В старинном городе Волоколамске живёт 25 000 человек, плюс-минус. И в городе Семёнове, что в Нижегородской области, — 25 000 человек. И в Гагарине, он же Гжатск. И в карельской Кондопоге. В Скопине, Десногорске, Отрадном...

И в нашей группе в ВК теперь тоже 25 000 человек. Вы только вдумайтесь: как в целом городе! 😳

Если вы на неё не подписаны — обязательно подпишитесь: https://vk.com/perepishite

Рано или поздно российский литератор узнаёт, насколько «за бугром» тиражи и гонорары больше, чем у нас. И все эти истории стремительных взлётов, все эти «агент продал права на первую книгу за миллион», экранизации, переводы на разные языки — да хотя бы даже вычитанная в зарубежном учебнике по творческому письму фраза, дескать, новичку приходится довольствоваться «скромным авансом в шесть тысяч долларов» (там, у них, где пишут по-английски)… Всё это вызывает у российского литератора непонимание и обиду за державу и за себя в частности.

Кое-кто на волне этой обиды приходит к мысли: «Вот если б перевести мои сочинения на английский язык, тогда б весь мир увидел, кто на самом деле круче: ихний Стёпка Королёв — или наш Васисуалий Лоханкин». Так дверь в бюро переводов становится для него порталом в чудесный мир стотысячных тиражей и многомиллионных гонораров.

На первый взгляд такой ход мыслей кажется правильным: у профессиональных переводчиков в бюро большая практика, значит, они всё сделают быстро. И беллетристику вроде как переводить легче, чем какую-нибудь научную работу — меньше терминов, понятнее идеи, проще словесные конструкции.

Так-то оно так… но на самом деле совсем не так.

Дело в том, что бюро переводов обычно специализируются на особых видах текста: инструкциях, договорах, юридических документах и т.п. Художественный текст тамошние переводчики, может, и переложат на английский — но сделают это на сугубо информационном уровне. Конечно, получится лучше, чем «гугл-транслейт», но это не будет литература. Это будет сухой подстрочник. Вы не пробовали читать Шекспира в подстрочнике? Попробуйте, довольно интересный опыт.

Хороший художественный перевод — по сути, написание книги заново поверх исходного материала. Литературному переводчику недостаточно бегло говорить по-английски и обладать хорошим вокабуляром — он и сам должен уметь неплохо писать. Ведь перед ним стоит задача перенести на другую культурную основу все нюансы стиля, и голоса героев, и неологизмы, и аллюзии, и средства художественной выразительности… Сотрудник бюро вряд ли с этим справится, у него другая специализация.

Так что если вам очень охота увидеть свои тексты на другом языке — найдите опытного литературного переводчика. Но будьте готовы к тому, что его работа будет стоить дорого.

А заинтересует ваш переведённый текст зарубежных издателей или не заинтересует — уже совсем другая история, и поговорим мы об этом как-нибудь потом.

#перевод

А поговорим-ка мы с вами о ляпах — фактических и смысловых ошибках. Ляпы встречаются в рукописях у любого автора. Проскользнув мимо редактора, они годами веселят или озадачивают читателей. У героев, например, могут ни с того ни с сего поменяться имена, внешность, возраст, а непроверенные факты порой удивительным образом искажают историю с географией.

Рядовому писателю за такое, конечно, нужно надавать по рукам: куда смотрел? почему поленился? А вот если автор маститый, убелённый сединами, отягощённый грузом прожитых лет и полученных премий... Как вы думаете, такому литературному мастодонту ляпы простительны?

Вот, например, Пушкин: назвал бронзовый памятник Петру Первому «медным всадником», а тот не медный, а вовсе даже бронзовый. Или Дюма-отец: в романе «Граф Монте-Кристо» он выдал главному герою состояние в четырнадцать миллионов франков, и тот десять лет тратил по шесть миллионов в год. Неправильная какая-то арифметика. Или возьмём ещё Льва Николаевича Толстого: у него в «Войне и мире» сёстры Ростовы взрослеют с разной скоростью: в 1805 году мы видим тринадцатилетнюю Наташу и семнадцатилетнюю Веру; через год Вере исполняется двадцать; ещё через четыре Наташа отмечает шестнадцатилетие.

И так далее, и так далее, и так далее. Можно вспомнить и Достоевского, и (если идти в современность) Джоан Роулинг, и Головачёва, и Перумова, и много кого ещё. Ляпы встречаются даже в самой что ни на есть классике. Какие-то из них редакторы исправляют при переиздании. Какие-то остаются незамеченными и по прошествии десятилетий становятся неотъемлемой частью текста — а потом их обсуждают, и обсуждают, и обсуждают литературоведы и фанаты.

Что вы об этом думаете? Хорошо это, или плохо, или что есть — то есть?

#худлит #редактура

Бывает у вас такое? Работаешь, работаешь весь день, крутишься как белка в колесе, за одно схватишься, за другое, за третье... а потом вечером смотришь — ничего не закончил. Слишком много дел, никак не получается сосредоточиться на чём-то одном и доделать хотя бы что-нибудь.

Если у вас это случается, давайте я расскажу вам про концепцию трёх дел. Не я её придумал, но она мне помогла на определённом жизненном этапе, так что это проверенный инструмент.

Суть предельно проста: выбираете три важные и срочные задачи — и пусть они будут для вас самыми приоритетными на сегодня. Что бы ни случилось, вы должны их закончить. Всё остальное — потом. Завтра вы выберете следующие три задачи, послезавтра — ещё три, и так постепенно, за пару недель или за месяц перемолотите всю ту джомолунгму дел, к которой раньше боялись подступиться.

Можете себя награждать, если к вечеру завершили все три задачи. Можете штрафовать, если не справились, — например, вместо кофе с чизкейком пить чай с таком. Всё зависит от того, что на вас лучше действует, желание награды или страх наказания.

И ещё важный момент: все три задачи должны быть понятными и посильными для вас. Если не уверены, что справитесь, — разбейте задачу на части или переформулируйте её (например, вместо «получить загранпаспорт» можете сказать себе: «схожу в МФЦ и узнаю, что делать дальше»).

#эффективность

Что должен уметь каждый автор? Вопрос не праздный, остановитесь и подумайте. Может быть, выстраивать увлекательный сюжет? Или придумывать крутые твисты? Писать без ошибок, в конце концов? Нет, это всё важно, но есть кое-что поважнее.

Автор должен уметь переключать Главный Рубильник — между творческим и критическим режимами мышления. Иначе (если продолжать техническую аналогию) его фантазия будет буксовать, пыхтеть чёрным дымом, но не тронется с места. И тогда ни сюжетов тебе, ни твистов, ни всего прочего. Только чистый лист да чувство вины.

Проблема в том, что творческое и критическое мышление не могут работать одновременно.

Вам наверняка знакомо состояние вдохновения, потока, полёта фантазии, когда из малюсенькой идеи сразу вырастает целая история, от начала до конца? Перед глазами будто разворачивается яркое кино, и вам хочется немедленно записать всё, что вы увидели. И вот вы садитесь. Наливаете себе чаю. Открываете новый файл, начинаете набирать первые слова, и тут...

«Нет, что-то не то. Немного фальшиво получается». — Удаляете написанное, начинаете сначала. — «Стоп. Это ещё хуже. По-дурацки как-то звучит. Надо иначе...» — Удаляете. Надолго задумываетесь, перебирая варианты. А в голове талдычит всё тот же голос: «Нет, нет, нет. Это тупо. А это лажа. Это выглядит, как будто написано школьником из класса для умственно отсталых. Давай, давай, пиши, чучело! Ты что, вообще не способен ничего придумать, да? Так чего ж ты полез в писатели?..»

Так проходит час или два. Наконец вы, измотав себя внутренней борьбой, закрываете файл не сохраняя. Творческое настроение ушло. Зато пришла злость на себя, на свою неспособность написать хоть что-то, что бы могло вам понравиться.

На самом деле результаты вашего творчества не нравятся не вам — а только вашему Внутреннему Критику. Это часть вашей личности, и это не какой-то вредитель — Критик бывает нужен, чтобы отговорить вас от безрассудных поступков, чтобы не дать скатиться в крайности или странности, чтобы помочь встроиться в общество. Он обычно предупреждает вас: «Так лучше не делать. Сейчас это не самая подходящая идея. Коллеги не оценят, если ты будешь плясать голым на столе» — и т.д. Иногда только внутренний критик и спасает от поступков, о которых бы вам потом пришлось сильно пожалеть.

Но, кроме Внутреннего Критика, у вас ещё есть и Внутренний Творец, и эти двое неспособны ужиться друг с другом. С точки зрения Критика, Творец — какой-то сумасшедший, которого всё время заносит не туда. Творец же вообще не хочет иметь дел с Критиком — едва заслышав его голос, он обижается, замыкается в себе и потом долго не подаёт признаков жизни.

Если вам не нравится версия с частями личности, вот другой вариант: когда мы занимаемся творчеством, в нас просыпается ребёнок. Мы как будто возвращаемся в детство, становимся такими же непосредственными, увлечёнными, любопытными, какими были когда-то давно. И такими же беззащитными и ранимыми. Нам больно слышать критику, и не важно, от кого она исходит — от авторитетного наставника, от постороннего человека или непосредственно от нас. Критика — она критика и есть.

Когда вы начинаете критиковать себя, занимаясь творчеством, эта работа быстро становится непродуктивной, неприятной или даже мучительной. Её хочется побыстрее бросить. И, так как вас ничто не держит, вы переключаетесь на что-нибудь другое — благо взрослому человеку всегда есть чем заняться: с собакой погулять, у ребёнка проверить домашку, помыть посуду...

Как тут быть?.. Продолжение см. в следующем посте.

#психология #творчество #творческий_ступор

Начало см. в предыдущем посте.

Как тут быть? На самом деле Критика можно на время выпроваживать из своей головы, и все хорошие писатели это умеют. Иначе бы Александр «Наше Всё» Пушкин не приплясывал бы с криком: «Ай да сукин сын!» Потренируйтесь и вы. Просто во время творчества не давайте ходу любым оценочным мыслям. Скажите себе, что устроите разбор текста потом, например когда будет завершён черновик главы.

Вот почему, кстати, опытные писатели дают законченному черновику как следует отлежаться перед первой авторской правкой. Это позволяет переключиться и немного отстраниться от текста, чтобы его оценочный разбор не воспринимался так болезненно. Потом к работе подключается Внутренний Критик — и тогда можно наводить порядок в логике сюжета, проверять твисты на внезапность, оттачивать стиль, ловить фактические ошибки, и т.д., и т.д., и т.д.

#психология #творчество #творческий_ступор

Если автору очень хочется увидеть свою книгу на бумаге, а издатели не стоят очередью за дверью квартиры, в ряде случаев можно напечатать её за свой счет. Я сейчас говорю не про заказ тиража в типографии (который вряд ли удастся продать), а про тот случай, когда автор заключает договор с издательством и оно выполняет свою работу — от редактуры текста до размещения книги в торговых сетях и (возможно) рекламной кампании. Всё как обычно, за тем лишь исключением, что платит за банкет сам автор, частично или полностью.

Совершенно не обязательно, что если издательство готово напечатать книгу только за счёт автора, то она скучна, вторична или ужасно написана. Могут быть другие причины, например она не вписывается ни в одну из серию этого издательства.

У такой публикации есть шансы на коммерческий успех — при условии, что книга написана хорошо и автор писал её не «в никуда», а для конкретной аудитории. Если повезет, на этом даже можно заработать. И тогда, вероятно, издательство заключит договор о дальнейшем сотрудничестве уже на более выгодных для автора условиях.

Но может так статься, что книга не выстрелит, и деньги — немаленькие, к слову сказать — окажутся потрачены зря.

Ниже я сделал опрос: как вы относитесь к таким публикациям за свой счёт?

#издательства #опросы

Завтра в 17:00 в ВК я дам упражнение. Здесь, к сожалению, это сделать не получится, потому что пока закрыты комментарии. Если вы есть в ВК, но не подписаны на наш паблик, то вот вам повод сделать это прямо сейчас. 🙂

https://vk.com/perepishite

Знаете ли вы, для чего пишете каждый конкретный текст? Нет, не «почему». С этим более-менее понятно: потому что не можете не писать, потому что хочется рассказать именно эту историю, потому что, в конце концов, обещали продолжение подписчикам или статью заказчику к такому-то сроку.

Но какие задачи выполняет ваш текст? Если у вас нет чёткого понимания, результат, скорее всего, будет посредственным. История ради истории или статья ради статьи редко затрагивают читателя. Ценен не текст как таковой, а то, ЧТО вы с его помощью хотите донести — и КАК. Так чего же вы хотите на самом деле?

О том, зачем нужно целеполагание и как с ним разобраться, — читайте в статье «Тексты в никуда».

Завтра я расскажу, почему у 80% авторов, которым удалось издать первую книгу, больше ничего не выходит на бумаге.

Многие авторы мечтают во что бы то ни стало пробиться в издательство и напечатать первую книгу. Они думают (я спрашивал, многие действительно так думают), что это тот заветный рубеж, который отделяет ноунейма от регулярно публикующегося писателя.

Но на самом деле большинство авторов, у которых вышла первая книга, так больше ничего и не издают. Я сам поразился, когда увидел статистику: таких около 80%!

Так почему же первая изданная книга может стать последней? Этому есть несколько объяснений.

1️⃣ Книга с коммерческой точки зрения оказалась далеко не такой удачной, как посчитали в издательстве, и провалилась в продажах. С автором больше не хотят сотрудничать, причём и в других издательствах тоже (редакторы, прежде чем сказать «да», обычно смотрят, что выходило у автора присланной рукописи и как оно продавалось).

2️⃣ Автор опубликовался не в том издательстве или не в той серии, книга провалилась в продажах — дальше см. п. 1.

3️⃣ Автор слишком долго писал вторую книгу, и к нему потеряли интерес. Издательства, чтоб вы знали, мыслят сериями, циклами, новыми регулярно издаваемыми книгами. Им не очень-то нужен один роман, даже если он с виду похож на будущий бестселлер. Чтобы серьёзно заинтересовать издательство, автор должен а) писать хорошо с точки зрения рынка и б) писать достаточно быстро.

Ну и бонусом неочевидная для некоторых причина:

🐐 Автор повёл себя как козёл, и с ним больше не хотят сотрудничать. Да, такое бывает. Исключения обычно делают для звёзд и для тех, чья первая книга продалась ну очень хорошо, — на этот случай в любом издательстве есть особый редактор, который умеет работать с «трудными авторами». А если автор качает права, угрожает судом, хамит, ведёт себя неадекватно, не отвечает на письма и жёстко срывает сроки — но при этом книга его продаётся так себе, — ему скажут: «Мы не заинтересованы в дальнейшем сотрудничестве». И всё.

#издательства

Вынесу из комментариев в ВК к сегодняшнему посту свой ответ на вопрос, почему редакторы в издательствах допускают, чтобы книги проваливались в продажах (вроде бы им платят зарплату за то, чтобы книги продавались хорошо, да?).

* * *

Вообще решение о том, что печатать, а что нет, в разных издательствах принимают по-разному. Где-то единолично главред или завред (обычно в небольших издательствах). Где-то коллегиально, на редсоветах — обсуждают достоинства и недостатки книги. Когда приняли решение — ответственные редакторы готовят книгу к публикации (настолько хорошо, насколько позволяет утверждённый бюджет, — и вот как раз за это им зарплату и платят). А дальше — лотерея.

Чтобы книга хорошо продавалась, предсказуемо хорошо, — она должна быть максимально похожа на то, что уже хорошо продаётся. Даже до степени смешения. И некоторые издательства идут именно таким путём. Но мы-то с вами хотим разных книг, да? И вот тут как раз начинается эта лотерея. Чем меньше книга похожа на то, что продаётся, тем труднее предсказать её успех. И, кстати, тем труднее её продвигать и позиционировать.

* * *

И ещё один мой ответ — на вопрос про прибыль как критерий оценки.

* * *

Для издательств критерий [успешности] — безусловно прибыль. Это же коммерческие фирмы, которые зарабатывают таким образом. Было бы странно ждать, что, например, автосалон, кафе или магазин мебели не ориентировались бы на прибыль. Это точно такие же коммерческие структуры.

Другое дело, что разные издательства (и разные редакции внутри крупных издательств) ориентируются на продажу литературы разного рода — и, соответственно, на разную аудиторию. Кто-то продаёт палп-фикшен любителям незамысловатого чтива. А кто-то продаёт интеллектуальную прозу любителям интеллектуальной прозы. :)

Но ключевое слово всё равно — «продаёт». :)

#издательства

Германа Мелвилла, автора «Моби Дика», супруга приковывала к столу цепью по его собственной просьбе. И нет, это было не то, о чём вы сейчас подумали. Писатель страдал от хронической прокрастинации, и одержать над ней победу хотя бы на короткое время помогала только грубая сила.

Другой известный писатель, Дуглас Адамс, вообще ненавидел свою работу. У него в голове табунами бродили истории, но он делал что угодно, только б не писать. Роман «Автостопом по галактике» увидел свет благодаря другу Адамса, который прикатил с другого конца страны, чтобы загнать того за пишущую машинку.

Третий писатель, Джордж Мартин... А впрочем, не будем о нём.

Расскажите: вашим друзьям и родственникам тоже приходится силой тащить вас к компьютеру, чтобы вы дописали то, что начали? Или вы сами как-то справляетесь с этим тревожным Левиафаном? Сейчас сделаю опрос. 🙂

#разговоры #творческий_ступор

Решил повесить здесь разбор упражнения, которое давал некоторое время назад в ВК.

Итак, основной принцип членения текста на абзацы — «один абзац — одна мысль». Достаточно объёмные блоки информации разного типа (описания, воспоминания, рассуждения, действия и т.п.) лучше давать разными абзацами. Если между действиями был большой перерыв, их тоже лучше разделить на разные абзацы. Реплики персонажей в диалогах даются каждая с красной строки. Если авторская ремарка к реплике содержит описание действий, то это должны быть действия персонажа, который произнёс реплику. Объёмные описания действий (равно как действия, не связанные непосредственно с репликой) лучше выносить из диалога и давать отдельным абзацем.

Теперь, опираясь на эти правила, давайте разберём текст из упражнения.

1️⃣ Первая мысль, которую даёт автор, — описание дома, где живёт Михаил Петрович. Это будет первый абзац.

2️⃣ Потом автор переходит к действиям героев. Это будет второй абзац.

3️⃣ Дальнейшую информацию (когда Михаил Петрович смотрит на гостей) можно было бы дать в предыдущем абзаце, но я отделю её, потому что фокус читательского внимания переносится на другого персонажа.

4️⃣ Далее отдельным абзацем идёт реплика Михаила Петровича и сопровождающие её действия (в авторской ремарке).

4️⃣ Гости проходят в квартиру — ещё один абзац.

5️⃣ Реплика Толи — ещё один, без авторской ремарки (так как дальше у нас отнюдь не действия Толи, сопровождающие его слова, верно?).

6️⃣ Следующий абзац — про стол, холодильник и рулет с маком.

7️⃣ Реплика Михаила Петровича про день рождения — абзац.

8️⃣ Герои переглядываются — ещё абзац.

И вот что у меня в итоге получилось.

Михаил Петрович жил на улице Ленина, в жёлтом трёхэтажном доме с львиными мордами на фасаде. Здесь останавливался не то Лев Толстой, не то Алексей Толстой — короче, какой-то заслуженный скучный писатель. Об этом сообщалось на памятной доске, висевшей около отделения Почты России.

Мы успели до дождя. Поднялись по мрачной лестнице, пахнущей табаком и кошками, и стали звонить в дверь. Звонить пришлось долго. Толя даже предложил прийти в другой день: видно же, что никого нет дома. Наконец в глубине квартиры послышались шаркающие шаги. Проскрежетал замок, звякнула снимаемая цепочка, потом клацнула щеколда — и перед нами предстало светило русской филологии, доцент Михаил Петрович Зябликов, в протёртом на локтях халате и бесформенных шлёпанцах.

Сначала он не узнал нас или не разглядел — на лестничной площадке было темно, хоть глаз коли. Потом, изменившись в лице, он пробормотал:

— А, мальчики, это вы. Ну проходите, — и отошёл в сторону, пропуская нас внутрь. Даже рукой показал, мол, приглашаю.

Мы протиснулись мимо него. Толя сконфуженно буркнул, не глядя в глаза преподавателю:

— Здрасть, Михал-Трович. Мы это, ненадолго.

И вот он усадил нас на кухне вокруг стола под липкой клеёнкой, разлил чай по кружкам, достал из холодильника «Юрюзань» едва начатый рулет с маком. Будто это мы не зачёт у него явились просить, а...

— Рад, мальчики, что пришли на мой день рождения, — вдруг сказал Михаил Петрович. — А то сижу тут один как сыч, никто даже не звонит.

Мы переглянулись. Это был неожиданный поворот сюжета.

Слушайте, а вот что мне стало вдруг интересно: сколько авторов реально пользуются помощью бета-ридеров? У меня было такое ощущение, что все или почти все. Потому что с кем ни заговоришь, он кивает, мол, бета-ридеры — это что-то само собой разумеющееся в творческой практике писателя, столь же привычное, как «Ворд» или «Грамота.ру». Но я тут подумал: это те, кто постоянно работает с бета-ридерами, о них говорят. А кто-то не работает — и потому не говорит. А кто-то вообще такого слова не слышал. И этих молчащих людей может быть на самом деле 90%.

И вот я уже пишу опрос. 🙂

Постскриптум. У нас в группе ВК есть тема для поиска бета-ридеров, если вы вдруг не знаете.

#опросы