёт и покупает?
Основу казахстанского экспорта традиционно составляют:
• Минеральные продукты – $51,9 млрд (на 0,3% меньше, чем годом ранее);
• Металлы и изделия из них – $11 млрд;
• Продукция химической промышленности – $7,1 млрд;
• Продовольственные товары – $5,1 млрд;
• Машины и оборудование – $4,8 млрд.
Импорт в основном приходится на:
• Машины и оборудование – $25,6 млрд (на 1% меньше, чем в 2023 году);
• Химическую продукцию – $9,5 млрд;
• Продовольствие – $6,8 млрд;
• Металлы – $5,9 млрд;
• Текстиль – $3,4 млрд.
Мировая торговля растёт – есть ли перспективы для Казахстана?
На фоне глобального роста торговли, которая в 2024 году достигла $33 трлн, Казахстан имеет возможности для дальнейшего расширения экспорта. Однако изменения на мировом рынке требуют квалифицированных специалистов. По данным Hinrich Foundation, к 2030 году в сфере торговли появится 1,3 млн новых рабочих мест, особенно в логистике, IT и аналитике.
Пока Казахстан делает ставку на традиционные экспортные товары, но устойчивый рост сотрудничества с Европой может стимулировать развитие несырьевого сектора. Вопрос в том, сможет ли страна воспользоваться этим шансом.
Казахстан завершил 2024 год с внешнеторговым оборотом в $141,4 млрд, что на 1,3% больше, чем в прошлом году. Основной прирост обеспечил экспорт, который вырос на 3,1% и достиг $81,6 млрд, в то время как импорт снизился на 1%, составив $59,8 млрд.
Стабильность с Китаем и Россией, рост с Европой
Два крупнейших торговых партнёра – Китай ($30,1 млрд) и Россия ($27,8 млрд) – сохранили практически те же показатели, что и в 2023 году. В торговле с КНР экспорт и импорт оказались почти равны (49,6% и 50,4% соответственно), а с Россией сохраняется дисбаланс: 65,7% товарооборота составил импорт.
Зато сотрудничество с Европой демонстрирует впечатляющую динамику. Товарооборот с Италией вырос на 24% (до $19,9 млрд), с Нидерландами – на 27,7% (до $4,4 млрд), с Францией – на 30,7% (до $4,2 млрд).
Что Казахстан продаёт и покупает?
Основу казахстанского экспорта традиционно составляют:
• Минеральные продукты – $51,9 млрд (на 0,3% меньше, чем годом ранее);
• Металлы и изделия из них – $11 млрд;
• Продукция химической промышленности – $7,1 млрд;
• Продовольственные товары – $5,1 млрд;
• Машины и оборудование – $4,8 млрд.
Импорт в основном приходится на:
• Машины и оборудование – $25,6 млрд (на 1% меньше, чем в 2023 году);
• Химическую продукцию – $9,5 млрд;
• Продовольствие – $6,8 млрд;
• Металлы – $5,9 млрд;
• Текстиль – $3,4 млрд.
Мировая торговля растёт – есть ли перспективы для Казахстана?
На фоне глобального роста торговли, которая в 2024 году достигла $33 трлн, Казахстан имеет возможности для дальнейшего расширения экспорта. Однако изменения на мировом рынке требуют квалифицированных специалистов. По данным Hinrich Foundation, к 2030 году в сфере торговли появится 1,3 млн новых рабочих мест, особенно в логистике, IT и аналитике.
Пока Казахстан делает ставку на традиционные экспортные товары, но устойчивый рост сотрудничества с Европой может стимулировать развитие несырьевого сектора. Вопрос в том, сможет ли страна воспользоваться этим шансом.
Казахстанские власти изучают меры по ограничению доминирования «Яндекс Go» на рынке такси
Агентство по защите и развитию конкуренции (АЗРК) Казахстана продолжает мониторинг ситуации на рынке такси, где сервис «Яндекс Go» удерживает около 90 % рынка. В 2024 году ведомство привлекло зарубежных экспертов для аудита и независимых проверок, чтобы изучить прозрачность алгоритмов ценообразования платформы.
По словам заместителя председателя АЗРК Болата Самбетова, цены на поездки формируются автоматически и зависят от различных факторов, включая погоду, спрос и район города. В часы пик тарифы могут значительно возрастать. При этом, по его словам, казахстанский рынок такси отличается от классической монопольной модели, поскольку в ценообразовании участвуют сами водители.
Ранее в агентстве обсуждали возможность установления предельных цен для подобных сервисов, однако окончательное решение пока не принято. В настоящее время «Яндекс Go» удерживает комиссию в размере 16 %, еще 4 % уходят таксопаркам, что в сумме составляет около 20 % от стоимости поездки.
АЗРК изучает международный опыт регулирования платформенных сервисов, в том числе в Узбекистане, где процент комиссионных ниже. Среди возможных мер – снижение комиссии для сервисов-агрегаторов и обязательное раскрытие принципов работы алгоритмов ценообразования.
При этом эксперты предупреждают, что слишком жесткое регулирование может привести либо к уходу компании с рынка, либо к снижению качества услуг. В настоящее время переговоры с «Яндекс Go» продолжаются.
Агентство по защите и развитию конкуренции (АЗРК) Казахстана продолжает мониторинг ситуации на рынке такси, где сервис «Яндекс Go» удерживает около 90 % рынка. В 2024 году ведомство привлекло зарубежных экспертов для аудита и независимых проверок, чтобы изучить прозрачность алгоритмов ценообразования платформы.
По словам заместителя председателя АЗРК Болата Самбетова, цены на поездки формируются автоматически и зависят от различных факторов, включая погоду, спрос и район города. В часы пик тарифы могут значительно возрастать. При этом, по его словам, казахстанский рынок такси отличается от классической монопольной модели, поскольку в ценообразовании участвуют сами водители.
Ранее в агентстве обсуждали возможность установления предельных цен для подобных сервисов, однако окончательное решение пока не принято. В настоящее время «Яндекс Go» удерживает комиссию в размере 16 %, еще 4 % уходят таксопаркам, что в сумме составляет около 20 % от стоимости поездки.
АЗРК изучает международный опыт регулирования платформенных сервисов, в том числе в Узбекистане, где процент комиссионных ниже. Среди возможных мер – снижение комиссии для сервисов-агрегаторов и обязательное раскрытие принципов работы алгоритмов ценообразования.
При этом эксперты предупреждают, что слишком жесткое регулирование может привести либо к уходу компании с рынка, либо к снижению качества услуг. В настоящее время переговоры с «Яндекс Go» продолжаются.
Русский язык в Казахстане: ритуальная дипломатия или осмысленная политика?
Новость о встрече Касым-Жомарта Токаева с Алексеем Волковым в связи с его выдвижением в Международную организацию по русскому языку (МОРЯ) – это одновременно сигнал и тест. Сигнал о том, что Казахстан, несмотря на курс на укрепление национальной идентичности, не готов разрывать культурные связи с русским языком. Тест на то, насколько эта политика искренна, а не просто дипломатический жест.
С одной стороны, Токаев давно озвучивает тезис о прагматичности двуязычия: владение русским – это конкурентное преимущество. С другой – в Казахстане продолжается процесс укрепления казахского языка как основы национальной идентичности.
Последние инициативы Токаева – от реформы ономастики до создания единой концепции внутренней политики – явно направлены на усиление казахского фактора. Но они же демонстрируют противоречие: если курс на национальную идентичность так последователен, то какое место в нем занимает русскоязычное пространство?
Создание МОРЯ – это своего рода аналог Франкофонии, но с менее четкими рамками. Включенные в него страны – это скорее формальный клуб, чем реальная институция, способная менять культурную картину в этих государствах. Казахстан, по сути, участвует в этом проекте в режиме «и нашим, и вашим», стараясь соблюсти баланс.
На уровне прагматической логики Токаев прав: русский язык остается инструментом международного общения. Однако, если государство говорит о стратегическом развитии национальной культуры, но одновременно участвует в расширении русскоязычных платформ, это создает противоречие. Казахстану предстоит решить: русский – это часть многонационального культурного поля или все же историческое наследие, роль которого будет постепенно снижаться?
Сегодня Казахстан лавирует между двумя моделями:
1. Франкофония по-казахски, где русский язык воспринимается как инструмент экономической и дипломатической интеграции.
2. Национальная консолидация, при которой он остается важным, но теряет статус основного языка межнационального общения.
Назначение Волкова – это всего лишь эпизод в этом процессе. Но он показывает, что Казахстан пока не выбрал окончательный вектор. И если нынешняя политика – это действительно прагматичный курс, то однажды стране придется сделать выбор, который понравится далеко не всем.
Новость о встрече Касым-Жомарта Токаева с Алексеем Волковым в связи с его выдвижением в Международную организацию по русскому языку (МОРЯ) – это одновременно сигнал и тест. Сигнал о том, что Казахстан, несмотря на курс на укрепление национальной идентичности, не готов разрывать культурные связи с русским языком. Тест на то, насколько эта политика искренна, а не просто дипломатический жест.
С одной стороны, Токаев давно озвучивает тезис о прагматичности двуязычия: владение русским – это конкурентное преимущество. С другой – в Казахстане продолжается процесс укрепления казахского языка как основы национальной идентичности.
Последние инициативы Токаева – от реформы ономастики до создания единой концепции внутренней политики – явно направлены на усиление казахского фактора. Но они же демонстрируют противоречие: если курс на национальную идентичность так последователен, то какое место в нем занимает русскоязычное пространство?
Создание МОРЯ – это своего рода аналог Франкофонии, но с менее четкими рамками. Включенные в него страны – это скорее формальный клуб, чем реальная институция, способная менять культурную картину в этих государствах. Казахстан, по сути, участвует в этом проекте в режиме «и нашим, и вашим», стараясь соблюсти баланс.
На уровне прагматической логики Токаев прав: русский язык остается инструментом международного общения. Однако, если государство говорит о стратегическом развитии национальной культуры, но одновременно участвует в расширении русскоязычных платформ, это создает противоречие. Казахстану предстоит решить: русский – это часть многонационального культурного поля или все же историческое наследие, роль которого будет постепенно снижаться?
Сегодня Казахстан лавирует между двумя моделями:
1. Франкофония по-казахски, где русский язык воспринимается как инструмент экономической и дипломатической интеграции.
2. Национальная консолидация, при которой он остается важным, но теряет статус основного языка межнационального общения.
Назначение Волкова – это всего лишь эпизод в этом процессе. Но он показывает, что Казахстан пока не выбрал окончательный вектор. И если нынешняя политика – это действительно прагматичный курс, то однажды стране придется сделать выбор, который понравится далеко не всем.
Telegram
KeyNews
Лидер Казахстана встретился с будущим замглавы Международной организации по русскому языку
Глава государства Касым-Жомарт Токаев принял директора Института дипломатии Академии государственного управления при президенте Республики Казахстан Алексея Волкова…
Глава государства Касым-Жомарт Токаев принял директора Института дипломатии Академии государственного управления при президенте Республики Казахстан Алексея Волкова…
Крымский вопрос: дипломатия, пропаганда и геополитические маневры
Российская информационная политика в странах Центральной Азии остается осторожной, но последовательно напористой. Организация показов фильма «Крым. Перерождение» в Астане и Ташкенте — это не просто акт культурной дипломатии, а попытка закрепить свою интерпретацию событий 2014 года на внешней арене. Казахстан и Узбекистан формально придерживаются нейтралитета в отношении войны, но подобные показы неизбежно ставят их в сложное положение.
Казахстан не признает Крым российским и в целом старается дистанцироваться от любых действий, которые могли бы быть восприняты как поддержка Москвы в территориальных вопросах. Однако если власти страны не препятствуют проведению подобных мероприятий, это может выглядеть как молчаливая готовность к компромиссу. В условиях жестких санкций против России и стремления Казахстана сохранить экономические связи и с Западом, и с Востоком даже незначительные жесты в сторону Москвы могут вызвать вопросы.
Крым перестал быть центральной темой в российской внутренней пропаганде. В первые годы после 2014-го он был символом триумфа и «возвращения на родину», но теперь превратился в военную зону. Постоянные удары по Севастополю и другим объектам на полуострове сделали тему присоединения неудобной: сложно праздновать что-то, что находится под угрозой.
Версия о возможном признании Крыма со стороны США выглядит как пробный шар. Утечки о том, что в рамках возможных переговоров Путина и Трампа этот сценарий может обсуждаться, пока стоит воспринимать с долей скепсиса. Это может быть частью политической игры — способом проверить реакцию Киева и Москвы, создать дополнительные рычаги давления и манипуляции. В 2018 году Трамп уже заявлял «посмотрим» в ответ на вопрос о признании Крыма, а недавно, говоря о потенциальных переговорах с Путиным, анонсировал некий «раздел активов». Однако даже если Трамп будет готов к компромиссу, Лондон, вероятно, выступит резко против.
Украина, несмотря на сложную ситуацию на фронте, не готова официально признавать потерю Крыма. Однако публикации в западных СМИ о том, что в Киеве осознают возможность заморозки линии фронта, свидетельствуют: в коридорах власти идет дискуссия о будущем этих территорий. Вполне возможно, что Вашингтон может предложить России неформальное признание контроля над Крымом в обмен на вывод войск с некоторых захваченных территорий. Такой сценарий пока маловероятен, но его обсуждение явно ведется.
Крым остается ключевым элементом как российской, так и украинской политики. Для Москвы его международное признание — это важный символический шаг, который мог бы закрепить определенный статус-кво. Для Украины — это принципиальный вопрос территориальной целостности. Одно очевидно: в обозримом будущем Крым останется точкой замороженного конфликта, а дипломатические маневры вокруг него будут продолжаться.
Российская информационная политика в странах Центральной Азии остается осторожной, но последовательно напористой. Организация показов фильма «Крым. Перерождение» в Астане и Ташкенте — это не просто акт культурной дипломатии, а попытка закрепить свою интерпретацию событий 2014 года на внешней арене. Казахстан и Узбекистан формально придерживаются нейтралитета в отношении войны, но подобные показы неизбежно ставят их в сложное положение.
Казахстан не признает Крым российским и в целом старается дистанцироваться от любых действий, которые могли бы быть восприняты как поддержка Москвы в территориальных вопросах. Однако если власти страны не препятствуют проведению подобных мероприятий, это может выглядеть как молчаливая готовность к компромиссу. В условиях жестких санкций против России и стремления Казахстана сохранить экономические связи и с Западом, и с Востоком даже незначительные жесты в сторону Москвы могут вызвать вопросы.
Крым перестал быть центральной темой в российской внутренней пропаганде. В первые годы после 2014-го он был символом триумфа и «возвращения на родину», но теперь превратился в военную зону. Постоянные удары по Севастополю и другим объектам на полуострове сделали тему присоединения неудобной: сложно праздновать что-то, что находится под угрозой.
Версия о возможном признании Крыма со стороны США выглядит как пробный шар. Утечки о том, что в рамках возможных переговоров Путина и Трампа этот сценарий может обсуждаться, пока стоит воспринимать с долей скепсиса. Это может быть частью политической игры — способом проверить реакцию Киева и Москвы, создать дополнительные рычаги давления и манипуляции. В 2018 году Трамп уже заявлял «посмотрим» в ответ на вопрос о признании Крыма, а недавно, говоря о потенциальных переговорах с Путиным, анонсировал некий «раздел активов». Однако даже если Трамп будет готов к компромиссу, Лондон, вероятно, выступит резко против.
Украина, несмотря на сложную ситуацию на фронте, не готова официально признавать потерю Крыма. Однако публикации в западных СМИ о том, что в Киеве осознают возможность заморозки линии фронта, свидетельствуют: в коридорах власти идет дискуссия о будущем этих территорий. Вполне возможно, что Вашингтон может предложить России неформальное признание контроля над Крымом в обмен на вывод войск с некоторых захваченных территорий. Такой сценарий пока маловероятен, но его обсуждение явно ведется.
Крым остается ключевым элементом как российской, так и украинской политики. Для Москвы его международное признание — это важный символический шаг, который мог бы закрепить определенный статус-кво. Для Украины — это принципиальный вопрос территориальной целостности. Одно очевидно: в обозримом будущем Крым останется точкой замороженного конфликта, а дипломатические маневры вокруг него будут продолжаться.
Казахстан отзывает законопроект о ратификации соглашения с Россией по районам падения ракет
Правительство Казахстана приняло решение отозвать из Мажилиса законопроект о ратификации соглашения с Россией по использованию земельного участка в качестве района падения отделяющихся частей ракет-носителей при запусках с космодрома «Байконур».
Согласно проекту постановления, правительство отзовет законопроект, внесенный еще в 2016 году, но причины такого шага не уточняются. В пояснительной записке отмечается, что отмена ратификации не повлечет за собой негативных социально-экономических или правовых последствий, а также не окажет влияния на национальную безопасность Казахстана.
Соглашение предусматривало передачу России участка на условиях временного возмездного землепользования с заключением соответствующих договоров между российской стороной и акиматами Актюбинской и Костанайской областей. За использование района падения Россия должна была ежегодно выплачивать 460 тысяч долларов: 103 тысячи — Актюбинской области, 357 тысяч — Костанайской.
Документ также содержал обязательство по предоставлению отчета об экологическом мониторинге после каждого запуска в течение 30 дней.
Проект постановления об отзыве законопроекта размещен на портале «Открытые НПА» для публичного обсуждения до 24 марта.
Правительство Казахстана приняло решение отозвать из Мажилиса законопроект о ратификации соглашения с Россией по использованию земельного участка в качестве района падения отделяющихся частей ракет-носителей при запусках с космодрома «Байконур».
Согласно проекту постановления, правительство отзовет законопроект, внесенный еще в 2016 году, но причины такого шага не уточняются. В пояснительной записке отмечается, что отмена ратификации не повлечет за собой негативных социально-экономических или правовых последствий, а также не окажет влияния на национальную безопасность Казахстана.
Соглашение предусматривало передачу России участка на условиях временного возмездного землепользования с заключением соответствующих договоров между российской стороной и акиматами Актюбинской и Костанайской областей. За использование района падения Россия должна была ежегодно выплачивать 460 тысяч долларов: 103 тысячи — Актюбинской области, 357 тысяч — Костанайской.
Документ также содержал обязательство по предоставлению отчета об экологическом мониторинге после каждого запуска в течение 30 дней.
Проект постановления об отзыве законопроекта размещен на портале «Открытые НПА» для публичного обсуждения до 24 марта.
Казахстан продолжает балансировать между Востоком и Западом, выстраивая многовекторную политику, и этот путь, безусловно, требует гибкости. Что мы видим? ВЭФ закладывает в свои прогнозы общие тенденции – да, регион сложный, да, риски теоретически есть. Но если смотреть на практику, Казахстан последовательно избегает вовлечения в конфликты и сохраняет дипломатическую маневренность.
Что касается рейтингов военной мощи, тут важно понимать: цифры — это одно, реальная боевая готовность — совсем другое. Можно быть в середине списка, но при этом эффективно обеспечивать безопасность страны. Казахстан не гонится за военной экспансией, а делает ставку на точечное укрепление обороны. Вопрос в том, насколько это сработает в будущем против потенциального противника? И кто может оказаться в роли этого противника?
Что касается рейтингов военной мощи, тут важно понимать: цифры — это одно, реальная боевая готовность — совсем другое. Можно быть в середине списка, но при этом эффективно обеспечивать безопасность страны. Казахстан не гонится за военной экспансией, а делает ставку на точечное укрепление обороны. Вопрос в том, насколько это сработает в будущем против потенциального противника? И кто может оказаться в роли этого противника?
Telegram
Восточный экспресс 24
Досье «ВЭС 24». Многовекторная военная политика Казахстана: умение дружить с Востоком и Западом
Полковник запаса Дархан Данияров, военный преподаватель, аналитик в области национальной безопасности, откровенно ответил на вопросы сетевого издания «ВЭС 24»…
Полковник запаса Дархан Данияров, военный преподаватель, аналитик в области национальной безопасности, откровенно ответил на вопросы сетевого издания «ВЭС 24»…
Россия ограничила импорт казахстанской пшеницы: что это значит для рынков?
Россия ввела временный запрет на ввоз пшеницы, чечевицы и семян масличного льна из Казахстана железнодорожным транспортом. Согласно заявлению Совета по железнодорожному транспорту СНГ, ограничение распространяется на все отправки с казахстанских станций на любые станции ОАО «РЖД». Однако транзит через российские порты остаётся возможным при соблюдении фитосанитарных требований.
Россельхознадзор объяснил запрет выявлением карантинных объектов в казахстанском зерне. Казахстанская сторона, в свою очередь, воздерживается от резких комментариев, но вполне может расценивать этот шаг как элемент торговой политики России, направленный на поддержку отечественных производителей.
👉 Для России – в краткосрочной перспективе ограничения могут снизить конкуренцию на внутреннем рынке зерна. Но российские мукомолы, традиционно закупавшие казахстанскую пшеницу, столкнутся с ростом цен.
👉 Для Казахстана – потеря крупнейшего покупателя может привести к избытку зерна на внутреннем рынке и вынудить экспортёров искать альтернативные маршруты поставок.
👉 Для мировых рынков – усиление протекционизма со стороны России может сказаться на глобальных ценах на зерновые. Если Казахстану придётся перенаправлять поставки в другие страны, это может привести к перегруппировке зернового экспорта в Центральной Азии.
Ограничение выглядит как локальный шаг, но его последствия могут выйти за рамки двусторонних торговых отношений. В условиях продолжающейся перестройки мировых продовольственных цепочек любая подобная мера – это не просто регулирование, а политический и экономический сигнал.
Россия ввела временный запрет на ввоз пшеницы, чечевицы и семян масличного льна из Казахстана железнодорожным транспортом. Согласно заявлению Совета по железнодорожному транспорту СНГ, ограничение распространяется на все отправки с казахстанских станций на любые станции ОАО «РЖД». Однако транзит через российские порты остаётся возможным при соблюдении фитосанитарных требований.
Россельхознадзор объяснил запрет выявлением карантинных объектов в казахстанском зерне. Казахстанская сторона, в свою очередь, воздерживается от резких комментариев, но вполне может расценивать этот шаг как элемент торговой политики России, направленный на поддержку отечественных производителей.
👉 Для России – в краткосрочной перспективе ограничения могут снизить конкуренцию на внутреннем рынке зерна. Но российские мукомолы, традиционно закупавшие казахстанскую пшеницу, столкнутся с ростом цен.
👉 Для Казахстана – потеря крупнейшего покупателя может привести к избытку зерна на внутреннем рынке и вынудить экспортёров искать альтернативные маршруты поставок.
👉 Для мировых рынков – усиление протекционизма со стороны России может сказаться на глобальных ценах на зерновые. Если Казахстану придётся перенаправлять поставки в другие страны, это может привести к перегруппировке зернового экспорта в Центральной Азии.
Ограничение выглядит как локальный шаг, но его последствия могут выйти за рамки двусторонних торговых отношений. В условиях продолжающейся перестройки мировых продовольственных цепочек любая подобная мера – это не просто регулирование, а политический и экономический сигнал.
Украина, Трамп и Путин – разменная монета?
"Америка снова великая"
Когда-то давно, в другом столетии, на другом витке истории, политическая повестка дня тоже вертелась вокруг простых истин: кто кому выгоден, кто чей инструмент, а кто — разменная монета. Сейчас мы наблюдаем похожий сценарий, но в декорациях XXI века, с новым набором персонажей.
Спецпосланник Трампа, некто Стив Уиткофф, в интервью Такеру Карлсону описал удивительный мир, в котором Вашингтон — невинный наблюдатель, Путин — молитвенник, а Зеленский — эгоист, готовый сжечь свою страну ради амбиций. Любопытная картина. По его словам, Киев согласился на выборы, признал, что не войдёт в НАТО, а сам конфликт — всего лишь личная игра украинского президента.
Конечно, эта версия выгодна Москве. Да и Вашингтону, судя по всему, тоже. Потому что за красивыми формулировками скрывается простая математика: на кону новый миропорядок, а украинский вопрос — всего лишь инструмент в руках политических тяжеловесов.
"Молитвы и геополитика"
Дальше — больше. Уиткофф рассказывает, как Владимир Путин молился за Трампа после покушения. Сцена почти библейская: российский лидер, священник, свечи... Такой вот новый стиль дипломатии: молитвы вместо пресс-релизов, портреты в подарок вместо меморандумов о сотрудничестве.
Но этот сентиментальный штрих не должен отвлекать от главного: ведутся переговоры о признании Крыма и Донбасса российскими. США, по словам Уиткоффа, обсуждают это "очень позитивно". Украина, очевидно, понимает, что её геополитический потолок уже определён, и НАТО — это закрытая дверь. Война переходит в фазу торговли территориями.
"Игра на опережение"
Но главный сюжет — даже не про Украину. Главный сюжет — про Европу. Если Уиткофф говорит правду, то Белый дом хочет выстроить новую ось влияния: Америка и Россия против Старого Света. Потому что Европа — это клуб врагов Трампа, который ему нужно переформатировать.
В этом контексте Кремль выглядит не как геополитический хищник, а как удобный инструмент. План Трампа — заманить Москву в новый баланс сил, в котором ей будет отведена роль игрока второго ряда. "Америка снова великая", но на этот раз не за счёт открытых военных действий, а за счёт хитро расставленных ловушек.
"Финал истории?"
Что остаётся Украине? Отменить военное положение, провести выборы, подписать мирное соглашение. Что остаётся России? Официальное признание территориальных приобретений, но в обмен на геополитическую зависимость. Что остаётся Европе? Смотреть, как рушится её влияние.
Но есть одна проблема: ни одна из сторон пока не готова с этим согласиться. Поэтому вся эта "великая сделка" остаётся всего лишь планом. Будет ли он реализован? Как говорят в дипломатии, "чёрт — в деталях". Или в этом случае — в амбициях.
"Америка снова великая"
Когда-то давно, в другом столетии, на другом витке истории, политическая повестка дня тоже вертелась вокруг простых истин: кто кому выгоден, кто чей инструмент, а кто — разменная монета. Сейчас мы наблюдаем похожий сценарий, но в декорациях XXI века, с новым набором персонажей.
Спецпосланник Трампа, некто Стив Уиткофф, в интервью Такеру Карлсону описал удивительный мир, в котором Вашингтон — невинный наблюдатель, Путин — молитвенник, а Зеленский — эгоист, готовый сжечь свою страну ради амбиций. Любопытная картина. По его словам, Киев согласился на выборы, признал, что не войдёт в НАТО, а сам конфликт — всего лишь личная игра украинского президента.
Конечно, эта версия выгодна Москве. Да и Вашингтону, судя по всему, тоже. Потому что за красивыми формулировками скрывается простая математика: на кону новый миропорядок, а украинский вопрос — всего лишь инструмент в руках политических тяжеловесов.
"Молитвы и геополитика"
Дальше — больше. Уиткофф рассказывает, как Владимир Путин молился за Трампа после покушения. Сцена почти библейская: российский лидер, священник, свечи... Такой вот новый стиль дипломатии: молитвы вместо пресс-релизов, портреты в подарок вместо меморандумов о сотрудничестве.
Но этот сентиментальный штрих не должен отвлекать от главного: ведутся переговоры о признании Крыма и Донбасса российскими. США, по словам Уиткоффа, обсуждают это "очень позитивно". Украина, очевидно, понимает, что её геополитический потолок уже определён, и НАТО — это закрытая дверь. Война переходит в фазу торговли территориями.
"Игра на опережение"
Но главный сюжет — даже не про Украину. Главный сюжет — про Европу. Если Уиткофф говорит правду, то Белый дом хочет выстроить новую ось влияния: Америка и Россия против Старого Света. Потому что Европа — это клуб врагов Трампа, который ему нужно переформатировать.
В этом контексте Кремль выглядит не как геополитический хищник, а как удобный инструмент. План Трампа — заманить Москву в новый баланс сил, в котором ей будет отведена роль игрока второго ряда. "Америка снова великая", но на этот раз не за счёт открытых военных действий, а за счёт хитро расставленных ловушек.
"Финал истории?"
Что остаётся Украине? Отменить военное положение, провести выборы, подписать мирное соглашение. Что остаётся России? Официальное признание территориальных приобретений, но в обмен на геополитическую зависимость. Что остаётся Европе? Смотреть, как рушится её влияние.
Но есть одна проблема: ни одна из сторон пока не готова с этим согласиться. Поэтому вся эта "великая сделка" остаётся всего лишь планом. Будет ли он реализован? Как говорят в дипломатии, "чёрт — в деталях". Или в этом случае — в амбициях.
Telegram
Коммерсантъ
Спецпредставитель президента США Стивен Уиткофф дал интервью американскому журналисту Такеру Карлсону. Главное из того, что он рассказал об урегулировании конфликта на Украине — в подборке «Ъ».
Об отношениях с Россией:
🔵Президенты России и США могут встретиться…
Об отношениях с Россией:
🔵Президенты России и США могут встретиться…
Теракт в «Крокусе»: поиск врага удобнее, чем поиск правды
Год спустя после трагедии в «Крокусе» в Подмосковье открыли мемориал в память жертв теракта, а Следственный комитет России сообщает: преступление организовано спецслужбами «недружественного государства», исполнители – выходцы из Центральной Азии. При этом ни одна из версий не выглядит однозначной, а вопросы остаются.
Прежде всего, тезис о том, что за атакой стояли исключительно выходцы из Центральной Азии, удобно вписывается в российский политический контекст. На фоне многолетнего недовольства миграционной политикой и роста ксенофобских настроений найти виновных среди «гостей» – предсказуемо. Но является ли это полной правдой?
История знает немало случаев, когда государства сами организовывали или использовали террористические акты для достижения внутриполитических целей. Прямые параллели можно провести с рядом событий, когда нападения становились поводом для усиления контроля, новых репрессивных законов, изменения внешнеполитического курса. Россия – не исключение.
Но кто же реальные организаторы? Тут начинается туман. Официальная версия с первых дней звучала противоречиво: сначала называли ИГИЛ (запрещённую в России организацию), потом заговорили об «украинском следе». Теперь – спецслужбы «недружественной страны», без уточнения. Такая неопределённость создаёт пространство для политического манёвра. Указывать напрямую на Вашингтон, когда идёт перезагрузка отношений с Трампом, невыгодно. Киев обвинять – предсказуемо, но до конца не доказано. А заявить о том, что в теракте могут быть заинтересованы силы внутри самой России – недопустимо в рамках нынешней системы.
Поэтому мы и видим осторожные формулировки, которые оставляют место для интерпретаций. Возможно, мы так и не узнаем всей правды о том, кто и зачем организовал теракт. Но использовать трагедию для разделения общества – плохая практика. Когда мигранты превращаются в удобного врага, это несёт риски не только для России, но и для её соседей, в том числе Казахстана. Ведь завтра удобным «врагом» могут назначить уже кого-то другого.
Год спустя после трагедии в «Крокусе» в Подмосковье открыли мемориал в память жертв теракта, а Следственный комитет России сообщает: преступление организовано спецслужбами «недружественного государства», исполнители – выходцы из Центральной Азии. При этом ни одна из версий не выглядит однозначной, а вопросы остаются.
Прежде всего, тезис о том, что за атакой стояли исключительно выходцы из Центральной Азии, удобно вписывается в российский политический контекст. На фоне многолетнего недовольства миграционной политикой и роста ксенофобских настроений найти виновных среди «гостей» – предсказуемо. Но является ли это полной правдой?
История знает немало случаев, когда государства сами организовывали или использовали террористические акты для достижения внутриполитических целей. Прямые параллели можно провести с рядом событий, когда нападения становились поводом для усиления контроля, новых репрессивных законов, изменения внешнеполитического курса. Россия – не исключение.
Но кто же реальные организаторы? Тут начинается туман. Официальная версия с первых дней звучала противоречиво: сначала называли ИГИЛ (запрещённую в России организацию), потом заговорили об «украинском следе». Теперь – спецслужбы «недружественной страны», без уточнения. Такая неопределённость создаёт пространство для политического манёвра. Указывать напрямую на Вашингтон, когда идёт перезагрузка отношений с Трампом, невыгодно. Киев обвинять – предсказуемо, но до конца не доказано. А заявить о том, что в теракте могут быть заинтересованы силы внутри самой России – недопустимо в рамках нынешней системы.
Поэтому мы и видим осторожные формулировки, которые оставляют место для интерпретаций. Возможно, мы так и не узнаем всей правды о том, кто и зачем организовал теракт. Но использовать трагедию для разделения общества – плохая практика. Когда мигранты превращаются в удобного врага, это несёт риски не только для России, но и для её соседей, в том числе Казахстана. Ведь завтра удобным «врагом» могут назначить уже кого-то другого.
Telegram
КОНТЕКСТ
В Подмосковье открыли мемориал в память жертв теракта в Крокус Сити Холле
Стелу из черного гранита установили напротив сгоревшего концертного зала.
Множество людей пришли возложить цветы и почтить минутой молчания память погибших. Архиепископ Одинцовский…
Стелу из черного гранита установили напротив сгоревшего концертного зала.
Множество людей пришли возложить цветы и почтить минутой молчания память погибших. Архиепископ Одинцовский…