Становление массовых движений хорошо отражено в сюрреалистических «Бакенбардах» Юрия Мамина с Сухоруковым в главной роли.

Не столь важно, что становится объектом поклонения – самая богоугодная религия, самая высшая нация или самый мудрый вождь. Суть движения остаётся единой, а объекты поклонения взаимозаменяемы.

Доводя этот тезис до абсурда, Мамин взгромоздил на пьедестал культа Наше Всё из школьной программы.

В фильме имеется множество хохм и отсылок; чуть менее, чем все менты с «Улиц разбитых фонарей» и высокопарный слог идеолога пушкинизма:

«Чацкий-то как раз владел великим и могучим. Он умел смутить знатную чернь не видом голой задницы, а сильным, вдохновенным словом. А ныне это смешно, потому что не только прекрасные здания порушены — мозги порушены, вот что страшно».

Согласимся с героем Сухорукова как в плане порушенности прекрасных зданий, так и в плане порушенности мозгов в самом широком смысле.
А вот знатную чернь уже ничем не смутишь - ни словом, ни голой задницей.

#afterkunst
@paragnomen

Вот избран новый Президент
Соединенных Штатов
Поруган старый Президент
Соединенных Штатов

А нам-то что - ну, Президент
Ну, Съединенных Штатов
А интересно все ж - Прездент
Соединенных Штатов

Дмитрий Пригов, 1983 г.

#afterkunst
@paragnomen

Стихотворение Владимира Котовского к картине Андрея Шишкина «История болезней», 26.03.13.

- Я, мил мой, мучаюсь
С пятнадцати годов,
И как жива-т ещё, ума не раздобуду?..
Супруг мой первый-то, уж был, скажу, каков –
По жизни гроб его, ей-Богу, не забуду!..

- Вернёмся к Вам, мадам…
У Вас, значит, мигрень*?..
Какая боль, когда, и от чего стихает?..
(Она последняя за этот трудный день,
Но в это время он обычно отдыхает…)

- Мигрени, батюшка,
Покоя не дают,
Уж коли где кольнёт, ей-Богу, не отпустит!..
А мой второй супруг был этот, как же, «ют»,
Уж коли прибыль где, так точно не упустит!..

- Вернёмся к Вам, мадам!..
Что пьёте перед сном,
Вам натирания попробовать бы надо…
(Он еле слушает, все мысли об одном:
В саду щеглы поют, в саду сейчас прохлада…)

- А третий мой супруг
Обычно на ночь пил,
Настойку ландыша я для себя держала…
И ревновал меня к усопшим, даже бил,
Уж я, мой батенька, так от него дрожала!..

- Вернёмся к Вам, мадам.
В глаза не отдаёт?!..
Боль очень острая, или совсем тупая?!..
(Так сколько ж было их, супругов?!.. Вот даёт!..
Жила по-своему, и им не уступая!..)

- Четвёртый, батенька,
Тот был вообще-т судьёй,
Подслеповат чуток, но юбку не пропустит!..
Уж я намаялась, поверишь, ой-ёй-ёй!..
Надеюсь, в рай его Господь наш не допустит!..

- Вернёмся к Вам, мадам!!..
Советую Вам мёд,
По чайной ложечке, и рюмочку настойки…
(Пора бы ей уйти… Когда она уйдёт?..
Какой там сад ему, тут доползти б до койки…)

- Весенний-т мёд хорош,
Да я-т опять одна…
Гляжу, и Вы-т один, уж в этом глаз намётан!..
Я хоть и вдовая, но, мил мой, не бедна…
Так я по поводу: в супруги не возьмёте ль?

*Пик распространенности мигрени приходится на возраст 30 лет. После 60 лет нередко наступает полная ремиссия, либо значительное урежение приступов. Клиническая картина этого заболевания у пожилых имеет нетипичный для мигрени характер.

#afterkunst
@paragnomen

Андрей Шишкин - «История болезней», 2010 г.

#afterkunst
@paragnomen

Евгений Бутенко - «Кодировка».

#afterkunst #сложныевещества
@paragnomen

Препараты становятся богами, духами, творимыми в контексте научно-технического прогресса и затем репрезентирующими себя в мире.

В более грубом и откровенном виде реализацию мифа о саморекламе препаратов можно наблюдать на примере наркотиков и галлюциногенных веществ, применяемых в практике шаманизма и при архаических инициациях.

Вещество окружает себя «служебными» и «рекламными» текстами, различными эвфемистическими обозначениями, ритуалами употребления, именами разрешенными и табуированными.

Вспомним Кастанеду: «Не называй его “пейотль”, — говорит дон Хуан Карлосу. — Называй его Мескалито».

В современной культуре те или иные наркотики также «рекламируют» и «репрезентируют» себя через определенные (достаточно стабильные, закрепленные за тем или иным веществом) системы образов, интонаций, тем. Они создают сквозные квазистилистические связи, объединяющие культурные явления, достаточно отделенные друг от друга временем, местом, языком, социальной маркировкой и прочим.

Например, голоса Вертинского и Клауса Номи, звучащие как бы из глыбы льда, из «инеистых садов» кокаиновой «заморозки». И тот и другой выступали в гриме Пьеро. При этом первый был русским декадентом 20-х годов, а второй репрезентантом нью-йоркской постпанковской эклектики начала 80-х.

Культура ACID, детище психоделической революции 70-х годов, представляет собой в настоящее время своего рода рынок массовой «психоделической гимнастики», причем этот рынок сложился уже настолько плотно, поставлен на столь качественную базу (призванную имитировать психоделические эффекты), что если изъять из него этот «сакральный центр» — ЛСД, то ничего особенно не изменится. Миллионы людей, никогда не пробовавшие ЛСД, потребляют продукты культуры ACID.

Это классический пример тотальной идеологизации того, что мы называем «образом эффекта».
Идеологизация наркотиков осуществляется на уровне массовой культуры, примыкая к «большому эпосу транс-евхаристии», куда уже входят детально разработанные идеологии еды, спиртных напитков, табака.

Борьба с наркотиками также осуществляется на масштабном политическом уровне, составляя важную часть идеологических программ таких сверхдержав, как США. Подобным образом исламский фундаментализм рекламирует себя как проводника табу на алкоголь. 

Государство вступает с человеческим телом в интимнейшие отношения, контролируя то, что «входит в тело». 

Павел Пепперштейн «Апология антидепрессантов». 1996 г.

#afterkunst #сложныевещества

@paragnomen

Основным препаратом в коктейле, прописанном мне психиатром в период обострения депрессии, был Ludiomil*, швейцарский препарат «тонкого психотропного действия», как было написано в аннотации.

Я пристально наблюдал за его эффектами, пожалуй, даже чересчур пристально, как настоящий фетишист. Не буду пересказывать все свои наблюдения, ограничась упоминанием об одном маленьком побочном эффектике, кажется первом, на который я обратил внимание после приема Ludiomil’a.

Этот незначительный эффектик я называл про себя «синдромом Меркурия»: меня преследовала иллюзия, что я ступаю не по земле, а чуть-чуть над землей, как бы по некоей тонкой пленке или эфемерному слою прозрачного жира.

Таким образом буквализировалось «смягчение», «округление углов», «смазка» — последствия антидепрессантов, восстанавливающих «эндорфиновый лак» на поверхности воспринимаемой действительности. 

Иногда депрессивный «золотой ящик», застеленный изнутри «периной» антидепрессантов, может показаться моделью рая. Пускай эта модель не является универсальной — ее частный характер отнюдь не устраняет заинтересованность в дальнейшем обустройстве «золотого ящика», где сознание, потерпевшее «великое поражение» в своем стремлении истолковать загадки мира, могло бы спокойно отдыхать от своих мучительных усилий.

Павел Пепперштейн «Апология антидепрессантов». 1996 г.

Примечание: Людиомил (Мапротилин) - тетрациклический антидепрессант.

#afterkunst #сложныевещества

@paragnomen

Михаил Елизаров - «Принцесса Атаракс».

#сложныевещества #afterkunst
@paragnomen

- Будете что-нибудь заказывать?

- А у вас чего - только музыка?

- Почему "только музыка"? Бефстроганов есть, пирожное. Вымя...

Опять подступила тошнота.

- А херес?

- А хересу нет.

- Интересно. Вымя есть, а хересу нет!

Оччччень интересно. Да. Хересу нет. А вымя есть. И меня оставили. Я, чтобы не очень тошнило, принялся рассматривать люстру над головой.

Хорошая люстра. Но уж слишком тяжелая. Если она сейчас сорвется и упадет кому-нибудь на голову - будет страшно больно... Да нет, наверное, даже и не больно: пока она срывается и летит, ты сидишь и, ничего не подозревая, пьешь, например, херес. А как она до тебя долетела - тебя уже нет в живых. Тяжелая это мысль: ... ты сидишь, а на тебя сверху - люстра. Очень тяжелая мысль...

Да нет, почему тяжелая?.. Если ты, положим, пьешь херес, если ты сидишь с перепою, и еще не успел похмелиться, а хересу тебе не дают - и тут тебе на голову люстра - вот это уж тяжело... Очень гнетущая это мысль. Мысль, которая не всякому под силу. Особенно с перепою.

А ты бы согласился, если бы тебе предложили такое: мы тебе, мол, принесем сейчас 800 граммов хереса, а за это мы у тебя над головой отцепим люстру и ...

-Ну, как, надумали? Будете брать что-нибудь?

- Хересу, пожалуйста, 800 граммов.

- Да ты уж хорош, как видно! Сказано же тебе русским языком: нет у нас хереса!

- Ну... я подожду... когда будет ...

- Жди-жди... Дождешься!.. Будет тебе сейчас херес!

И опять меня оставили. Я вслед этой женщине посмотрел с отвращением.

Отчего они все так грубы? А? И грубы-то ведь, подчеркнуто грубы в те самые мгновенья, когда нельзя быть грубым, когда у человека с похмелья все нервы навыпуск, когда он малодушен и тих? Почему так?! О, если бы весь мир, если бы каждый в мире был бы, как я сейчас, тих боязлив и был бы также ни в чем не уверен: ни в себе ни в серьезности своего места под небом - как хорошо бы! Никаких энтузиастов, никаких подвигов, никакой одержимости! - всеобщее малодушие. Я согласился бы жить на земле целую вечность, если бы прежде мне показали уголок, где не всегда есть место подвигам. "Всеобщее малодушие" - да ведь это спасение ото всех бед, это панацея, это предикат величайшего совершенства! А что касается деятельного склада натуры...

- Кому здесь херес?!

Надо мной - две женщины и один мужчина, все трое в белом. Я поднял глаза на них - о, сколько, должно быть, в моих глазах сейчас всякого безобразия и смутности - я это понял по ним, по их глазам, потому что и в их глазах отразилась эта смутность и это безобразие... Я весь как-то сник и растерял душу.
- Да ведь я... почти и не прошу. Ну и пусть, что хересу нет, я подожду... я так...

- Это как то-есть "так"!.. Чего это вы "подождете"?!

- Да почти ничего... Я ведь просто еду в Петушки, к любимой девушке (ха-ха! "к любимой девушке"!) - гостинцев вот купил...

Они палачи, ждали, что я еще скажу.

- Я ведь... из Сибири, я сирота... Я просто чтобы не так тошнило... хереса хочу.

Зря я это опять про херес, зря! Он их сразу взорвал. Все трое подхватили меня под руки и через весь зал - о, боль такого позора! - через весь зал провели меня и вытолкнули на воздух. Следом за мной чемоданчик с гостинцами; тоже - вытолкнули.

Опять на воздух. О, пустопорожность! О, звериный оскал бытия!

<...>
Что было потом - от ресторана до магазина и от магазина до поезда человеческий язык не повернется выразить. Я тоже не берусь. А если за это возьмутся ангелы - они просто расплачутся, а сказать от слез ничего не сумеют.

Давайте лучше так - давайте почтим минутой молчания два этих смертных часа. Помни, Веничка, об этих часах. В самые восторженные, в самые искрометные дни своей жизни - помни о них. В минуты блаженств и упоений не забывай о них. Это не должно повториться.

Ровно минуту, мутно глядя в вокзальные часы, я стою как столб посреди площади Курского вокзала. Волосы мои то развеваются на ветру, то дыбом встают, то развеваются снова. Такси обтекают меня со всех четырех сторон. Люди - тоже, и смотрят так дико: думают, наверное - изваять его вот так, в назидание народам древности, или не изваять?»

назад

#afterkunst #сложныевещества
@paragnomen