Начало см. в предыдущем посте.
Когда от редактора хотят, чтобы он не только нашёл в тексте и исправил объективные недочёты, но и сделал текст субъективно лучше — ну, вы понимаете, лучше, чтоб он был более хорошим, 🙄 — это уже совершенно другая задача. И называется она — литературная обработка текста. Литобработка может быть поверхностной, когда редактор выкорчёвывает только самые разлапистые коряги, и довольно глубокой — вплоть до полного переписывания. Стоить такая работа будет больше, чем обычная редактура. И тут важно понимать (многие не понимают) вот что: если вы дали добро на литобработку, значит, вы положились на чувство вкуса и стиля редактора — и претензии, что-де вам что-то не понравилось, будут неуместны. Это объективные ошибки — ошибки, и всё; а что касается всяких субъективных штук — тут сколько людей, столько и вкусов, и что для одного ужасно, для другого очень даже здорово.
И есть ещё несколько задач, за которые литературные редакторы берутся неохотно, — вернее, кто-то может на это и согласиться, а кто-то нет. Во-первых, это корректура, то есть исправление пропущенных и лишних запятых, орфографических ошибок, опечаток и т.п. Если редактор такое заметит, он, конечно, поправит. Но не всё. Потому что в его компетенцию не входит выколачивание из текста всего мелкого мусора. Этим занимается другой человек — корректор.
Во-вторых, в обязанности редактора по умолчанию не входит совместное написание книги с автором. Вернее, есть такой формат сотрудничества, называется «редакторское сопровождение текста» — когда специалист помогает выстроить структуру и логические связи в тексте, доступно изложить сложные мысли, подобрать примеры и т.д. Но далеко не у каждого редактора есть время и желание ввязываться в такую масштабную и долгую работу (да и не у каждого автора найдётся достаточно денег, чтобы её оплатить).
Ну и в-третьих, даже если редактор готов сопровождать вас в написании текста, не ждите, что он будет полноценным соавтором — если только вы не готовы поставить его фамилию на обложку и отдать ему часть гонорара. Впрочем, если вам всё-таки нужен «платный соавтор» — поищите людей, называющих себя гострайтерами, и будет вам хорошо. 🙂
#редактура
Когда от редактора хотят, чтобы он не только нашёл в тексте и исправил объективные недочёты, но и сделал текст субъективно лучше — ну, вы понимаете, лучше, чтоб он был более хорошим, 🙄 — это уже совершенно другая задача. И называется она — литературная обработка текста. Литобработка может быть поверхностной, когда редактор выкорчёвывает только самые разлапистые коряги, и довольно глубокой — вплоть до полного переписывания. Стоить такая работа будет больше, чем обычная редактура. И тут важно понимать (многие не понимают) вот что: если вы дали добро на литобработку, значит, вы положились на чувство вкуса и стиля редактора — и претензии, что-де вам что-то не понравилось, будут неуместны. Это объективные ошибки — ошибки, и всё; а что касается всяких субъективных штук — тут сколько людей, столько и вкусов, и что для одного ужасно, для другого очень даже здорово.
И есть ещё несколько задач, за которые литературные редакторы берутся неохотно, — вернее, кто-то может на это и согласиться, а кто-то нет. Во-первых, это корректура, то есть исправление пропущенных и лишних запятых, орфографических ошибок, опечаток и т.п. Если редактор такое заметит, он, конечно, поправит. Но не всё. Потому что в его компетенцию не входит выколачивание из текста всего мелкого мусора. Этим занимается другой человек — корректор.
Во-вторых, в обязанности редактора по умолчанию не входит совместное написание книги с автором. Вернее, есть такой формат сотрудничества, называется «редакторское сопровождение текста» — когда специалист помогает выстроить структуру и логические связи в тексте, доступно изложить сложные мысли, подобрать примеры и т.д. Но далеко не у каждого редактора есть время и желание ввязываться в такую масштабную и долгую работу (да и не у каждого автора найдётся достаточно денег, чтобы её оплатить).
Ну и в-третьих, даже если редактор готов сопровождать вас в написании текста, не ждите, что он будет полноценным соавтором — если только вы не готовы поставить его фамилию на обложку и отдать ему часть гонорара. Впрочем, если вам всё-таки нужен «платный соавтор» — поищите людей, называющих себя гострайтерами, и будет вам хорошо. 🙂
#редактура
Некоторые авторы выполняют редактуру «на отвяжись», потому что для них это скучно и долго. Сегодня я дам несколько советов насчёт того, как сделать это занятие менее скучным.
1️⃣ Не растягивайте правку текста до бесконечности. Мало что так обескураживает, как задачи без видимого и понятного результата. О том, как перестать редактировать бесконечно, я рассказывал в статье «Меняя хорошее на хорошее».
2️⃣ Ставьте себе конкретные задачи на каждом этапе правки (и не важно, объективная это правка или вкусовая). Например: работа над диалогами; работа над средствами художественной выразительности; факт-чекинг; устранение лексических повторов — и т.д. Если вы снова и снова читаете текст, чтобы просто «сделать его лучше», — то это слишком размытая задача. Если же вы каждый раз сосредоточены на каком-то новом аспекте текста, то, во-первых, вы видите прогресс (и это подогревает ваш интерес), а во-вторых, вы лучше концентрируетесь на работе.
3️⃣ Дайте себе отдохнуть от текста. Если вы его только-только дописали, вы не можете воспринимать его достаточно отстранённо. Возможно, вас переполняют эмоции («ай да Пушкин, ай да сукин сын!» или «какую же дрянь я написал...»). Возможно, вы устали от этого конкретного текста. Возможно даже, вы помните его наизусть, каждое слово. Отложите текст на месяц или хотя бы на ночь, позвольте себе хоть немного забыть его.
4️⃣ Не редактируйте впопыхах, из последних сил. Вообще старайтесь не редактировать в нересурсном состоянии — когда вы устали, раздражены, чем-то расстроены, хотите спать, болеете и т.д. В этом случае работа для вас легко может превратиться в пытку или во что-то такое, что хочется побыстрее бросить.
5️⃣ Если вам не удаётся замотивировать себя работой над текстом как таковой, можете создать некий внешний интерес. Это называется «геймификация». Начните отслеживать что-то, отмечать: например, если в вашем романе сто страниц, начертите на тетрадном листе квадрат десять на десять клеток и закрашивайте по одной за каждую просмотренную страницу — так вы будете ясно видеть прогресс. Считайте ошибки, считайте затраченное время. Пробуйте работать быстрее, наперегонки с самим собой. Награждайте себя за достижения.
6️⃣ Наконец, одна из лучших мотивирующих штук (по крайней мере, для меня) — это понимание, что текст становится лучше и вы тоже становитесь лучше. Хвалите себя за каждую исправленную ошибку: её бы нашли въедливые читатели — а теперь не найдут. Разберитесь с каждым непонятным случаем, выпишите правило на листок и повесьте над монитором — так вы выучите его и больше не сделаете с ним ошибки.
Постскриптум. А факт-чекинг, кстати, сам по себе довольно увлекателен — это же повод узнать много нового и интересного.
#редактура #эффективность
1️⃣ Не растягивайте правку текста до бесконечности. Мало что так обескураживает, как задачи без видимого и понятного результата. О том, как перестать редактировать бесконечно, я рассказывал в статье «Меняя хорошее на хорошее».
2️⃣ Ставьте себе конкретные задачи на каждом этапе правки (и не важно, объективная это правка или вкусовая). Например: работа над диалогами; работа над средствами художественной выразительности; факт-чекинг; устранение лексических повторов — и т.д. Если вы снова и снова читаете текст, чтобы просто «сделать его лучше», — то это слишком размытая задача. Если же вы каждый раз сосредоточены на каком-то новом аспекте текста, то, во-первых, вы видите прогресс (и это подогревает ваш интерес), а во-вторых, вы лучше концентрируетесь на работе.
3️⃣ Дайте себе отдохнуть от текста. Если вы его только-только дописали, вы не можете воспринимать его достаточно отстранённо. Возможно, вас переполняют эмоции («ай да Пушкин, ай да сукин сын!» или «какую же дрянь я написал...»). Возможно, вы устали от этого конкретного текста. Возможно даже, вы помните его наизусть, каждое слово. Отложите текст на месяц или хотя бы на ночь, позвольте себе хоть немного забыть его.
4️⃣ Не редактируйте впопыхах, из последних сил. Вообще старайтесь не редактировать в нересурсном состоянии — когда вы устали, раздражены, чем-то расстроены, хотите спать, болеете и т.д. В этом случае работа для вас легко может превратиться в пытку или во что-то такое, что хочется побыстрее бросить.
5️⃣ Если вам не удаётся замотивировать себя работой над текстом как таковой, можете создать некий внешний интерес. Это называется «геймификация». Начните отслеживать что-то, отмечать: например, если в вашем романе сто страниц, начертите на тетрадном листе квадрат десять на десять клеток и закрашивайте по одной за каждую просмотренную страницу — так вы будете ясно видеть прогресс. Считайте ошибки, считайте затраченное время. Пробуйте работать быстрее, наперегонки с самим собой. Награждайте себя за достижения.
6️⃣ Наконец, одна из лучших мотивирующих штук (по крайней мере, для меня) — это понимание, что текст становится лучше и вы тоже становитесь лучше. Хвалите себя за каждую исправленную ошибку: её бы нашли въедливые читатели — а теперь не найдут. Разберитесь с каждым непонятным случаем, выпишите правило на листок и повесьте над монитором — так вы выучите его и больше не сделаете с ним ошибки.
Постскриптум. А факт-чекинг, кстати, сам по себе довольно увлекателен — это же повод узнать много нового и интересного.
#редактура #эффективность
Есть миф, связанный с редактурой: будто какие-то секретные редакторские приёмы могут плохую книгу сделать хорошей. Или скучную — интересной. Пустую — умной. Написанную ни для кого — кому-то нужной.
Увы, таких приёмов не существует.
Плохую книгу можно переписать — целиком или частично, — чтобы сделать лучше. Но для этого понадобятся не редакторские, а писательские навыки — те же самые, с помощью которых книга была создана. Нужно взять и переделать её, сделать заново.
Когда я говорю «редактура», я имею в виду довольно поверхностную работу; когда я говорю «переписывание», это слово подразумевает, что автору нужно закопаться глубоко и, возможно, изменить суть, структуру или наполнение произведения. Не следует, впрочем, думать, будто поверхностная работа — значит работа простая, неважная или мало на что влияющая. Качественная редактура подобна огранке алмаза или художественной резьбе по дереву, но она не превратит деревяшку в бриллиант.
Мне время от времени задают вопросы: «Как правильно редактировать сюжет? Можно ли редактировать персонажей? Какие известны способы редактирования структуры произведения?» Ответ на эти вопросы такой: на глубинном уровне произведение не редактируют, а переписывают. То есть изменяют, используя другие — не редакторские, а писательские — знания, навыки и приёмы. А редактируют его только тогда, когда оно уже закончено.
#редактура
Увы, таких приёмов не существует.
Плохую книгу можно переписать — целиком или частично, — чтобы сделать лучше. Но для этого понадобятся не редакторские, а писательские навыки — те же самые, с помощью которых книга была создана. Нужно взять и переделать её, сделать заново.
Когда я говорю «редактура», я имею в виду довольно поверхностную работу; когда я говорю «переписывание», это слово подразумевает, что автору нужно закопаться глубоко и, возможно, изменить суть, структуру или наполнение произведения. Не следует, впрочем, думать, будто поверхностная работа — значит работа простая, неважная или мало на что влияющая. Качественная редактура подобна огранке алмаза или художественной резьбе по дереву, но она не превратит деревяшку в бриллиант.
Мне время от времени задают вопросы: «Как правильно редактировать сюжет? Можно ли редактировать персонажей? Какие известны способы редактирования структуры произведения?» Ответ на эти вопросы такой: на глубинном уровне произведение не редактируют, а переписывают. То есть изменяют, используя другие — не редакторские, а писательские — знания, навыки и приёмы. А редактируют его только тогда, когда оно уже закончено.
#редактура
Когда-то я говорил, что у текстов могут быть очень разные проблемы — связанные с их непонятностью, чрезмерной сложностью, ненужностью аудитории и пр. Если вы не помните такого, обязательно прочитайте пост по ссылке.
Сегодня я хочу поговорить подробнее об одной конкретной проблеме — о разочаровании. Разочаровывающий текст — это текст, который не оправдал ожиданий читателя. Он (читатель) ждал одного, потратил время на чтение, но получил что-то совсем другое. Или недополучил того, чего хотел. Или вообще ничего не получил — сидит и думает: «Блин, что это было такое сейчас?»
Есть несколько основных вещей, которые могут привести к разочарованию. Давайте разберём их (список, разумеется, отнюдь не исчерпывающий — можете дополнять его в комментариях).
😿 Пустые обещания. Автор даёт какие-то авансы, обещает что-то большое и важное (не обязательно прямо, это может быть название, аннотация, намёки в тексте, круто завёрнутый сюжет, предполагающий нешаблонную развязку, и т.д.). А в тексте этого не оказывается. Ну или, как говорится, замах был на рубль, удар на копеечку.
😿 Несоответствие жанру или назначению. Все книги так или иначе решают определённые задачи: развлекают, учат, уводят от скучных будней, помогают разобраться в сложных темах. Человек покупает книгу какого то-жанра или направления (фэнтези-роман, учебник, сборник анекдотов), рассчитывая, что там есть всё, что должно быть в такого рода книгах. Если он этого не найдёт, он, естественно, будет разочарован.
😿 Нераскрытая тема. Бывает, что писатель взялся за тему — и не вытянул: либо он недостаточно компетентен, либо недостаточно мастеровит, либо не очень хорошо понимает, что хотел сказать. Такие книги никому не нужны. Но они, к сожалению, есть.
😿 Вода. Если читатель вязнет в обилии ненужных подробностей, в чрезмерной детализации, сюжетной избыточности, в банальщине и общих словах, в отступлениях не по теме и в сторителлинге, сторителлинге, сторителлинге — он устаёт и разочаровывается.
😿 Слабая концовка/кульминация. Тут, я думаю, комментарии не нужны: автор не справился или схалтурил, финал слит, публика в ярости.
🙀 Неоправданные события. Опытные читатели не любят в текстах шаблонов и искусственности. Любые неоправданные события — надуманные ситуации, рояли в кустах, приторная мэрисьюшность персонажей — неизбежно портят текст в глазах такой аудитории.
😿 Вторичность. Для многих самиздатовских текстов вторичность — не проблема. Я не раз слышал и от читателей, и от авторов: «А что такого? Проверенный приём, излюбленный типаж, обязательные сцены. Для того и читаем, чтобы снова, и снова, и опять». Однако это не работает в случае со вдумчивой, эрудированной, начитанной аудиторией — здесь не получится скрыть авторскую лень и неизобретательность за модным словом «постмодернизм».
Засим заканчиваю и передаю слово вам: а что разочаровывает в книгах лично вас?
#редактура
Сегодня я хочу поговорить подробнее об одной конкретной проблеме — о разочаровании. Разочаровывающий текст — это текст, который не оправдал ожиданий читателя. Он (читатель) ждал одного, потратил время на чтение, но получил что-то совсем другое. Или недополучил того, чего хотел. Или вообще ничего не получил — сидит и думает: «Блин, что это было такое сейчас?»
Есть несколько основных вещей, которые могут привести к разочарованию. Давайте разберём их (список, разумеется, отнюдь не исчерпывающий — можете дополнять его в комментариях).
😿 Пустые обещания. Автор даёт какие-то авансы, обещает что-то большое и важное (не обязательно прямо, это может быть название, аннотация, намёки в тексте, круто завёрнутый сюжет, предполагающий нешаблонную развязку, и т.д.). А в тексте этого не оказывается. Ну или, как говорится, замах был на рубль, удар на копеечку.
😿 Несоответствие жанру или назначению. Все книги так или иначе решают определённые задачи: развлекают, учат, уводят от скучных будней, помогают разобраться в сложных темах. Человек покупает книгу какого то-жанра или направления (фэнтези-роман, учебник, сборник анекдотов), рассчитывая, что там есть всё, что должно быть в такого рода книгах. Если он этого не найдёт, он, естественно, будет разочарован.
😿 Нераскрытая тема. Бывает, что писатель взялся за тему — и не вытянул: либо он недостаточно компетентен, либо недостаточно мастеровит, либо не очень хорошо понимает, что хотел сказать. Такие книги никому не нужны. Но они, к сожалению, есть.
😿 Вода. Если читатель вязнет в обилии ненужных подробностей, в чрезмерной детализации, сюжетной избыточности, в банальщине и общих словах, в отступлениях не по теме и в сторителлинге, сторителлинге, сторителлинге — он устаёт и разочаровывается.
😿 Слабая концовка/кульминация. Тут, я думаю, комментарии не нужны: автор не справился или схалтурил, финал слит, публика в ярости.
🙀 Неоправданные события. Опытные читатели не любят в текстах шаблонов и искусственности. Любые неоправданные события — надуманные ситуации, рояли в кустах, приторная мэрисьюшность персонажей — неизбежно портят текст в глазах такой аудитории.
😿 Вторичность. Для многих самиздатовских текстов вторичность — не проблема. Я не раз слышал и от читателей, и от авторов: «А что такого? Проверенный приём, излюбленный типаж, обязательные сцены. Для того и читаем, чтобы снова, и снова, и опять». Однако это не работает в случае со вдумчивой, эрудированной, начитанной аудиторией — здесь не получится скрыть авторскую лень и неизобретательность за модным словом «постмодернизм».
Засим заканчиваю и передаю слово вам: а что разочаровывает в книгах лично вас?
#редактура
📜 Что такое корректорский лист и чем он полезен автору?
В те годы, когда я много работал с жанровой литературой, особенно с фантастикой и фэнтези, меня частенько просили подготовить так называемый корректорский лист (в некоторых издательствах его называли «спецификацией» или как-нибудь ещё, но суть была одна). Это файл, где собраны и упорядочены по алфавиту все имена собственные, термины и авторские неологизмы, которые встречаются в книге больше одного раза. Корректоры по такому списку ориентируются, как правильно нужно писать слова, которых нет в словарях.
Редактируя рукописи, я иногда составлял корректорские листы, даже если меня не просили: когда я видел, что в книге масса новых слов и имён, то понимал, что корректор скажет мне спасибо, если я соберу это всё в одном месте.
Да и мне самому было удобнее проверять, не называет ли автор одно и то же в разных местах по-разному и последовательно ли он использует им самим придуманную лексику. Например, когда я редактировал сборник-трибьют по мотивам «Умирающей Земли» Джека Вэнса, где было 24 рассказа, написанных и переведённых разными людьми, я сделал корректорский лист из 1400 строк — и без него я бы точно не справился.
Вы, наверное, уже поняли, к чему я веду. Нередко бывает, когда автор создал настолько сложный и запутанный мир, что и сам уже теряется, кто там есть кто и что есть что. Особенно если он пишет многотомную эпопею и работа над ней растянулась на годы. Поди упомни, что было в первом томе, напечатанном в 2010 году!
Корректорский лист — по сути, словарь. В простейшем случае это алфавитный список слов. Если какие-то имена или термины изменяются нестандартно, имеют синонимы или производные слова, это стоит указать особо. Ну а если есть время и желание, можно дать каждому краткое пояснение. Только не увлекайтесь — помните, что вы это делаете для себя, а не для читателей.
#редактура
В те годы, когда я много работал с жанровой литературой, особенно с фантастикой и фэнтези, меня частенько просили подготовить так называемый корректорский лист (в некоторых издательствах его называли «спецификацией» или как-нибудь ещё, но суть была одна). Это файл, где собраны и упорядочены по алфавиту все имена собственные, термины и авторские неологизмы, которые встречаются в книге больше одного раза. Корректоры по такому списку ориентируются, как правильно нужно писать слова, которых нет в словарях.
Редактируя рукописи, я иногда составлял корректорские листы, даже если меня не просили: когда я видел, что в книге масса новых слов и имён, то понимал, что корректор скажет мне спасибо, если я соберу это всё в одном месте.
Да и мне самому было удобнее проверять, не называет ли автор одно и то же в разных местах по-разному и последовательно ли он использует им самим придуманную лексику. Например, когда я редактировал сборник-трибьют по мотивам «Умирающей Земли» Джека Вэнса, где было 24 рассказа, написанных и переведённых разными людьми, я сделал корректорский лист из 1400 строк — и без него я бы точно не справился.
Вы, наверное, уже поняли, к чему я веду. Нередко бывает, когда автор создал настолько сложный и запутанный мир, что и сам уже теряется, кто там есть кто и что есть что. Особенно если он пишет многотомную эпопею и работа над ней растянулась на годы. Поди упомни, что было в первом томе, напечатанном в 2010 году!
Корректорский лист — по сути, словарь. В простейшем случае это алфавитный список слов. Если какие-то имена или термины изменяются нестандартно, имеют синонимы или производные слова, это стоит указать особо. Ну а если есть время и желание, можно дать каждому краткое пояснение. Только не увлекайтесь — помните, что вы это делаете для себя, а не для читателей.
#редактура
Малкольм Гладуэлл писал, что если 10 000 часов заниматься чем-то с полной отдачей и не топтаться на месте, то станешь в этом мастером. Утверждение спорное, но если в нём содержится хоть крупица истины, то у меня есть основания считать себя мастером своего дела. Потому что занимаюсь я им к этому дню 19 896,5 часа. Или, если точнее, — вот столько часов и 19 минут. Впрочем, этот пост я пишу не затем, чтобы похвастаться. Я хочу поговорить с вами об организации и оптимизации работы.
Когда я пришёл в профессию, то сразу начал вести учёт всего. Тогда, 15 лет назад, литературным редакторам за сделанную работу нередко платили спустя несколько месяцев, а бывало, что и через год. Я понял, что бороться с этим нельзя, и принял это как данность: в конце концов, в каждой профессии есть свои плюсы, свои минусы и свои странности. Поэтому я и стал скрупулёзно записывать, какую книгу и когда обещал взять, какую уже взял, каковы по ней сроки и кто мне сколько должен. Бывало, сидишь, в кошельке последняя пара тысяч рублей, но греет мысль, что заказчики должны полмиллиона.
Почему-то я сразу решил записывать не только информацию по заказам вообще, но и время. Я стал отмечать в экселевской табличке каждый отрезок работы с точностью до минуты. Довольно быстро это вошло в привычку. Садишься — пишешь текущее время; встаёшь из-за компьютера — пишешь текущее время. Закончил и сдал книгу — подсчитываешь, сколько над ней работал. Первую свою книгу я ковырял очень долго — почти 300 часов. Это был кошмар, отвратительный перевод, хуже гугловского. Удивительно, как после этого я не оставил мысль быть редактором.
Впоследствии, когда у меня сложился свой стиль работы, я стал делить её на этапы и начал отмечать, чем именно занимался в каждый отрезок времени: была ли это первичная стилистическая правка или факт-чекинг, сложные места, лексические повторы, чистовая вычитка и т.д. О своей системе я, кстати, подробно рассказываю на курсе редактуры. Обратите внимание: я записываю только чистое рабочее время, без перерывов, перекладывания предметов на столе и заглядывания в соцсети. Если я отвлекаюсь, то всё равно бросаю взгляд на часы (привычка) и помечаю: «–7 минут» или сколько там прошло.
Что не попало в мои таблицы — так это всё то, что я делал, будучи ответственным редактором, а потом главным редактором. Чтение рукописей, переписка с авторами, художниками, корректорами и прочая менеджерская работа. Это трудно учитывать, в отличие от собственно редактирования книги.
Что мне это дало? Когда статистики набралось достаточно, я стал видеть закономерности. Например, я увидел на цифрах: когда начинаешь новую книгу, она поначалу идёт медленно, но где-то на 5–7% объёма выходишь на крейсерскую скорость и до конца уже так и движешься. Вообще, замерив скорость на первом авторском листе или полутора листах, можно спрогнозировать с точностью до нескольких часов, сколько времени уйдёт на работу. Некоторые этапы (например, поиск и устранение лексических повторов) вообще считаются с точностью до нескольких минут. Если я, скажем, вычислил, что на книгу мне понадобится где-то 73,5 часа, то я могу спланировать время. Могу взять ещё несколько заказов, зная, что никого не подведу. А посчитать мне недолго: в той же экселевской табличке я сделал калькулятор: вбиваю туда нужные цифры — он мне показывает, сколько часов мне потребуется на каждый из этапов работы, чтобы закончить.
Продолжение см. в следующем посте.
#из_жизни_редакторов #редактура #эффективность
Когда я пришёл в профессию, то сразу начал вести учёт всего. Тогда, 15 лет назад, литературным редакторам за сделанную работу нередко платили спустя несколько месяцев, а бывало, что и через год. Я понял, что бороться с этим нельзя, и принял это как данность: в конце концов, в каждой профессии есть свои плюсы, свои минусы и свои странности. Поэтому я и стал скрупулёзно записывать, какую книгу и когда обещал взять, какую уже взял, каковы по ней сроки и кто мне сколько должен. Бывало, сидишь, в кошельке последняя пара тысяч рублей, но греет мысль, что заказчики должны полмиллиона.
Почему-то я сразу решил записывать не только информацию по заказам вообще, но и время. Я стал отмечать в экселевской табличке каждый отрезок работы с точностью до минуты. Довольно быстро это вошло в привычку. Садишься — пишешь текущее время; встаёшь из-за компьютера — пишешь текущее время. Закончил и сдал книгу — подсчитываешь, сколько над ней работал. Первую свою книгу я ковырял очень долго — почти 300 часов. Это был кошмар, отвратительный перевод, хуже гугловского. Удивительно, как после этого я не оставил мысль быть редактором.
Впоследствии, когда у меня сложился свой стиль работы, я стал делить её на этапы и начал отмечать, чем именно занимался в каждый отрезок времени: была ли это первичная стилистическая правка или факт-чекинг, сложные места, лексические повторы, чистовая вычитка и т.д. О своей системе я, кстати, подробно рассказываю на курсе редактуры. Обратите внимание: я записываю только чистое рабочее время, без перерывов, перекладывания предметов на столе и заглядывания в соцсети. Если я отвлекаюсь, то всё равно бросаю взгляд на часы (привычка) и помечаю: «–7 минут» или сколько там прошло.
Что не попало в мои таблицы — так это всё то, что я делал, будучи ответственным редактором, а потом главным редактором. Чтение рукописей, переписка с авторами, художниками, корректорами и прочая менеджерская работа. Это трудно учитывать, в отличие от собственно редактирования книги.
Что мне это дало? Когда статистики набралось достаточно, я стал видеть закономерности. Например, я увидел на цифрах: когда начинаешь новую книгу, она поначалу идёт медленно, но где-то на 5–7% объёма выходишь на крейсерскую скорость и до конца уже так и движешься. Вообще, замерив скорость на первом авторском листе или полутора листах, можно спрогнозировать с точностью до нескольких часов, сколько времени уйдёт на работу. Некоторые этапы (например, поиск и устранение лексических повторов) вообще считаются с точностью до нескольких минут. Если я, скажем, вычислил, что на книгу мне понадобится где-то 73,5 часа, то я могу спланировать время. Могу взять ещё несколько заказов, зная, что никого не подведу. А посчитать мне недолго: в той же экселевской табличке я сделал калькулятор: вбиваю туда нужные цифры — он мне показывает, сколько часов мне потребуется на каждый из этапов работы, чтобы закончить.
Продолжение см. в следующем посте.
#из_жизни_редакторов #редактура #эффективность
Начало см. в предыдущем посте.
Следующая полезная вещь, которую можно проделать, если есть точные данные, — это оптимизация. Так, я обратил внимание, что расслабляюсь, когда сдал работу, а по следующему заказу ещё не горят сроки. Эта мысль кажется очевидной, но её подтверждает статистика: самые большие «окна» в моём рабочем графике — иногда по неделе и дольше — стабильно приходились на время после сдачи заказа. Я не противник отдыха, но тут совпали два психологических фактора: чувство расслабленности, удовлетворения и гордости после хорошо сделанного дела — и нежелание браться за новую, пока ещё не знакомую книгу. В итоге выходные нередко затягивались, и я бездельничал до тех пор, пока не начинало поджимать время. Решить эту проблему удалось с помощью простого правила: как только закончил и сдал предыдущую книгу, в тот же день берёшься за следующую и занимаешься ею минимум два полных дня. После этого незапланированные «окна» из графика исчезли.
Или, например, была проблема со «снятием вопросов» (я называю так проверку фактической информации и устранение стилистических ошибок, которые не удалось с ходу исправить на этапе первичной правки): часто мне не удавалось спрогнозировать, сколько времени это займёт. Чтобы оптимизировать эту работу, я сперва замерил на нескольких книгах время, которое потратил на каждый вопрос. Это был масштабный эксперимент, потому что по одной книге иной раз набирается больше тысячи вопросов. Затем я собрал эти вопросы в таблицу и разделил на две категории: сложные и простые. Простые (проверить написание какого-либо слова, проверить цифру, имя собственное и т.д.) занимают где-то 70–90% от общего количества вопросов, и на каждый из них нужна максимум минута (обычно несколько секунд). А есть вопросы сложные, и чтобы снять один такой вопрос, иногда нужно потратить несколько часов. Например, перевести заново стихотворение. Придумать русскоязычный аналог игры слов, с которой не справился переводчик. Погрузиться в какую-то сложную концепцию, чтобы разобраться в ней и понять, что вообще имел в виду автор. Найти в Интернете книгу и проверить в ней точность цитаты. Если, снимая простые вопросы, я разгоняюсь и начинаю работать как автомат, то сложные настраивают на обстоятельный поиск информации, после каждого из них я сильно теряю в скорости, и если потом мне всего лишь надо проверить, как правильно пишется слово «биссектриса», я могу потратить на это минут десять.
В итоге я разделил работу с вопросами на два этапа. Если на первом этапе на какой-то вопрос уходит больше полутора минут, я крашу его другим цветом и перехожу к следующему. Ко второму этапу у меня остаётся несколько десятков сложных вопросов, и это уже не такая неподъёмная глыба. Какие-то из них можно упростить, какие-то переадресовать научному редактору, какие-то обсудить с ответредом, автором или переводчиком.
Ещё одно преимущество учёта времени — это то, что ты привыкаешь работать сосредоточенно, не отвлекаясь, и не выполнять одновременно несколько задач. Этот принцип применим не только к редактуре, но и к написанию текста.
Подытожу: конечно, редактору важно совершенствовать профессиональные навыки и знания — например, грамотность; конечно, редактору важно искать новых заказчиков и выстраивать с ними хорошие отношения; конечно, важно также работать над собой — бороться с прокрастинацией, перфекционизмом, пофигизмом и прочими вредными установками. И всё это было. Но я бы не сделал и четверти от того, что мне как редактору удалось сделать за эти 15 лет, если б не файл «Работа.xls» и привычка записывать в него каждую минуту, потраченную на редактуру.
Я не призываю вас вести такую же таблицу — это скорее личная странность, нежели профессиональный стандарт. Я советую вам просто задуматься: какие важные аспекты своей работы или хобби вы могли бы взять под контроль — и как, — чтобы стать мастером в своём деле.
#из_жизни_редакторов #редактура #эффективность
Следующая полезная вещь, которую можно проделать, если есть точные данные, — это оптимизация. Так, я обратил внимание, что расслабляюсь, когда сдал работу, а по следующему заказу ещё не горят сроки. Эта мысль кажется очевидной, но её подтверждает статистика: самые большие «окна» в моём рабочем графике — иногда по неделе и дольше — стабильно приходились на время после сдачи заказа. Я не противник отдыха, но тут совпали два психологических фактора: чувство расслабленности, удовлетворения и гордости после хорошо сделанного дела — и нежелание браться за новую, пока ещё не знакомую книгу. В итоге выходные нередко затягивались, и я бездельничал до тех пор, пока не начинало поджимать время. Решить эту проблему удалось с помощью простого правила: как только закончил и сдал предыдущую книгу, в тот же день берёшься за следующую и занимаешься ею минимум два полных дня. После этого незапланированные «окна» из графика исчезли.
Или, например, была проблема со «снятием вопросов» (я называю так проверку фактической информации и устранение стилистических ошибок, которые не удалось с ходу исправить на этапе первичной правки): часто мне не удавалось спрогнозировать, сколько времени это займёт. Чтобы оптимизировать эту работу, я сперва замерил на нескольких книгах время, которое потратил на каждый вопрос. Это был масштабный эксперимент, потому что по одной книге иной раз набирается больше тысячи вопросов. Затем я собрал эти вопросы в таблицу и разделил на две категории: сложные и простые. Простые (проверить написание какого-либо слова, проверить цифру, имя собственное и т.д.) занимают где-то 70–90% от общего количества вопросов, и на каждый из них нужна максимум минута (обычно несколько секунд). А есть вопросы сложные, и чтобы снять один такой вопрос, иногда нужно потратить несколько часов. Например, перевести заново стихотворение. Придумать русскоязычный аналог игры слов, с которой не справился переводчик. Погрузиться в какую-то сложную концепцию, чтобы разобраться в ней и понять, что вообще имел в виду автор. Найти в Интернете книгу и проверить в ней точность цитаты. Если, снимая простые вопросы, я разгоняюсь и начинаю работать как автомат, то сложные настраивают на обстоятельный поиск информации, после каждого из них я сильно теряю в скорости, и если потом мне всего лишь надо проверить, как правильно пишется слово «биссектриса», я могу потратить на это минут десять.
В итоге я разделил работу с вопросами на два этапа. Если на первом этапе на какой-то вопрос уходит больше полутора минут, я крашу его другим цветом и перехожу к следующему. Ко второму этапу у меня остаётся несколько десятков сложных вопросов, и это уже не такая неподъёмная глыба. Какие-то из них можно упростить, какие-то переадресовать научному редактору, какие-то обсудить с ответредом, автором или переводчиком.
Ещё одно преимущество учёта времени — это то, что ты привыкаешь работать сосредоточенно, не отвлекаясь, и не выполнять одновременно несколько задач. Этот принцип применим не только к редактуре, но и к написанию текста.
Подытожу: конечно, редактору важно совершенствовать профессиональные навыки и знания — например, грамотность; конечно, редактору важно искать новых заказчиков и выстраивать с ними хорошие отношения; конечно, важно также работать над собой — бороться с прокрастинацией, перфекционизмом, пофигизмом и прочими вредными установками. И всё это было. Но я бы не сделал и четверти от того, что мне как редактору удалось сделать за эти 15 лет, если б не файл «Работа.xls» и привычка записывать в него каждую минуту, потраченную на редактуру.
Я не призываю вас вести такую же таблицу — это скорее личная странность, нежели профессиональный стандарт. Я советую вам просто задуматься: какие важные аспекты своей работы или хобби вы могли бы взять под контроль — и как, — чтобы стать мастером в своём деле.
#из_жизни_редакторов #редактура #эффективность
Скриншот из моей таблицы учёта, о которой я рассказывал в двух предыдущих постах (здесь и здесь).
#из_жизни_редакторов #редактура #эффективность
#из_жизни_редакторов #редактура #эффективность
Несколько раз спрашивали: как научиться видеть у себя в тексте штампы и канцелярит? А нужно сперва научиться их в принципе видеть. Такие штуки для нас, к сожалению, привычны, мы их легко пропускаем.
Тренируйтесь на чужих текстах, там ошибки заметнее, да и воспринимать вы их будете не так эмоционально. Нашли какой-нибудь сырой текст в самиздате — читаете и выделяете все канцеляризмы. Потом в следующий заход — все штампы, какие увидите. И вот так раз за разом, раз за разом, пока не сложится привычка.
#редактура #психология
Тренируйтесь на чужих текстах, там ошибки заметнее, да и воспринимать вы их будете не так эмоционально. Нашли какой-нибудь сырой текст в самиздате — читаете и выделяете все канцеляризмы. Потом в следующий заход — все штампы, какие увидите. И вот так раз за разом, раз за разом, пока не сложится привычка.
#редактура #психология
Ещё такой вопрос мне задают время от времени (обычно мои менее опытные коллеги): а что делать редактору, если автор просит вернуть в текст однозначные ошибки?
У меня такое тоже бывало, и не раз. Есть несколько вариантов.
Если автор не знает какого-то правила и искренне заблуждается, конечно, нужно ему сперва это правило объяснить. Причём без наездов, без насмешек, без высокомерия, а по возможности тактично. При работе с некоторыми авторами у меня довольно много времени уходит на написание таких объясняющих комментариев.
Бывает, что автор упирается, заявляет: «А вот я хочу, чтобы было так». Например, какое-то слово ему нравится использовать в неверном значении (вспоминается «круглый стол овальной формы» у Достоевского). Или «вы» он всегда пишет с прописной буквы. Или ещё что-нибудь. В этом случае я проговариваю внятно, что это ошибка и что она останется на совести автора, — после чего делаю так, как он попросил.
Если таких ошибок в тексте много, я прошу (обычно издательского ответреда — я всегда его держу в курсе авторских странностей и прихотей) не указывать мою фамилию в выходных данных книги. Дескать, пришлось оставить в тексте слишком много мусора по просьбе автора, и я не хочу, чтобы читатели связывали это с моим именем.
Бывают совсем запущенные случаи (чаще всего со «звёздами» и «брендами»), когда автор сразу занимает враждебную по отношению к редактору позицию. Ему может быть неприятна сама мысль, что в его гениальном тексте кто-то посмел увидеть ошибки. В этой ситуации я говорю, что автор волен отменить любые мои исправления, но пусть сперва подумает, какие проблемы за ними стоят, — и попытается эти проблемы решить самостоятельно. А если что-то ему непонятно, я могу прокомментировать любую правку (тут я спокоен, потому что по умолчанию исправляю объективные ошибки и не лезу в чужой текст с отсебятиной, если только меня об этом не попросят).
Передаю микрофон коллегам: а что делаете в таких случаях вы?
#редактура
У меня такое тоже бывало, и не раз. Есть несколько вариантов.
Если автор не знает какого-то правила и искренне заблуждается, конечно, нужно ему сперва это правило объяснить. Причём без наездов, без насмешек, без высокомерия, а по возможности тактично. При работе с некоторыми авторами у меня довольно много времени уходит на написание таких объясняющих комментариев.
Бывает, что автор упирается, заявляет: «А вот я хочу, чтобы было так». Например, какое-то слово ему нравится использовать в неверном значении (вспоминается «круглый стол овальной формы» у Достоевского). Или «вы» он всегда пишет с прописной буквы. Или ещё что-нибудь. В этом случае я проговариваю внятно, что это ошибка и что она останется на совести автора, — после чего делаю так, как он попросил.
Если таких ошибок в тексте много, я прошу (обычно издательского ответреда — я всегда его держу в курсе авторских странностей и прихотей) не указывать мою фамилию в выходных данных книги. Дескать, пришлось оставить в тексте слишком много мусора по просьбе автора, и я не хочу, чтобы читатели связывали это с моим именем.
Бывают совсем запущенные случаи (чаще всего со «звёздами» и «брендами»), когда автор сразу занимает враждебную по отношению к редактору позицию. Ему может быть неприятна сама мысль, что в его гениальном тексте кто-то посмел увидеть ошибки. В этой ситуации я говорю, что автор волен отменить любые мои исправления, но пусть сперва подумает, какие проблемы за ними стоят, — и попытается эти проблемы решить самостоятельно. А если что-то ему непонятно, я могу прокомментировать любую правку (тут я спокоен, потому что по умолчанию исправляю объективные ошибки и не лезу в чужой текст с отсебятиной, если только меня об этом не попросят).
Передаю микрофон коллегам: а что делаете в таких случаях вы?
#редактура