В сериале «Дюна: Пророчество» всякий раз, когда я вижу в открывающих титрах горельеф с Ракеллой Берто-Анирул, не могу удержаться от невольных ассоциаций.
Верховная Преподобная Мать словно заморожена в карбоните — как Хан Соло в «Звездных войнах».
В фильме «Империя наносит ответный удар» (The Empire Strikes Back, 1980) Соло попадает в плен к Дарту Вейдеру. Помогавшего повстанцам контрабандиста пытают, а потом живым замораживают в особом сплаве — карбоните. И в таком виде отправляют как трофей Джаббе Хатту на планету Татуин. А размораживают персонажа Харрисона Форда только в следующем фильме. Согласно развитию сюжета, в таком состоянии Хан Соло провел год.
Забавно, как образы из одной вселенной могут влиять на восприятие другой. Даже кажется, будто и Ракеллу Берто-Анирул тоже в какой-то момент разморозят. Но вроде ничего подобного произойти не может, по сюжету Верховная Преподобная Мать должна быть мертва.
Кстати, архетипом для истории плена Соло явно служит мотив, распространенный в мифах и фольклоре. Это окаменение героя с последующим чудесным спасением.
В русском фольклоре примером служит история Булат-молодца в одной из версий сказки о Кощее Бессмертном (сказка №158 в сборнике А.Н. Афанасьева). Причем Булат-молодец провел в окаменевшем виде много лет — Хану Соло такое и не снилось.
Panfilov FM
#киномиф #панфилов_обозревает #мир_дюны
Верховная Преподобная Мать словно заморожена в карбоните — как Хан Соло в «Звездных войнах».
В фильме «Империя наносит ответный удар» (The Empire Strikes Back, 1980) Соло попадает в плен к Дарту Вейдеру. Помогавшего повстанцам контрабандиста пытают, а потом живым замораживают в особом сплаве — карбоните. И в таком виде отправляют как трофей Джаббе Хатту на планету Татуин. А размораживают персонажа Харрисона Форда только в следующем фильме. Согласно развитию сюжета, в таком состоянии Хан Соло провел год.
Забавно, как образы из одной вселенной могут влиять на восприятие другой. Даже кажется, будто и Ракеллу Берто-Анирул тоже в какой-то момент разморозят. Но вроде ничего подобного произойти не может, по сюжету Верховная Преподобная Мать должна быть мертва.
Кстати, архетипом для истории плена Соло явно служит мотив, распространенный в мифах и фольклоре. Это окаменение героя с последующим чудесным спасением.
В русском фольклоре примером служит история Булат-молодца в одной из версий сказки о Кощее Бессмертном (сказка №158 в сборнике А.Н. Афанасьева). Причем Булат-молодец провел в окаменевшем виде много лет — Хану Соло такое и не снилось.
Panfilov FM
#киномиф #панфилов_обозревает #мир_дюны
Костюмы нового «Носферату» передают стиль и эстетику немецкого романтизма. Ведь его действие происходит в 1838 году.
А значит, в моде очарованность фантазийным прошлым, особенно «готическим» Средневековьем. И погружение в мир внутренних переживаний и страстей, сдобренных провинциальной сентиментальностью бидермайера.
В этот период пишет свои картины Каспар Давид Фридрих, чувствительные читатели орошают слезами страницы псевдосредневековых романов, публика под зонтиками глазеет на костюмированные рыцарские турниры.
Противоречивый дух времени, одновременно торжественно-пышный и сдержанный, консервативный и мятущийся, находит отражение и в моде. В прическах, в стилизованных украшениях, в новом силуэте костюмов и в очертаниях роскошных рукавов женских платьев.
Действие «Носферату» в основном происходит в вымышленном городе Висбург. Его создавали по образу и подобию немецкого Любека. По задумке Эггерса, это портовый город, входящий в Ганзу. То есть возникший еще в XIII веке союз торговых вольных городов Северной и Западной Европы. Да, не удивляйтесь, Ганзейский союз все еще существовал в XIX веке. Хотя и превратился в почти номинальное объединение, призрак былого могущества.
Художница по костюмам Линда Муир, постоянно работающая с Эггерсом, стремилась к «отчетливо немецкой эстетике» костюмов. Для этого она изучала как журналы мод того времени, так и картины и другие источники. Как говорит Муир, на общее визуальное восприятие фильма сильно влияют «небольшие аутентичные детали» образов. К примеру, по ее словам, погонщики скота в одной из сцен носят типичные немецкие головные уборы этого времени.
«Когда задумываются костюмы, мой подход подразумевает скрупулезное внимание к деталям и нередко — консультации с Робертом [Эггерсом]. Поскольку он написал сценарий, многие образы глубоко укоренились в тексте или в его воображении» — говорит Муир.
Чтобы понять степень дотошности Муир, достаточно сказать, что она хотела показать не просто мужской костюм 1830-х. А именно немецкий. И непременно 1838 года. Казалось бы, прекрасных английских и французских иллюстраций этого времени пруд-пруди. Но она после долгих поисков обнаружила немецкие гравюры в конкретном журнале мод. Причем проверяла выпуски за отдельные месяцы и годы до и после 1838 года. Все для того, чтобы убедиться — в костюмы персонажей не проникли анахронизмы, несоответствия моде нужного периода.
Муир не уточняет, о каком именно журнале идет речь. Могу осторожно предположить, что это Zeitung für die elegante Welt, издававшийся в Лейпциге в 1801-1859 годах. К слову, хотя художница говорит о специфически немецкой моде, стоит отметить, что французское влияние было довольно велико и в германских княжествах.
И мужские костюмы в фильме, конечно, могут включать элементы, в целом распространенные в Европе того времени. Например, один из нарядов профессора Эберхарта фон Франца (Уиллем Дефо) напомнил мне вариант так называемого carrick coat. То есть дорожного плаща с несколькими слоями ткани на плечах, от трех до пяти (его еще называют Garrick coat или «кучерским плащом»).
В то же время, на путешествующем Томасе Хуттере (Николас Холт) можно видеть характерный немецкий костюм эпохи романтизма. Вполне реалистичный, он одновременно напоминает о фигурах с картин Фридриха в стилизованных под романтическое Средневековье беретах и плащах.
А в следующем посте поговорим про женские костюмы (крепитесь, вообще текстов будет несколько, потому что у меня четыре папки картинок, хочется всё вам показать и рассказать).
При подготовке этой статьи я использовал интервью с Линдой Муир, опубликованные изданиями The Art of Costume, CR, CNN Style, Indiewire, Deadline. Предыдущие посты о «Носферату» Эггерса ищите по тегу #разбор_носферату
Panfilov FM
#арсенал_фм #панфилов_обозревает #разбор_носферату
А значит, в моде очарованность фантазийным прошлым, особенно «готическим» Средневековьем. И погружение в мир внутренних переживаний и страстей, сдобренных провинциальной сентиментальностью бидермайера.
В этот период пишет свои картины Каспар Давид Фридрих, чувствительные читатели орошают слезами страницы псевдосредневековых романов, публика под зонтиками глазеет на костюмированные рыцарские турниры.
Противоречивый дух времени, одновременно торжественно-пышный и сдержанный, консервативный и мятущийся, находит отражение и в моде. В прическах, в стилизованных украшениях, в новом силуэте костюмов и в очертаниях роскошных рукавов женских платьев.
Действие «Носферату» в основном происходит в вымышленном городе Висбург. Его создавали по образу и подобию немецкого Любека. По задумке Эггерса, это портовый город, входящий в Ганзу. То есть возникший еще в XIII веке союз торговых вольных городов Северной и Западной Европы. Да, не удивляйтесь, Ганзейский союз все еще существовал в XIX веке. Хотя и превратился в почти номинальное объединение, призрак былого могущества.
Художница по костюмам Линда Муир, постоянно работающая с Эггерсом, стремилась к «отчетливо немецкой эстетике» костюмов. Для этого она изучала как журналы мод того времени, так и картины и другие источники. Как говорит Муир, на общее визуальное восприятие фильма сильно влияют «небольшие аутентичные детали» образов. К примеру, по ее словам, погонщики скота в одной из сцен носят типичные немецкие головные уборы этого времени.
«Когда задумываются костюмы, мой подход подразумевает скрупулезное внимание к деталям и нередко — консультации с Робертом [Эггерсом]. Поскольку он написал сценарий, многие образы глубоко укоренились в тексте или в его воображении» — говорит Муир.
Чтобы понять степень дотошности Муир, достаточно сказать, что она хотела показать не просто мужской костюм 1830-х. А именно немецкий. И непременно 1838 года. Казалось бы, прекрасных английских и французских иллюстраций этого времени пруд-пруди. Но она после долгих поисков обнаружила немецкие гравюры в конкретном журнале мод. Причем проверяла выпуски за отдельные месяцы и годы до и после 1838 года. Все для того, чтобы убедиться — в костюмы персонажей не проникли анахронизмы, несоответствия моде нужного периода.
Муир не уточняет, о каком именно журнале идет речь. Могу осторожно предположить, что это Zeitung für die elegante Welt, издававшийся в Лейпциге в 1801-1859 годах. К слову, хотя художница говорит о специфически немецкой моде, стоит отметить, что французское влияние было довольно велико и в германских княжествах.
И мужские костюмы в фильме, конечно, могут включать элементы, в целом распространенные в Европе того времени. Например, один из нарядов профессора Эберхарта фон Франца (Уиллем Дефо) напомнил мне вариант так называемого carrick coat. То есть дорожного плаща с несколькими слоями ткани на плечах, от трех до пяти (его еще называют Garrick coat или «кучерским плащом»).
В то же время, на путешествующем Томасе Хуттере (Николас Холт) можно видеть характерный немецкий костюм эпохи романтизма. Вполне реалистичный, он одновременно напоминает о фигурах с картин Фридриха в стилизованных под романтическое Средневековье беретах и плащах.
А в следующем посте поговорим про женские костюмы (крепитесь, вообще текстов будет несколько, потому что у меня четыре папки картинок, хочется всё вам показать и рассказать).
При подготовке этой статьи я использовал интервью с Линдой Муир, опубликованные изданиями The Art of Costume, CR, CNN Style, Indiewire, Deadline. Предыдущие посты о «Носферату» Эггерса ищите по тегу #разбор_носферату
Panfilov FM
#арсенал_фм #панфилов_обозревает #разбор_носферату
«На 1838 выпал странный маленький отрезок истории моды. Например, урезали в объеме массивные рукава-жиго [от фр. gigot, буквально «баранья нога»; рукава, очень широкие у плеча и сужающиеся к запястью — Ф.М.] ранних 1830-х. Они по-прежнему велики, но не столь преувеличены и раздуты, и на предплечье фасон переходит к очертаниям, привычным для 1840-х и 1850-х. Меняются и формы капора [женский головной убор эпохи бидермайера, соединяет черты чепца и шляпы— Ф.М.], и мы трудились над тем, чтобы избежать любых анахронизмов.
Придумывать и подгонять капоры и другие головные уборы доставляло столько радости. Просто райская работа. Все ювелирные украшения создавали специально для персонажей, ориентируясь на исторические стили.
С туфлями и ботинками пришлось попотеть. В то время распространяется более утонченная обувь, которую не так-то просто носить — уплощенная, без высоких каблуков.
Нужно было исследовать всё, от исподнего до верхней одежды. Поскольку хотелось добиться конкретного облика, в итоге большинство костюмов мы изготовили сами. Взятые напрокат просто не соответствовали тому уровню детализации, которого мы добивались».
Так Линда Муир, художница по костюмам и верная напарница режиссера Роберта Эггерса, рассказывает о работе над женскими нарядами для нового «Носферату».
Героини фильма действительно будто сошли с картин Йозефа Карла Штилера или Юлиуса Шоппе. Или со страниц модных журналов 1830-х годов.
Муир отмечает и особый скрытый эротизм, присущий моде этого периода, при всей его консервативности: «Нельзя было увидеть даже лодыжку. И это сводило мужчин с ума… Всегда интересно думать о том, что является табу».
В фильме наряды Анны Хардинг (Эмма Коррин) отвечают последнему писку моды, ведь богатство и роскошь являются ключевыми чертами ее образа.
А вот в случае Элен Хуттер (Лили-Роуз Депп) дело обстоит иначе. Ее гардероб куда скромнее, но при этом играет огромную роль в раскрытии этого персонажа.
На образах Эллен, которую Эггерс считает главной героиней своего фильма, я остановлюсь подробнее в следующем посте.
При подготовке этой статьи я использовал интервью с Линдой Муир, опубликованные изданиями The Art of Costume, CR, CNN Style, Indiewire, Deadline. Предыдущие посты о фильме Эггерса вы найдете по тегу #разбор_носферату
Panfilov FM
#арсенал_фм #панфилов_обозревает #разбор_носферату
Придумывать и подгонять капоры и другие головные уборы доставляло столько радости. Просто райская работа. Все ювелирные украшения создавали специально для персонажей, ориентируясь на исторические стили.
С туфлями и ботинками пришлось попотеть. В то время распространяется более утонченная обувь, которую не так-то просто носить — уплощенная, без высоких каблуков.
Нужно было исследовать всё, от исподнего до верхней одежды. Поскольку хотелось добиться конкретного облика, в итоге большинство костюмов мы изготовили сами. Взятые напрокат просто не соответствовали тому уровню детализации, которого мы добивались».
Так Линда Муир, художница по костюмам и верная напарница режиссера Роберта Эггерса, рассказывает о работе над женскими нарядами для нового «Носферату».
Героини фильма действительно будто сошли с картин Йозефа Карла Штилера или Юлиуса Шоппе. Или со страниц модных журналов 1830-х годов.
Муир отмечает и особый скрытый эротизм, присущий моде этого периода, при всей его консервативности: «Нельзя было увидеть даже лодыжку. И это сводило мужчин с ума… Всегда интересно думать о том, что является табу».
В фильме наряды Анны Хардинг (Эмма Коррин) отвечают последнему писку моды, ведь богатство и роскошь являются ключевыми чертами ее образа.
А вот в случае Элен Хуттер (Лили-Роуз Депп) дело обстоит иначе. Ее гардероб куда скромнее, но при этом играет огромную роль в раскрытии этого персонажа.
На образах Эллен, которую Эггерс считает главной героиней своего фильма, я остановлюсь подробнее в следующем посте.
При подготовке этой статьи я использовал интервью с Линдой Муир, опубликованные изданиями The Art of Costume, CR, CNN Style, Indiewire, Deadline. Предыдущие посты о фильме Эггерса вы найдете по тегу #разбор_носферату
Panfilov FM
#арсенал_фм #панфилов_обозревает #разбор_носферату