Одна из важных дат нашей истории - 5 марта 1953 года.

Главное, не ломать копья по поводу общего прошлого, а искать проект совместного будущего.

Заметка №3. Наблюдение и время.
Как отличить грамотного политолога от не очень грамотного? Один из надежных способов – это посмотреть на культуру обращения с ключевыми понятиями.

Вот некоторые наблюдения, которые работают в 70-80% случаев.

Грамотный политолог не употребляет «геополитический» как синоним «международного», не очень грамотный – наоборот. Грамотный политолог не использует словосочетания «информационная война» или «ментальная война» как замену старой доброй «пропаганде», не очень грамотный – охотно использует. Грамотный политолог назовет деморализацию и дезориентацию в результате пропаганды – угрозой онтологической безопасности, не очень грамотный – будет говорить об угрозах ментальной/цивилизационной безопасности.

Напомню, что онтологическая безопасность – если немного упрощать, ощущение актором собственного Я. Это подразумевает осознание собственной целостности и отдельности, понимание принципов своего поведения в политической среде и способность принимать решения в отношении остальных акторов. Формула «быть в безопасности – значит быть» работает как для политиков, так и для всего населения.

Кэтрин Бехлейтнер пару лет назад предложила дополнить понятие онтологической безопасности временным аспектом – темпоральной безопасностью. Дело в том, что целостность актора – это еще и непрерывность во времени. Нельзя жить, умереть и снова жить – так умеют только Ленин и Цой. А непрерывность во времени требует ощущения времени в коллективной памяти – такое ощущение создается с помощью каких- то поворотных событий, которые выстраиваются в единую линию и создают протяженность времени. Причем, поворотные события – это часто социальные травмы, после которых люди стремятся забыть часть прошлого и преодолеть какие-то ошибки.

При этом, с течением времени коллективная память меняется, а значит может меняться, и отношение к поворотным событиям, и логика выстраиваний линии непрерывности в истории. С политической точки зрения, это хорошо, поскольку создается условный «банк доступных прошлых», из которого можно брать необходимые для настоящего аргументы. С помощью этих аргументов государства и другие политические единицы борются друг с другом за право «быть во времени», стараются укоротить или оборвать непрерывность другого во времени.

Темпоральная безопасность – понятие новое, больше пишут о «войнах памяти», «исторической политике» и так далее. Понятно, что в политическом обсуждении исторических проблем важнее не факты («то, как было на самом деле»), а современные интерпретации («то, как мы сейчас видим факты»). Но именно понятие темпоральной безопасности лучше объясняет, что стоит на кону. Может быть, темпоральная безопасность пригодится грамотным политологам, как знать.

https://academic.oup.com/book/39491

Завтра вместо работы - медосмотр))

https://youtu.be/fWXFCxsxL5k

Поговорили по теме моей диссертации, на которую у меня ушло почти 7 лет жизни. И если бы мой научный руководитель не говорила "Ваня, нужно защищаться", я бы еще протянул какое-то время. Заодно в интервью порекламировал более свежие тексты.

Я уже писала, что высоко ценю ту работу, которую делает Иван Лошкарев из МГИМО по теме польской 🇵🇱 диаспоры в США. Пару недель назад удалось взять у него интервью. Поговорили о тех механизмах , которые поляки задействуют при выстраивании своей публичной дипломатии в США как на на уровне государства, так и на уровне диаспоры. ⚒️ Грубо говоря, почему у поляков получается лоббировать свои интересы внутри США, а у российской диаспоры нет. https://yangx.top/picreadi/1313

Прекрасный пример публичной дипломатии.
Пока пробуксовывает экономический трек, вполне можно двигаться к сотрудничеству в области образования и к молодежным обменам.

Заметка №4. От расчеловечивания к бесчеловечию.

Значительная часть современной политической теории – это разные версии критической теории. В базовых предпосылках критических теорий нет ничего плохого. Слова, которыми мы описываем и познаем мир, кем-то и с какой-то целью придуманы. Это значит, что некоторые ситуации не получается описать словами, поскольку кто-то не задавался целью их описывать или, наоборот, очень хотел, чтобы об этих ситуациях не говорили. Критические теории стремятся выявить такие разрывы между реальностью языка и реальностью практики, чтобы показать многообразие мира и поведать ранее нерассказанные истории.

В англо-саксонских странах этот поиск новых красок мира приобрел несколько странные формы. Если упростить, разрыв реальности языка и реальности практики был полностью и безоговорочно отождествлен с неравенством на практике. Поскольку со времен Французской революции, идеалы равенства с некоторым шарканьем движутся по нашей планете, вывод делается однозначный: раз что-то не так на практике, нужно исправить, и практику, и язык. Как устранить неравенство? Дать обделенным то, чего у них не было и что было у остальных, и дать в непропорционально большом размере, чтобы компенсировать несправедливость не только в настоящем, но и в прошлом.

В результате, была запущена «фабрика» по производству меньшинств – расовых, этнических, гендерно-сексуальных и прочих. Для этих меньшинств возникли специфические критические теории с особой терминологией (то есть, свои языки), а на уровне практики появились и внедряются идея квот и «исторически первых» (первый в истории трансгендер-генерал, первый министр азиатского происхождения, первый парламентарий из коренных народов и пр.).

С философской точки зрения, происходит расчеловечивание: вместо Человека как такового появляется множество обособленных групп людей, которые не признают очевидной человеческой общности и требуют к себе особого отношения. Более того, поскольку «фабрика» по производству меньшинств постоянно добавляет новые типы меньшинств, общества не могут остановиться, отдышаться, привыкнуть к новым групповым реалиям и договориться о правилах игры. В итоге, расчеловечивание ведет к тому, что намного сложнее двигаться к общим интересам внутри государств и между ними; к тому, что при устранении неравенства совершаются новые несправедливости, но на подобное развитие событий не реагируют, так как на это не хватает времени или это не касается меньшинств.

Новый номер профильного журнала Political Theory, вышедший к 50-летней годовщине издания, прокладывает путь еще дальше. А что, если политическая теория не будет заниматься только людьми?

Конечно, многие темы в этом номере неновые. О правах животных писал еще Иеремия Бентам. Недавно блистала книжка Ф. де Валя о политике у шимпанзе. Карел Чапек, Станислав Лем, Айзек Азимов подарили нам много идей по поводу роботов. Бруно Латур фактически целую жизнь исследовал значение неживых предметов для социальных взаимодействий.

Однако журнал собрал воедино все или почти все аспекты нечеловеческой политической теории – компьютеры и микрочипы (как постсовременные рабы), инопланетяне (не показываются нам, потому что боятся нашей враждебности), леса (их голос можно услышать, если вспомнить подавленные знания древних) и прочее. В нескольких эссе этого номера воспроизводится тезис, что мир людей – это всегда мир «не только людей» и что игнорировать «не только людей» для политической теории более невозможно. Так что дальнейшее направление развития англо-саксонской версии критических теорий – борьба с исключительностью людей, обличение их аморального отношения к остальным жителям Вселенной, поиск языка и практик исправления этого вопиющего неравенства.

Ждет ли нас полностью бесчеловечный мир политического языка и политической практики? Истина где-то там…

https://journals.sagepub.com/toc/ptxa/51/1

Stable Diffusion полагает, что будущее может выглядеть так

Года два назад в закрытом аналитическом материале доводилось писать на эту тему. Медицина и вакцины, если грамотно все сделать, - потенциально наш конек в Африке.