Кровожадность, твердость и решительность, как сказала королева Виктория Архиепископу Кентерберийскому.
мы были богинями
смиряли мир и говорили ‘цыц’ царям
и мир бесился от наших дырявых тел
и оттого что целью мерили добро и зло
а не весами
целуем, будьте с нами
мы были богинями
вспомните как нас учили мамы
гуляя по полям не наступать на мины
словами резать как ножом и обжигать движением
что-то милое есть в нашей силе
благодаря тому, что матери нас научили
не помнить зло
вы вспомнили
как мы детьми играли в чехарду слова-движения?
как подруги
вели друг друга по дороге
из мистических переживаний
и страстоцветов
в это спелое детское лето
мы были богинями
мы молились сами себе
и своим бесам
строили сомнительно устойчивые храмы
превращающиеся в хлам от первой раны
и всех любили потому что все равны
из–за того что разные
мы были богинями
и умоляли чуть-чуть уменьшить наши силы
подруги у других подруг просили разрешения
на то чтобы молчать и добровольно
опять и снова надевать мохнатые ошейники
репейником кусающие горло в местах где нет адамова яблока
вы вспомните как мы
в веселом детском аду
свища и вереща
висели на спине
подмяв любимого бога-отца
мнили себя наездницами
а его — слоном
казалось, что мы обманули дурака
папам сынка скрутили пальцы
и закрутили мир вокруг себя как обручальное кольцо
и нам казалось
все обречено
венчанию с нами
София Камилл
смиряли мир и говорили ‘цыц’ царям
и мир бесился от наших дырявых тел
и оттого что целью мерили добро и зло
а не весами
целуем, будьте с нами
мы были богинями
вспомните как нас учили мамы
гуляя по полям не наступать на мины
словами резать как ножом и обжигать движением
что-то милое есть в нашей силе
благодаря тому, что матери нас научили
не помнить зло
вы вспомнили
как мы детьми играли в чехарду слова-движения?
как подруги
вели друг друга по дороге
из мистических переживаний
и страстоцветов
в это спелое детское лето
мы были богинями
мы молились сами себе
и своим бесам
строили сомнительно устойчивые храмы
превращающиеся в хлам от первой раны
и всех любили потому что все равны
из–за того что разные
мы были богинями
и умоляли чуть-чуть уменьшить наши силы
подруги у других подруг просили разрешения
на то чтобы молчать и добровольно
опять и снова надевать мохнатые ошейники
репейником кусающие горло в местах где нет адамова яблока
вы вспомните как мы
в веселом детском аду
свища и вереща
висели на спине
подмяв любимого бога-отца
мнили себя наездницами
а его — слоном
казалось, что мы обманули дурака
папам сынка скрутили пальцы
и закрутили мир вокруг себя как обручальное кольцо
и нам казалось
все обречено
венчанию с нами
София Камилл
Whenever women hold men accountable, we invoke a reality that stands outside the artificial, though powerful, dominance-relation of men as a group to women as a group. Whenever a woman holds a man responsible for his behavior, she defies patriarchy's claim to define reality, she calls the universe to witness, she says, "Power is power, but it is not truth. You are as human as I--no less, and no more. You cannot escape the work of being human even if you punish me or kill me for reminding you of that work.”
― Dee L.R. Graham, Loving to Survive: Sexual Terror, Men's Violence, and Women's Lives
― Dee L.R. Graham, Loving to Survive: Sexual Terror, Men's Violence, and Women's Lives
Юстэйсия Лансинг выросла в условиях матриархата. Ей трудно было понять неписаные правила, которыми в Коултауне регулировалась семейная жизнь. Спасало ее врожденное чувство юмора. Рушащийся патриархат трагичен и очень смешон.
Торнтон Уайлдер
Торнтон Уайлдер
Лица их из земли и древесной пыли
Лица их желтоваты в свете заводских фонарей
Все они смотрят тысячеголовой женщиной
Все они машут нам тысячесоставной рукой
Их тревога заставляет трепетать листья тяжелых деревьев
Их желудки растворяют тонны картошки и мяса
Целым лицом все они смотрят на нас
И если из глаз их слезы покатятся
Мы все задохнемся от соли
Соль разъест нашу кожу
И если женщина потеряет хотя бы один орган своего тела
Другая скажет — возьми мою грудь возьми мои пальцы
Нас так много что пота и плоти хватит на всех
И никто не заметит
И ни одна не скажет
И никто не посмеет называть тебя ущербной
Оксана Васякина
Лица их желтоваты в свете заводских фонарей
Все они смотрят тысячеголовой женщиной
Все они машут нам тысячесоставной рукой
Их тревога заставляет трепетать листья тяжелых деревьев
Их желудки растворяют тонны картошки и мяса
Целым лицом все они смотрят на нас
И если из глаз их слезы покатятся
Мы все задохнемся от соли
Соль разъест нашу кожу
И если женщина потеряет хотя бы один орган своего тела
Другая скажет — возьми мою грудь возьми мои пальцы
Нас так много что пота и плоти хватит на всех
И никто не заметит
И ни одна не скажет
И никто не посмеет называть тебя ущербной
Оксана Васякина
мне снился сон что вышла замуж
проснулась в ледяном поту
и с облегчением прижалась
к коту
(с)
проснулась в ледяном поту
и с облегчением прижалась
к коту
(с)
Женщина всегда будет рассматриваться как опасное и "низкое" существо, пока она и только она занимается выращиванием и воспитанием младенцев и детей. Асимметрия гендерных ролей начинается с того, что мы считаем младенчество женским королевством.
Женщина - воспитательница, кормилица, няня - изначально воспринимается младенцем как квази-человек, нечто вроде природного ресурса, который можно бесконечно эксплуатировать.
Женщина, как и природа, может обернуться бедствием, но если ею правильно манипулировать, она щедро наделяет дарами, необходимыми для жизни. В младенчестве мы не видим, что мать - тоже субъект, но впоследствии это начинает противоречить нашему убеждению, что женщина существует для того, чтобы обслуживать нас. Мы продолжаем чувствовать, что она не может, не должна быть полноценным субъектом.
Мужчины компенсируют свою беспомощность во младенчестве, контролируя женщин во взрослом мире. Женщины присоединяются к мужской власти, видя ее более конечной по сравнению с первичной женской, представляющейся всеобъемлющей. До тех пор, пока женщины в подавляющем числе случаев оказываются воспитателями в младенчестве, этот дисбаланс будет сохраняться.
"Русалка и Минотавр" Дороти Диннерстейн
Женщина - воспитательница, кормилица, няня - изначально воспринимается младенцем как квази-человек, нечто вроде природного ресурса, который можно бесконечно эксплуатировать.
Женщина, как и природа, может обернуться бедствием, но если ею правильно манипулировать, она щедро наделяет дарами, необходимыми для жизни. В младенчестве мы не видим, что мать - тоже субъект, но впоследствии это начинает противоречить нашему убеждению, что женщина существует для того, чтобы обслуживать нас. Мы продолжаем чувствовать, что она не может, не должна быть полноценным субъектом.
Мужчины компенсируют свою беспомощность во младенчестве, контролируя женщин во взрослом мире. Женщины присоединяются к мужской власти, видя ее более конечной по сравнению с первичной женской, представляющейся всеобъемлющей. До тех пор, пока женщины в подавляющем числе случаев оказываются воспитателями в младенчестве, этот дисбаланс будет сохраняться.
"Русалка и Минотавр" Дороти Диннерстейн
Десять говноматерей шли болтать о детях,
Одна сказала "мой вчера.." и их осталось девять.
Девять говноматерей пошли гулять меж сосен.
Один ребёнок не орал и их осталось восемь.
Восемь говноматерей отправились в бассейн,
Сын у одной сказал "горшок" и их осталось семь.
Семь говноматерей отстирывали пятна
Одна сумела отстирать... Ну, в общем, всё понятно.
Шесть говноматерей отправились бухать.
Одна сказала "мне нельзя", и их осталось пять.
Пять говноматерей пытались спать в сортире.
Но выспаться смогла одна. Осталось их четыре.
Четыре говноматери пошли на развивашки,
Дочь у одной слепила дом. Осталось три мамашки.
Три говноматери читали Гиппенрейтер.
Одна сказала "помогло". И мы лишились третьей.
Две говноматери шли домой устало.
Одна сказала "сын подру.."
И никого не стало.
izubr
Одна сказала "мой вчера.." и их осталось девять.
Девять говноматерей пошли гулять меж сосен.
Один ребёнок не орал и их осталось восемь.
Восемь говноматерей отправились в бассейн,
Сын у одной сказал "горшок" и их осталось семь.
Семь говноматерей отстирывали пятна
Одна сумела отстирать... Ну, в общем, всё понятно.
Шесть говноматерей отправились бухать.
Одна сказала "мне нельзя", и их осталось пять.
Пять говноматерей пытались спать в сортире.
Но выспаться смогла одна. Осталось их четыре.
Четыре говноматери пошли на развивашки,
Дочь у одной слепила дом. Осталось три мамашки.
Три говноматери читали Гиппенрейтер.
Одна сказала "помогло". И мы лишились третьей.
Две говноматери шли домой устало.
Одна сказала "сын подру.."
И никого не стало.
izubr
Мы были ранние и вольные
еще своих не знали сил
и ты на Веронику Долину
меня внезапно пригласил
Мы были центром мироздания
и камнем замершем в праще
блондином в голубой бандане
брюнеткой в голубом плаще
в Кремле сияли звезды матово
им наши вторили прыщи
чтоб мальчик так любил Ахматову
еще попробуй поищи
сидеть сутулясь в полном зале
записку поровней сложить
к нам кстати люди подползали
чтоб лист тетрадный одолжить
Москвы вечерняя прохлада
вела двоих за воротник
Октябрьский ветер шоколадный
утяжелял прозрачный миг
Спокойно солнце спать ложилось
вошли в метро и позабыв курантов бой
я впереди бежала и кружилась
в своем плаще перед тобой
Пришла домой и замерло дыханье
я в зеркале увидела свой плащ
бывает, да, прокладок протеканье
но why to me and this is just too much.
Нет справедливости на свете
и я одна тому виной.
«А может он и не заметил…»,
сказал мой папа за спиной.
Анна Логвинова
еще своих не знали сил
и ты на Веронику Долину
меня внезапно пригласил
Мы были центром мироздания
и камнем замершем в праще
блондином в голубой бандане
брюнеткой в голубом плаще
в Кремле сияли звезды матово
им наши вторили прыщи
чтоб мальчик так любил Ахматову
еще попробуй поищи
сидеть сутулясь в полном зале
записку поровней сложить
к нам кстати люди подползали
чтоб лист тетрадный одолжить
Москвы вечерняя прохлада
вела двоих за воротник
Октябрьский ветер шоколадный
утяжелял прозрачный миг
Спокойно солнце спать ложилось
вошли в метро и позабыв курантов бой
я впереди бежала и кружилась
в своем плаще перед тобой
Пришла домой и замерло дыханье
я в зеркале увидела свой плащ
бывает, да, прокладок протеканье
но why to me and this is just too much.
Нет справедливости на свете
и я одна тому виной.
«А может он и не заметил…»,
сказал мой папа за спиной.
Анна Логвинова
Розабет Мосс Кантер является звездным профессором Гарвардской бизнес-школы и всемирно известным экспертом по увеличению производительности на рабочем месте. Но в 1977 году она только начинала свою карьеру ученого. В том же году она опубликовала научный труд, который быстро привел ее к академической славе: новаторское исследование о том, как гендерное неравенство влияет на эффективность работы организации. Увеличится ли производительность, если фирма введет более справедливую оплату труда? Увеличится ли количество инновационных продуктов, если на руководящих должностях появятся женщины? Кантер решила ответить на данные вопросы, проведя тщательное этнографическое исследование нюансов динамики среди мужчин и женщин, работающих в мощной технологической компании. Попутно она открыла для себя ключ к пониманию социальных перемен.
Кантер заметила, что когда женщин в компании работает значительно меньше, чем мужчин, они неизменно подвергаются дискриминации и сексуальным домогательствам, и зарплата у них гораздо ниже. Согласно результатам исследования, в таких компаниях очень мало возможностей для повышения статуса женщин или улучшения условий их труда. И все же, согласно этнографии Кантер, они существуют. Когда женщины занимают определенный процент руководящих должностей в организации – от 20 % до 35 % – культура фирмы резко меняется. Другими словами, данный процент является переломным моментом.
Вы, вероятно, знакомы с общим понятием переломного момента. Его популяризировал Малькольм Гладуэлл в одноименной книге. Но я использую его в несколько ином значении, основываясь на научной теории о том, что существует измеримая критическая масса в организациях и популяциях, которая, если будет достигнута, может вызвать радикальные изменения в поведении людей. Кантер, например, считала, что если бы количество женщин достигло критической массы в верхних эшелонах власти организации, все сразу изменилось бы. Они бы разрушили гендерные нормы, которые позволяли дискриминации процветать, и ввели бы новые нормы, обеспечивающие гендерное равенство.
Кантер выявила несколько характерных признаков организаций, в которых число женщин было ниже предполагаемого переломного момента. Особенно примечательно, что женщины в таких компаниях играли символическую роль. Они выделялись на собраниях и конференциях, поэтому коллеги-мужчины рассматривали их как эталонных представительниц своего пола, их действия воспринимались как модель поведения всех женщин в целом. Они становились символами того, что и как женщины должны делать.
В то же время от них требовали соблюдать ряд строгих социальных норм, похожих на своеобразные ритуалы. Они обязаны были проявлять уважение к своим коллегам-мужчинам, демонстрировать нарочито мужское или женское поведение, в зависимости от того, что требовала ситуация, и посещать неформальные общественные мероприятия чаще, чем их коллеги-мужчины. Следуя этим социальным нормам и соответствуя ожиданиям своих коллег относительно того, как они должны вести себя, будучи представительницами своего пола, женщины избегали координационных проблем.
Подобные социальные нормы имели несколько легко выявляемых последствий для карьеры женщин: их неофициально наказывали, когда они не проявляли уважения к коллегам-мужчинам. В результате доля женщин, покинувших компании на расцвете карьеры, была выше, чем доля мужчин. Кроме того, из-за своей малочисленности женщины не имели надлежащего наставничества со стороны других женщин. Они часто сталкивались с ролевым конфликтом, пытаясь понять, как воспользоваться стратегиями, которые работали для их коллег-мужчин, чтобы продвинуться по службе. Наставники-мужчины просто не могли научить их ничему другому. При этом стратегии противоречили социальным представлениям о том, как женщины должны вести себя в компании. Данный конфликт и невозможность его разрешения мешали продвижению женщин по службе.
Наиболее яркими признаками того, что компания находится ниже предполагаемого переломного момента, являлись известные нормы неравной заработной платы, сексуальные домогательства и сексуальное насилие.
Кантер заметила, что когда женщин в компании работает значительно меньше, чем мужчин, они неизменно подвергаются дискриминации и сексуальным домогательствам, и зарплата у них гораздо ниже. Согласно результатам исследования, в таких компаниях очень мало возможностей для повышения статуса женщин или улучшения условий их труда. И все же, согласно этнографии Кантер, они существуют. Когда женщины занимают определенный процент руководящих должностей в организации – от 20 % до 35 % – культура фирмы резко меняется. Другими словами, данный процент является переломным моментом.
Вы, вероятно, знакомы с общим понятием переломного момента. Его популяризировал Малькольм Гладуэлл в одноименной книге. Но я использую его в несколько ином значении, основываясь на научной теории о том, что существует измеримая критическая масса в организациях и популяциях, которая, если будет достигнута, может вызвать радикальные изменения в поведении людей. Кантер, например, считала, что если бы количество женщин достигло критической массы в верхних эшелонах власти организации, все сразу изменилось бы. Они бы разрушили гендерные нормы, которые позволяли дискриминации процветать, и ввели бы новые нормы, обеспечивающие гендерное равенство.
Кантер выявила несколько характерных признаков организаций, в которых число женщин было ниже предполагаемого переломного момента. Особенно примечательно, что женщины в таких компаниях играли символическую роль. Они выделялись на собраниях и конференциях, поэтому коллеги-мужчины рассматривали их как эталонных представительниц своего пола, их действия воспринимались как модель поведения всех женщин в целом. Они становились символами того, что и как женщины должны делать.
В то же время от них требовали соблюдать ряд строгих социальных норм, похожих на своеобразные ритуалы. Они обязаны были проявлять уважение к своим коллегам-мужчинам, демонстрировать нарочито мужское или женское поведение, в зависимости от того, что требовала ситуация, и посещать неформальные общественные мероприятия чаще, чем их коллеги-мужчины. Следуя этим социальным нормам и соответствуя ожиданиям своих коллег относительно того, как они должны вести себя, будучи представительницами своего пола, женщины избегали координационных проблем.
Подобные социальные нормы имели несколько легко выявляемых последствий для карьеры женщин: их неофициально наказывали, когда они не проявляли уважения к коллегам-мужчинам. В результате доля женщин, покинувших компании на расцвете карьеры, была выше, чем доля мужчин. Кроме того, из-за своей малочисленности женщины не имели надлежащего наставничества со стороны других женщин. Они часто сталкивались с ролевым конфликтом, пытаясь понять, как воспользоваться стратегиями, которые работали для их коллег-мужчин, чтобы продвинуться по службе. Наставники-мужчины просто не могли научить их ничему другому. При этом стратегии противоречили социальным представлениям о том, как женщины должны вести себя в компании. Данный конфликт и невозможность его разрешения мешали продвижению женщин по службе.
Наиболее яркими признаками того, что компания находится ниже предполагаемого переломного момента, являлись известные нормы неравной заработной платы, сексуальные домогательства и сексуальное насилие.
Вслед за Кантер другие ученые распространили ее открытия на политическую сферу. Детальные исследования, анализирующие изменение доли женщин в скандинавских законодательных органах, показали похожие результаты. Когда число женщин в законодательном органе оказывалось ниже предполагаемого переломного момента, их способность продвигать новые политические цели и решать конкретные проблемы женщин в государстве сводились фактически к нулю.
Самая большая проблема для женщин-политиков, которые представляли собой символическое меньшинство, заключалась в том, что их не воспринимали в качестве серьезных игроков на политической арене. Им и их способностям не хватало признания, и они вынуждены были подчиняться политической культуре, которая агрессивно отвергала ценность вклада женщин в законодательные дела. Будучи символическими членами законодательного органа, избранные по всем правилам женщины часто убеждались, что не смогут достичь своих политических целей. Разочаровавшись, в итоге они уходили. Поэтому показатели их ухода со службы были непропорционально более высокими относительно показателей политиков-мужчин. Зачастую женщины добровольно решали не баллотироваться в качестве действующих лиц.
Для символического меньшинства, как в бизнесе, так и в политике, существенной проблемой становилось то, что им не хватало достаточной критической массы для создания легитимности вопросов, которые их интересовали. Таким образом, женщины не могли переключить профессиональный дискурс на решение касающихся их ключевых проблем, таких как уход за детьми или сексуальные домогательства. Доклад датского парламента показал, что «большинство политиков не имели необходимого представления, позволяющего говорить о положении женщин, дискриминации, неравенстве, женских болезнях, низких зарплатах, разделении труда между полами, сексуальных домогательствах или сексуальном насилии в отношении женщин». Следовательно, члены парламента мужского пола чувствовали себя некомфортно, когда данные темы обсуждались на сессии. Когда женщины пытались поднять подобные вопросы, они сталкивались с сильной оппозицией. Их коллеги-мужчины не могли авторитетно высказываться на предложенные темы, и поэтому считали, что те не подходят для парламентских дебатов. В сущности, язык политики, а следовательно, и ее содержание, определялись полом политиков.
Главная идея Кантер состояла в том, что все изменится, если женщины достигнут переломного момента. Это потрясающая гипотеза. И она имеет огромное значение для #MeToo и других движений за социальные изменения.
Если нужный процент людей встанет и скажет, что они не потерпят неподобающего сексуального поведения на рабочем месте, то даже небольшое меньшинство сможет спровоцировать серьезный культурный сдвиг.
Деймон Чентола
Pаконы социального заражения. 7 стратегий изменения общественного мнения и поведения
Самая большая проблема для женщин-политиков, которые представляли собой символическое меньшинство, заключалась в том, что их не воспринимали в качестве серьезных игроков на политической арене. Им и их способностям не хватало признания, и они вынуждены были подчиняться политической культуре, которая агрессивно отвергала ценность вклада женщин в законодательные дела. Будучи символическими членами законодательного органа, избранные по всем правилам женщины часто убеждались, что не смогут достичь своих политических целей. Разочаровавшись, в итоге они уходили. Поэтому показатели их ухода со службы были непропорционально более высокими относительно показателей политиков-мужчин. Зачастую женщины добровольно решали не баллотироваться в качестве действующих лиц.
Для символического меньшинства, как в бизнесе, так и в политике, существенной проблемой становилось то, что им не хватало достаточной критической массы для создания легитимности вопросов, которые их интересовали. Таким образом, женщины не могли переключить профессиональный дискурс на решение касающихся их ключевых проблем, таких как уход за детьми или сексуальные домогательства. Доклад датского парламента показал, что «большинство политиков не имели необходимого представления, позволяющего говорить о положении женщин, дискриминации, неравенстве, женских болезнях, низких зарплатах, разделении труда между полами, сексуальных домогательствах или сексуальном насилии в отношении женщин». Следовательно, члены парламента мужского пола чувствовали себя некомфортно, когда данные темы обсуждались на сессии. Когда женщины пытались поднять подобные вопросы, они сталкивались с сильной оппозицией. Их коллеги-мужчины не могли авторитетно высказываться на предложенные темы, и поэтому считали, что те не подходят для парламентских дебатов. В сущности, язык политики, а следовательно, и ее содержание, определялись полом политиков.
Главная идея Кантер состояла в том, что все изменится, если женщины достигнут переломного момента. Это потрясающая гипотеза. И она имеет огромное значение для #MeToo и других движений за социальные изменения.
Если нужный процент людей встанет и скажет, что они не потерпят неподобающего сексуального поведения на рабочем месте, то даже небольшое меньшинство сможет спровоцировать серьезный культурный сдвиг.
Деймон Чентола
Pаконы социального заражения. 7 стратегий изменения общественного мнения и поведения
Исследования о женщинах в скандинавских законодательных органах показали, что открытая оппозиция против женщин в политике количественно значительно уменьшилась. Случилось это сразу после того, как процент женщин прошел переломный момент, и они больше не являлись символическим меньшинством. Одна из причин заключается в том, что следовать стереотипам становится труднее, если в правительстве появляется больше женщин. Их массовость затрудняет высмеивание. Теперь они – не разобщенная группа индивидов, а сплоченная команда. В Дании увеличение представительства женщин в законодательном органе привело к полному исчезновению открытой оппозиции по отношению к женщинам-политикам. Это совсем не означает, что тайные формы дискриминации полностью исчезли. Однако люди больше не чувствовали себя комфортно, публично унижая кандидатов из-за их гендерной принадлежности. И это явный признак того, что социальные нормы в отношении женщин в политике изменились.
Существенной чертой успешного преданного меньшинства является не только его численность, но и его обязательство. Одна из самых больших трудностей для ученых, изучающих участие женщин в политике, заключалась в том, что по мере роста своей роли они просто ассимилировались в политическую культуру мужчин. Если бы женщины затрагивали только темы, которые касаются коллег-мужчин, то их участие в политической жизни было бы почти бессмысленным. Они не занимались бы тогда проблемами, ради решения которых шли в политику. По сути, женщинам пришлось бы играть роль мужчин. К счастью, исследования переломных моментов говорят о другом.
В Швеции, когда численность женщин в местных законодательных органах достигла критической массы в 25 %–30 %, они смогли эффективно координировать свои усилия, чтобы продвигать новые темы, затрагивающие интересы женщин. Это не только сделало их более влиятельными в качестве политиков, но и позволило им эффективнее управлять своей политической карьерой. Показатели ухода среди женщин, ранее довольно высокие, упали до того же уровня, что и у мужчин. Мужчины и женщины, имеющие одинаковый стаж работы, переизбирались на равных основаниях. Женщины смогли включить в политическую дискуссию такие вопросы, как уход за детьми, репродуктивное здоровье женщин и равная оплата труда. Данные реформы значительно облегчили собственные заботы женщин-политиков, разрывающихся между семейной и профессиональной жизнью. Благодаря им они смогли стать более продуктивными членами парламента.
Как только переломный момент был достигнут, нормы политического дискурса в скандинавских законодательных органах изменились. Во многих странах женские проблемы стали постоянной составляющей политической платформы для всех профессиональных политиков – как мужчин, так и женщин. В результате институциональных изменений в правительстве создавались Советы по вопросам равного статуса, которые обеспечивали соблюдение политики равенства во всех законодательных органах.
Существование переломных моментов – вдохновляющий позитивный фактор для социальных изменений
Деймон Чентола
Pаконы социального заражения. 7 стратегий изменения общественного мнения и поведения
Существенной чертой успешного преданного меньшинства является не только его численность, но и его обязательство. Одна из самых больших трудностей для ученых, изучающих участие женщин в политике, заключалась в том, что по мере роста своей роли они просто ассимилировались в политическую культуру мужчин. Если бы женщины затрагивали только темы, которые касаются коллег-мужчин, то их участие в политической жизни было бы почти бессмысленным. Они не занимались бы тогда проблемами, ради решения которых шли в политику. По сути, женщинам пришлось бы играть роль мужчин. К счастью, исследования переломных моментов говорят о другом.
В Швеции, когда численность женщин в местных законодательных органах достигла критической массы в 25 %–30 %, они смогли эффективно координировать свои усилия, чтобы продвигать новые темы, затрагивающие интересы женщин. Это не только сделало их более влиятельными в качестве политиков, но и позволило им эффективнее управлять своей политической карьерой. Показатели ухода среди женщин, ранее довольно высокие, упали до того же уровня, что и у мужчин. Мужчины и женщины, имеющие одинаковый стаж работы, переизбирались на равных основаниях. Женщины смогли включить в политическую дискуссию такие вопросы, как уход за детьми, репродуктивное здоровье женщин и равная оплата труда. Данные реформы значительно облегчили собственные заботы женщин-политиков, разрывающихся между семейной и профессиональной жизнью. Благодаря им они смогли стать более продуктивными членами парламента.
Как только переломный момент был достигнут, нормы политического дискурса в скандинавских законодательных органах изменились. Во многих странах женские проблемы стали постоянной составляющей политической платформы для всех профессиональных политиков – как мужчин, так и женщин. В результате институциональных изменений в правительстве создавались Советы по вопросам равного статуса, которые обеспечивали соблюдение политики равенства во всех законодательных органах.
Существование переломных моментов – вдохновляющий позитивный фактор для социальных изменений
Деймон Чентола
Pаконы социального заражения. 7 стратегий изменения общественного мнения и поведения
Невозможно сколотить состояние и родить тринадцать детей. Мы решили все посчитать. Сначала – девять месяцев до родов. Потом на свет появляется ребенок. Потом нужно три-четыре месяца, чтобы выкормить и вынянчить его. Когда ребенка накормили, с ним приходится играть – на это уходят следующие пять лет. Оказывается, нельзя просто так выпустить его на улицу. Те, кому доводилось видеть русских детей, которые бегают сами по себе, утверждают, что это зрелище не из приятных. Кроме того, считается, что характер человека формируется в промежуток между годом и пятью.
Если бы миссис Ситон зарабатывала деньги, сказала я, что бы вы знали о детских играх и ссорах? Что бы вы знали о Шотландии, ее свежем воздухе, замечательных кексах и всем прочем? Нет смысла задавать подобные вопросы – вас бы просто не было на свете. Так же бессмысленно спрашивать, что бы случилось, если бы и миссис Ситон, и ее мать, и мать ее матери заработали целое состояние и вложили его в колледж и библиотеку, поскольку, во-первых, у них не было возможности зарабатывать, а во-вторых, случись даже такая возможность, закон запрещал им владеть самостоятельно заработанными деньгами.
Лишь в последние сорок восемь лет у миссис Ситон появились собственные гроши. Все предыдущие столетия они считались бы собственностью ее супруга. Возможно, эта мысль также удерживала миссис Ситон, ее мать и бабушку от участия в торговле акциями. Все, что бы я ни заработала, – резонно полагали они, – достанется моему мужу, и он будет распоряжаться этими деньгами по своему усмотрению – например, назначит стипендию или звание в Бейли Олл-колледже или в Кингсе. Поэтому меня не очень интересует возможность зарабатывать деньги – даже если она бы у меня и была. Пусть этим занимается муж.
Вирджиния Вульф
Если бы миссис Ситон зарабатывала деньги, сказала я, что бы вы знали о детских играх и ссорах? Что бы вы знали о Шотландии, ее свежем воздухе, замечательных кексах и всем прочем? Нет смысла задавать подобные вопросы – вас бы просто не было на свете. Так же бессмысленно спрашивать, что бы случилось, если бы и миссис Ситон, и ее мать, и мать ее матери заработали целое состояние и вложили его в колледж и библиотеку, поскольку, во-первых, у них не было возможности зарабатывать, а во-вторых, случись даже такая возможность, закон запрещал им владеть самостоятельно заработанными деньгами.
Лишь в последние сорок восемь лет у миссис Ситон появились собственные гроши. Все предыдущие столетия они считались бы собственностью ее супруга. Возможно, эта мысль также удерживала миссис Ситон, ее мать и бабушку от участия в торговле акциями. Все, что бы я ни заработала, – резонно полагали они, – достанется моему мужу, и он будет распоряжаться этими деньгами по своему усмотрению – например, назначит стипендию или звание в Бейли Олл-колледже или в Кингсе. Поэтому меня не очень интересует возможность зарабатывать деньги – даже если она бы у меня и была. Пусть этим занимается муж.
Вирджиния Вульф
Почему психотерапия не подходит для абьюзеров:
• Она фокусируется на чувствах человека и дает ему сочувствие и поддержку независимо от того, насколько основательны психологические установки, которые привели к возникновению этих чувств. А коррекционная программа фокусируется на мышлении. Должны обсуждаться чувства жертвы жестокого человека и его детей, но не его.
• Психотерапия практически не применяет правил, регулирующих то, что позволено делать человеку в период прохождения терапии. На самом деле должно требоваться, чтобы мужчина воздерживался от любого физического насилия или угроз и работал над снижением вербальной агрессии и других форм эмоциональной жестокости, иначе он не может оставаться в программе.
• Психотерапевт обычно не общается с жертвой насилия, тогда как консультант коррекционной программы обязательно делает это.
• Терапия, как правило, не уделяет внимания ни одной из основных причин жестокости – позиции правомочия, насильственному контролю, неуважению, чувству превосходства, эгоизму или обвинению жертвы. Концентрироваться нужно именно на них.
• Необходимо обеспечить мужчине просвещение и консультировать его, как противостоять его жестоким жизненным принципам и оправданиям. Психотерапия крайне редко занимается подобными вещами.”
Lundy Bancroft, Why Does He Do That?: Inside the Minds of Angry and Controlling Men
• Она фокусируется на чувствах человека и дает ему сочувствие и поддержку независимо от того, насколько основательны психологические установки, которые привели к возникновению этих чувств. А коррекционная программа фокусируется на мышлении. Должны обсуждаться чувства жертвы жестокого человека и его детей, но не его.
• Психотерапия практически не применяет правил, регулирующих то, что позволено делать человеку в период прохождения терапии. На самом деле должно требоваться, чтобы мужчина воздерживался от любого физического насилия или угроз и работал над снижением вербальной агрессии и других форм эмоциональной жестокости, иначе он не может оставаться в программе.
• Психотерапевт обычно не общается с жертвой насилия, тогда как консультант коррекционной программы обязательно делает это.
• Терапия, как правило, не уделяет внимания ни одной из основных причин жестокости – позиции правомочия, насильственному контролю, неуважению, чувству превосходства, эгоизму или обвинению жертвы. Концентрироваться нужно именно на них.
• Необходимо обеспечить мужчине просвещение и консультировать его, как противостоять его жестоким жизненным принципам и оправданиям. Психотерапия крайне редко занимается подобными вещами.”
Lundy Bancroft, Why Does He Do That?: Inside the Minds of Angry and Controlling Men
Симпатичный парень: огромные глаза, шелковистые волосы… Но он был манипулятором. Здесь легкое неодобрение, там холодный взгляд. Ему нравилось, что Марго совсем из другого теста, но это же причиняло ему неудобства. Он хотел найти женщину – полную противоположность своей матери, но и жаждал мамочкиного одобрения. Так что противоречия существовали с самого начала. И еще он имел привычку дуться.
Роберт Гилбрейт
Роберт Гилбрейт
На моей исторической родине нет заболевших
Это не связано с всеобщим режимом самоизоляции
Исторически так сложилось
Там всегда высокий уровень самоизоляции
Когда я приезжаю туда удивляюсь —
Почему в 8 вечера на центральной улице нет прохожих
Почему 350-тысячный город пустеет после 19:00
Почему люди боятся людей
Ненавидят людей
Ненавидят себя среди людей
Когда я уехала со своей исторической родины
Мне пришлось себя пересобирать переизобретать
Многое удалось
Но родной режим самоизоляции остался навсегда
Елена Баянгулова
Это не связано с всеобщим режимом самоизоляции
Исторически так сложилось
Там всегда высокий уровень самоизоляции
Когда я приезжаю туда удивляюсь —
Почему в 8 вечера на центральной улице нет прохожих
Почему 350-тысячный город пустеет после 19:00
Почему люди боятся людей
Ненавидят людей
Ненавидят себя среди людей
Когда я уехала со своей исторической родины
Мне пришлось себя пересобирать переизобретать
Многое удалось
Но родной режим самоизоляции остался навсегда
Елена Баянгулова
ОДЕЖДА
Ты знаешь, сказала она, одежду сшили тебе — из огня.
Ты помнишь, сгорела жена Язона в таком одеянье?
Это все Медея, сказала она, это дело Медеи.
Живи осторожней, сказала она.
Сшили одежду тебе, блистающую, как горячая зола,
Горячую, словно угли.
Ты оденешь ее? Не одевай, сказала она.
Это не ветер свистит, это шипит яд.
И хотя ты не княгиня, что сделаешь ты Медее?
Ты должна различать голоса, сказала она.
Это не ветер свистит.
Ты помнишь, сказала я, когда мне исполнилось шесть,
Мне вымыли голову шампунем, и так я
вышла на улицу.
Запах от мокрой моей головы тянулся за мной,
как облако.
А после болела я — от ветра и от дождя.
Тогда я еще не умела читать греческих трагедий.
Но запах благовоний реял, и я сильно болела.
Теперь־то я знаю, что запах был не естественный.
Что будет с тобой, сказала она, одежду горящую
сшили тебе.
Одежду горящую сшили мне, сказала я ей, я знаю!
Что ж ты стоишь, сказала она, берегись!
Разве ты не знаешь, что такое горящая одежда?
Да, знаю, сказала ей, но беречься я не умею.
Запах тех благовоний дурманит меня.
Сказала я ей: никто со мной соглашаться не обязан,
но не верю я греческим трагедиям.
Но ведь одежда, — сказала, — одежда твоя горит.
Что говоришь? — кричу я ей. — Что говоришь такое?
Нету на мне одежды. Это горю я.
Далия Равикович
Перевод Рины Левинзон
Ты знаешь, сказала она, одежду сшили тебе — из огня.
Ты помнишь, сгорела жена Язона в таком одеянье?
Это все Медея, сказала она, это дело Медеи.
Живи осторожней, сказала она.
Сшили одежду тебе, блистающую, как горячая зола,
Горячую, словно угли.
Ты оденешь ее? Не одевай, сказала она.
Это не ветер свистит, это шипит яд.
И хотя ты не княгиня, что сделаешь ты Медее?
Ты должна различать голоса, сказала она.
Это не ветер свистит.
Ты помнишь, сказала я, когда мне исполнилось шесть,
Мне вымыли голову шампунем, и так я
вышла на улицу.
Запах от мокрой моей головы тянулся за мной,
как облако.
А после болела я — от ветра и от дождя.
Тогда я еще не умела читать греческих трагедий.
Но запах благовоний реял, и я сильно болела.
Теперь־то я знаю, что запах был не естественный.
Что будет с тобой, сказала она, одежду горящую
сшили тебе.
Одежду горящую сшили мне, сказала я ей, я знаю!
Что ж ты стоишь, сказала она, берегись!
Разве ты не знаешь, что такое горящая одежда?
Да, знаю, сказала ей, но беречься я не умею.
Запах тех благовоний дурманит меня.
Сказала я ей: никто со мной соглашаться не обязан,
но не верю я греческим трагедиям.
Но ведь одежда, — сказала, — одежда твоя горит.
Что говоришь? — кричу я ей. — Что говоришь такое?
Нету на мне одежды. Это горю я.
Далия Равикович
Перевод Рины Левинзон
включаю плёнку задним ходом
и всё стараюсь рассмотреть
момент где мерзкая скотина
опять становится тобой
© vera
и всё стараюсь рассмотреть
момент где мерзкая скотина
опять становится тобой
© vera
Страшнее не когда ты невидим
А когда не видны они
Твои переживания
Когда ты кричишь бьешься истекаешь кровью
А тебе говорят
Ой, посмотри, вот это бедная девочкамальчикмужчинаженщина там на краю света борется с раком
Так их жалко, бедных
Вот она я, вот она, стою рядом
У меня нечто хуже чем рак
Потому что я не умру потому что я буду мучиться
Всю жизнь
Мне будет
ОЧЕНЬ ОЧЕНЬ ОЧЕНЬ БОЛЬНО
физически, морально, психологически
ВСЮ ЖИЗНЬ
Я СЕЙЧАС истекаю кровью смотри
Не видишь?
Черные дыры вместо глаз
И когда ты справляешься
Сама, одна
Встаешь на ноги
Сама, одна
Живая
Сама, одна
Кровавая еще
Сама, одна
Но живая
Полная злости
На черные впадины глаз
На лица без выражения
На всех больных раком, СПИДом, волчанкой и всем прочим грустным дерьмом
Тебя спрашивают
А почему ты злишься?
Маша, ну чего ты такая злая?
Да нет, ничего, все ок, блядь
Все, блядь, ок
Некондиция
А когда не видны они
Твои переживания
Когда ты кричишь бьешься истекаешь кровью
А тебе говорят
Ой, посмотри, вот это бедная девочкамальчикмужчинаженщина там на краю света борется с раком
Так их жалко, бедных
Вот она я, вот она, стою рядом
У меня нечто хуже чем рак
Потому что я не умру потому что я буду мучиться
Всю жизнь
Мне будет
ОЧЕНЬ ОЧЕНЬ ОЧЕНЬ БОЛЬНО
физически, морально, психологически
ВСЮ ЖИЗНЬ
Я СЕЙЧАС истекаю кровью смотри
Не видишь?
Черные дыры вместо глаз
И когда ты справляешься
Сама, одна
Встаешь на ноги
Сама, одна
Живая
Сама, одна
Кровавая еще
Сама, одна
Но живая
Полная злости
На черные впадины глаз
На лица без выражения
На всех больных раком, СПИДом, волчанкой и всем прочим грустным дерьмом
Тебя спрашивают
А почему ты злишься?
Маша, ну чего ты такая злая?
Да нет, ничего, все ок, блядь
Все, блядь, ок
Некондиция