⁠О добрых друзех дванадесятех (лубок)
Бумага, чернила, темпера
Выговское общежительство, Медвежьегорский район, Республика Карелия
пер. пол. XIX в.

1. Правда от смерти избавляет 2. Чистота к Богу приводит 3. Любовь, идеже любовь, ту и Бог пребывает 4. Труды телу честь, а души – спасение 5. Послушание – святое дело, и скорый путь ко спасению 6. Смирение со благодарением сего сам сатана трепещет 7. Воздержание – сему несть заповеди 8. Разсуждение – всех добродетелей выше 9. Неосуждение – без труда спасение 10. Покаяние – самая радость Богу и ангелом 11. Молитва с постом с Богом соединяет 12. Милость – самого Бога дело

О, человече, имей сих дванадесять другов вельми много, сими добра получиши, егоже и не чаеши, воздадут тебе сугубо не восто, но паче тысящь.

Сии друзи люби паче всех человек и дражайши злата и сребра и камения многоценнаго и слаждьши меда и сота. Понеже о них с самем Богом царьствовати устрояют, блажен и тре блажен человек той, любяйся с ними дружбою крепкою. Аминь.
#Русский_Север #старообрядцы

#Русский_Север #Карелия #хозяйство #запискивбукваре

Мучезеро - деревня в Карелии, «известная только Богу, старшине, священнику и уряднику; известна еще приказчику по лесным заготовкам, коневалу и цыганам».

Если про остальных понятно, то цыгане приезжали в эту деревню, да и в множество других северных деревень «с лекарствиями». Здесь их почитают за добрых и дорогих гостей. Каждый крестьянин с радостью отведет им ночлег, напоит, накормит. Было время, когда местные с цыганами не дружили, а однажды даже крепко поссорились и после ссоры стали жить в ладу. Об этой перемене отношений мучезера (так себя кликают жители деревни), довольно неохотно, рассказывают так:

«Один раз цыганы нас обманули – променяли нам две худых лошади. Мы на них разсердились и когда они приехали второй раз, то не пустили ночевать. Цыганы уехали и напустили на нашу деревню тараканов. Много, много стало их проклятых. Житья не стало – что ни положь – все загадят и хлеб, и молоко. Ходили друг к другу морозить, не помогало. Придем домой, проживем неделю, а их еще больше. Вышли один раз всей деревней в морозное время и стали жить в банях. Думаем – вымерзнут и это не помогало. Мы в баню и тараканы в баню, мы через неделю в избу и тараканы за нами. Что делать. Собрались и порешили достать из Голодной вараки колдуна. Пришел колдун, дали ему масла, денег и говорим: «Сделай милость, избавь от несчастья». Пошептал колдун на воду и велелъ той водой попрыскать стены. Попрыскали и это не помогло. Цыган -колдун был сильнее, знал больше колдуна из Голодной вараки! Три года продолжалось несчастье. Приехали опять те же цыгане. Мы их за руки да в избу: «Родные вы наши, давно мы с вами не видались» и стали угощать. С той поры тараканов стало меньше, а все таки есть. Оттого в нашу деревню никто и не ездит, оттого и поп не гостит».


На основе источника: Бубновский М. В бане (Очерк из жизни карел на заре революции) // Известия Архангельского Общества изучения Русского Севера. 1917. № 6.

#Русский_Север #Карелия #вера #хозяйство #этнография #запискивбукваре

В Олонецкой губернии в некоторых деревнях проживали преимущественно помещики, которые были столь же бедны, как крестьяне.

Предки этих помещиков – выслужившиеся в прежнее, давно минувшее время люди, получившие в награду жалованную грамоту, несколько крестьян и десятин земли. По запискам однопоселян, «бедность не могла искоренить в них страннаго понятия о вольности дворянства; они смотрели на свое родовое право, как на неотъемлемое условие, освобождающее их от усиленнаго труда, от обязанности образовывать детей и потому мало по малу укоренились между ними леность и совершенная необразованность». Таких помещиков звали здесь боярами.

От своей лености, непредприимчивости и необразованности эти бояре имели особую страсть – страсть к тяжбам. Все случаи от мала до велика подталкивают бояр к ссорам и конфликтам, которые доводят помещиков до разорения, как говорят местные – «ни кола, ни двора, ни хлеба, ни живота». Бывали и случаи, когда бояре шли работать на своих бывших мужиков или занимались извозом: иногда с проезжим, когда он торопил ямщика ехать, получал от последнего гордый ответ: «не бранись барин, я такой же дворянин как и ты», а чтобы вопросов не возникало демонстрировал удостоверение или грамоту, которую боярин-извозчик возит с собой, на всякий случай, за пазухой.

Такие помещики продолжали «коптить небо», пока окончательно не запустили свои деревни, растеряв сам облик дворянства.

#Русский_Север #Карелия #хозяйство #этнография #запискивбукваре

Наткнулся на любопытный рассказ о писце Никите Панине, который в 1628 г. давал имена заонежским деревням. Название каждого селения обуславливалось первым впечатлением писца от местного устроения.

Одна деревня получила название «Кузнецы» от того, что по приезде в нее, желая собрать народ в сход, увидал кузнеца, кующего косы. Поразмыслил и говорит мол зачем народ отвлекать, собирать в один дом, назову «Кузнецы» коли встретил этого мужика.
Другую прозвал «Сенной Губой» потому что при въезде увидал супружескую пару, которые кучат сено.
Далее видит в деревне грунт земли низкий, в средине деревни ламба (лужа), и потому Панин назвал эту деревню Ламбой.
Подъезжая к другому селению, увидал Панин жеребца в поле: «пущай же эта деревня — Жеребцовская».
Не доходя до одной из деревень, попалась Панину кость; взял Панин в руки эту кость: «ребята, ведь это китовы уста; пущай же эта деревня — Китово».
Стоит неподалеку деревня три двора; увидел Панин, человек выходит на улицу, весь бледный и сединой украшен: «не нужно собираться нам вместе; пущай это селение — Морозово» – говорит Панин.

Вот так покатался писец Никита Панин с подъячим Семеном Копыловым некоторое время по деревням заонежским да и вернулся в Новгород.

Иногда действительно не стоит искать глубочайших топонимических подтекстов и смыслов, хотя именно пример писца Панина мне видится наиболее интересным в своей, как кажется, наивной поверхностности.

#Русский_Север #Карелия #география #этнография #запискивбукваре